Вестеросская баллада (джен)

Это была ужасная, нелепая затея. С самого начала. Иногда ему казалось, что он сошёл с ума, стукнулся головой о потолочную балку, перепил скисшего эля — потому что обычному, здравомыслящему Бронну никогда бы не пришло в голову сотворить то, что он собирался. Риск оправдан, если за ним стоит звонкая монета, но тащить через полстраны плаксивого ублюдка, ценность шкуры которого падает с каждой деревней, захваченной Молодым Волком, с каждой милей, пройденной кораблями Станниса — это уже не риск, а безумие, всепоглощающее и неоправданное ничем.

Серсея сулила ему золото и титул. Но мёртвые едва ли способны щедро расплатиться, а в том, что Королевская Гавань падёт, и королева-регентша сложит голову на плахе, Бронн не сомневался. Близящийся конец неотступно витал в воздухе вперемешку с едким дымом сожженных под Грязными воротами хибар и ароматом дорогих вин, которым комнаты Серсеи пропахли насквозь.

«Тебе оказана честь, несоизмеримая с положением». Бронн не мог не согласиться, хотя под честью они с Серсеей откровенно подразумевали разное. Она — возможность подтирать задницу её никчёмному сынку, обряженному в женские тряпки, он — возможность выжить.

Чернь потоками текла в Королевскую Гавань, как скот на исходе дня под защиту хлева, опасаясь волков и темноты, из которой те приходят. Бронн же со всею страстью желал покинуть вонючий город, с каждый днём всё более напоминающийся схлопывающуюся мышеловку. Выхода не было. Карлик, одержимый своим планом, поставил всё на цепь и пиромантскую мочу, но войскам, подбирающиеся к столице с юга, ему нечем было ответить. Разве что спалить Королевскую гавань дотла — Бронн сильно подозревал, что этим вполне может закончиться, уж больно косоруких новобранцев послали им Боги. Дикий огонь — субстанция деликатная, нежная, не терпящая резких движений и неосторожного обращения. Совсем как король Джоффри. Для себя Бронн сразу порешил обращаться с этим тухлым яичком очень бережно, но иногда соблазн был слишком велик. Хорошо ещё, что удалось сдержать смех в тот самый миг, когда королева привела своего сынка, затянутого в шёлковое платье. Никакие уговоры не могли убедить Серсею в том, что шерсть подошла бы куда лучше, и привлекла бы в стократ меньше внимания. «У моего сына должно быть всё самое лучшее!». Польщённый невольным помещением в число самого лучшего, Бронн решил не спорить, а просто раздобыть при первой же возможности наряд попроще. Возможности до сих пор так и не представилось, но наёмник не возражал — обряженный в неудобные, собирающие всю грязь в округе, шелка и не имеющий возможности выбраться из них Джоффри сопел, багровел, а через несколько дней ещё и отвратительно пах. Тем самым внутреннее содержание наконец-то стало соответствовать внешнему облику, и Бронн чувствовал себя в некоторой степени отомщённым.

За свою жизнь он сменил немало хозяев, и твёрдо усвоил, что личное с выгодным ни в коем случае не следует смешивать. Однако чем дальше они отъезжали от Королевской Гавани, тем чаще в мысли закрадывалось нехорошее подозрение о том, что в его деле отделить личное от выгодного становится всё сложнее, более того — выгода была так же сомнительна, как искренность стонов бордельной шлюхи. Когда-то карлик сказал ему, что у Старков в чести лишь преданность и благородство, а потому за свою службу Бронн получит в лучшем случае пару медяков. Что ж, проведённое рядом с Кейтилин Старк время не оставляло сомнений в справедливости слов Тириона. Но почему тогда Бронн надеялся, что он дождётся от Молодого Волка, сына своей матери, чего-то большего? «Потому, что я везу ему не просто свой меч. Я везу ему короля Семи Королевств — глупого, избалованного засранца, но тем не менее всё ещё короля, что бы там не говорил Станнис».

Засранец по-прежнему сидел у ручья и исподлобья зыркал злющими глазами. При виде расквашенного королевского носа сердце Бронна наполнялось необъяснимым, но приятным чувством. «Торжество справедливости» — так это, кажется, называется. Во всяком случае, так бы это назвал Тирион. При мысли о карлике Бронну стало несколько неуютно, но, в конце концов, Тирион обещал, что заплатит вдвое больше, чем кто-либо сможет предложить. А в двух жизнях Бронн необходимости не испытывал.

Да, должно быть, он тронулся умом, но всё ещё был жив, успешно покинул Королевскую Гавань и хранил у сердца вшитый в подкладку кошель с золотом. Только-то и оставалось, что протащить Джоффри через половину охваченных войной Речных Земель. Какая, в сущности, малость… Одно счастье — его ценная поклажа состояла из идиота, не способного понять, что они едут на север, а не на запад. С умным мальчиком было бы сложнее.

Неловко развернувшись на камне, Джоффри оскользнулся и шлёпнулся в воду, сотрясая воздух плаксивыми ругательствами. Бронн улыбнулся. Возможно, его затея была глупой, бессмысленной и опасной, но, Семеро свидетели, временами она была ещё и ужасно смешной.