Правила игры (гет)

Время идет, Гермиона думает и никак не может решить, что же ей делать. Однако чем больше она рассуждает, тем сильнее запутывается в вопросах долга и морали. Раньше у нее был непререкаемый ориентир в лице профессора Дамблдора и Гарри Поттера, который чутко улавливал настроение директора, как флюгер улавливает направление ветра. Теперь Гермиона оказалась вне привычной системы координат и окончательно заплутала среди вопросов, над которыми не привыкла думать.

Единственным ее сознательным действием, в правильности которого она ничуть не сомневается, становится разговор со Снейпом буквально на следующий день после того, как он нашел ее в подвалах.

— Профессор, могу я попросить вас об услуге? — спрашивает Гермиона, процеживая настойку горькой полыни.

Зельевар в этот момент отмеряет на красивых серебряных весах с резными плечами и вензелями Малфоев на чашках необходимое количество порошка из корня асфоделя. Он бросает быстрый взгляд на Гермиону, приподняв бровь, чем всегда выражает удивление. Чуть заметный кивок — и профессор возвращается к своему занятию.

— Я хотела попросить вас обучить меня окклюменции, профессор. Я знаю, вы один из лучших специалистов в этой области.

— Даже я не всегда могу противостоять мысленному напору Темного Лорда, — замечает Снейп таким тоном, словно разговор идет о погоде.

— Мне нужны хотя бы основы, чтобы нельзя было читать сиюминутные мысли без применения специальных заклятий.

— Это сложнее, чем вам может показаться, — предостерегает Снейп, ссыпая точно отмеренное количество порошка в котел с зельем.

— Я готова приложить усилия и не боюсь трудностей, — гордо вскидывает подбородок Гермиона.

— Я попробую найти время, — просто отвечает Снейп. И уже тем же вечером, когда план по зельям выполнен, проходит первое занятие. Гермиона и подумать не могла, что сосредоточиться на чем-то одном и противостоять напору чужих мыслей будет так сложно! И ведь ее учитель сам признает, что слабее Волан-де-Морта.

Два часа упорного труда не приносят эффекта, но выжимают Гермиону как лимон. Она даже шатается от усталости, когда поднимается наверх из лаборатории. И все же это не остужает ее решимости научиться защищать свое сознание. Если решит играть по правилам этого общества — это будет жизненно необходимый навык. И все же Гермиона колеблется…

Спустя пару дней в ванную голубой спальни заглядывает Адаминна Малфой. Она выглядит взволнованной и некоторое время просто наблюдает, как Гермиона расчесывает волосы перед сном и препирается с зеркалом.

— Добрый вечер, миссис Малфой, — здоровается свекровь. — Можете уделить мне минутку?

— Конечно, — Гермиона пытается выдавить из себя улыбку, но выходит плохо. Несмотря на все рассуждения о пользе циничности и эгоизма, Адаминна ей симпатична. Да и опыта у покойной хозяйки имения достаточно, чтобы давать дельные советы.

— Я заметила, что вы стали нервны и задумчивы. Меня это беспокоит, ведь от вас сейчас зависит положение моего сына. Я хотела спросить, не могу ли чем-то помочь?

— Вряд ли. Это вопрос совести.

— Вы считаете, что я бессовестна?

— Вовсе нет, просто мы уже выяснили, что принципы у нас разные, — Гермиона старается быть вежливой, но взвинченное состояние мешает ей говорить с должным тактом.

— Верно, принципы разные. Однако мы обе женщины и можем понять друг друга как женщины. Я не смогу решить вашу внутреннюю дилемму за вас, никто не сможет, это должно быть исключительно вашим решением. И все-таки я могу дать вам пищу для размышлений.

— Куда уж больше! И так голова трещит! — невесело усмехается Гермиона, сворачивая влажные волосы на голове в тугой пучок.

— И все-таки одни размышления дают ключ к другим, — мудро замечает Адаминна. — Послушайте меня, дорогая. Дружба с Гарри Поттером приучила вас к тому, что геройствовать и тащить на собственных хрупких плечах судьбу человечества — правильно. Вот только это не очень нормально. Дамблдор воспитывал мистера Поттера особым образом ради той судьбы, которая, он это знал, предстояла мальчику. Вот только эта судьба предназначалась только для мистера Поттера, но не для вас с мистером Уизли. Вы, как верные друзья, разделили с ним тяготы его воспитания. Ваш друг свою судьбу исполнил. Но ваша судьба иная. Нет никакой необходимости лично вам геройствовать и лезть на передовую. Никто от вас этого и не требует.

Адаминна замолкает, а Гермиона стоит, опершись о раковину, и думает о том, что Дамблдор действительно знал судьбу, уготованную Гарри, растил его ради смерти в нужный момент. Но ведь поступать так — жестоко и несправедливо! И это ее непогрешимый авторитет?

— Подумайте, что никто не заставляет вас жертвовать собой. Вашу жертву даже некому оценить! Но вы женщина. А что нужно женщине? Любящий муж, способные и послушные дети, успешно функционирующее хозяйство, интересное хобби, чтобы развивать интеллект. Разве не этого же хотели и вы?

Да, Гермиона этого хотела! Найти интересную работу, на которой она сможет реализовать себя, выйти замуж за Рона, свить их семейное гнездышко, родить детей и вырастить их достойными членами общества. Разве это так много? Но все, конечно, после войны, после победы! Сначала помощь Гарри и спасение мира, а только потом личное счастье. И никак иначе.

— Я хотела… Но ведь мы проиграли…

— Человек предполагает, а судьба располагает, — философски отмечает Адаминна. — Вы представляли это иначе, но ведь нынешняя ситуация не заставляет вас отрекаться от этих мечтаний. У вас есть муж, который хорошо к вам относится. Вы вполне можете родить ребенка, даже не одного, и у вас будет семья, которую вы хотели. Темный Лорд предлагает вам дело, в котором вы сможете полностью реализовать свои способности и узнать много нового. Разве это плохая перспектива? Разве это не похоже на вашу идеальную картинку?

— Лишь в общих чертах, — осторожно признает Гермиона.

— В ваших силах придать ей больше черт того, что вам понравится. Вы по-прежнему можете распоряжаться своей судьбой. Все в ваших руках. Не нужно геройствовать, нужно приспосабливаться к тому миру, который есть и который к вам не так уж и неблагосклонен.

Адаминна уходит, а Гермиона остается в еще большем смятении чувств, чем была до ее прихода. Что же ей делать?

Укладываясь спать этим вечером возле Люциуса, она долго ворочается и наконец задает мучающий ее вопрос:

— Я буду предательницей, если решу строить свою жизнь здесь, а не бороться за своих старых друзей и наши идеалы?

— Смотря чему и кому принадлежит твоя лояльность сейчас. Если признать, что ты миссис Малфой и твоя лояльность принадлежит твоей семье, то нет, ты не будешь предательницей. Ты будешь на своем месте, действовать в интересах себя и нашей семьи. А вот если ты попытаешься натворить глупостей, то как раз и станешь предательницей.

С такого ракурса Гермиона еще не думала. Оказывается, у нее есть еще и долг перед семьей Малфоев, к которой она теперь принадлежит. Об этом тоже стоит подумать.

— Я совсем запуталась, — признается Гермиона.

— А ты меньше думай и больше слушайся, это заметно облегчает жизнь, — советует Люциус. Он поднимается на локте и склоняется над женой. Его длинные распущенные на ночь волосы щекочут ей щеки. Гермиона видит, как блестят его глаза при слабом свете луны из окна.

— Но как так?

— Я твой муж, ты должна слушаться меня, и я говорю тебе не делать хуже себе и перестать терзаться нелепыми страхами. Некому тебя осуждать! Ордена Феникса больше нет. Все это в прошлом. А в настоящем есть мы и наши возможности.

Люциус наклоняется и целует Гермиону в губы, сначала нежно и осторожно, потом со все большей страстью. Она отвечает ему, позволяя себе раствориться в ощущениях и хоть несколько минут не решать сложные нравственные вопросы.

Поцелуй длится долго, Гермиона чувствует, как сильнее колотится сердце, как тяжелее дышать от захвативших чувств. Да, Адаминна была права, у нее есть муж, у них все хорошо, возможно, скоро у нее будет шанс забеременеть от него, она уже совсем не против этого… И тогда она станет по-настоящему Малфой.

Может быть, предательство, о котором Гермиона с таким ужасом думает последние дни, уже совершилось, когда она приняла судьбу и навязанный брак с Малфоем? Может быть, уже и размышлять не над чем, все решили за нее, а ей осталось только расхлебывать последствия? Так, конечно, гораздо проще думать.

Люциус завершает долгий поцелуй и откатывается на свою сторону кровати. Гермиона лежит и смотрит в темный полог. А ведь это был их первый настоящий поцелуй! Ведь то осторожное, наполненное отвращением касание губами на свадьбе, конечно, не в счет…

* * *

Спустя неделю с тех пор, как Волан-де-Морт показал Гермионе заточенного в подземельях Невилла, он призывает ее к себе. Она уже спокойнее, почти смирилась с неизбежным. Снейп, Адаминна Малфой и Люциус совместными усилиями убедили ее в важности заботы о себе, а не только о «воображаемом» долге перед покойными.

Хозяйский кабинет завален всевозможными свитками пергамента. Они покрывают огромный письменный стол, диван, обшитый бархатом, ковер с узором из дубовых листьев. Несмотря на разгар лета и теплую погоду, в камине горит огонь.

Гермиона никогда еще не видела здесь такого беспорядка. Это ее удивляет, но она не подает вида. Занятия со Снейпом эту неделю шли полным ходом, поэтому она чувствует себя немного увереннее, чем в предыдущие визиты.

Волан-де-Морт сидит за столом, рукава мантии закатаны, кожа успела принять почти нормальный оттенок. Он держит в руках свиток, который явно читал перед самым приходом Гермионы.

— Проходи, — вполне дружелюбно кивает Темный Лорд. — Только осторожно, не наступай на пергамент.

Гермиона старается выполнить эту просьбу, хотя это и довольно сложно. У нее наконец получается устроиться на самом краешке дивана, раздвинув пергаменты. Она выжидающе смотрит на их Хозяина, ожидая распоряжений.

— Не знаю, в курсе ты или нет, но я не только политик, но и ученый. Изучаю, что очевидно, темные искусства в их современном состоянии, а так же у разных народов прошлого. Здесь собраны все свидетельства, которые мне удалось добыть о так называемой Кельтской Флейте. Легендарном артефакте друидов, который мог вылечить почти любую болезнь за определенную, обычно кровавую, плату. Я склонен считать, что этот артефакт, считавшийся утерянным много веков, на самом деле был искусно спрятан самими друидами, и мы вполне можем его найти.

Темный Лорд делает паузу, чтобы Гермиона могла обдумать его слова. Она уже заинтересована. В библиотеке Хогвартса были кое-какие сведения о Кельтской Флейте, поэтому она немного осведомлена о состоянии вопроса. Но, конечно, то количество сведений, которое удалось раскопать Волан-де-Морту, ей и представить сложно.

— Я хочу, чтобы ты занялась систематизацией всего того, что здесь есть. Привела этот хаос в систему, с которой удобно будет работать. Можешь приступать, — закончил Волан-де-Морт.

И Гермиона приступает. По мере работы она изучает информацию и все больше и больше заинтересовывается. Столько легенд и тайн вокруг этой Флейты, на сколько вопросов о природе кельтской магии она могла бы ответить! Это был бы прорыв в науке!

А Волан-де-Морт только поощряет ее, отвечая на вопросы и подкидывая новые книги. Он как тонкий психолог заставляет ее погрузиться в работу и забыть обо всех остальных переживаниях. И Гермиона в который уже раз поддается на его умелую игру, увлекается и ведет себя в точности так, как нужно Темному Лорду.

Спустя неделю они наконец приходят к результату. Теперь понятно, где находится Кельтская Флейта и как ее достать. И вклад Гермионы в это открытие довольно существенный, она не только систематизировала информацию, но и подала несколько важных мыслей, которые помогли Волан-де-Морту. Она может собой гордиться.

Когда Темный Лорд вместе с Руквудом и Долоховым появляется в кабинете, держа в руках продолговатый предмет, завернутый в ткань, он весь сияет восторгом ученого, чьи долгие изыскания увенчались успехом. Гермиона в этот момент делает выписки из труда Геды Мудрого по кельтской магии. Она поднимает голову, слыша хлопки трансгрессии.

— Все получилось? — спрашивает она, тоже чувствуя восторг от успеха.

— Да, миссис Малфой! Получилось! — гордо заявляет Волан-де-Морт, кивая ей на сверток. Руквуд и Долохов выглядят потрепанными. Их лица отражают удивление, они не ожидали увидеть Гермиону в хозяйском кабинете, но они достаточно вышколены, чтобы молчать. — Можете идти, — кивает им Темный Лорд. Оба Пожирателя Смерти тут же трансгрессируют.

Волан-де-Морт смахивает пергаменты с письменного стола и бережно укладывает на него находку. Потом поднимает глаза на Гермиону. Видно, что он хочет заняться артефактом сам, без свидетелей.

— Я могу закончить в библиотеке, милорд.

— Да, миссис Малфой, так будет лучше, — кивает Темный Лорд, но тут же снова поворачивает к ней. — Подожди. Я считаю, что ты достаточно потрудилась и заслуживаешь поощрения. Я сегодня щедр и готов сделать тебе подарок. Чего ты хочешь?

— Отпустите Невилла! — не задумываясь, выпаливает Гермиона, вспоминая ужасное состояние своего школьного друга в подземелье.

— Сожалею, но это невозможно, он уже мертв, — холодно отрезает Волан-де-Морт, и, вопреки словам, в его голосе нет ни капли сожаления. — Попытайся еще раз.

Гермиона задумывается. Невилла она сможет оплакать позже, сейчас не время выражать эмоции. Ее другая идея слишком дерзка, но она все же решается ее высказать:

— Тогда я прошу волшебную палочку для Люциуса Малфоя, — выпаливает на одном дыхании, чтобы не потерять решимости.

— Хмм, — похоже, ей удалось удивить Темного Лорда. — Я думаю, это я могу сделать, хоть Люциус и не заслужил. Хорошо. Я сделаю, но помни, что это моя милость тебе, а не ему. Он не вернул моего доверия, но ты заслужила поощрение, и раз ты хочешь палочку для Люциуса, то так тому и быть. Все-таки Малфою повезло с женой! А теперь иди в библиотеку.

И Гермиона спешит уйти, пока Волан-де-Морт не передумал и не разгневался за ее дерзость.