Бандитская солянка (джен)

— Кто там что вякает про картошку, от которой тошнит уже?!

Полный неизбывной боли вой многострадального кока Арнетта заставляет заполошно взлететь чайку, мирно пристроившуюся на прибрежной скале.

Румяный от сытости Пингвин, облизывая пальцы, улыбается самой чарующей улыбкой — так, чтобы было видно: это не он.

— Право, — аккуратный востроносый Ян Форэль подозрительно косит глаза, — никто ничего не имеет против печёной картошки.

— А её обязательно надо было попятить с огорода? — хитро щурится Шатти. — Ну, тогда, месяц назад… Или это не запрещено пиратской конвекцией?

— Конвенцией, Шатти, — поправляет Пингвин.

— Один хрен фигня полная! Больно ты тут умный нашёлся!

Закопчённый и потный, голый по пояс веснушчатый кок, с угрожающим видом ворошащий угли разведённого на песке костра, излучает доверия не больше, чем корень серого коралла.

— Дожирать надо лишки, — бурчит он, — а завтра уже поедим нормально.

— Ага, когда Марлин выспится, перезарядит за ночь гипердрайвы и дотащит эту дуру до доков, пока мы сторожим её с берега, — хмыкает курчавый Сайда. — А то с чего бы мы остановились в десяти милях от порта? Да и Марлин этот, механик…

— С того, — назидательно отзывается взлохмаченный Ло, закатывая рукава мятой клетчатой рубахи, — что тут капитан я, а не ты. С Марлином мы работаем три года, и он ни разу не заставлял меня усомниться в своей верности. Что лучше: потонуть в трёх футах от пирса или переночевать на берегу, а потом на свежую голову добраться?

— Я вообще до сих пор не вижу особых причин тебе доверять, — ворчит Сайда. — Во-первых, ты младше меня на четыре года, во-вторых, от тебя несёт спиртом.

— Медицинским.

— Тем более нет причин доверять.

— В-третьих, мы знакомы только две недели.

— Действительно, тем более…

— Сайда! — Шатти грозно тыкает в его сторону подобранной щепкой. — А кто помог тебе сбежать с острова, когда ты крупно влип? Кто сделал тебя матросом?

— Доктор-недоучка. — Сайда лучиной выкатывает из дотлевающих углей картошку.

— Вот поэтому мы и нормальная команда, — хмыкает Ло. — У нас равны все. Пятнадцать маргиналов.

Несколько разнокалиберных мужчин минуту или две сосредоточенно борются за оставшиеся картофелины; костёр почти догорел, отхлынувшее море вновь и вновь безуспешно пытается накатить на мокрый размытый песок, субмарина, на которой осталась ночевать оставшаяся часть команды, чернеется и горбится среди воды, а горизонт начинает вяло-сиренево просвечивать далёкой полосой: скоро настанет рассвет.

— Три часа. — Капитан, растянувшись животом на песке и задрав босые ноги, смачно откусывает от честно отвоёванной картофелины и морщится: горячо! — Солнце выкатится — начнём сборы.

— Ты уверен, что в этом порту нас ждут? — на всякий случай уточняет Шатти.

— Нам телеграфировали на Охатэ. Заберём партию на Гаккэнскую косу. Купим еды…

Белобрысый неповоротливый Блю — тихоня-работяга и молчун по обыкновению своему — кривится.

— Опять картошку, капусту и сухое мясо?

— Картошка — это самый лучший вариант после кислой капусты, — назидательно замечает Арнетт, перевязывая на бритой голове разболтавшийся платок.

— Верно! — Шатти, доселе отдававший внимание скудной еде, торжественно воздевает палец. — Для моряка это пища богов. И хлеба не надо.

— А я б не отказался от свежего белого хлебушка, — вздыхает Ян Форэль: он уже умылся в набегающих на косу отлива солёных водах и привычно расчёсывает длинные рыжие волосы, в отсветах пламени горящие живым огнём. — Как с Окубаны уехал, так ни разу не поел такой вкусной выпечки…

— По мне, картошка — самое то. Хоть в этом с капитанчиком я соглашусь, — хмыкает Сайда, сыто и разнежено потягиваясь. — Ни плесени, ни корочек, если хранить правильно.

— Жаль, без масла, — сетует Блю. — Неделю всухомятку жрём.

— Я тоже не люблю всухомятку, но днём мы будем в порту. Если тебе что-то не нравится, — косится Ло, — иди помогай на камбузе Арнетту, он тебе рыбьего жира выделит. Не дотерпишь? Ты мужик или кто?

— Вообще масла тебе не налью, многодетный братишка, — мстит кок. — Другим больше дам.

Блю морщится, услышав кличку — впрочем, она вполне логична: при наличии-то у него семи младших сестёр! — но молчит.

— Чур, мне! — Шатти так и вскидывается, отряхиваясь от песка и нахально блестя кошачьими сочно-зелёными глазами. — Без масла оно в глотке сохнет!

— Вечно тебе что-то хочется! — Арнетт незло толкает его в бок. — То масла ему, то баб…

— А и правда, хорошо бы сало у нас сейчас было, — мечтает Ян, пропуская локоны сквозь чуткие длинные пальцы. — Со шкварочками… С зеленью…

Шатти досадливо плюёт в зашипевшие угли.

— Иди ты, Лис! Я опять жрать захочу!

— С молоком картошка тоже вот так идёт, — подливает Пингвин керосина в огонь, показав оттопыренный большой палец. — Можно и без мяса.

— А жареная? Пареная? — Арнетт так и заводит глаза. — Ей-богу, удержите меня, я сейчас перечислю все тыщу триста пятьдесят восемь способов, которыми могу картошку сделать!..

— Остынь, — тихо, но веско осаживает Ло.

Молодой капитан, перекатившись на спину, лежит на прохладном песке, раскинув руки, и широко раскрытыми посветлевшими глазами сонно смотрит на бледное звёздное небо.

— Хорошо жить на этом свете, когда ты сыт. Верно, мужики?