Harry Potter & NarniShir (джен)

«Кем бы ни были эти дети, они определенно сошли с ума! Если они считают что я буду пользоваться этой Гриффиндорской дрянью, они сильно ошибаются!»…

За прошедшие с момента попадания в Нарнию сутки, дети успели развернуть бурную деятельность. Они отыскали развалины замка, окруженные яблоневым садом, и, пролив множество слез и соплей, установили, что этот замок некогда принадлежал им. Судя по состоянию развалин, они были развалинами не первый век. Северус постановил ничему не удивляться и спокойно пережил пролитые по былому величию слезы нарнийских королей. Погоревав с полвечера, они принялись обследовать то, что осталось от Кейр-Паравеля — так они называли свой замок.

Северус сидел у костра, пытаясь не обращать внимания на назойливый шум за спиной — это Эдмунд простукивал стену в надежде найти вход в сокровищницу. Вдруг шум изменился — вместо глухого стука послышался глубокий грохот.

— Это она! — в один голос закричали Эдмунд и Люси, а Сюзен лишь молча кивнула и методично начала расчищать заросшую плющом дверь — девушке очень хотелось показать, что она, в отличие от этого отвратительного незнакомца в черном, ведет себя как взрослый, деятельный человек. Несколько секунд Северус молча наблюдал за ее усилиями, затем невербальным Диффиндо разорвал паутину плюща. За плющом действительно была дверь, старая и прогнившая, как сказал Эдмунд, навалившись на нее плечом и призывая «Питера» на помощь. «Не хватало только мне, подобно тупым гриффиндорцам, прилагать грубую силу там, где можно обойтись магией», — подумал он, отстраняя Эдмунда и посылая в дверь мощное Бомбардо.

Спускаясь по темной крутой лестнице, Северус вновь возблагодарил Провидение за свои магические способности — если бы не его яркий Люмос, они совершенно точно переломали бы себе шеи, особенно, если учитывать, что собирались спускаться, освещая себе путь жалким маггловским тусклым фонариком.

Внизу Северус на некоторое время замер. Впервые в этом странном мире он увидел нечто, что заслуживало внимания: драгоценные камни валялись здесь как овощи в погребе, и при виде их в нем проснулся тот любопытный ребенок, который когда-то с восторгом взирал на великолепие Хогвартса. Профессору пришлось признать, что это действительно красиво. Не то чтобы его интересовали побрякушки с точки зрения их цены. Северус Снейп отличался тонким вкусом и развитым чувством прекрасного (что, к сожалению, никак не отражалось на его внешности — ей он был изначально недоволен настолько, что даже не пытался хоть как-то улучшить, за что поплатился несколькими часами позже). В сокровищнице было темно и холодно, как в родных ему подземельях, и это лишь подчеркивало красоту разложенных по полкам драгоценных камней, блестевших в свете его палочки.

— И это все ваше? — спросил он слегка сдавленным голосом, но тут же пришел в себя и заговорил требовательно и повелительно. — Я имею в виду, вы действительно уверены, что имеете право на эти… драгоценности?

— Право-то имеем, — небрежно бросил Эдмунд, жонглируя огромным карбункулом, — да что толку? Разве это поможет нам выжить здесь? Камнями, как бы прекрасны они ни были, сыт не будешь. Надо подумать о том, что может помочь нам продержаться здесь, пока мы не поймем, что к чему, и где здесь ближайшее человеческое жилье…

— Наши подарки! — воскликнула вдруг Люси, подпрыгнув на месте. — Ведь здесь должны быть наши подарки, те, что мы получили от самого Санта-Клауса, когда были в Нарнии в прошлый раз! Они бы нам здорово пригодились!

— Конечно! — согласно кивнул Эдмунд, отбрасывая драгоценный камень в кучу таких же на полку. — Особенно лук Сью и меч Питера!

— Они в дальнем конце сокровищницы, — деловито заметила Сьюзен, и быстрым шагом направилась в указанном направлении. Северус нехотя поплелся за ней — гиперответственность, которой наградила его природа, заставила профессора освещать упрямой девчонке путь, чтобы Сьюзен не споткнулась.

Поохав и повздыхав над своими вещами (почему-то детей очень огорчила потеря некого Рога Сьюзен), они внезапно обратились к Северусу.

— Пит, держи, — радостно и как-то благоговейно протянул Эдмунд Северусу здоровый меч и огромный щит.

— С какой стати? — неприязненно спросил профессор. — Если вам так необходимо забрать с собой эти предметы, несите их сами, я вам не домовой эльф!

— При чем тут эльфы, Питер, — нахмурился Эд, — это же твое!

Северус еще раз кинул взгляд на странные предметы.

— И как, по-вашему, я должен нести это, если у меня в руках палочка, чтобы освещать вам дорогу? — язвительно поинтересовался профессор.

— Так дай ее мне, и все дела, — пожал плечами Эд.

Северуса передернуло.

— Я отдам вам свою палочку, молодой человек, только в том случае, если окончательно впаду в маразм, что, к вашему несчастью случится нескоро. Так что тащите сами эти предметы, если так в них заинтересованы!

Он резко развернулся и быстро пошел к выходу. Остальные засеменили за ним, сопровождаемые сентенциями Сьюзен о том, что действительно пора выйти наверх, иначе все они простудятся и заболеют. Северус скрежетал зубами.

* * *

Утром по школьной привычке Северус проснулся раньше всех. Солнце немилосердно слепило, и, открыв глаза, профессор понял, что прямо ему в лицо светит яркий солнечный луч, отражающийся от блестящей поверхности щита. Того самого щита, который, как предполагалось, принадлежал ему. Северус встал, тряхнул головой, чтобы разогнать остатки сна и снова сел, взяв щит в руки и пристально его разглядывая. На щите было изображено ни что иное, как большой алый лев, вставший на задние лапы. Типично гриффиндорский символ. Северус неприязненно поморщился, и, движимый дурными предчувствиями, быстро пошел в сокровищницу. Выйдя оттуда через пятнадцать минут, он бессильно оперся на каменную стену разрушенного замка. Двадцать семь… после этого он перестал считать их — львов в сокровищнице было так много, как если бы ее наполняли Гриффиндор, Дамблдор и Гарри Поттер вместе взятые.

— Куда я попал?! — в ужасе думал Северус. — Не иначе, как это ночной кошмар… Да, это объяснило бы все… Скорее бы проснуться.

Он больно ущипнул себя за руку — не помогло. Если это и был сон, выбраться из него самостоятельно Северус не мог. Он еще раз недовольно окинул взглядом щит. Нет, с этим определенно нужно было что-то делать… Профессор сосредоточился, направил палочку на рисунок, и через несколько секунд на металле появилось изображение слизеринской змеи. Профессор удовлетворенно хмыкнул — так было намного лучше.

Сьюзен проснулась почти одновременно с профессором, но не подала вида. Она внимательно проследила за тем, как он направился в сокровищницу.

— Так вот, значит, что тебе было нужно — найти наши драгоценности. Ну, подожди у меня! — она крепко сжала колчан со стрелами и снова притворилась спящей. Когда Северус поднялся из подземелья, Сьюзен чуть не ахнула — такое страдальческое выражение было на лице волшебника в этот момент, прямо-таки мученическое! «Интересно, — подумала Сьюзен, — с чего это он расстроился? Жалеет, что не может унести все сокровища с собой?». Но дальше произошло нечто, что заставило ее забыть о драгоценностях — превращение Аслана на щите в огромную зеленую змею, заставило девушку молниеносно вскочить на ноги и в один прыжок оказаться рядом с Северусом, прижав его к стене и уткнув острый наконечник стрелы прямо в горло профессору.

— Мерзкий уродливый колдун, что ты задумал?! — в ярости вскричала одна из величайших королев в истории Нарнии. В этот момент Северус отчетливо осознал, что Сьюзен — вовсе не ребенок, а вполне взрослая и очень воинственная девушка. Он не мог отбросить ее заклинанием — она так прижала его к стене, что возможности взмахнуть палочкой незаметно не было, а любое неосторожное движение могло привести к тому, что в его сонную артерию всадят острую стрелу. Оставались только слова, и уж этим Северус владел мастерски, кроме того, в душе профессора тоже клокотала ярость. «Мерзкий, уродливый» — это ранило посильнее стрелы, пока лишь царапнувшей его по горлу.

— Потрудитесь объяснить свое поведение, — спокойно, холодно и презрительно ответил он, прожигая Сьюзен своим знаменитым убийственным взглядом, — потому что если ваши подростковые гормоны слишком разыгрались, вам придется найти другой объект для объятий — я не извращенец, чтобы заинтересоваться столь юной, незрелой особой! Вы меня нисколько не привлекаете, и даже под угрозой смерти я скорее соглашусь покончить со своим существованием, чем позволить вам использовать меня в качестве плюшевого медвежонка на ночь! — произнеся эту убийственную тираду, он замолчал, одарив Сьюзен взглядом полным превосходства. На его губах играла издевательская усмешка.

Сьюзен ошарашенно открыла рот, не ослабляя, однако хватку. Словно снег во время лавины, в ее голове накатывали, обрушиваясь, все новые и новые мысли, сметая друг друга и не давая сосредоточиться ни на одной. «Что он говорит? Что он несет?! Юная, незрелая?! Это я то-то юная, незрелая, да я… я самая разумная здесь, и не только здесь, во всем моем окружении нет никого, кто мог бы похвастаться столь же отточенным умом… Постойте, о чем это он? Нисколько не привлекаю?! Скорее соглашусь покончить со своим существованием… Так это он о…» — дойдя до этой мысли, Сьюзен отскочила, как ошпаренная, угрожающе выставив стрелу вперед.

— Да как вы посмели?! — закричала она, чувствуя, как заливается краской. — Как только вы могли подумать, что я… Что мне… это может быть нужно?!

— Ах, так вам это не нужно было, когда вы, как заправский деревенский хулиган прижали меня к стенке? Что ж, неудивительно, что вас это не привлекает — вы действительно еще очень маленькая девочка… — он задумчиво смотрел вдаль, поигрывая палочкой, реакция Сьюзен была именно такой, как он и ожидал. Хотя, постойте, до нее еще не все его слова дошли, нужно уточнить. — Впрочем, что вы так переживаете, я же сказал, вы меня совершенно не интересуете в этом плане… — он бросил ей столь презрительный взгляд, что Сьюзен почувствовала себя червяком. Мерзким и скользким. Кроме того, до нее теперь в полной мере дошел смысл оскорбления — он не просто сделал грязный намек, он еще и заявил, что она недостаточно хороша для… Ну вот и прекрасно! То есть, нет, что же может быть прекрасного, когда такой отвратительный тип делает подобные заявления?! Да он должен был бы на коленях умолять ее, и все равно она не согласилась бы… Никогда!

В этот момент Сьюзен, в меру своих небогатых в этой области знаний, невольно представила себе, на что именно она бы не согласилась, но вместо ожидаемого отвращение, картина почему-то вызвала приятную дрожь во всем теле. Его лицо, такое насмешливое, его взгляд, такой пренебрежительный в ту минуту, как она готова была в любой момент вонзить стрелу в его шею… Это было смело. Все эти мысли, и, что было важнее, ощущения, пронеслись за несколько секунд, и вот Сьюзен уже застыла, еле держа на весу дрожащую руку со стрелой, открыв рот от шока, удивления, гнева на себя за свои грязные мысли… Как она могла?! Как она, хорошая, приличная девушка, могла такое подумать?!

Северус был доволен. Он поставил зарвавшуюся девчонку на место. Но кроме удовлетворения от удавшейся мести, он испытывал еще кое-что — восхищение. Сьюзен, яростная, с блестящими от гнева глазами, растрепанными волосами, алыми от смущения щеками и приоткрытым от удивления ярко-красным ртом — картина была не для слабонервных. В какую-то секунду он поймал себя на мысли, что вовсе не возражает вернуться в исходное положение у стены, но умение контролировать свои эмоции не подвело — он оставался таким же надменным и бесстрастным, как и всегда. И эта надменность и беспристрастность злила Сьюзен еще больше — как он смел подумать об этом и заявить, что она недостаточно для него хороша. То, о чем он говорил, без сомнения, было мерзко и грязно — этому ее учили всю жизнь, но, кроме того, это было очень обидно. Именно обида заставила Сьюзен вспомнить, почему она с такой яростью бросилась на профессора.

— Вы не заморочите мне голову своими россказнями! — закричала она, снова вытягивая вперед руку со стрелой. — Что вы сделали со щитом? Как вы посмели превратить Аслана в мерзкую гадину? У меня только одно предположение — вы здесь чтобы помешать нам выполнить нечто важное! Чтобы навлечь на нас гнев Аслана!

— При чем тут этот ваш Аслан? — небрежно бросил Северус, все еще прикидывая, какое заклятие лучше использовать, чтобы обезоружить Сьюзен, сработает ли экспелиармус, если речь идет не о палочке. — Насколько я понял по вашим рассказам, Аслан — некий волшебник, основавший эту самую, как вы изволите ее называть, Нарнию. Я не понимаю в какой связи его может касаться то, что я убрал с щита, который, заметьте, ваша дружная семейка сама мне вчера активно навязывала, идиотскую символику Гриффиндора. Я не намерен терпеть подобного на своих вещах, даже если у вас, — он сделал взмах палочкой в сторону сокровищницы, — это принято. Конечно, не спорю, возможно, этот ваш Аслан когда-то учился на факультете безмозглых храбрецов, а потом решил, что вещь существует зря, если на ней не изображен лев, — тут ему вспомнился Люциус, ляпающий изображение змеи где надо и где не надо. Северус поморщился, но продолжил. — Я же, простите, не страдаю манией носить вещи с символикой противника, поэтому, думаю, имею право…

— Какая символика противника, о чем вы? Что такое этот ваш Гриф… как его? Вы совсем ничего не поняли, из того, что я говорила?! Лев — это Аслан!

— То есть, вы хотите сказать, что этот ваш Аслан без всякого влияния Годрика Гриффиндора, решил выбрать своим символом льва? Я слабо верю в совпадения, но допустим. Почему это мешает мне переделать мою вещь по своему вкусу, если я не менее волшебник, чем этот ваш Аслан? — Северуса начинала раздражать эта беседа ни о чем, а Сьюзен, похоже, даже забыла злиться на него, в отчаянии от того, что никак не может объяснить — кто такой Аслан.

— Ну, нет, вы НИЧЕГО не поняли! — топнула она ногой. — Если бы вы его видели, не стали бы так легко говорить: «я не менее волшебник, чем он». Всякий, кто увидит его, поймет, что Аслан — не простой волшебник, и, тем более, не простой лев. Если бы только я могла, я показала вам, какой он, но это есть лишь в моей памяти, а показать ее невозможно, так что…

— Почему же невозможно, — усмехнулся Северус. Эта странная история про льва ему порядком надоела, хотелось во всем разобраться. — Подумайте о нем, вспомните… Легилименс! — и он увидел его. Неправдоподобно огромного льва, чей мех, переливаясь на ярком свету, заставлял забыть о том, что в мире существует солнце. И что самое страшное — этот лев говорил. И говорил не просто разумно, а как-то… вполне по-царски. Сил поддерживать связь с мыслями Сьюзен больше не было. Северус медленно осел на землю.

— Говорящий лев! — почти простонал он. — Куда я попал?!

Сьюзен была в шоке. Впервые за все время общения этот человек проявил слабость. Вид Аслана, даже в воспоминаниях Сьюзен, очевидно сильно шокировал профессора. Северус сидел на земле, поставив локти на колени, вцепившись пальцами в свои вечно грязные волосы, и медленно раскачивался. В какой-то момент Сьюзен даже стало его жаль, но она вспомнила нанесенное ей оскорбление, и жалость сменилось жгучим желанием отомстить. Она уже поняла, что Северус Снейп — не из тех людей, которые способны владеть оружием (настоящим оружием, а не этой его кошмарной палочкой!). Не долго думая, Сьюзен подняла лежащий рядом со щитом меч — тот самый, которым Питер некогда убил напавшего на нее волка Могрима, наставила этот меч на Северуса и медленно, спокойно, с перенятой у профессора холодностью и презрительностью, произнесла:

— А теперь, сэр, будьте любезны, верните щиту первоначальный вид, а затем положите эту вашу палку куда подальше. Можете запереть ее в сокровищнице, но с этой минуты командую здесь я, а потому, вам лучше добровольно сложить оружие. Помните, оскорбление, которое вы нанесли мне — смертельное оскорбление для любой порядочной девушки, и если вы думаете, что я не решусь снести вашу немытую голову этим мечом, вы сильно ошибаетесь. Еще утром я сомневалась, но теперь уверена — при необходимости убью вас. И, между прочим, не без удовольствия.

Северус скользнул вверх взглядом. Она стояла прямо над ним, угрожая мечом, в глазах ее плескалась холодная ярость. Ни единого шанса вывернуться — он это понимал.

— Фините инкантатем, — проговорил Снейп, направив палочку на щит. Алый лев снова засиял на солнце. — Все? Довольны? — зло проговорил Северус, глядя в землю. — Если это столь важно, могу обещать, что не применю палочку против вас. И поверьте мне, я, к своему несчастью, держу данные обещания.

— Может и так, — в тоне Сьюзен сейчас читалась явная издевка, — но если не желаете утопить ее в море, лучше оставьте вашу палочку здесь.

— Если вы собираетесь утопить в море меня, — к Северусу, наконец, вернулась его привычная язвительность, он встал в полный рост, — то зачем же я буду оставлять здесь палочку? Или, рассчитываете ее получить? — он поднял бровь.

— Пока что я не собираюсь вас топить, хотя идея определенно хороша. Пока что я собираюсь привести вас в должный вид. Раз уж все принимают вас за моего брата, придется вам выглядеть прилично. Королю Нарнии не пристало разгуливать с немытыми патлами. Так что отложите эту вашу палочку, и вперед! — она слегка махнула мечом в сторону моря и вернула острие к сонной артерии Северуса, добавив на его шею к порезу от стрелы еще одну царапину. — Принимать ванну!

Шантаж. Наглый недопустимый шантаж. Северусу очень не нравилось это, но иного выхода, кроме как подчиниться у него не было…

«А я еще думал, что Темный Лорд — самое страшное, что со мной приключилось в жизни…» — думал профессор, медленно шагая в сторону моря, чувствуя между лопатками острие меча. Сзади победно вышагивала Сьюзен, правой рукой держа на прицеле Северуса, а в левой сжимая колчан со стрелами. Лук висел у нее на плече.

Эдмунд и Люси проснувшиеся еще в тот момент, когда Сьюзен с криком прижала Северуса к стене, предпочли наблюдать всю сцену, скрывшись за одной из широких колонн, что некогда поддерживала свод их замка. Когда их сестра увела профессора Снейпа, дети вышли из укрытия.

— Знаешь, — испуганно проговорила Люси, — кажется это и впрямь не Питер!

— Думаю, ты права, — задумчиво ответил Эдмунд, — но это не значит, что он не может быть нам полезен. С его-то магией! Главное, чтобы Сью не переусердствовала в воспитательных мерах.

Люси согласно кивнула.