Поющие корабли (джен)

Они рождаются во тьме, там, куда не проникает бесконечно холодный звездный свет. Великое множество братьев и сестер наполняют пространство дыханием жизни.

Их тела распускаются, точно цветы, в затерянных уголках вселенной, и с первым вдохом космической пыли ощущают только одно — пустоту. Сосущую, темную пустоту внутри.

Они прокляты ею с самого рождения. Во множестве своем они слабы и беспомощны, точно дети. Будто плоды с вырезанной сердцевиной — которую нужно заполнить кем-то непохожим на них, кем-то с обжигающим, всеобъемлющим разумом.

Их песнь — о пустоте, а единственная цель — лететь вперед.

Чтобы больше никогда не знать одиночества.

 

Что-то липкое, влажное, мерзкое охватило тело слишком плотно — ни вырваться, ни шелохнуться. Донна чувствовала себя рукой, втиснутой в плотную резиновую перчатку.

Трудно было даже определить — она сидит? Лежит? Висит вверх тормашками?

Она попробовала закричать, позвать на помощь — но смогла издать только невнятное глухое мычание. Даже губы разлепились с трудом, и только пересохшее горло неприятно царапнуло.

А ведь все начиналось так здорово... Вообще, все всегда начинается крайне здорово, а заканчивается...

Донна помнила ослепительно-голубой свет, помнила, как тело внезапно потеряло опору...

Где она? Донна подозревала, что ответ ей не понравится, и от этой мысли стало мутно и тошно.

Хотелось утонуть в ватной неподвижности собственного тела, снова окунуться в спасительное беспамятство. Может, когда она проснется, ее уже спасут?

Но... Так просто сдаться?

Вздор.

Покорно ждать спасения — не самый лучший выход.

Отяжелевшие веки отчаянно сопротивлялись, но Донна все же открыла глаза — неужели получилось? — и новый крик застрял у нее в горле.

Совсем близко, в дюйме от кончика носа, слабо светилась тонкая пульсирующая мембрана, красноватая и полупрозрачная.

«Я в чьих-то чертовых инопланетных кишках, — поняла вдруг Донна с жутковатой ясностью, окатившей спину холодным потом. — Я рехнулась... и я в чьих-то кишках. Вот дерьмо».

Хоть неведомая кишка, спеленавшая ее, как грудного младенца, и пропускала тускловатый розовый свет, что-то разглядеть сквозь нее было нереально. Просто плотная, колеблющаяся пелена.

Но спустя секунду она начала меняться.

На гладкой пленчатой поверхности Донна определенно различила странные бледные ниточки, похоже на мелкие сосуды, шустро ползущие по вздрагивающей мембране как раз на уровне ее глаз.

«Сейчас мистер Кишка высосет из меня все витаминчики, — с какой-то веселой обреченностью решила она. — Ну, Доктор... если ты не поторопишься...»

Бледные ниточки тем временем ветвились, распадались, все плотнее заволакивая вздрагивающую студенистую поверхность — как изморозь на оконном стекле.

А ведь все начиналось так хорошо... ну почти хорошо.

* * *

— Планета Аин-18, — объявил Доктор. — Прекрасный климат, лиловое небо, пара солнц...

Он торжественно распахнул двери ТАРДИС — и тут же отскочил: внутрь хлынул самый настоящий водопад... почти настоящий.

— Насчет прекрасного климата я погорячился, — признал он. — Там... э-э... дождливо.

Донна подошла поближе и, прикрывая лицо от косых струй, заметила:

— Настолько дождливо, что, похоже, грядет наводнение. Интересно, ТАРДИС можно использовать в качестве лодки?

— Я думаю, она не вынесет подобной примитивности, — уклончиво ответил Доктор, протирая очки, забрызганные вездесущими каплями.

— А о такой примитивной вещи, как зонт, ты, конечно, тоже не подумал! — напустилась на него Донна, предусмотрительно отойдя на пару шагов от дверей: на полу уже набралась приличная лужа. — Все ясно, ты решил меня утопить.

Доктор нацепил очки обратно на нос и примирительно поднял руки.

— Ну что ты. Твои дед и мать в этом случае объединят усилия и утопят меня самого — и регенерировать не успею, — сказал он с предельно серьёзным выражением лица. Но Донна всё равно ощутила, как губы расплываются в предательской улыбке: да уж, дедуля у неё такой.

— Так что будем делать? — спросила она, решительно выглядывая наружу. — Зонтов-то нет.

Сквозь густо-фиолетовые тучи и правда проглядывали лиловые лоскуты, но больше ничего рассмотреть не удавалось — все тонуло в сером дождливом мареве.

— Я придумал кое-что получше зонтов, — пожал плечами Доктор. — Подожди.

И скрылся в глубинах ТАРДИС, оставив Донну наедине с лужей, которая, кажется, твердо вознамерилась испортить ее новые туфли.

Что-то стукнуло, брякнуло и с шумом обрушилось на пол (послышались сдавленные проклятия), и наконец из бокового прохода, чуть более лохматый и радостный, чем обычно, вынырнул Доктор, сжимая в руке какие-то маленькие металлические предметы.

— Я нашел их! — объявил он. — Старая разработка, давно мечтал опробовать.

— И что это? — с опаской уточнила Донна.

Вместо ответа Доктор схватил ее за руку и быстро защелкнул на запястье штуковину, подозрительно напоминающую браслет.

— Какая-то очередная супер-разумная технология?

Браслет разноцветно подмигивал ей дюжиной лампочек, но в целом казался довольно мирным; по крайней мере, он не шарахнул ее током, едва соприкоснувшись с кожей, — и это уже было хорошим знаком.

— Супер-разумная и супер-полезная, — подтвердил Доктор с легчайшим намеком на самодовольство. — Я прикрутил к нему аналог щита ТАРДИС, только слабенький... он охватывает всю поверхность тела, так что дождь нам не страшен... а также ядерный взрыв... впрочем, не знаю, не проверял.

— И не надо, — содрогнулась Донна, уловив в его голосе знакомые азартные нотки.

— Ну и еще кое-что по мелочи прикрутил, — явно не слушая, бормотал он. — Телепатический канал, например... полезная штуковина вышла, можно переругиваться хоть с разных концов вселенной... Ну что, идем?

Донна с сомнением взглянула на браслет. Все эти безумные лампочки... но, в конце концов, там же, снаружи, не кислотный дождь! Хотя кто его знает...

И, не дав себе больше времени сомневаться, Донна Ноубл вывалилась из ТАРДИС прямиком на Аин-18.

— Доктор, я как будто в невидимом яйце! — спустя несколько мгновений заявила она, вглядевшись в обволакивающую ее пелену. Дождь и правда не мог до нее добраться, сталкиваясь с невидимой преградой и рассыпаясь в мелкую вспыхивающую пыль на расстоянии вытянутой руки.

Безуспешно пытаясь хоть что-то разглядеть в размытой, дробящейся капельной мешанине, она добавила:

— И мне не помешали бы дворники... Ни черта не видно.

— Расширь радиус щита, — посоветовал Доктор. — Вторая кнопка слева! Это чуть ослабит мощность, и он не будет взрывать капли еще на подлете.

Донна едва сумела его расслышать — звуки тонули в мерном шелесте, а сквозь косые струи просвечивали два солнца, влажно дрожа и мерцая.

Вторая слева?

Дождь, со всех сторон омывавший генерируемые щитами невидимые оболочки, слегка расступился.

— Мы как цыплята! Честное слово! Цыплята в прозрачной скорлупе... — радостно завопила Донна, сумев наконец-то рассмотреть Доктора, который, сунув руки в карманы, смотрел куда-то вдаль и улыбался.

На секунду ей захотелось подпрыгнуть, точно расшалившейся девчонке, и проверить, взлетит ли щит вместе с ней. Воздух, что ли, на Аин такой особенный?

Доктор рассмеялся.

— В прозрачной скорлупе и под душем, — подмигнул он. — Забавно, верно?

Дождь что-то раздраженно шуршал, и его плещущая русалочья речь казалась почти внятной: еще немного, и начнет ругаться по-человечески.

— Ты был прав. Это куда круче зонта... и приятного климата, — воскликнула Донна, завороженно вглядываясь в кипящее небо чужой планеты.

Казалось, что было совершенно нечего бояться... Совершенно нечего.

* * *

«Браслет, — внезапно вспомнила Донна с запоздалым облегчением. — Щит... вот почему эта инопланетная дрянь меня еще не сожрала. Ты просто не можешь до меня добраться! Ай да яичко... Дождь, ядерный взрыв... интересно, справится ли с желудочным соком?»

Видимо, щит схлопнулся, экономя энергию, и застыл у самой поверхности кожи.

— А ну-ка...

Щит же можно расширить, верно? И тогда кишка лопнет изнутри, как перезревшая слива, вместе со всеми своими отросточками.

Мембрана задрожала потревоженным желе, отставая от кожи, и подалась назад, осыпая белесую изморозь.

Донна смогла распрямиться. Похоже, она все-таки стояла, только под ногами ощущалась не твердая земля, а все та же дрожащая упругость.

Конечно, размечталась о твердой земле в желудке людоеда!

Она размяла затекшие руки, ощущая почти эйфорию — оказывается, для счастья нужно всего лишь немного пространства.

Желательно, конечно, чтобы оно было не внутри у инопланетянина...

— Сейчас я выберусь отсюда, — шепнула Донна, уже представляя, как лопается ее тюрьма под давлением щита и во все стороны летят отвратительные ошметки.

Будет знать, как связываться с Донной Ноубл!

«А если там, снаружи, нет кислорода? — прозвенел опасливый голосок благоразумия. — Неизвестно, куда меня притащили, может быть даже в открытый космос».

Поэтому она решила пока не рисковать: немного пространства в непроницаемом яйце — это все, что ей было нужно. Пока.

Инопланетная дрянь тем временем резво восполняла потери, заткав бледным кружевом всю поверхность «яйца» и погрузив ее убежище в полумрак.

Донна погрозила кружеву кулаком:

— Что, не получается пообедать?

Инопланетянин, конечно же, не ответил, да и странно было бы, если б он разговаривал... желудком.

Браслет тем временем снова замигал, рассеивая цветными вспышками темноту.

— Что ты там насчет телепатического канала говорил, а, Доктор?

Мигнула и сразу погасла синяя лампочка. Внезапно рядом с ней ровным светом загорелась зеленая, и тут же зазвучал встревоженный голос:

— Донна? Ты в порядке? Послушай, тебе нечего бо...

«Только не смей говорить, что мне нечего бояться! — мысленно рявкнула Донна. — Меня, к твоему сведению, чуть было не сожрали. Я бы даже сказала, жрут — только твой щит-вместо-зонтика и спасает».

Где-то там, в бесконечности — внутри ее головы, — Доктор облегченно вздохнул.

— Ну, хотя бы в относительном порядке, насколько я слышу. Не паникуй, я уже отслеживаю твои координаты... Уже отследил, по правде говоря.

Донну это отнюдь не утешило — скорее, наоборот. Тон Доктора вовсе не был спокойным, и это напрягало больше, чем пульсирующий голодный желудок вокруг.

— Я тут подумывала устроить небольшой бум, — протянула она полувопросительно, касаясь прозрачной оболочки, упруго подавшейся под ее пальцами. — Как думаешь, стоит расширить щит? Раз — и я на свободе, здорово же?

Если она ожидала восхищения продуманностью плана, то где-то явно просчиталась.

Браслет отозвался как-то чересчур поспешно:

— Ничего не делай! Сиди смирно, щит не отключай и жди меня.

— Но...

— И не спорь — ты сейчас находишься на одном из спутников Аин, а тут нет никакой атмосферы, — голос Доктора стал совсем уж нерадостным. — Вакуум. Выбраться-то ты выберешься, но непременно задохнешься.

Все ее приподнятое настроение испарилось мгновенно, будто выключателем щелкнули.

— То есть пока я сижу внутри инопланетянина, я не задохнусь? — ядовито уточнила Донна, стараясь не показать, что до чертиков напугана. — К твоему сведению, он не был настолько вежлив, чтобы выдать мне скафандр, как почетной гостье!

Ну вот, теперь она вновь совершенно беспомощна!

Склизкие лапы страха опять схватили за горло, и, отчаянно ему сопротивляясь, она рассерженно топнула по мягкому студенистому «полу». Пусть знает, что она не будет покорно перевариваться!

Кажется, на людоеда это не произвело особого впечатления. А она-то надеялась хотя бы на несварение желудка... или что-у-него-там-вместо.

— Судя по всему, это существо как-то продуцирует кислород, — сообщил Доктор, заставив ее поморщиться от неуместной бодрости его тона. — Не волнуйся.

Хорошо ему говорить — в относительной безопасности и на свободе!

— С чего ты взял?

— Я ищу тебя два дня. Ты бы давно погибла.

— Вот спасибо! — взорвалась Донна — она и так уже была на пределе, сидя в кишках у монстра, а тут, оказывается, ей еще повезло очнуться! — И ты говоришь об этом как ни в чем не бывало!

Минуту назад она готова была поспорить, что еще страшнее ей не станет — и напрасно.

— Так что, пока ты внутри, — продолжил Доктор, будто не слушая, — тебе ничто не грозит. Только ни в коем случае не снимай щит, поняла меня?

— Здорово, — кисло отозвалась Донна, решительно усаживаясь на импровизированный пол и подтягивая колени к подбородку. Похоже, придется здесь задержаться. — Просто здорово! Все, как ты и обещал! Чудесная планета, два теплых солнышка и великолепный климат!

Она надеялась, что отзвук истерики в собственном голосе ей послышался. Наверняка послышался.

Хотя климат Аин следовало бы поблагодарить. Не будь дождя, Донна наверняка бы уже путешествовала по кишечному тракту инопланетянина в виде питательной кашицы. Ну или что там у него вместо кишечного тракта?

Не слушая бормотания Доктора, кажется пытавшегося ее успокоить (какое вообще спокойствие может быть в таком положении!), она внезапно поняла кое-что еще.

— Постой! Зато теперь мы, кажется, знаем, куда подевались обезьянки из местного зоопарка. И та девочка, Сьюзи.

Именно с этого и начались неприятности.

Неужели их всех тоже сожрали?.

* * *

Дождь мало-помалу прекратился, оставив после себя отливающие фиолетовым лужицы.

Стало настолько светло, ярко, скальпельно-остро, что Донне казалось, будто она может рассмотреть каждую мелочь. Каждую песчинку в этом мирном пейзаже с неземным лиловеющим небом, фиолетовыми лужами и восхитительно свежим, умытым воздухом. Пейзаже настолько тихом и мирном («Броди по этой траве. Вдыхай этот чудный воздух. Здесь нечего бояться. Нечего-нечего»), что это само по себе было подозрительно.

— Кто здесь живет? — спросила она с любопытством, оглядывая подозрительно безлюдный ландшафт. — Какие-нибудь Тараканус Сапиенс?

Не раздавить бы кого-нибудь из аборигенов.

— Почти угадала. Люди, — хмыкнул Доктор к ее огромному облегчению. — Хорошие, мирные люди, вот уже полтора столетия не знающие войн.

Он вскинул голову, вглядываясь вверх. Конец фразы прозвучал едва ли не с тоской.

— Землянам есть чему поучиться, верно? — невпопад спросила Донна, выбитая из колеи такой резкой сменой настроения.

Доктор не ответил — с минуту он так и стоял, застыв и вскинув подбородок в истекающее солнцем небо, будто хотел раствориться в нем, улететь подальше.

Затем словно очнулся.

— Предлагаю посетить город, посмотреть местные достопримечательности. Как тебе план? — вновь жизнерадостно сказал он. Чуточку слишком жизнерадостно.

— Все планы, как всегда, что-нибудь да нарушит, — пробормотала Донна под нос, с подозрением на него покосившись, однако послушно потащилась следом.

Город, полускрытый за матовым свечением защитного купола, вонзался в небо полусотней белых игольчатых шпилей и издали казался легким и летучим, как пушинка одуванчика: дунь — и рассеется.

Но чем ближе они подходили, тем более материальным он становился, приобретая четкую, выдержанную геометрию стремящихся ввысь небоскребов.

Матовая прозрачная полусфера охватывала его как мыльный пузырь и не содержала ни намека на вход.

— Похоже, сегодня местные жители не слишком-то гостеприимны, — протянул Доктор. — Интересно, почему?

И он осторожно постучал по преграде ногтем.

— Город NB-613 временно закрыт для посетителей, — будто бы из ниоткуда зазвучал холодный механический голос, заставив Донну испуганно попятиться. — Вы не опознаны. Вы не опознаны. Предъявите пропуск.

— Что происходит? — поинтересовалась Донна то ли у голоса, то ли у Доктора, чувствуя, как настроение опускается ниже плинтуса. Значительно ниже. — Там что-то случилось?

— Похоже на то, — рассеянно кивнул Доктор, извлекая из кармана психобумагу.

— Пропуск принят, — безучастно сообщил голос, и часть матового купола плавно отъехала в сторону, давая им возможность пройти.

* * *

— Вы пришли помочь нам, верно? — тараторил маленький, круглый, будто нарисованный циркулем, человечек. — Мы специально настроили щит, чтобы пропускать только существа, имеющие полномочия решать такого рода конфликты... Такая беда, вы себе не представляете, такая беда, что я даже не знаю, как это описать, я даже не знаю!..

— Успокойтесь и расскажите подробно, что произошло, — перебила его Донна — не столько от желания узнать эти подробности, а, скорее, нуждаясь в паузе. На секунду ей захотелось хорошенько вытрясти собственные уши, поскольку в них скопилось очень много лишних тараторящих и круглых, как и сам человечек, звуков.

— Так я и говорю, у нас украли всех обезьян, украли, понимаете? — человечек все быстрее и быстрее махал руками, так, что в глазах рябило. — На моей памяти такого никогда не было, никогда-никогда!.. О, какой ужас! Мы всегда жили мирно, никому и в голову не могло прийти...

Донна огляделась. Улица казалась опустевшей, будто все люди, поддавшись общей панике, скрылись, спрятались от неизвестной угрозы. Редкие прохожие выглядели встревоженными. Даже больше — перепуганными, словно вот-вот должно было произойти нечто ужасное.

Они то и дело озирались по сторонам и торопливо пересекали улицы, явно спеша оказаться в домах, под защитой прочных, надежных стен. И только какая-то женщина никуда не бежала, а лишь громко всхлипывала, уставившись в небо пустым взглядом, но никто не обращал на нее никакого внимания.

Хотя, казалось бы, чего бояться... ну пропали какие-то обезьяны, подумаешь, верно?

— Но почему все так боятся? — озвучил Доктор ее мысли, и, хотя тон его был легким, Донне отчего-то стало не по себе. — Что такого в пропаже обезьян?

— Потому что их похитил кто-то неизвестный — кто-то, кто не давал клятвы соблюдать мир. Наш Генеральный Исследователь определил, что замки на клетках вскрыты с помощью неизвестной нам технологии. Незнакомой в этой части галактики, — пояснил круглый. — Это значит, на Аин — чужаки. Враждебные чужаки — на моей памяти такого не случалось! Скорее всего, грядет война — впервые за сотню лет!

Пару минут спустя улица окончательно обезлюдела, и гнетущее ощущение опасности стократ усилилось. Мертвый город. Вымерший, полный страха и пустоты.

Донна поежилась, отгоняя жуткие мысли. Обернувшись, она заметила, что рыдающая женщина, вопреки всему, осталась на месте.

Ощутив внезапный острый укол жалости, Донна шагнула к ней. Она явно нуждалась в помощи побольше круглого.

Женщина качнулась в сторону, не размыкая судорожно сжатых пальцев. Распрямилась и пошла навстречу, по-прежнему не отрывая взгляда от лилового двусолнечного неба.

Казалось, бедняжка ослепла от выплаканных слез, как в старых сказках.

Донна осторожно коснулась ее плеча:

— Что с вами случилось?

— Они забрали мою дочь, — глухо отозвалась та, и у Донны упало сердце. — У Сьюзи на куртке был сигнальный маячок, и он показывает, что моей девочки больше нет на Аин! Они украли мою дочь!..

* * *

— «Нужно осмотреть зоопарк, вдруг найдем какие-то улики», — горько повторила Донна. — Даже не верится, что это я сама предложила.

Если она догадалась верно и с похищенными произошло то же самое, что и с ней, то Сьюзи Смит больше нет в живых.

Донна ощутила странную смесь жалости и вины... хотя в чем она виновата? В том, что у нее есть этот браслет, а у незнакомой девочки его не было?

Вот глупость. Не стоит об этом думать.

Чувствуя, что мышцы начинают ныть от усталости, она осторожно вытянула ноги, насколько позволял размер «скорлупы».

Вышло не очень удобно, но расширять защитную оболочку Донна не решилась.

— Просто вытащи меня отсюда, — сказала она браслету... Доктору... Да какая разница? Ну, кроме того, что она начала разговаривать с вещами, конечно.

Браслет внезапно подмигнул оранжевым — и отозвался тоненьким голоском:

 

Я летучий кораблик, у меня есть лесенки...

Я летаю меж звезд и пою им песенки...

 

— Доктор? — недоверчиво спросила Донна. — Кажется, у меня начались галлюцинации — я, по-моему, слышу голоса в голове. Точнее, голос. Это все замкнутое пространство виновато.

Страх ледяной волной хлынул в живот и поднялся до самого горла. Сначала разговариваем с вещами, потом слышим голоса — интересно, что будет дальше, учитывая, что психиатрических клиник в желудках инопланетян обычно не строят?

— Доктор? — еще раз позвала она, встряхивая браслет и чувствуя, что опять начинает паниковать. — Да где же ты, чертов изобретатель?

— Я не доктор. Я Сьюзи Смит, — ожил браслет.

«Хорошо хоть не обезьяна из зоопарка», — подумала Донна и только через мгновение спохватилась:

— Сьюзи? Та самая Сьюзи с планеты Аин? Где ты? Ты в порядке?

Она едва не спросила «Почему ты не умерла?», но вовремя прикусила язык.

— Я недалеко, — неуверенно отозвалась вполне живая девочка. — Я летаю здесь, совсем рядом.

— Летаешь? — удивилась Донна, вновь начиная подозревать у себя помешательство.

Либо она действительно сходит с ума, либо происходит нечто странное.

— Ну да. Я подружилась с корабликом, и мы теперь вместе летаем. Сначала мне было страшно, и он сделал мне больно, но теперь все хорошо, мы летаем, представляешь? Я зову его Китти, а ты как своего зовешь? — безмятежно щебетал ребенок, кажется вознамерившись окончательно лишить ее душевного здравия.

О чем она говорит?

Донна ощутила, как холодок нехорошего предчувствия пополз вниз по позвоночнику.

— У меня нет кораблика, — непослушными губами произнесла она.

Девочка рассмеялась снисходительно, как будто Донна не понимала правил очень простой игры.

— Ты внутри него, и я тоже — иначе как мы можем разговаривать? Кораблики всегда друг друга слышат.

Несколько секунд Донна пыталась осмыслить сказанное.

— Подожди, то есть эта штука — корабль?

Она вскочила и еще раз внимательно оглядела затейливое плетение белых жилок на тонкой дрожащей мембране...

Существо, которое ее поглотило, казалось вполне живым.

— Ну да, корабль, их здесь таких целая куча, — откликнулась Сьюзи таким обыденным тоном, будто речь шла о ее куклах. — Правда забавно? Они могут общаться, и я со многими пыталась поговорить, но отозвалась только ты. Как тебя зовут?

— Донна, — ответила она после долгой паузы.

Определенно, происходящее ей совсем не нравилось.

Ладонь, коснувшись поверхности щита, сквозь его тончайшую оболочку ощутила живую пульсацию.

Что же это на самом деле такое?

* * *

— Значит, ночью ты пробралась в зоопарк, и там тебя схватили вместе с обезьянами, — уточнила Донна, когда Сьюзи наконец закончила расписывать, какая замечательная летучая Китти теперь с ней дружит.

— Ну да, — утвердительно ответила девочка, и это прозвучало самую чуточку виновато. — Я ушла из дома тайком, не хотела говорить, что потеряла у клетки с обезьянками новый радиомаячок...

— Откуда ты знаешь, где именно его потеряла? — удивилась Донна, отмечая еще одну странность.

— Ну-у... — замялась девочка. — Ну... не совсем потеряла, если честно. Я дала его подержать мартышке... потом она его выбросила из клетки, а я подобрать не успела, потому что мама заметила бы... Пришлось вернуться за ним позже.

Донна почувствовала, что уголки губ против воли поползли вверх.

— Нашла?

— Ага. Я уже собиралась домой, но вдруг что-то вспыхнуло, и... там было столько света, танцующего света с неба, и мне захотелось остаться и посмотреть, что это... — рассказывала Сьюзи, кажется все больше и больше увлекаясь. — Было так красиво. Над зоопарком летало очень много корабликов... из них свет падал на клетки, и обезьяны исчезали. Он упал и на меня тоже...

Она говорила о странных, ненормальных событиях так просто, будто совсем не испытывала страха перед чужими, враждебными существами.

И это было одуряюще неправильно.

— А потом они что-то с тобой сделали, — напомнила Донна, покачав головой. — О, Сьюзи...

Очевидно, зря.

— Не говори так! — вдруг сердито воскликнула девочка. — Мы подружились... и я теперь как капитан звездного корабля. Вот мама удивится! Она-то думает, что я только в куклы могу играть... А в школе мне все обзавидуются, — тараторила она, словно стараясь сменить тему.

Донна осторожно пошевелила затекшей ногой, лихорадочно пытаясь сообразить, что ей делать. Нужно было как-то успокоить, отвлечь Сьюзи.

— Что значит — вы подружились с корабликом?

Донна понадеялась, что такая перемена темы обрадует девочку, взахлеб рассказывавшую о своей «Китти», но не тут-то было.

Она замолчала.

— Сьюзи?

— Не хочу говорить, — упрямо буркнула та.

— Сьюзи!

Иногда, в самых исключительных случаях, умение орать действительно помогает.

— Я боялась, — неохотно начала Сьюзи, и нехорошее предчувствие вновь окатило Донну. — Мне было страшно, я не могла пошевелиться... А потом... потом... — голос девочки стал жалобным и плаксивым. — Не заставляй меня, Донна!

— Что потом?!

— ПОТОМ ОН ПРОЛЕЗ В МОЮ ГОЛОВУ! И МЫ СТАЛИ ДУМАТЬ ВМЕСТЕ!!!

«О нет, — испугалась Донна, чувствуя, как зашумела в ушах кровь, и паника горячей волной накрыла ее целиком. — Не хочу больше спрашивать. Не-буду-не-буду-не-хочу».

Однако спросила.

— Пролез в голову? Такими... белыми штуками?

— Да, — упавшим голосом подтвердила Сьюзи и торопливо уточнила: — Это очень плохо? Я теперь заболею?

— О нет, конечно же нет, — торопливо солгала Донна, сглатывая подкативший к горлу мутноватый ком.

Что будет, если ее вырвет? Ничего опасного?

Мир покачнулся.

О нет, только не вздумай грохнуться в обморок, Донна Ноубл.

Донна крепко зажмурилась, но беспамятство все еще не приходило, а мир продолжал качаться. Резко... рвано. Рывками — так не бывает при обычном головокружении.

Если только... плохо стало не ей, а инопланетянину.

Но почему?

— Сьюзи, у тебя все в порядке? — крикнула она, с трудом находя опору в колыхающемся пространстве.

Хотела несварение желудка — так вот оно.

Сьюзи отозвалась мгновенно — тоном, звенящим от едва сдерживаемого ужаса:

— Китти трясет — она боится. Здесь рядом кто-то страшный! — голос ее взлетел и тут же опал до шепота: — Тебе нужно подружиться с твоим кораблем и лететь.

— Что?!

Что происходит, черт возьми?!

— Дружи и улетай, Донна! Кто-то убивает кораблик. Ему страшно, он просит о помощи! КТО-ТО УБИВАЕТ НАС ПРЯМО СЕЙЧАС!

В ушах звенело от крика и чужого страха.

Донна сжала виски.

Что же это, господи... что это? Доктор, где же ты...

— Я здесь, — прозвучал его голос в голове так внезапно, что Донна вздрогнула. От облегчения — хотя Доктор не сказал ничего ободряющего.

— Ни в коем случае не опускай щит, слышишь? Эти существа — симбионты...

— Это кораблики, которые ищут пилотов, — вслух, непослушным, не своим голосом проговорила она. — Кораблики, лезущие людям в мозг...

— Откуда ты знаешь? — Доктор казался удивленным (странно, что она вообще смогла это заметить), но его голос быстро стал сухим и деловитым. — Я сейчас здесь, внизу, совсем недалеко от тебя... Я пытался воздействовать на них... Они все кажутся безучастными, только один вроде как испугался и улетел.

— Это, наверное, была Сьюзи — вот что ее напу... Постой, — вскинулась Донна, — что значит — воздействовать?

— Я хотел помочь... спасти тех, кто внутри. Извлечь их. Приготовил воздушный купол, но...

Слишком уж безнадежно это прозвучало. Видимо, он не слишком-то преуспел.

— Но?

— Ты действительно хочешь знать? Я... я не смог. И корабль, и животное погибли.

— Доктор, но они же живые...

Глупо, это прозвучало так глупо после того, что они сделали со Сьюзи... и все же...

— Думаешь, я не знаю? — взорвался тот наконец. — Думаешь, мне доставляет удовольствие убийство живого существа?

Не успела Донна наорать на него в ответ, как Доктор внезапно кричать передумал.

— А что еще мне оставалось делать? — только и сказал он устало. — Есть предложения, Донна Ноубл?

— Мне кажется... я не знаю, но чувствую... я имею в виду, может, они разумные? — тихо спросила Донна, чувствуя себя совершенно по-идиотски. Она осеклась и попыталась объяснить заново: — Сьюзи... девочка, которая пропала, — она тоже здесь, я говорила с ней. Между кораблями — какая-то связь. Сьюзи точно знала, как умирал тот, которого ты... исследовал. Говорила, что он просит о помощи. Просит о помощи.

— Паразит не может быть разумнее своего носителя, — наконец отозвался Доктор неуверенно и бесцветно. — Донна, там внутри — обезьяны. Твоя Сьюзи — единственная, кто додумался улететь. Единственный разумный корабль, который просто перевел чужие инстинкты на понятный для себя язык.

— Ты уверен в этом?

— Я ни в чем не уверен, а теперь, прошу тебя, помолчи и дай мне придумать, как тебя спасти!

— И как спасти Сьюзи?

Молчание.

— Доктор?

Гнетущая, ватная тишина.

— Ты же спасешь девочку, маленькую девочку?

Браслет моргнул. Погас на мгновение. Ну же, скажи это.

— Ей уже не поможешь, — помедлив пару страшных мгновений, ответил Доктор. — Мне жаль, мне так жаль, Донна, но ничего не поделаешь.

Это не могло быть правдой. Он лгал, невозможный врун-пришелец, конечно же лгал!

— Не говори так! Если они разумны — допусти это хотя бы на мгновение! — тогда, может быть, с кораблями можно договориться? Попросить отпустить хотя бы ребенка?

— Они теперь связаны. Как корабль может ее отпустить? Это все равно как если бы твой собственный мозг решил отправиться на прогулку отдельно от тебя и сообщил нам об этом!

Сердце Донны упало.

— Когда я вскрыл оболочку корабля с обезьяной, она была еще жива, — казалось, слова давались Доктору с трудом. — Но все ее тело... было опутано этими... белыми жилками. Кораблю нужна мозговая активность гуманоидов, он присасывается к ним, как пиявка. Когда я попытался... только попытался отделить зверя от оболочки, он тут же умер. Мне жаль, мне так жаль, — повторил он. — Связь не разрывается, они теперь — единый организм.

— Ей нравится летать, — сквозь судорожно сжатые челюсти процедила Донна. — Сьюзи. Она думала, что ее мать обрадуется — потому что она теперь настоящий капитан. И ты говоришь, что ее нельзя спасти?

Но как тоскливо звучал его голос! Неужели и правда ничего нельзя сделать?

Та женщина, мать Сьюзи... какие пустые у нее были глаза...

Ну уж нет. Всегда должен быть выход. Всегда!

— Донна...

— О, заткнись. И отключи связь на пару минут. Мне нужно побыть одной.

Она почти наяву услышала щелчок.

А затем совершила самый глупый в своей жизни поступок. Донна поднялась на подламывающиеся от усталости ноги и посмотрела на затканную белым поверхность щита.

— Эй, ты, плесень, я к тебе обращаюсь!

Белесые прожилки будто вскипели, зашевелились. Слышит ли? Понимает?

— Тебе нужны мои мозги?

Тварь забурлила, ощупывая щит, перетекая по невидимой преграде.

— Замри, если понимаешь меня, — приказала она, стараясь выглядеть уверенной. Показать, что знает о них все — и совсем не боится.

Белое месиво послушно замерло, и ее сердце ликующе заколотилось, выбрасывая в вены адреналин.

— Я куда умнее тех обезьян, что ты сумел поймать, правда? — крикнула она торжествующе. — У тебя нет необходимости присасываться к моим мозгам, чтобы получить то, что ты хочешь. Тебе просто нужны приказы, а я приказываю...

— Донна? — снова ожил браслет, и встревоженный голос Доктора вкрутился в виски штопором. — Что ты творишь?

— Хочу подружиться.

* * *

— Я человек, черт побери, разумный человек, и если ты хотя бы попытаешься пробраться ко мне в голову, я разнесу тебя в мелкие клочки этим вот щитом!

Бледные жилки испуганно съеживались, отступали.

Хоть кто-то боится, когда я ругаюсь, с горьким удовлетворением подумала Донна и, резко выдохнув, нажала кнопку на браслете, убирая щит.

Жилки отпрянули... потом приблизились, недоверчиво замерли на прежней границе... потом поползли по ее рукам, теплые и щекотные...

Перебрались на плечи, скользнули по шее вверх воротником — и почти застенчиво, едва-едва касаясь, замерли на макушке, да там и остались.

Донна зажмурилась — и внезапно ощутила весь корабль как продолжение своего тела.

— Ой, я вся такая плоская! И клешни у меня здоровенные!

Корабль тихонечко шебуршал у нее на макушке.

— Послушный мальчик, — одобрительно сказала Донна и мгновенно ощутила щемящее до последней клешни удовольствие огромного зверя, как будто была и хозяином, и питомцем одновременно. — Ну что, хороший мальчик, полетели за Сьюзи?

Зрение ее как будто раздвоилось.

С одной стороны, перед ней была все та же дрожащая полупрозрачная мембрана, не спешившая схлопываться (да и с чего бы — все тело живого корабля теперь подчинялось ей), с другой стороны...

С другой стороны, она летела, и это было чудесно — ощущать под своим плоским брюхом бесконечный простор и приветствовать мириады звезд, несущихся навстречу.

Донна помахала клешней удаляющимся кратерам и взмыла вверх, туда, где чуяла испуганную, плачущую Сьюзи.

Она чувствовала все корабли до единого. Она была самой умной, самой главной...

Хоть и невелика честь в том, чтобы быть умнее дюжины обезьян и одной пятиклассницы, это все равно оказалось чертовски приятно — стать вожаком. Капитаном капитанов.

— И если вы не уберетесь из тела Сьюзи, — орала Донна своему стаду, кажется, на весь ближний космос, — мамочка рассердится, очень рассердится!

Сигнал от девочки шел слабый. Очень-очень слабый. Но он все же был. Летел сквозь пространство, как звонкая песнь, в которой больше не было пустоты:

— Донна, я слышу тебя! Китти уходит из моей головы, КИТТИ УХОДИТ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ!

— Лети ко мне, девочка, — пела Донна на языке поющих кораблей, самых одиноких существ во вселенной.

Рождающихся в холодной пустоте и отправляющихся в бесконечное путешествие, чтобы отыскать своего пилота. Друга.

— Слушай меня, Сьюзи, и лети! А потом возьмем курс на синюю будку. Представляю, как Доктор удивится, когда мы постучимся в ТАРДИС вот этими здоровенными клешнями!

* * *

— Ты совершенно невыносима, Донна Ноубл, — сказал Доктор укоризненно и обнял ее крепче. — Не понимаю, как тебе удалось?

— Интуиция, может быть, — вздохнула она, отстраняясь. Кожа, казалось, все еще ощущала липкие объятия мембраны.

Следует выкинуть все это из головы, и поскорее, а то действительно можно сойти с ума. — На самом деле, нечего было бояться. Корабли всего лишь нуждались в твердой руке, — она слабо улыбнулась. Ну надо же, Донна Ноубл — грозная укротительница расы кораблей! И подумать смешно. Нужно смотреть на вещи здраво. — Просто повезло, что я немного чокнутая и оттого ужасно смелая, — поправилась она торопливо. — Хотя, наверное, любой на моем месте...

Доктор покачал головой:

— Ты себя недооцениваешь. Мне кажется, мало кто догадался бы наорать на сожравшего его инопланетянина,

Донна подозрительно на него покосилась, но, не заметив и тени насмешки, тут же задумалась о другом.

— Потому они и... сделали это со Сьюзи? — мрачно спросила она, вспомнив испуганное «Китти сделала мне больно».

— Сьюзи поначалу ужасно боялась, вот они и не распознали в ней разумное существо, — кивнул Доктор, болезненно поморщившись и сделав вид, что ужасно занят содержимым своих карманов. Он явно не хотел развивать тему, однако продолжил: — Эти корабли... нуждаются в разуме, как нуждается в воде заблудившийся в пустыне. И если человек — это оазис, то обезьяна — к примеру, яблоко, в котором мало, очень мало влаги...

— И поэтому они вгрызались в них?

Донна понадеялась, что было не слишком заметно, как ее передернуло.

— Именно, — сказал Доктор мягко, поднимая на нее неимоверно усталые глаза. — А простую воду грызть необязательно, ведь правда? Достаточно просто зачерпнуть и напиться, не осушая при этом источник.

— Ничего, теперь они познакомились с людьми и знают, как с ними обращаться, так что такого, надеюсь, больше не случится.

Осознание того, что все закончилось, мало-помалу заполняло ее до самых кончиков пальцев.

Оно было безмятежно-лиловое, без единого облачка, как летнее небо Аин-18.

Доктор рассеянно кивнул, а затем спохватился:

— А как ты уговорила их выпустить вас со Сьюзи?

— Ну... — замялась Донна, поскольку вопрос действительно был немного... щекотливым. — Я им кое-что пообещала.

Доктор вопросительно изогнул бровь.

— Теперь они знакомы с людьми, верно? И ничуть для них не опасны, можешь мне поверить. А еще они так одиноки — так почему бы им не остаться здесь?

— Донна...

— Да брось ты, — нетерпеливо фыркнула она. — Я знаю, о чем говорю, — я была с ними, чувствовала каждый корабль! — Донна вспомнила восторг полета, и последние остатки тревоги растворились в нем. Воодушевившись еще больше, она продолжила: — Представь: сотни живых поющих кораблей над Аин-18! У каждого человека — свой друг-корабль! Они ждут, ждут своих новых друзей, чтобы вместе петь звездам. Я пообещала, что они больше никогда не будут одиноки — для этого совершенно необязательно держать людей внутри, присасываясь к их мозгам, — и корабли меня поняли!.. Что? — спросила она, осекшись посреди длинной тирады: Доктор поднял руки, то ли сдаваясь, то ли требуя тишины.

— А люди об этом знают? — жалобно простонал он.

— Забыла сказать, — хлопнула его по плечу Донна. — Эта почетная миссия — как раз для тебя. А мне нужно вернуть Сьюзи родителям и подыскать капитана для моего корабля.

 

Лиловое небо их нового дома оживает тысячегласной песнью. Братья и сестры поют о нем и его солнцах, поют о людях и своей великой, безграничной радости, ведь их пустота наконец-то заполнилась.

Поют о Донне — и клятвах, которые ей дали.

Повиноваться людям.

Не причинять им боли.

Не запирать внутри.

Быть хорошими корабликами.

 

Песнь летит сквозь вселенную, отражается от каждой звезды, — и обещает, обещает, ведя за собой множество кораблей.

И маленькую девочку, поющую громко и счастливо:

— Смотри, мама! Я лечу!