Новое Начало – Альтернатива. Часть III. Война на восемь сторон света (гет)

Suum cuique — каждому свое. (лат. поговорка)

* * *

Сражение замерло.

Упертые фанатики Валькери и все прочие из числа войск кланов и Ордена Хаоса, желающие повоевать, были уже перемолоты инсектами, а остановившихся и опустивших оружие они, подчиняясь приказам, не трогали.

И также стало понятно, почему скрйилы Джелара даже не подумали вступить в бой — выполняя приказ своего властелина, они нашли и окружили так и не пробившуюся к полуразрушенному Таай`Шарру Валькери с небольшой группой ее уцелевших приближенных.

Оказавшись в широком кольце джеларовской личной гвардии, за спинами которых маячило неисчислимое воинство насекомых, а в воздухе со стрекотом реяли боевые рои, пока еще правительница Лоно Хара и те, что остались с ней, сбились плотной группой в центре пятачка диаметров метров в шестьдесят.

Поттер со всей своей заметно разросшейся командой, Джелар и возвышающийся над ними посланник Королевы-Матери, прошли сквозь порядки молча расступающихся скрийлов и вошли внутрь этого то ли круга отверженных, то ли будущей гладиаторской арены.

Гарри и Джелар переглянулись, и юноша выступил вперед первым.

— Итак, давай подведем итог, моя любезная названная сестрица…

Поттер говорил нарочито громко и от «сестрицы» Пэнтекуин в который раз натуральным образом передернуло.

— С самого начала — и по всем пунктам. Ты манипулировала мной и использовала меня, и очень многих из нашего мира. Не поверишь, но когда я об этом узнал, мне это очень не понравилось. Когда я избавился от твоего контроля, ты сначала снова попыталась меня подчинить, хотя я неоднократно предупреждал тебя о возможных последствиях. А когда я решил прекратить мясницкие забавы твоего братца, то ты дважды пыталась меня убить, в довершении всего втянув Лоно Хара в войну. Вот результат.

И Гарри развел руками, как бы представляя ей все окружающее.

— И что теперь ты будешь делать, Пэнтекуин Валькери де Сильвия Фиона Серена Октавия дель Чарна Аэнаин Шива Аделаида фон Циэль Адриэн эль Игнисса Драако-Морте Дракула-Цепеш, герцогиня Трансильвании, правительница Лоно Хара и всех суверенных земель? Ты привела весь свой мир и всех его обитателей к краю пропасти, причем исключительно из-за своих личных амбиций. Это вообще всех вас — и Дракул, и ваших слуг, — здорово объединяет: непомерная гордыня, переходящая в неприкрытую спесь. Ради ее удовлетворения вы готовы пожертвовать всем, чем угодно — воинами, слугами, чужими жизнями и чужими судьбами.

Поттер подошел чуть ближе и завел руки, держащие Тэцу, себе за спину.

— Суть же этих итогов в том, что же ты сейчас выберешь — безнадежное сопротивление и гибель всех присутствующих лонохарцев, включая тебя, или все же попробуешь, хоть напоследок, но все же побыть именно правителем, думающим в первую очередь о своей стране и своих подданных, а не о болезненно уязвленном самолюбии? Итак, вариант номер раз.

И Гарри ткнул в сторону Валькери своим мечом, облаченным в ножны.

— Я отзываю свою просьбу к Королеве-Матери инсектов не уничтожать ваш мир, и для вас все кончится очень быстро. Пощады не будет никому — у расы насекомых все крайне скверно с гуманизмом, а пленные им ни к чему. Думаю, где-то через неделю Лоно Хара перестает существовать навсегда, и на развалинах вашего мира мои новые друзья начнут строить свои улья и выводить личинки.

— И вариант номер два, — тут голос Поттера стал громче и приобрел давящие, приказные интонации. — Вы все немедленно складываете оружие и признаете поражение. Орден Хаоса распускается, а ты и те, кто изъявит желание последовать за тобой, отправляются… Спросишь куда? А туда, куда определит вас новый Император Лоно Хара. Хотя что-то мне подсказывает, что надзор за тобой наверняка будет поручен одному небезызвестному тебе Истинному Лорду. И скорей всего — его будущей супруге. Лично я, будь я императором, поступил именно так, а на месте твоего бывшего мужа был бы просто в восторге от такой восхитительной перемены ролей.

— Новый Император? — ощерилась Дракула. — Уж не ты ли это будешь?

— Нет, не я. Вот еще… Зачем мне взваливать на себя такие хлопоты? — пожал плечами Гарри. — У меня с недавних пор есть свой собственный, персональный мир, и мне его вполне хватит очень надолго. А Императором Лоно Хара станет, разумеется, Лорд Джелар. Он имеет на это полное право — и по крови, и по заслугам. И он даже не будет мстить тебе за все то, что ты и твой отец совершили с ним в прошлом. Не так ли, Ваше Императорское Величество?

— Именно так, — подал голос Джелар, все это время молчавший с многозначительно-предвкушающей ухмылкой на лице. Он встал рядом с Поттером и уставился на Валькери. — Я с громадным удовольствием лично содрал бы с тебя кожу и еще живьем посадил бы на кол, как ты, и все твои предки-кровососы любили проделывать с другими. Потом воскресил бы, и повторил это снова и снова в различных вариациях... Но императорский трон Лоно Хара кажется мне достаточно равноценной заменой упускаемой потехе.

— Джелар — император? Изгнание? — по ее кривой гримасе казалось, что Пэнтекуин просто не верит своим ушам, сомневаясь в реальности происходящего. — Возможно, я и согласилась бы, но ты, Поттер, убил моего брата, а это не прощается... Я требую поединка!

— Поединка? Ты?! Требуешь?! — безволосые брови Джелара поднялись на лоб, и он оглушительно расхохотался. — Хотя… Поттер, мы же союзники, уступи мне это право — в прошлый раз, когда мы дрались с ней в этом вашем Хогвартсе, лишь та бледная пародия помешала мне порезать эту суку на ремни… Но я не прочь повторить!

— Минутку, лорд Джелар… — притормозил его Гарри. — Это от вас не уйдет, но для начала я бы хотел уточнить один момент. Я убил Вольдеморта? Когда это я говорил, что именно убил его? Я всего лишь сказал, что он сполна получил по заслугам. Или ты, как и твой дражайший папочка, не способна мыслить дальше банальных пыток и убийств? Так значит, если я верну тебе твоего любимого братика, ты согласишься, так сказать, тихо отойти от дел?

И он повернулся к Грейнджер:

— Гермиона, так как барьеров между мирами больше нет, то будь добра, доставь сюда Реддля.

* * *

Сутки спустя после взятия Хогвартса.

Том Реддль медленно и мучительно приходил в себя. Сначала он ощутил влажный и холодный воздух с запахом плесени, так знакомый ему по подземельям, в которых он за свою жизнь провел немало времени. Тишина, изредка нарушаемая стуком редких капель об камень, тоже была знакома и привычна.

Незнакомым и непривычным было лишь положение — руки и ноги сдавливали путы, а самое тело, такое ощущение висело в воздухе. Темный Лорд рывком очнулся и осознал себя растянутым внутри большой каменной квадратной рамы на полуметровой высоте над полом. Он находился явно сильно ниже уровня земли посередине обширного круглого помещения с низким потолком. Мятущийся, неровный свет магических огней, скрывал границы и стены, показывая только полукругом окружающие дыбообразное сооружение непонятные, накрытые тканью предметы.

И ненавистного гриффиндорца, выкормыша Дамблдора, внезапно обретшего столь жуткую силу. Но сейчас он был спокоен, мирен и даже слегка улыбался.

— С пробуждением Том. Ты был таким тихим последние двенадцать часов, что я уж подумал, что переборщил с магией.

— Не смей звать меня этим поганым маггловским именем! Я — Лорд Вольдеморт! — прошипел Реддль.

— Да брось… — отмахнулся от него Поттер. — Знаешь, имя в очень большой степени определяет суть человека, и не так давно ты и впрямь мог с полным правом именоваться Вольдемортом. Но сейчас ты уже снова просто Том Марволо Реддль, точнее, еще нет, но очень скоро им станешь…

И Гарри отступил на пару шагов от каменной рамы.

— Чтоб ты знал, Том, сейчас мы находимся в Греции, в городе Рамнунте, а, вернее, глубоко под ним. Когда-то там, в древности, наверху, стоял величественный храм богини Немезиды, в котором люди античной эпохи возносили свои молитвы к той, что олицетворяла для них неминуемое, неотвратимое возмездие. Именно возмездие — Немезида не занималась определением вины, как ее сестра Фемида. Это потом образы этих двух богинь слились в маггловской культуре и стали изображаться в едином облике — с повязкой на глазах, весами в одной руке и мечом — в другой.

Изначально же незрячая Фемида имела лишь весы правосудия, а вот меч или плеть держала в руках Немезида, потому что ей доказывать что-либо было уже не нужно — ее делом была кара за содеянное.

Этот храм простоял почти четыреста лет, но мало кто знал, что глубоко под ним есть это место. Здесь тайные служители Немезиды порой сами вершили волю своей богини, когда законы людские пасовали перед безнаказанностью, прикрытой властью или богатством.

И то, что ты оказался именно здесь, есть некий символизм, не находишь? Твои дела, как говорили в старину, уже давно превысили терпение людей на земле и богов на небе. Пришла пора платить.

Голос Поттера, отраженный каменными стенами, порой начинал плыть, раздваиваться и растраиваться, рассыпаясь множественным эхом, будто его языком сейчас говорило много, очень много людей… Казалось, сами тени, игнорируя источники света, стекаются к нему под ноги и следуют за ним, как призрачная свита. А еще в его словах, движениях, жестах и взгляде постоянно скользило некое хищное предвкушение, старательно сдерживаемая жажда крови такой силы, что у Вольдеморта мороз шел по коже — и отнюдь не из-за холода подземелий.

— Знаешь Том, я долго думал, как с тобой поступить. Самым правильным было бы призвать сюда всех тех, кто пострадал от тебя, и разрешить каждому из них ткнуть тебя ножом, отрезать кусок твоей плоти или сломать тебе кость. Но ты стольким успел принести горе и разрушить жизнь, что люди бы выстроились в очередь отсюда и до самой Англии, а тебя бы просто физически не хватило даже на первую сотню. И я решил, что возьму на себя ответственность выступить от имени и по поручению всех этих людей. Сегодня ты ответишь за все, Том. Посмотри!

И от движения руки ткань, покрывающая шесть невысоких постаментов, стоящих по кругу, слетела на пол.

— Сколько до боли знакомых вещичек, не так ли? — и Поттер прищурился.

На круглых торцах полутораметровых колонн лежали кольцо Гонтов, медальон Слизерина, диадема Ровены Равенкло, кубок Хельги Хаффлпафф. Еще в тесной клетке свилась узлом змея Нагини.

— Весьма памятные предметы, правда, Том? — повторил свой вопрос Гарри. — Так уж вышло, что еще один твой хоркрукс-дневник я, уж извини, уничтожил еще на втором курсе, так что их только пять. Включая твою нынешнюю жизнь — шесть. Надеюсь, ты понимаешь, к чему я клоню?

Сегодня ты умрешь, Том. Ты будешь умирать долго, страшно и мучительно, а потом — возродишься снова, и будешь вновь умирать. Вновь и вновь, еще страшнее и мучительнее.

В глазах Поттера, почти полностью затянутых темной дымкой, сквозь черноту начали пробиваться фиолетовые отблески.

— Тебе сполна отольются все те кровь и слезы, что ты пролил, и я не гарантирую, что ты не сойдешь с ума прежде, чем все это закончится. Хотя я очень постараюсь этого не допустить. Скоро ты очень сильно пожалеешь, что родился на свет, а потом — не раз проклянешь самого себя за то, что создал себе столько «страховых полисов» от смерти. От имени всех твоих жертв я устрою тебе такой карнавал кровавых аттракционов, что даже мне будет неприятно… А твою самую драгоценную, последнюю жизнь, я приберегу лично для себя.

— И кстати — поприветствуй наших ассистентов, которые будут помогать тебе не покинуть наш бренный мир слишком быстро.

Из полукруглого тоннеля раздалось приближающееся поскрипывание, и в зал въехала обыкновенная маггловский медицинский стол-каталка, на котором, прикрытый пологом, кто-то лежал. А толкал каталку худой, седой, как лунь, небритый и небрежно одетый сгорбленный старик с мрачным огнем в запавших глазах, на дне которых темной, масляной пленкой поблескивало легкое безумие.

Подкатив каталку к стоящему посреди комнаты котлу, он остановился.

— Благодарю, мистер Диггори, — мягко поблагодарил его Поттер.

Амос Диггори, неузнаваемо изменившийся после гибели единственного сына, кивнул и прохрипел:

— Не за что, Гарри. Не за что… Я готов. Спасибо… тебе. Что дал мне шанс…

А Гарри тем временем подошел к каталке.

— Ну-с, с мистером Диггори ты познакомился, дело лишь за последним участником нашей сегодняшней вечеринки.

И широким жестом сорвал покров.

С кляпом во рту, крепко прикрученный веревками к стальному лежаку, на каталке лежал и в ужасе пучил глаза потный Червехвост, Питер Петтигрю.

— Видишь? Наш общий знакомец Питер тоже почтил нас своим присутствием, тем более что он необходим всем нам. Я бы даже сказал — жизненно необходим. Мистеру Диггори — как непосредственный убийца его сына Седрика, мне — как предатель моих родителей, ну а тебе, любезный Том — как необходимый ингредиент для твоих предстоящих возрождений.

Пока ты отдыхал и набирался сил, я изучил твой ритуал воскрешения и пришел к выводу, что его довольно несложно изменить. Теперь формула «Кость отца, без спросу взятая, кровь врага, силой отнятая и плоть слуги, добровольно отданная» будет читаться иначе — «Кость отца, без спросу взятая, кровь врага, добровольно данная и плоть слуги, по живому вырезанная». Или «с мясом вырванная», это уж как получится.

Ну что Том, все готово. Хоркруксы — есть. Котел — есть. Предатель — тоже есть. И еще имеется один Темный Лорд, который еще и понятия не имеет, в какую бездну ему предстоит нынче прогуляться. Начнем же…

Поттер сбросил накидку и, вынув Тэцу, подошел ближе к каменной раме, внутри которой висел растянутый Реддль.

— Когда-то я обещал одной из твоих приспешниц разрезать ее по каждому суставу, начиная с пальцев ног. Тогда это не удалось — я, поддавшись эмоциям, убил ее слишком быстро, но то, что не вышло со слугой, почему бы не попробовать на хозяине? Тем более что мне дико интересно, на каком именно суставе Великий Лорд Вольдеморт, гроза и ужас магического мира, начнет визжать, как недорезанная свинья.

Дважды раздался негромкий свист, Реддль дернулся, и десять отсеченных фаланг пальцев ног шлепнулись на пол, а на камень закапала темная кровь. Первая за эту ночь.

— Десять. Хорошая цифра. В теле человека суставов более двухсот, так что набирайся терпения, Том. Хотя, в этом твоем новом уродливом теле их может быть и больше. Или меньше. Хороший шанс проверить, верно?

И Гарри снова поднял меч.

Проверка заняла почти час, за который пол под квадратом-распятием густо усеялся отсеченными частями тела, небольшими лужицами крови, а в подземном склепе повисла смрадная гарь — Поттер, не желая, чтобы жертва преждевременно умерла от кровопотери, прижигал срезы огнем. Мычать и стонать сквозь глубоко забитый кляп Реддль начал с колен. А умер, когда на дыбе повисла лишь верхняя часть худого туловища с оставленной лысой головой.

— Ну что ж… — произнес Гарри, оттирая лезвие меча куском ткани. — Осталось шесть.

Он подошел к котлу, под которым вспыхнуло пламя, и небрежным мановением руки отправил в него взлетевший с постамента перстень Гонтов, а потом поднял с пола кожаный мешочек и высыпал в волнующуюся жидкость щедрую щепоть серого порошка.

— Кость отца, без ведома данная, возроди своего сына!

Поверхность, зашипев, взбурлила, как кипяток. Во все стороны полетели искры и жидкость приобрела яркий, ядовито-голубой цвет.

Оставив мешочек с толченой костью, Поттер взял фиал со своей кровью.

— Кровь недруга — добровольно отданная, воскреси своего врага!

Зелье стало ярко-красным, а Гарри повернулся к своему помощнику.

— Мистер Диггори, будьте так добры…

— Да-да, Гарри, сейчас… — тот торопливо сунул руку за пазуху, достал дрожащими руками прямоугольный мясницкий тесак, взвесил его в руке, и внезапно с такой силой и яростью ударил Петтигрю по левой руке, что отсеченная кисть отлетела на пару метров, каталка жалобно звякнула, а на стали возникла блестящая свежим металлом полоса надруба, тут же залитая брызнувшей кровью предателя. Даже через наглухо замотанный рот вопль Червехвоста заметался под сводчатым потолком подземелья.

А полубезумный Амос Диггори нагнулся к самому его уху и с радостной ненавистью прошипел:

— Вопи, вопи, крыса… Мой сынок только порадуется твоим крикам. Но береги горло — орать тебе сегодня придется много…

Гарри же поднял отделенную часть тела Петтигрю и поднес к котлу.

— Плоть слуги — да неважно как полученная — оживи своего господина!

Жидкость мгновенно сделалась ослепительно белой, котёл бурлил, рассыпая во все стороны яркие алмазные искры, такие ослепительные, что в сумрачном подземном зале стало светло, как в фотостудии. И вдруг, внезапно, бурление улеглось, искры исчезли. Из котла повалили клубы белого пара, скрыв собою всё вокруг и сквозь туман начал медленно подниматься чёрный силуэт высокого, худого, похожего на скелет человека.

Но на этот раз жуткого, торжественного и триумфального возвращения Темного Лорда из мертвых, подобному тому, что произошло тогда на кладбище, не вышло. Пучок соткавшихся из воздуха черных лент оплел Реддля и выдернул из котла, как редиску из грядки, проволок мокрое, вяло сопротивляющееся тело по полу и кровавым ошметьям и прикрутил обратно на древний эшафот.

— Ну, вот Том, вот ты и снова с нами. Добро пожаловать обратно, в реальный мир. Все помнишь? Все ощущаешь? Что же мне попробовать на этот раз? Может, не резать тебя, а для разнообразия начать ломать тебе кости, одну за другой, пока ты не станешь похож на трясущееся желе? Да, так и поступим. А следующим номером будет, пожалуй, огонь.

И тяжело дышащий и отплевывающийся Вольдеморт, которому Гарри не стал затыкать рот, протяжно, дико закричал, когда несколько ударов меча в ножнах безжалостно раздробили ему кисти рук.

Пять.

Целых пять раз все повторялось раз за разом, подобно неумолимому колесу плохой кармы, ставшим для Тома Реддля колесом нескончаемых пыток и мучений.

Бесконечно рвущая тело и разум на миллион частей боль, доносящийся словно издалека голос Поттера и в финале — мучительная смерть.

А потом — снова ритуал. Хоркрукс, кость, кровь, «мистер Диггори, окажите любезность…» — и звон тесака и захлебывающиеся жуткие вопли обкромсанного со всех сторон, как полено, Питера Петтигрю.

Что может один человек сделать с другим? Ответ скрывается в разуме и душе. Но самое главное в этом вопросе даже не «что», а «почему». «За что». И Гарри, собственноручно творя с Реддлем такое, что не пришло бы даже в злобные, извращенные вседозволенностью умишки Упивающихся Смертью, а также многих палачей, маньяков и убийц, видел перед собой лишь одно.

Вереницу лиц людей, убитых, замученных, искалеченных, оставшихся без сыновей и отцов, дома и крова. Всех тех, чья жизнь была безвозвратно уничтожена лишь по прихоти того, кто извивался сейчас перед ним в смертных муках. И все эти люди, словно стена, стояли на пути всего того ужаса, что он творил, помня о них. Хотя нынешний Поттер в этом и не нуждался. Но они стояли и едва слышно шептали, что все правильно. Что так и должно быть. Что не всегда нужно своего внутреннего зверя придушивать удавкой морали и называть этот намордник «цивилизованностью». Что порой вместо «решать все спорные вопросы мирно, путем переговоров и компромиссов», надо решать все зубами и когтями — и чтобы честно, чтобы как раньше, тысячи лет назад — око за око, зуб за зуб, кровь за кровь.

Мне отмщение, и аз воздам.

И вот настал момент, когда хоркруксы кончились. Очистив подземный храм мановением волшебной палочки от всей накопившейся в нем мерзости, Гарри подошел к в последний раз возрожденному Вольдеморту.

— Вот и все, Том. Отныне ты — простой смертный маг. Больше никаких восстаний из мертвых. Умрешь сейчас — умрешь навсегда. Каково это чувство, Том? Ты ведь так все это время боялся смерти. Что, страшно? Безысходно? Несправедливо?

Но тот лишь молча висел, скалил зубы и злобно щурил красные глаза. «Карусель смерти» и непрекращающиеся муки явно что-то сдвинули и надломили в сознании Реддля, но не сделали полным безумцем. Вероятно, все же многократно разорванная на хоркруксы душа этого монстра настолько окаменела и покрылась рубцами, что с трудом поддавалась внешней деформации, даже такой, что устроил ему Поттер. Но он и не планировал доводить Вольдеморта до сумасшествия. Наоборот, Том Реддль был нужен Гарри в здравом уме и относительно трезвом рассудке. Чтобы он в полной мере оказался способен оценить его последний ход.

— Ты так боялся смерти, но ведь есть вещи и гораздо хуже. Я хорошо помню ту вашу беседу с Дамблдором в атриуме Министерства. И вслед за директором повторю — просто отнять у тебя жизнь мне будет недостаточно. А еще ты тогда сказал, что нет ничего хуже смерти. И опять я согласен с нашим добрым дедушкой Дамблдором. Я докажу тебе, что смерть — не худшее из зол.

* * *

Гермиона, вернувшаяся буквально через минуту, вышла из портала, таща на веревке высокого, вялого и худого человека. Он был абсолютно безволос, бос, бледен и одет в грубое рубище, но самое странное было не это. Всю его белесую кожу — тело, лицо, голову, даже ладони и ступни ног сплошной россыпью покрывали черные, несмываемо въевшиеся паучки даймонских иероглифов, сливавшиеся в единую сеть.

Послушно встав рядом с Грейнджер, он ничего не выражающим взглядом, посмотрел на присутствующих, задержав взгляд на Валькери.

— Вольд? — неуверенно спросила шагнувшая вперед Пэнтекуин, узнавая и не узнавая приведенного.

— Именно. Твой любимый и обожаемый братец. Живой и здоровый. Забирай, он мне не нужен.

— Все видели? — выдержав паузу, Гарри, повысил голос и посмотрел на всех стоящих рядом и поодаль лонохарцев, людей и нелюдей. — Леди Валькери Дракула-Цепеш сказала, что если ее брат был бы жив, она бы, возможно, и согласилась на наши условия. Лорд Вольдеморт жив и отдан ей. А теперь посмотрим, насколько ваша правительница хозяйка своему слову. Что скажешь, сестрица? Ты сможешь сказать всем этим людям и не только, всем своим подданным, что обрекаешь их на смерть, а империю — на уничтожение только потому, что «я так хочу»? Каким будет твое решение?

— А никакого ее решения и не понадобится.

На сцене внезапно появилось новое действующее лицо.

На свободном пространстве в десятке метров от Гарри с шорохом возник лонохарский демон. Вернее, демонесса-арахна, представляющая нечто среднее между человеком и пауком, сращенных на манер кентавра. Округлое чешуйчатое тело с шестью острыми, когтистыми лапами вытягивалось вверх обнаженным женским торсом, покрытым серо-зеленой кожей с вкраплениями островков черных хитиновых пластин. Торс с хорошо узнаваемыми женскими очертаниями венчала голова с вполне миловидным лицом, разве что вместо волос на ее спину спускался каскад каких-то длинных щупалец, да и глаз у демонессы было больше, чем положено человеку — два обычных и еще четыре более мелких полукругом на лбу.

— Благодарю тебя, Сайа, — Ксирон похлопал по панцирю спины свою возницу и с кряхтением слез на землю. Та коротко кивнула ифриту и гораздо ниже поклонилась Ровене, давая знать, что ее распоряжение выполнено.

Ксирон же, подойдя к центральной группе, церемонно продолжил:

— Леди Валькери Драако-Морте Дракула-Цепеш. Десять минут назад, главы кланов Лоно Хара, а также Совет Архимагистров Ордена Хаоса, собранный, не буду скрывать, по моей инициативе, обсудили сложившееся положение и единогласно вынесли свой вердикт. Во избежание продолжения бессмысленной войны и полного уничтожения нашего мира, вы, как Архонт Ордена Хаоса и правительница Лоно Хара, низложены.

Тем более, что, как выяснилось, именно ваши безрассудные, эгоистичные решения и помыслы и привели всех нас на грань гибели.

— Ты!! Предатель! — прошипела оскалившаяся, как загнанный зверь, Валькери, готовая вцепиться ифриту в горло. — Да как ты смеешь?! Это я — ваш Орден!!! Это я…

— Что — вы? Что вы сейчас можете? — голос ифрита просто сочился ехидством и презрением. — Ваш фамильный замок в мире Земли уничтожен. От вашей личной гвардии осталась лишь жалкая горстка. Вы восстановили против себя весь Орден, обеих наследниц клана К`Хаар и даже единственного Истинного Лорда, который, надо отдать ему честь, пытался быть верен вам до самого конца. И ваш папочка, по дошедшим до меня слухам, нынче очень далеко отсюда. Так что же вы можете, одна против всех? Что же до предателя, так это именно вы предали интересы целой империи, из-за чего можем лишиться голов все мы.

Если бы ненависть могла убивать, то даже малой толики того, что буквально сочилось из черных глаз Валькери, хватило, чтобы уложить в могилы всех присутствующих.

Но Ксирон только хмыкнул, одобрительно взглянул на Гарри Поттера и произнес:

— Как временный и, полагаю, последний глава Ордена Хаоса империи Лоно Хара, я смиренно принимаю все ваши условия, лорд Поттер.

— Ну, я вообще-то не лорд… Хотя… Ну да ладно, опустим детали, — ответил Гарри. — Как только ваша бывшая правительница будет помещена в надежное место, где она не сможет никому принести вреда, а Лорд Джелар со всеми положенными церемониями взойдет на императорский трон, я попрошу Королеву-Мать чтобы ее дети покинули ваш мир. Но не ранее.

— Это справедливо. Да будет так, — и Ксирон склонил голову в поклоне.

И Гарри повернулся в Валькери.

— Слышала сестрица? Твой Орден сказал свое слово, а, как ты сама любила не раз повторять, законы Ордена Хаоса не позволено нарушать никому. Ну, кроме, разве что, меня. А вот тебе придется подчиниться.

Та лишь молча ожгла его взглядом и, гордо вскинув черноволосую голову, собралась идти прочь. Ее тут же взяли в своеобразный кортеж маги из Ордена Хаоса и для подстраховки — десяток крупных демонов, посланных Ровеной, не отходящей от до сих пор бледного Лорда-Дракона.

— Эй, Реддль!

Молча стоявший все это время Том Реддль направился вслед за Пэнтекуин, но дернулся и остановился от резкого окрика Поттера, как от удара бича.

— Помни, Том. Ты все еще жив только лишь моей милостью. А каждый кусок хлеба и миску похлебки, которые ты отныне съешь, ты получишь лишь милосердием Лорда Вольдерихара, если он, конечно, решит сохранить тебе жизнь. Но думаю, он не станет тебя убивать.

Вольдерихар в ответ молча и медленно кивнул, а Поттер продолжил:

— Вот так, только милостью и милосердием, которые всегда были для тебя пустым звуком и над которыми лишь насмехался, ты отныне и будешь жить. Великий Темный Лорд Вольдеморт. А ныне — полный сквиб, простой, никому не нужный смертный человек. И кстати, не советую никому даже пытаться вернуть ему магические умения. Сеть заклинаний, нанесенных на его тело, тут же убьет попытавшегося. А вот сам Реддль останется жив. И будет жить столько, сколько ему отмерено судьбой.

Ты ведь так боялся смерти, Том. Ты же так хотел жить любой ценой. Так иди и живи. И узнай сам, какова эта цена.

И Гарри отвернулся, потеряв к этому существу малейший интерес.

— Ну что, пока заканчивать дела, лорд Джелар. Это вам, — и он протянул шаргху прозрачную трехгранную пирамидку со светящейся внутри тонкой иглой. — Живите долго, правьте мудро и назовите первенца в мою честь. Шутка. А вот насчет судьбы Сайтора я бы с вами побеседовал, но позже.

Джелар, забирая свою иглу возрождения, хмыкнул.

— Я пришлю тебе приглашение на коронацию. Там и побеседуем. А пока у меня тоже очень, ну просто очень много дел, — и он окинул разгромленный Таай`Шарр хозяйским взглядом.

— Ксирон? — обратился он к ифриту. — Пожалуй, я назначу тебя моим первым советником. Моя безмозглая и никчемная дальняя родственница не желала прислушиваться к мнению и советам мудрых, древних… и богатых, — и тут он понимающе улыбнулся. — Я же такой ошибки не допущу.

— Разумнейшее решение, ваше величество! — поклонился ему рыжебородый интриган, расплываясь в улыбке.

— Лорд Вольдерихар? Леди Ровена? Думаю, мы еще тоже увидимся,— Поттер кивнул им на прощание, и отошел к своим.

— Ну что, не знаю как вы, но я испытываю сильное желание оценить уже свое официальное наследство. Кто-то остается? Нет? Тогда все — в круг!

* * *

Даймон.

Тут, на первый взгляд, ничего не изменилось — все тот же низкий, сплошь закрывающий небо, бурлящий ковер из черно-серых облаков. Темнота, разбавленная сероватым, сумрачным светом. Безвкусный и неподвижный воздух. Пустота и запустение в вечном царстве тлена…

Но Гарри казалось, что, казалось навечно повисшая в здешнем воздухе низкая нота, изменила тональность. Теперь она не казалась ему нескончаемым реквиемом по погибшему миру, а, скорее, прелюдией, первым звуком целой оркестровой партии, которую еще предстояло написать.

— Великая Темная Мать… — прошептала Л`ларк, медленно оглядываясь.

Все те, что пошли с Гарри в теперь уже его мир, очутились в пяти милях от центральной пирамиды Эрц-Хаора, прямо посреди распаханной и выжженной страшным сражением местности. Одна из колонн света, что подпирали бегущий облачной рекой небосвод, пустила по себе яркое восходящее кольцо, и от накатившего громового раската многие вздрогнули.

— Заранее прошу прощения за бестактность, но, похоже вам, Гарри, достался в наследство замок с приведениями, — тактично отметил Аксель, а Ами разве что не была готова забраться брату на голову — такого она еще не видела никогда.

— Я даже не знаю, радоваться мне, что я снова жива или лучше бы мне было не видеть того, что в итоге стало со всем, что я так долго помогала сохранить…

Лицо Нао было бесстрастно, но Поттер прекрасно ощущал ее истинные чувства и поразился ее выдержке.

— Не стоит печалиться, — сказал он. — Пирамиды Владыки целы, а они — ключ к новой жизни Даймона. Поверь, Нао — я всем вам дам смысл и цель существования.

Л`ларк одобрительно поглядела на Гарри и добавила:

— Все вместе, мы всю свою жизнь служили Владыке, храня и приумножая могучую, как громадный костер, империю. И это было достойнейшим делом. Но помочь его наследнику вновь раздуть пламя из маленького, уцелевшего огонька, сберечь, не дать ему погаснуть — разве это менее достойно, Нао?

— Конечно. Господин, старшая сестра — простите мне минутную слабость, — и Нао Шиан-Эр поклонилась.

— Ну а теперь пойдемте, я чувствую — Эрц-Хаор ждет…

— Минутку, Господин. Он действительно ждет, но пока только вас…

— Не понял… — наклонил голову Гари.

— Рен рассказала мне, что вы, первый раз войдя в Эрц-Хаор, смогли выйти из него, пройдя через Колодец Душ, тем самым подтвердив свое право быть под его сводами. Но то, что Эр-Кхан назвал вас Наследником, передав вам заботы о Даймоне и пирамидах — это нечто иное. Чтобы Эрц-Хаор запечатлел своего нового, полновластного Владыку, вам надо войти в него одному. А уже потом вы сможете позволить ему впустить и запомнить тех, кого вы сочтете нужным.

— Вот как? Спасибо, Л`ларк. Тогда вы все останетесь здесь?

— Да, Господин, позвольте нам остаться, — слегка улыбнулась Коготь. — Я и Таана присутствовали при первом вхождении Эр-Кхана в созданную им небывалую цитадель. И с радостью посмотрим на это еще раз. Да и всем остальным это будет нелишне. Поверьте, этого вы никогда не забудете.

Поттер исчез в вихре фиолетовой вспышки и возник в такой же уже где-то в полумиле от подножия Эрц-Хаора. Немного постоял и направился к входу, через который когда-то первый раз вступил в созданную Эр-Кханом удивительную, жуткую и манящую неисчислимым множеством тайн и знаний цитадель Тьмы.

И стоило Гарри преодолеть некую незримую границу, как в воздухе повис низкий, на грани инфразвука, плавно нарастающий, вибрирующий гул, ощущаемый, скорее, даже не слухом, а всем телом. Земля под ногами оставшихся снаружи внезапно вздрогнула и мелко затряслась, но на это мало кто обратил внимание — глаза всех зрителей были прикованы к Поттеру, идущему к Эрц-Хаору.

И на это, как и сказала Л`ларк, стоило посмотреть.

С каждым шагом, приближающим его к трем рукотворным горам Храма Тьмы, он медленно оживали и преображались — громадные плиты, квадратами облицовывающие их грани, немного расходились в стороны, между ними начинал все ярче пробиваться красноватый свет, словно пирамида начинала гореть изнутри.

Земля дрогнула еще сильнее, и давным-давно неподвижный воздух древнего мира пришел в движение; сходящиеся дуновения ветра становились все резче, будто пирамидальный комплекс начал втягивать его в себя.

Выступающий из одной из граней Эрц-Хаора гигантский параллелепипед с кажущейся узкой щелью входа, выбросив горизонтальные пучки света, раздался на шесть частей, делая проход таким, что в него бы без проблем вошел бы океанский лайнер. Силуэт Поттера, почти вошедшего в него, с такого расстояния казался просто маленьким черным пятном на фоне исходящего свечения.

И когда фигура Гарри окончательно исчезла внутри, самая верхняя часть центральной пирамиды неторопливо раскрылась на четыре сегмента, как будто на острие Эрц-Хаора расцвел окутанный алым туманом кристаллический цветок, с которого вертикально в небо ударил мощнейший столб ослепительного света.

Сначала все ощутили мягкий, но мощный толчок, сбивший всем дыхание, а затем взбаламученный воздух Даймона разорвал звук такой силы, что все присели помимо воли. Все, кроме пятерки Когтей, что стояли, подавшись вперед, жадно пожирая глазами творящееся действо. А звук… В голосе пробуждающегося Эрц-Хаора словно сплелись проснувшаяся безграничная мощь и долгожданное торжество, звучащие подобно реву освобожденного от многотысячелетнего заточения джинна. Он плыл и расширялся, сотрясая землю и сминая воздух, и накрывая, такое впечатление, весь мир.

Ветер тут же сменил направление, прянув во все стороны от Эрц-Хаора штормовой волной, поднявшей пылевую бурю, накатившую на укрывшуюся под магическим барьерами группу людей. Свет на миг померк, но стремительный ветер унес облака пыли дальше, открыв взгляду завораживающую своим масштабом картину.

Проткнув нескончаемую реку темных облаков, луч чистой энергии, с раскатистым грохотом растекаясь где-то за пределами видимости, стал подобен оси, вокруг которой словно должна была начать вращаться вся планета, слишком долго пребывающая в мертвом сне. Пронизанные светом тучи замедлили свой бег и начали закручиваться вокруг колонны света, касаясь ее и медленно истаивая расходящимся кругом чистого неба…

— Звезды…

Глас Эрц-Хаора медленно затихал. Над Даймоном, невидимая ранее за облаками, стояла глубокая ночь, чья первозданная чернота сейчас расцвечивалась светящимися пирамидами, столбом сияющего огня, разогнавшего облака над долиной — и мириадами россыпей незнакомых звезд.

И рассекающим небо Даймона пополам ослепительно-белой полосой планетарного кольца в своем апогее, из-за атмосферной рефракции кажущейся загибающейся вверх у краев горизонта.

— Спустя столько лет… — и Л`ларк неожиданно даже для себя сглотнула комок в горле. И обратилась к Гермионе:

— Знаешь, жрица, в нашем мире существовала общеизвестная легенда, пошедшая от одного из старейших народов, давших начало нашей цивилизации, имена континентам, горам, светилу… И вот ей — Сиртэх-Наэ-Хомад. Пасти Смерти-Матери.

И Коготь указала на рассекающую небосвод широкую ленту света.

— Согласно это легенде Даймон находится у самого ее лица и каждые три десятка дней она раздумывает, не сожрать ли ей наш мир? Но каждый раз передумывает, и к концу цикла Пасть закрывается, оставляя от этой полосы лишь тонкую нить. А потом все начинается снова, раз за разом, но даже Эр-Кхан не поклянется, что Наэ-Хомад однажды не изменит своего решения, и не поглотит всех и вся. И поэтому не стоит напрасно тратить время своей жизни, ведь неизвестно, сколько его тебе отмерено волей Темной Матери.

Гермиона, молчала, внимательно слушая.

— Но теперь… Прожив столько лет… Преодолев Волей Владыки смерть и целую реку времени… Я думаю, что та легенда народа тунуур о Сиртэх-Наэ-Хомад все же неверна.

И Л`ларк закрыла глаза, подняв лицо к ночному небу, словно подставляя его под мягкий, серебристый свет изогнутой полосы Сиртэх и разноцветных звезд.

— Наэ-Хомад никогда и не думала поглотить наш мир. Она любит его. Присматривает за ним. И улыбается ему.