Шелест алой травы (гет)

Что чувствует умирающий от жажды, когда окунается в полноводную реку? Что ощущает истощённый человек, попадая на пир? Как почувствует себя человек, долгое время блуждавший в кромешной тьме, но неожиданно вышедший к свету? Что будет с человеком, прикованным к постели, после чудесного дзюцу получившим возможность двигаться? Задыхающийся человек, получивший возможность вдохнуть полной грудью? Теперь я знала ответ на любой из этих вопросов.

Чакра была запечатана считанные минуты назад, но для меня они показались вечностью. Мне казалось, что часть моего тела, часть моей сути, моей души, безжалостно оторвали и забрали прочь. Как только тело Седьмого содрогнулось в последней конвульсии, сильная боль вновь обожгла мою грудь. Я плакала, рыдала как сопливая гражданская девчонка, ничем не напоминая грозную Карин Узумаки. Но это не были слёзы боли, по правде говоря, саму боль я почти и не заметила. Я плакала, я хохотала, я билась в лёгкой истерике и каталась по полу. Я сделала тебя, ублюдок! Карин Узумаки с помощью своей хитрости, целеустремлённости и несокрушимого духа победила противника, превосходящего её на целую бесконечность!

В голову пришла запоздалая мысль — а что, если бы некоторые из убитых мною членов Совета (буду считать, что Седьмой мне соврал, а Зосуи сказал правду, и все семеро были виновны, иное знание принесёт мне только лишнюю головную боль) вовремя проснулись? Смогла бы зайти так далеко после нескольких схваток с ублюдками, лишь ненамного слабее Седьмого? Впрочем, это тоже не имеет значения — я победила, выбрав тактику и оружие.

Мне не хотелось вставать, лишь лежать на полу, формировать чакру и пропускать её по своему телу, ощущая, что до сих пор жива. Мне не пришлось заботиться о глазах — зрение само пришло в норму, осталось лишь превратить одежду в нечто, подобающее непреклонной и гордой куноичи, несущей камон своего погибшего клана.

Окружающее пространство, ограниченное одной лишь маленькой комнатой, раздвинулось для меня, казалось в бесконечность — внутренний взор наполнили мириады синих огней. И, ошеломлённая этой переменой, я долго не могла прийти в себя, как тот самый человек, блуждавший по тёмным пещерам и попавший на поверхность в ясный солнечный полдень.

Моё состояние безмятежного счастья и радостного ликования было нарушено вторжением безжалостной реальности.

— Катон: Онидоро!

Услышав чей-то голос, я не раздумывала. Пальцы сложились в Ин концентрации и я, мгновенно сформировав чакру, ударила рукой в пол.

— Дотон: Дорьюхеки!

Направляемый моей волей, вокруг меня из земли выскочил широкий каменный вал, закрывая меня от всего мира. И за те считанные мгновенья, что срабатывало дзюцу, что множество горячих красных комков чакры бились в поставленную мною стену, я смогла наконец прийти в себя и увидеть, наконец, новый свет чакры, показавшийся в этой комнате. Мне следовало отругать себя за то, что я первым делом не проверила окружающее пространство, что расслабилась, обрадовавшись возвращению чакры. Ведь я продолжала находиться среди врагов, ублюдок мог оказаться не настолько самонадеянным, чтобы решить, что справится со мной в одиночку.

Поэтому я действовала решительно и не раздумывая. Из-за моей спины взметнулись цепи и ударили прямо сквозь стену — туда, где ярким огнём горел костёр сильной чакры. Мне не надо было даже смотреть, попала ли я или нет, поэтому некоторое время я потратила, осматривая окрестности. Но нет, противник был один и его чакра быстро угасала. Мне следовало поторопиться, если я хочу задать ему пару вопросов, например, о силах, брошенных против меня, и о том, что именно рассказал ему Седьмой. В то, что кто-то случайно заглянул глубокой ночью к одному из высокопоставленных шиноби Кусы, я не верила.

Ну а впрочем, даже если я не успею — ничего страшного. Мне просто нужно будет кутаться в Тотон но дзюцу, скрывать чакру и избегать столкновений со скоплениями противника. Легче лёгкого.

Подчиняясь моей воле, каменное кольцо вокруг меня осело и распалось. Я неторопливо двинулась ко всё ещё живому противнику, но стоило взглянуть ему в лицо, как все известные мне проклятья сами выскочили на язык. Со всей возможной скоростью я подбежала к умирающему врагу и, даже не пытаясь воспользоваться дзюцу, всунула предплечье в его приоткрытый рот и ударила снизу по челюсти.

Ощутив, как чакра вытекает привычным потоком, я глубоко вздохнула и расслабилась. После экстренных мер началась более спокойная работа — мои ладони, окутанные нежным зелёным сиянием, легли туда, где всего лишь несколько секунд назад змеились золотые цепи. На живот, на грудь, и лишь когда страшные раны окончательно затянулись, явив неповреждённую кожу — на плечо противнику.

— Почему ты меня спасла? — открыл глаза он.

— Потому что ты, Муку — болван! — отрезала я.

Кто бы мог подумать, что сын Седьмого — и есть лучший и до недавнего времени единственный друг Рьюзецу? Интересно, она знала, что мне придётся столкнуться с Седьмым, или же это была удачная догадка?

Ты задаёшь себе не тот вопрос, Помидорка-чан. Главное, о чём тебе следует задуматься, так это что, демоны, теперь делать? Ты убила отца лучшего друга одного из самых дорогих тебе людей.

* * *

Пока я предавалась моральным терзаниям (не забыв, впрочем, парализовать этого засранца), он постепенно приходил в себя от ранения. Когда к нему вернулась способность соображать, первые слова, что я услышала, были:

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

А он молодец! Не стал сыпать банальностями, типа: «зачем ты убила моего отца?», «ты убила моего отца!», «ты действительно убила моего отца!», «сука, у меня был отец, и ты его убила!». Не в его положении раскидываться оскорблениями и угрозами, а на действительно важные вопросы противник добровольно ни за что не ответил бы.

— Обещаешь, что не будешь делать глупостей? С той же лёгкостью, что я даровала тебе жизнь, могу и забрать обратно.

Он неуверенно кивнул. Я решила, что это твёрдое «да», поэтому убрала руки с его груди и вернула засранцу возможность двигаться, до звона в голове вслушиваясь в его чакру, в любую попытку атаковать.

Видимо Муку понимал, насколько неравны наши силы (я, кстати, в этом не была уверена), раз я справилась с таким монстром, как его отец. Поэтому мы спокойно вышли в соседнюю комнату, оставив трупу Седьмого ответственное задание — образовывать живописную лужу крови.

Комната, в которой мы находились, была оформлена в традиционном стиле — светлые стены и тёмное дерево, свитки с мудрыми изречениями на стенах, сёдзи и татами. Он подошёл к столу, и сел, глядя на меня, в идеальную сейза. Быстро же ты оправился, говнюк!

Ну, в состязании «кто лучше выпендрится» с недавних пор превзойти меня очень трудно. Хенге — дзюцу, зависящее от воображения. С чем-чем, а с этим у меня всё в порядке. Даже не складывая Ин, я сменила одежду на нечто, более подходящее случаю — кроваво-красное кимоно с белым камоном моего клана на спине и напротив сердца. Затем, демонстративно вытянув руку, я сформировала из чакры массивный деревянный стул и величественно на него уселась. Вот так, получи засранец!

Если говорить откровенно, я просто ничего не понимала во всех этих этикетах, да и сидеть в сейза долго просто не смогла бы, а затёкшие ноги — не то, что нужно куноичи, находящейся в окружении врагов.

— Итак, Муку. Ты спрашиваешь, откуда я знаю твоё имя? Это хороший вопрос, но сначала я хочу рассказать тебе, почему ты остался сиротой.

Его лицо скривилось, словно от боли. О, как же я понимаю твои чувства!

— Ты всегда думал, что твой отец был замечательным человеком — сильным, храбрым, пусть и суровым, но очень любящим.

Его чакра показывала, что каждое моё слово попадало в цель.

— Для меня же он был величайшим подонком, воплощением всего мерзкого и грязного, что есть в мире. Одним из отвратительных рабовладельцев, которые обрекли женщину на двенадцать лет жизни в боли и унижениях. Медленно убивающих её, забирающих по капле её жизнь. Жалких трусов, испугавшихся силы её крови, и одновременно жадных мразей, не желающих с этой кровью расстаться.

— Неправда! Мой отец был всегда сильным и отважным! Он не боялся ничего! Он хотел только блага для нашей деревни!

— О, да, деревня! Всегда эта проклятая деревня! Что же, тебе будет полезно узнать немного правды.

Мне давно хотелось выговориться, выплеснуть накопившуюся боль. И посторонний человек, тот, кого я либо никогда не увижу, либо при следующей встрече убью (если он, конечно, не убьёт меня), подходил ничем не хуже кого-либо другого. Возможно, он поймёт мои мотивы, те чувства, что двигали меня вперёд. Но я не обольщалась, ведь перед ним сидела убийца его отца, человек, забравший свет из его жизни.

Муку слушал очень внимательно. Он хмурился, тяжело недовольно дышал, скрипел зубами, сжимал и разжимал кулаки. Видимо правда о месте, где он родился и вырос, правда о человеке, которого он считал образцом и примером для подражания, ему крепко не нравилась. Я, конечно же, не стала рассказывать о своём пути к силе, о людях, что протянули руку и помогли мне стать той, кем я являюсь. О событиях Северной Крепости я тоже помянула вскользь, сказав только, что побывала там.

— Тебе, наверное, интересно, для чего я тебе всё это рассказываю?

Он осторожно кивнул.

— Тебе, наверное, больше всего на свете хочется мне отомстить. Сразиться со мной, победить, уничтожить. Прекратить моё существование. И с моей стороны будет лицемерием тебя отговаривать, ведь мести я посвятила всю свою жизнь. Но я надеюсь, что ты задумаешься над причинами моих поступков, и когда мы сойдёмся в схватке вновь, ты выйдешь против меня не только с ненавистью, но и с пониманием.

— Эта встреча обязательно состоится! И гораздо быстрей, чем ты думаешь! — горячо воскликнул Муку.

— Я бы на твоём месте задумалась. Я не отравила твоего отца ядом и не перерезала спящему горло, пусть это и было моим изначальным намерением. Мы сражались в яростной схватке, мы бились друг с другом не на жизнь, а на смерть. И, как видишь, у окровавленного трупа отнюдь не алые волосы.

— Если бы отец успел воспользоваться…

— … Небесной Тюрьмой?

— Откуда ты?..

— Он успел применить это дзюцу. Я убила его с запечатанной чакрой.

Глаза Муку округлились, он чувствовал, что я говорю правду, но не мог поверить в подобное свершение. Ещё бы! Я и сама до сих пор не могла это осознать! Ну а то, что он, скорее всего, сделает вывод, что мне нипочём великое дзюцу его клана — уже сложности интерпретации. Подбросим в этот костёр немного дров.

— Я — Карин Узумаки, одна из последних представителей Узумаки Ичизоку. И твой отец решился использовать запечатывающую технику на члене клана, известного на весь мир фуиндзюцу. Не самый продуманный поступок.

Эх, если бы так было на самом деле! Где бы найти подходящие свитки, или, ещё лучше, учителя?

Муку скрипнул зубами, но твёрдо взглянул мне в глаза.

— Ты так и не сказала, откуда знаешь, как меня зовут?

— Ах, правда? — расхохоталась я. — Извини, что-то у меня плоховато с памятью.

Мой контроль позволял делать Шуншин без печатей и без каких-либо следов дзюцу. Ну а время, требуемое на его исполнение… Когда-нибудь я его сокращу практически до нуля, а пока что эти секунды не имели значения.

Я оказалась перед ним, используя его чакру в качестве маяка, не позволяющего потеряться в пространстве после смены позиции. Со стороны, наверное, это было очень эффектно — вот я сижу на стуле, а вот уже присела на корточках прямо на столе, практически касаясь носом носа Муку. К его чести, он всего лишь слегка дрогнул, но не отшатнулся и не попытался ударить, пусть чакра и говорила, что подобное намерение было.

— В моей жизни было слишком мало людей, чьё существование для меня — как свет солнца. Одна из таких людей — Рьюзецу…

— Ты знаешь Рьюзецу?

О да, гений, конечно же знаю.

— Для кого-то другого это было бы мелочью, простым участием незнакомого человека. Но для меня сочувствие и сострадание — величайшее в мире сокровище. И то, что она протянула руку незнакомой девчонке, защитила её, не дав в обиду, делает Рьюзецу одной из самых дорогих мне людей.

Мой голос внезапно стал хриплым и шипящим, слова, напоминающие рычание неведомого зверя, сами вырывались у меня из глотки.

— Береги её. Береги больше своей жизни. Она — лучшее, что есть в этой деревне, причина, по которой эта деревня продолжит своё существование. Рьюзецу очень ценит дружбу с тобой. Когда мы сразились и она считала, что её вот-вот ждёт встреча с Шинигами, единственной просьбой было сохранить тебе жизнь. Я исполнила эту просьбу. Теперь у меня нет обязательств. Так что дважды подумай, прежде чем снова встать на моём пути.

Он действительно задумался. Ну а может просто застыл в ступоре с умным видом. Это было неважно. А вот что было действительно важно — так это несколько отсветов сильной чакры, двигающейся в нашем направлении. Пусть они были далеко, но времени почти не было — шиноби умеют передвигаться очень быстро. Почти.

— Что ты думаешь о Рьюзецу?

— Мы друзья!

— Знаешь, Муку, если хочешь остаться с Рьюзецу просто друзьями, значит в моём списке идиотов ты занимаешь второе место!

— Эй, а почему второе?

— Потому что на первом — будущий Хокаге Конохагакуре!

Не став больше мешкать, я помахала ошарашенному куса-нину и своему смертельному врагу рукой, и стремительно провалилась под землю. Одна Узумаки в Кусагакуре — это ровно на одного члена клана больше, чем когда-либо будет необходимо.

* * *

Я стояла на высоком скальном утёсе и смотрела на раскинувшуюся предо мной живописную картину. Вокруг было зелёное море леса, внизу, среди камней, струилась бурная горная речка, невысоким водопадом обрушивающаяся в чистое холодное озерцо. Мои чувства, мои мысли, мои устремления, были похожи на эту бурлящую реку. И это было невыносимо.

Прошла почти неделя с тех пор, как я ушла из Кусагакуре. Сбежать от противника удалось безо всяких проблем — я ушла своим обычным способом, скрыв себя и чакру под двумя прекрасными дзюцу. Затем я решила покрыть как можно большее расстояние от деревни в наиболее непредсказуемом направлении, поэтому бежала, прыгала Шуншином, иногда путешествовала под землёй, держа направление по своему ощущению чакры. Возможно, я сильно перестраховывалась, да и вряд ли Куса могла противопоставить мне что-то именно сейчас, когда множество сильных шиноби было уничтожено. Но чему меня научил урок Седьмого, так это тому, что не стоит недооценивать противника, не стоит считать себя самой сильной, и, самое главное, не стоит полагаться полностью ни на какое дзюцу, посчитав противника безобидным. Если, конечно, не хочешь закончить как он — с кунаем в глазнице.

Я сделала это! Я прошла через бездну ада, вытерпела множество невзгод, шла, не останавливаясь ни перед чем, навстречу своей мечте. Мама может быть спокойной в Чистом мире — дочь не только избежала повторения её судьбы, но ещё и, став сильной и независимой, вошла в Кусу во всём сиянии своего могущества и покарала обидчиков, словно рассерженная богиня. И теперь, когда все мечты исполнились, когда я выполнила своё предназначение, когда сошла первая эйфория, то ощутила…

Не облегчение.

Не свободу.

Не радость.

Не ликование.

Я ощутила полное опустошение. Чёрная сосущая бездна, грозящая поглотить без остатка, заполнила мою душу. Моя жизнь так давно строилась вокруг мести, что само желание покарать обидчиков превратилось в центральный стержень, в основу моей личности. И когда я быстро и непреклонно шла к своей цели, то не предполагала, что двигаюсь не к освобождению, а к саморазрушению. И вот теперь, когда все невзгоды вроде бы остались позади, я столкнулась со страшнейшим врагом — самой собой.

Можно, конечно же, было создать пару Буншин-чан, обсудить с ними ситуацию, может быть, найти способ, как выплыть из этой тьмы. Но я чувствовала, что именно в этом вопросе никто из них мне не поможет. Они — это я. Я — это они. И пока я не разберусь с глубинами своей души, просто не имею права пользоваться этим дзюцу.

Я знала, что мне могло бы помочь выбраться из пропасти. Кто-то из тех, кто мне дорог. Наруто, Зверь, Рьюзецу — все те, чей свет безжалостно разгонял любую тьму. Но после того, как я покинула Кусу, этот путь стал для меня недоступен.

Пора признать, Помидорка-чан, ты — нукенин. Твои мечты вернуться в Коноху и быть рядом с Наруто — несбыточные фантазии незрелой сопливой девчонки. Даже если ты проберёшься в чужую деревню, даже если сможешь увидеть своё солнце, твоё присутствие будет подвергать друга опасности. Ты, скорее всего, в Книге Бинго, и каждый коноха-нин будет обязан тебя убить. И этот вопрос не решается силой — убийство соратников лишь отвернёт от тебя друга, сделает в его глазах кровожадной мразью, человеком, с которым общаться можно лишь на языке стали и дзюцу. Да и с чего я решила, что мне удастся кого-то победить? В Конохе множество сильных шиноби, а отражать атаки — это не нападать исподтишка на спящих людей!

И уж тем более смешны мысли о Рьюзецу. Мы с ней, возможно, остались подругами, раз Муку жив, а значит я не вызову у неё омерзения. Но она — шиноби Кусагакуре, а я — враг деревни номер один. И если нас когда-нибудь столкнёт судьба, нам, несмотря на всё нежелание этого делать, придётся сразиться. О, как же мне хотелось, чтобы Рьюзецу тоже стала нукенином, пусть это желание было постыдным и довольно подлым. Мы были бы вместе, тренировались, читали, разговаривали, делали разные безумные вещи…

Но нет. Я одна. Я целенаправленно шла по этой дороге мести, отсекая все возможности и отметая все варианты. И теперь, когда получила своё, пути назад просто-напросто не осталось.

Я вспоминала своё желание пожить где-нибудь в тихом спокойном месте, изучать ниндзюцу и становиться сильнее, но воплотить это желание в жизнь мешал единственный вопрос: «Ради чего?». Жизнь? Теперь мне всё равно, жива ли я. Сила? Сила ради силы бессмысленна. Знания? Вряд ли они смогут заполнить эту пустоту.

Я чувствовала, как стержень, скреплявший моё «я» исчез, а вместе с ним разрушилось и то, что я долго и настойчиво строила вокруг него. И если мне не хотелось стать каким-то возмутительно сильным безумцем, то следовало поставить себе новую цель, нечто великое, недостижимое и прекрасное. Но, к сожалению, талантами ставить цели я не обладала.

Что, Узумаки Карин-чан, это конец? Может тебе следует воспользоваться верным методом — зажмурить глаза и применить сокрытие своей чакры до той степени, что прыжок с этого утёса принесёт тебе желанное забвение? Это был выход. Трусливый, глупый, но всё же выход. Никто не узнает о моей смерти, кости растащит дикое зверьё и Помидорка Карин-чан раствориться в неизвестности. И если мои друзья не узнают, то значит и не расстроятся. Даже Наруто. Наруто!

Я стояла на уступе и вспоминала. Не Кусу, не детство, не маму. Перед глазами проносились картины моего пути в Коноху, знакомство с людьми, пусть и не слишком дружелюбными, но и не считающими тебя отбросом. Доброта и участие тех, кто, будучи тебе не должным ничего, все равно поделился с тобой своим теплом. Долгие разговоры с Наруто, смешные, но безумно эффективные уроки Ли, вид строгой учительницы Куренай-сенсей. Вся та куча новых впечатлений и ярких красок, что превратили серость моей жизни, пусть и на время, в пестрящую цветами осеннюю лесную опушку, в яркое незабываемое зрелище, пробравшееся в душу и изменившее меня. И теперь я распустила сопли только потому, что против меня весь мир? Против меня была Скрытая Деревня, которая теперь будет долго зализывать свои раны. Так что и миру придётся здорово постараться, чтобы совладать со мной!

Я с силой хлестнула себя несколько раз по щекам, прогоняя безумные глупые мысли. При мыслях о Наруто моя отточенная множеством упражнений память построила ассоциативную цепочку, вытащив воспоминание об одном из наших разговоров. Страна Волн, нукенин Забуза. Хаку — то ли парень, неотличимый от девушки, то ли девушка, притворяющаяся парнем. У него не было предназначения, он был в той же ситуации, что и я! Но он нашёл выход! Он сделал своим предназначением желания того, кто был ему дороже самой жизни! Он стал правой рукой, верным орудием своего самого дорогого человека! И ради этого он стал по-настоящему силён!

От апатии не осталось и следа — мой громкий смех эхом отразился от стен ущелья и разнёсся на невообразимую даль.

Я буду жить! Я знаю, что мне теперь делать. Знаю, как быть и к чему стремиться.

Есть люди, которые дороги мне. И у каждого из них есть своя мечта.

Принц хочет найти и убить своего брата. Пусть теперь я знала о всей бессмысленности этого пути, но это не меняло главного. Я буду рядом, буду прикрывать ему спину, помогать советом, удерживать ублюдка Итачи своими цепями.

Розовая Башка хочет быть с Принцем. И пусть мы не стали с Харуно Сакурой сколь-нибудь близки, я высочайше ценила её помощь как проводника в первых шагах становления шиноби. Не имею ни малейшего понятия как, но помогу ей пробраться в холодное сердце Учиха. Моё умение чувствовать реакции чакры тут может очень пригодиться.

Зелёный Зверь… Абсолютно самодостаточный человек. Мне нечего ему дать — он знает себя, свои силы и слабости. И каждый день, каждую минуту тратит, чтобы слабости превозмочь, превратив в силу. Может быть, когда-нибудь, я стану хорошим ирьёнином и пойму каким образом можно открыть ему дорогу к недоступному ниндзюцу.

Рьюзецу. Мы не настолько хорошо знаем друг друга, но я что-то обязательно придумаю. Если Муку в её сердце занимает место не просто друга, то черноволосому засранцу придётся ответить на её чувства!

И Наруто. У него великая мечта — стать Хокаге Конохагакуре, чтобы защитить всех в своей родной деревне. Несомненно, он всего добьётся и сам. Но я могу помочь сократить его путь, избавить от ошибок и помочь взглянуть на любую ситуацию под другим углом — всё же Блондинчик всегда был слишком прямолинейным.

И чтобы достичь всех этих целей, мне нужно быть гораздо сильнее. Я должна стать воплощением силы — тем, с кем считаются целые деревни. Чтобы любой шиноби при встрече со мной много раз подумал, покончить жизнь самоубийством, напав на меня, либо же просто оставить в покое.

И тогда я смогу встать рядом с теми, кто является светом моей жизни, подставить им своё плечо и исполнить все их мечты.

Ну а пока что… Я шагнула с обрыва в пропасть, и в полёте, ощущая, как встречный поток воздуха развевает волосы, закричала во всю мощь своих лёгких:

— Я жива-а-а-а-а-а!