За северным ветром. Часть I: Возлюбленный (гет)

В полдень Игорь, Силантий Лукич, Славий, Росий и четвероногий Ратмир остановились на привал у небольшого ручья, разместившись на траве в тени старого фиолетового бука. Их мучила жажда и голод.

Чистая воду можно было пить прямо из ручья, а вот с припасами у наших героев были проблемы, хотя прокормится в лесу не составляло особого труда для опытных людей, поэтому никто не беспокоился о пропитании. Чтобы не задерживаться надолго на одном месте, было решено доесть то, что имелось, а вечером пополнить запасы.

Силантий Лукич извлёк из своего мешка остатки от жаренного оленёнка, подстреленного им прошлым днём, а в походных сумках наёмников, прикреплённых к сёдлам, были найдены кое-какие припасы, которые были быстро выложены на обеденный платок.

Быстро доев оленину, немного овощей, галеты и сухой хлеб, запивая всё это водой из ручья, наши путешественники подкрепились, чтобы протянуть до вечера, и остались ещё на некоторое время сидеть на траве в тени бука, чтобы дать себе и лошадям немного отдохнуть.

— Расскажите мне, о чём вы говорили с Вестой? — завёл разговор Игорь, находясь между дующимися друг на друга юношами, когда Силантий Лукич отошел, чтобы напоить у ручья лошадей.

— Скорее, это она говорила со мной, — ответил Славий, кормя Ратмира с рук оставленными для того кусочками мяса. — Сказала, что оберегала меня все прошлые разы, что я благополучно скрывался в роще и даже не подозревал, что это за кошмарное место на самом деле, и в этот раз тоже, пока я ночевал в своей конуре под дубом. Хоть кто-то обо мне, пустом месте, побеспокоился вдруг, — добавил он, особенно выделив интонацией слова «пустом месте», напоминая товарищу о своей обиде. — Кстати, эта чудь хороша, просто красавица, голос такой завораживающий и ласковый, а ножки какие… Я бы, пожалуй, с ней познакомился поближе. А вы, диакон?

Слова сироты причиняли Росию душевную боль. Он заметил, что Славий не упоминает о нём и больше не говорит «мы», будто бы княжич вовсе не участвовал в утренних событиях. Его передёрнуло от недовольства, он отвернулся в сторону ручья и скорчил гримасу на своём смазливом лице, но не упрёк его беспокоил и не обида, — это всё было второстепенно, — а тревожили слова, сказанные сиротой, как показалось, с особой нежностью в адрес Весты. В душе княжича пробудилось острое гнетущее чувство, природу которого он не мог себе объяснить.

— Что она ещё сказала? — спросил Игорь, игнорируя вопрос сироты.

Он не отрывал изучающего взгляда от Росия, который, даже отвернувшись в другую сторону, не мог скрыть своего внезапного волнения.

— Сказала, что вы, диакон, напугали их, — ответил Славий, — поэтому она с сёстрами уходит из рощи, а вся созданная иллюзия растворится к бесовской матери.

— Бред! Вряд ли я мог напугать их один. Да, я хотел поймать Весту, охваченный вспышкой гнева, ведь у меня с ней давние счёты. Но я действовал необдуманно, поскольку даже опытному диакону не просто одолеть одну чудь, не говоря о нескольких. Это всё, что она говорила?

— Да, вроде бы всё, — ответил Славий, но потом кое-что вспомнил. — Хотя постойте! Прощаясь, она сказала, что ей жаль со мной расставаться, а я уже предпочёл ей другую. Честно говоря, я так и не понял, кого она имела в виду. Мавку что ли, которая меня едва не утопила в озере?

— Возможно, — ответил задумчиво диакон и вновь взглянул на Росия, который продолжал ёрзать на траве, вслушиваясь в каждое слово из их разговора.

— Лошади напились воды и отдохнули, — сообщил Силантий Лукич, вернувшись к ним под тень бука. — Можем отправляться дальше. Может, для начала поохотимся за ужином, грибов и ягод соберём?

— Не сейчас, — ответил Игорь, быстро вскакивая на ноги. — Мы не можем терять время. В путь!

Привал был окончен, вскоре все снова находились в сёдлах, как и прежде, и двинулись в дорогу.

Старый егерь повёл их дальше по сменяющимся звериным тропам и естественным просекам, удаляясь всё дальше на восток по направлению к Древу жизни, возвышающемуся над горизонтом. Казалось, что это гигантское чудо природы находится уже совсем близко и, пройдя ещё немного, они увидят в его выступающих наружу корнях цветущие крыши Доброграда, но на самом деле всё это была лишь оптическая иллюзия — Древо и город находились далеко, на расстоянии почти в триста вёрст.

Игорь и Силантий ехали бок о бок, изредка переговариваясь друг с другом, а юноши продолжали молчать, не желая разговаривать друг с другом.

Ближе к вечеру, очевидно, под воздействием пережитых сегодня потрясений, Росий стал клевать носом и вскоре заснул сидя на лошади, неосознанно положив голову на плечо Славия, а туловищем оперевшись на его спину.

Когда солнце зашло за горизонт, осветив последними лучами в великолепном пейзаже расходящиеся по небу ветви кроны Древа жизни, наши путники остановились на большом зелёном поле, покрытом цветущими дикими гвоздиками и другими осенними цветами, где было решено заночевать.

Славий, сидя в седле, молча ткнул локтем в бок Росию. Тот вздрогнул и проснулся.

— Что такое? Мы приехали? — сквозь сон пролепетал княжич, открыл глаза и, поняв, что он лежит на спине у сироты, резко отдёрнулся назад.

Славий был не в духе, судя по его хмурому выражению лица. Он ничего не ответил и быстро выпрыгнул из седла, присоединившись к Силантию Лукичу, который уже занимался разжиганием костра. Если в обед сирота ещё мог вдохновлённо рассказывать о встрече с чудью, то уже вечером его настроение было чернее самой дождливой тучи.

Росий бросил на товарища рассеянный взгляд и тяжело вздохнул.

— Спать во время заката вредно, — поучительно проговорил Игорь, подойдя ближе и помогая сонному княжичу слезть с лошади. — Взбодритесь, ибо нас ждёт важный разговор.

— Да, я помню, — кивнул Росий, но по его лицу было видно, что ему неприятно это напоминание.

— Вы голодны? — спросил диакон, ведя княжича под руку к костру. — Я заметил, в обед вы почти ничего не ели.

— Да, я голоден, — отрешённо ответил Росий, — но не беспокойтесь за меня.

Славий и Силантий тем временем разожгли костёр и решали, как организовать ужин.

— Отправляйтесь на охоту, — приказным тоном произнёс Игорь, обращаясь к ним. — Нам нужна дичь для ужина.

— Позвольте, ваше благовестие, — возмутился старый егерь, — когда я раз десять сегодня просил у вас разрешения подстрелить оленя или даже обычного рябчика, то вы мне постоянно запрещали, а теперь, когда наступила темнота, вы просите нас идти на охоту, когда в лесу бродят опасные хищники. Объяснитесь, пожалуйста?

— Идёмте, Силантий Лукич, — произнёс Славий с необычным для себя смирением в голосе, быстро взяв свой карабин и направившись в сторону чащи. — Марена светит ярко, так что поохотимся под луной. Мне нужно размяться после целого дня в седле, тем более с неприятным грузом за спиной. Ратмир, за мной!

Силантий Лукич пожал плечами, не понимая, что произошло с его учеником.

— Ладно, мы пойдём, — согласился он, не видя больше смысла спорить.

— Будь острожен! — крикнул Росий вслед удаляющемуся Славию, провожая его взглядом полным неподдельного беспокойства.

Сирота ничего не ответил, лишь задержался на несколько секунд, повернул голову и иронично улыбнулся.

Вскоре оба охотника и собака скрылись в чаще.

Росий чувствовал себя разбитым, он сел у костра и с грустью стал подкидывать в огонь сухие ветки, разбросанные на траве. Их ссора со Славием не давала ему покоя.

Игорь сел рядом и пристально взглянул на княжича, давая понять, что настало время того разговора, который Росий ждал со страхом.

Несколько минут царило молчание, после чего Игорь неожиданно взял Росия грубо за воротник и притянул лицом к себе.

— И долго вы будете играть в комедию, барышня? — спросил он спокойным тоном, рознящимся с его действиями.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — в растерянности ответил княжич, задрожав и едва не лишившись чувств.

— Не притворяйтесь, я всё знаю, — настаивал на своём диакон. — На вас надет зачарованный костюм энифридских ведьм, создающий сильную и практически незаметную даже для опытных чародеев магию иллюзии, заставляющую других видеть в женщине мужчину. Я бы сам, возможно, никогда не догадался, если бы тогда на постоялом дворе Найрад не назвал вас в разговоре «упёртой девчонкой», а сегодня я получил ещё несколько доказательств того, что вы вовсе не юноша, которым притворяетесь. Знаете ли вы, барышня, что за ношение подобной колдовской одежды у нас по закону назначена суровая кара?

— Я не виновата! — наконец, воскликнула девушка, залившись слезами. — Меня заставили надеть этот костюм.

— Назовите своё имя, — строго произнёс Игорь.

— Русана… Русана из рода Даянов, — всхлипывая произнесла она.

У Игоря из груди вырвался глухой вздох, и он отпустил её воротник.

— Русана Анкалитская, — проговорил он, покачав в изумлении головой, и положив ладонь на лоб. — Дочь самого могущественного человека на Гиперборее, здесь, в глухом лукоморском лесу. Чудны дела твои Светомир.

— Ваше императорское высочество, — официально обратился диакон, когда девушка престала плакать и оттёрла слёзы, — теперь рассказывайте, что с вами произошло и как вы оказались в Лукоморье? Весь материк стоит на ушах из-за вашего таинственного похищения.

— Не было никакого таинственного похищения, — ответила Русана, грустно улыбнувшись. — Вернее, оно было, но это не более, чем спланированная инсценировка.

— Что? — удивился Игорь, вытаращив глаза. — Вы уверены в этом? Ваш отец поднял всю армию и флот, грозится расправиться с похитителями и готов дать огромную награду только за одно сведение о вашем местонахождении.

— Меня правда выкрали из Ветреного дворца, но похитители сказали, что всё это одобрено моим отцом, который желает, чтобы я вышла замуж за беатийского принца Тиргеда. Они показали мне гербовую бумагу с печатью и подписью моего отца, где говорилось, что император отдаёт мою руку принцу и обязуется передать меня жениху в Акамире… как какую-то вещь. Не знаю, зачем отец всё это затеял, но как я сама позже догадалась, похищение бы организовано для того, чтобы оставить мою мать, императрицу Вету, в неведении о планах выдать меня замуж. Узнав обо всём этом, я перестала сопротивляться, лишь надеясь на чудо… Чудо, — добавила она шепотом, — которое я сегодня очень сильно обидела.

— Значит, императрица Вета против вашего брака с принцем Тиргедом? В высших кругах Лукоморья думают иначе, ведь принц Тиргед считается одним из самых достойных кандидатов в мужья для любой царской дочери.

— Вы бываете в высшем свете, диакон? — спросила Русана, немного удивившись.

— Да, но вы не ответили на мой вопрос.

— Моя мать против этого брака, хоть открыто она никогда не выражала своё недовольство. Она не дала бы отцу вести меня насильно под венец, поэтому он и придумал этот план.

— А что бы произошло после Акамира, когда вы оказались бы у принца? Сомневаюсь, что все вдруг забыли бы о вашем похищении.

— Они, очевидно, объявили бы на весь мир, что доблестный принц вырвал великую княжну из рук похитителей, а она в благодарность согласилась стать его женой или что-то в этом духе. Найрад безумно боялся, что я выдам себя в пути, если буду ехать недобровольно, поэтому он и рассказал мне всё. Полагаю, изначально планировалось, что я буду считать себя взаправду похищенной, а принц меня якобы спасёт, а я, очарованная героем, влюблюсь в своего спасителя. Прямо как в старых сказках… Бред полнейший! Так ведь не бывает в реальной жизни.

— Зато бывает так, что вместо принца появляется безродный сирота, — произнёс Игорь, многозначительно взглянув на княжну. — Чем не сказочный поворот?

Русана покраснела и ответила диакону вопросительным взглядом.

— Что вы имеете в виду? — спросила она слегка дрожащим голосом, хотя сама прекрасно понимала о чём говорил диакон.

— Я имею в виду то, что вы уже с утра изводите себя из-за ссоры со Славием, то, что вы стали ревновать его, когда он расхваливал Весту, то, что Веста имела в виду именно вас, когда говорила об избраннице Славия, а чудь в сердечных делах разбираются лучше нас, людей. Признайтесь честно, Русана.

Взволнованная девушка задрожала всем телом, собираясь духом, чтобы сказать то, что звучало только в её душе и сокровенных мыслях.

— Да, я люблю Славия, — произнесла она одухотворённо, опустила глаза и улыбнулась. — Мне кажется, — продолжила она, решив выговориться, — что я полюбила его тогда при первой встрече у постоялого двора, когда он дотронулся до моей ноги и наши взгляды пересеклись, но поняла я об этом только здесь, в лесу, находясь рядом с ним вот так же у горящего костра. Кажется, что с той минуты, когда мы встретились, прошла целая вечность, а ведь это было всего два дня назад.

— И долго он будет считать тебя юношей? — спросил диакон, перейдя на «ты».

— Я пыталась ему всё рассказать сегодня утром в Ведьминой роще, но мавка прервала наш разговор своими криком. Теперь я его обидела, он меня презирает. За всю дорогу он не обмолвился со мной и словом. Знаете, как это больно.

— Ты должна рассказать ему о том, кто ты есть на самом деле.

— Я бы сделала это сразу, если бы была обычной девушкой, но я дочь императора, и он, возможно, не захочет общаться со мной, не простит обмана. Он думает, что я княжич… Какая глупость! Если бы я могла отказаться от всех титулов и стать простой селянкой в его деревне, но это невозможно.

Договорив, Русана тяжело вздохнула и с грустью подняла глаза к звёздному небу, словно ища там помощи.

— Много лет назад я любил одну девушку, — начал Игорь необычным для него сладостным тоном, — которая была ниже меня по статусу. Она дочь дружинника, а я сын великого князя. Я бы мог отказаться от всего, у меня был шанс бросить всё и уехать с ней в далёкие края, но я промедлил… Она погибла в бою на границе Тартарии и Биармии, — добавил он с горечью в голосе, — а я всё равно лишил себя возможности быть князем, став диаконом. И я ни о чём не жалею, кроме своего промедления.

— Мне очень жаль, — сказала с искренним сочувствием Русана. — Так вы царского рода? Теперь я понимаю, почему ваше лицо показалось знакомым Найраду.

— Да, — ответил диакон горько улыбнувшись, — мой брат-близнец Георгий — великий князь Склавинский, а его царское величество Дмитрий Александрович — приходится нам родным дядей. Но мы говорили о вас, княжна, — он снова перешел на «вы». — Что вы думаете делать дальше? Не торопитесь с ответом. Послушайте сначала своё сердце.

Девушка задумалась, снова взглянула на звёзды, а затем вновь произнесла одухотворённо:

— Моё сердце говорит мне быть рядом со Славием, куда он, туда и я. И плевать на то, что я дочь императора и наследница престола! Да, я готова отказаться от всего, лишь бы быть рядом с ним, пусть в этом глупом наряде, пусть в образе княжича, но рядом с ним. Вы понимаете меня, диакон?

— Безрассудство любви, как мне это знакомо. Я понимаю то чувство, что окрыляет вас сейчас. Но будьте серьёзней, княжна, вы дочь могущественного человека, который, узнав обо всём, что произошло в этом лесу с людьми Найрада, будет искать вас, теперь уже всерьёз. Из-за вас может вспухнуть война между нашими государствами.

— Из-за меня? — с неподдельной наивностью удивилась Русана.

— Если император объявит о том, что его дочь исчезла на территории царства Лукоморского, то это будет громким политическим скандалом. Войны порой начинались и из-за гораздо меньших причин.

— Нет, я не хочу войны из-за меня, — произнесла девушка и задрожала. — Но что же мне делать?

— При других обстоятельствах я бы сразу отправил вас обратно к родителям, но учитывая, что вы, я уверен, сейчас не хотите возвращаться домой, то я, пожалуй, сделаю исключение из правил.

— И что вы предлагаете?

— Сделаем так, вы отправитесь со мной в Ильяград, где поселитесь во дворце моего брата под видом нашей дальней родственницы. Оттуда вы напишите письмо своей матери, в котором расскажите ей обо всём… почти обо всём, что с вами произошло и по чьей вине. Сообщите ей, что теперь вы находитесь в безопасности под защитой царского дома Святославичей. Если императрица Вета любящая мать, то она потребует ответа у вашего отца за это ложное похищение и защитит вас в том случае, если император без её ведома вновь захочет выдать вас замуж. В любом случае рано или поздно вам придётся вернуться в Борейград.

— А как же Славий? Я смогу с ним видеться в Ильяграде?

— Всё зависит от твоего выбора. Как человек, который любил и был любим, я не могу противиться разгоранию между вами столь светлого чувства как любовь, поэтому с этой стороны я советую тебе рассказать всё Славию и попытаться завоевать его сердце, но с другой стороны, как брат великого князя, знакомый с жестокой политикой, я считаю, что для Славия безопаснее, чтобы ты так и оставалась для него Росием, и он никогда не знал о твоих чувствах к нему. Знаю, что второй вариант неприятен, но…

— Безопаснее? — перебила девушка недоумевая. — Неужели мои чувства к нему опасны? Почему я не могу любить того, кого мне велит сердце? И неужели я не достойна чтобы меня любили по-настоящему, как обычную девушку, как личность, а не из-за того, что я дочь императора?

— Со временем ты всё поймёшь. Что касается Славия, то его выбор, возможно, уже сделан. Если чудь вдруг определила тебя в его избранницы, то значит, на подсознательном уровне, на уровне души и её магической ауры, он, возможно, питает к тебе тёплые чувства, хоть и сам не подозревает об этом.

— Правда? — спросила Русана и её глаза загорелись надеждой.

— Я не могу быть в этом уверен, но чудь, как я уже говорил, знают… — его речь прервал звук выстрела, донёсшийся из чащи.

Сначала диакон подумал, что это Славий и Силантий просто стреляют по добыче, но следом послышалось ещё несколько выстрелов и стало понятно, что там идёт уже вовсе не охота.

— С ними что-то случилось, — сказала с беспокойством девушка, вскочив на ноги, как и сам диакон. — Нужно бежать к ним на помощь!

В подтверждении её слов из чащи деревьев выбежал Ратмир. Остановившись, пёс громко залаял, привлекая к себе внимание, и побежал обратно в лес.

— Похоже, им действительно нужна помощь, — проговорил Игорь и побежал за собакой.

Русана последовала за диаконом и готова была обогнать его. Сердце её сжималось в страхе за жизнь любимого человека.

Пока они бежали, раздалось ещё несколько выстрелов, уже ближе, поэтому можно было без труда определить местоположение стрелявших.

Но что же там случилось?

Ответ пришел, когда к звукам пальбы прибавился пронзительный вой целой волчьей стаи, заставивший побледнеть даже невозмутимого Игоря.

— Теперь всё понятно, — произнёс он, усилив бег.

Поднявшись по склону холма на вершину, они, наконец, при свете яркой луны увидели впереди на другом склоне небольшую прогалину, которую заволокло непроглядной пеленой дыма.

Оттуда доносился рык волков, лай собаки, успевшей уже вернуться на место, и человеческая бранная ругань.

— Будьте здесь, Русана, — приказал Игорь, останавливая девушку. — Там может быть очень опасно. Я пойду туда один. Вам вообще не следовало бежать за мной, лучше возвращайтесь на поляну. Ваша жизнь очень дорога.

— Не более, чем жизни других людей, — категорично ответила девушка, но всё же не стала противится воле диакона и послушно остановилась на вершине холма под сенью липы у зарослей кустарника.

Диакон побежал вперёд, обходя кустарники и деревья, и вскоре скрылся в клубах дыма. Добравшись до прогалины, он увидел там лежащую на траве тушу подстреленного лося, вокруг которой были разбросаны несколько убитых волков. Немного поодаль, прислонившись спиной к стволу осины, с карабином в руке сидел Силантий Лукич.

Звуки волчьего рычания, доносившиеся совсем рядом, говорили о том, что живых волков было ещё больше, чем мёртвых.

— Ваша благовестие! — обрадованно воскликнул старый охотник. — Я же говорил, что охотиться ночью не самая лучшая идея. Мы тут попали в затруднительную ситуацию, когда оказалось, что волки считают нашу добычу своей добычей и не желают делиться. Очень странное поведение у них, ведь обычно волки так агрессивно не нападают на человека с ружьём, а наоборот стараются скрыться.

Договорив, Силантий вскинул карабин и произвёл ещё один выстрел, сразив ещё одного серого хищника, выскочившего на него.

— Где Славий? — спросил Игорь, приготовившись использовать особое заклинание.

— Он был здесь неподалёку, отгонял вожака стаи. Мальчишка озорной, стреляет дай Светомир каждому! Ратмир побежал к нему, а тиверские овчарки любому лукоморскому волку горло перегрызут.

— Нужно найти его и уходить, — сказал диакон, применив заклинание отпугивания животных. — Похоже, хищники одержимы духами из Зазеркалья.

Напуганные заклинанием, волки, чьи тени мелькали в округе, отступили от места схватки.

— Ладно, — кивнул старый егерь, поднявшись с места, — идёмте за ним, хотя не уверен, что мы найдём его там. Парень бегает будь здоров, поэтому он может оказаться в любой стороне, куда его уведут за собой волки.

Русана стояла в небольшой растерянности на том же месте, где её оставил Игорь. Она слышала выстрел, но не могла ничего разглядеть, что происходило на склоне.

— Надеюсь, с ним всё в порядке, — прошептала она, стараясь успокоить саму себя, но от волнения сердце выскакивало из её груди.

Вдруг Русана услышала шелест кустарника и увидела, как трясутся ветки, приближаясь к ней всё ближе и ближе. Послышался волчий рык, и не успела княжна даже толком испугаться, как из кустов на неё выскочил большой серый хищник. Волк вцепился зубами в её левый сапог, резким рывком сбил её с ног и потащил за собой в кусты.

Русана хотела закричать, но голос изменил ей. Можно было попытаться вырваться, но хищник был сильнее, а она находилась на грани потери сознания. Ещё немного и её загрызут насмерть, впившись в горло.

— Держись, Росий! — услышала девушка спасительный голос, который привёл её в чувства.

Раздался выстрел.

— Славий, — прошептала девушка и почувствовала, как хватка волка ослабла, и шерстяная туша упала ей на ноги.

Повернув голову, Русана увидела запыхавшегося от бега сироту в изорванной и покрасневшей от крови рубахе. Он смотрел на неё, держа в руке дымящийся карабин, но в этот момент появился ещё один волк, который набросился на самого Славия и вцепился зубами в его запястье. Серый хищник был такой сильный, что мог вполне откусить сироте руку, если бы его зубам не помешал магический браслет.

Русана попыталась подползти к нему на помощь, но её опередил Ратмир, который выскочил из кустов, перепрыгнул через неё и кинулся в атаку на волка. Пасть овчарки, не менее опасная, чем пасть самого волка, замкнулась на шее у серого хищника.

— Ратмир, молодец! — проговорил Славий, высвободив руку, когда собака придушила волка.

Уставший от бега и схватки, сирота упал на спину рядом с Русаной, которую по-прежнему считал Росием.

Наступила тишина, прерываемая лишь стрекотанием сверчков. Перед глазами наших героев расстилалось бескрайнее звёздное небо.

— Ты в порядке, друг? — задал вопрос Славий, спустя несколько минут приподнявшись и дотронувшись до руки девушки. — Волк не успел тебя покалечить?

— Я… я в порядке, — проговорила Русана дрожащим голосом, а к её горлу подошел ком. Она готова была расплакаться. — Ты снова пришел на помощь… Ты снова называешь меня другом, а я…

— Ты чего опять реветь собрался? — спросил сирота, добродушно улыбнувшись. — Будь ты мужчиной!

— Прости! — произнесла Русана, приподнялась и обняла изумлённого Славия. — Прости, но я больше не могу… — шептала она ему на ухо дрожащим голосом, — не могу быть мужчиной. Я такая дура, что обидела тебя… человека, который спас мне жизнь, дал вырваться из рук похитителей. Прости меня, ибо я была не права. Прости меня, за то, что я обманула тебя, притворяясь юношей. Я не достойна… — она хотела сказать «любить тебя», слова о чувствах готовы были сорваться с её уст, но она вовремя спохватилась, решив, что говорить об этом рано, поэтому она закончила фразу иначе: — зваться твоим другом.

Славий застыл в растерянности, а девушка, обнимая его за шею, залилась слезами.

Спустя несколько минут, они вместе поднялись на ноги, Русана перестала плакать и, выпустив сироту из объятия, взяла его за руки.

Славий, при свете луны, изумлённым взглядом заглянул в заплаканные глаза девушки и спросил:

— И как же тебя на самом деле зовут, Росий?

— Русана, — назвалась она и краска залила её лицо, — я рассказывала тебе о себе тогда в роще у гигантского дуба.

— Императорская дочка? — воскликнул Славий и отскочил от девушки, как от зачумлённой.

Затем он склонил перед ней колено и произнёс, глядя в землю:

— Простите меня, ваше императорское высочество, за то, что я посмел до вас дотронуться. Прошу простить мои колкости и дерзости в ваш адрес, ибо я не знал с кем имею честь разговаривать.

— Ты чего? — воскликнула в недоумении Русана, кинувшись поднимать сироту на ноги. — Это же я! Всё та же, что и раньше: твой друг Росий. Зачем ты так со мной?

Славий поднялся, всё ещё не до конца веря в происходящее. Он дрожал, казалось, впервые, но не от ран и усталости. Мысли в голове перемешались. Перед ним была девушка, которую он считал юношей, и всё становилось на свои места. Его собственные подозрения, который он пытался отгонять, считая их дурацкими, в один миг оказались реальностью.

— У тебя кровоточат раны, — в спешке произнесла Русана, заметив царапины от когтей на груди у юноши и покусанное правое запястье, хотя у неё самой была ранена нога. — Нужно их перевязать.

Но Славию было плевать на раны, он пристально смотрел в лицо девушки, а в душе просыпалось ещё неведомое ему чувство.

Именно в таком положении их застали прибежавшие Игорь и Силантий Лукич.

Спустя час уже все вместе сидели у костра и доедали жаренное мясо лося, а после, завернувшись в шерстяные пледы, улеглись на мягкую траву.

Прохладная осенняя ночь прошла всё так же незаметно. К утру заморосил дождь, но он не мог испортить настроение нашим путникам. Проснувшись и позавтракав, они снова двинулись в путь и, как и предполагал Силантий Лукич, к обеду вышли к почтовой станции, стоящей на царском тракте. Они покидали лукоморский лес.

Особенно этому была огорчена Русана, которая за прошедшие два дня успела проникнуться лесной жизнью, хоть и не простой для неё. Она навсегда запомнит это недолгое приключение, оставив у себя на память отметины от волчьих клыков на ступне, и это место, где зародилась её любовь, окрыляющая душу.

Что ждало впереди? Она пока не думала, стараясь отогнать все посторонние мысли. Беспокоило лишь скорое расставание со Славием, который пока так и оставался для неё лишь просто другом, хоть она и желала большего.

Почтовый дилижанс тронулся в путь, унося наших героев вдаль к большим городам.

И лишь старый охотник провожал их взглядом.