Когда б имел златые горы... (гет)

Следующие два дня почти полностью повторили предыдущий, за исключением того, что никаких больше явлений народу венценосных особ я не видела. Братья уходили засветло, возвращались почти ночью и заваливались спать, будя меня грохотом доспехов и перешептываясь так, что спать под это «бу-бу-бу» было просто невозможно. С утра я снова выходила на прогулку, нарочито медленно шла до поворота на Королевский чертог и еще пару сотен метров после, но дорога была пуста и тиха, вся жизнь словно пряталась за золотыми дверями. Или я просто ходила не вовремя?

Очередной одинокий ужин. В окнах было совсем уже темно, в доме — тихо. И досуг мой скрашивали только две свечи на столе, под свет которых я быстренько вымыла посуду и теперь сидела на расстеленной постели, ожидая братцев, — все равно же разбудят.

Я попыталась вспомнить, чем же я занимала свой досуг там, в Томске, когда не была в школе, — и мне ничего хорошего не пришло в голову. Глупая болтовня по телефону или беготня по магазинам, где мы ничего не могли купить, но ходили просто поглазеть, — вот и все, что я делала дома. Нет, по этим занятиям я давно уже не скучала. Теперь все чаще мне вспоминались события последних лет и новая семья.

О, а вот и ее часть!

Топот четырех сапог по крыльцу возвестил о возвращении моих рыцарей, которые, едва открыв дверь, затихли и зашептались, как дети, крадущиеся к новогодней елке.

— Не сплю! — поспешила объявить я, и братья одновременно шумно выдохнули. — Есть будете?

"Не очень-то хорошо кормят солдат в Эдорасе", — думала я, глядя, как они уминают простецкий ужин.

— Что, сестра, нашла ты себе занятие? — спросил Годлаф, отодвинув опустевшую тарелку.

Я покачала головой:

— Чем тут займешься? Ни хозяйства, ни работы нет…

— А что, можно и работу найти, дело хорошее. Завтра узнаю, может, сыщут на время что.

Так меня определили в швеи. Хотя на самом деле названия этой работе не было, и я просто шила, латала, порола и перешивала чужие вещи. Днем — в лавке двумя ярусами ниже, а вечером — у себя, ожидая братьев. И даже выходило у меня неплохо. Мама бы, наверное, удивилась, узнай она обо мне такое, — в детстве-то я не показывала никаких способностей, да и желания сидеть за монотонной работой у меня не было.

Однажды попалась мне рубаха с вышивкой — обычный конь, что был здесь неизменным символом — но она оказалась такой удивительной красоты и тонкости, что я, даже сделав свою работу, не отдала вещь, а унесла домой и долго разглядывала вышивку при свечах, гладила пальцами и изучала каждый стежок. Мне хотелось повторить это чудо, но у меня не было ни подходящей иглы, ни нитей. Да и что говорить — умения тоже.

На следующий день рубашку, конечно, пришлось вернуть. Я расставалась с ней так, будто это была какая-то драгоценность, и чувствовала себя из-за этих ощущений очень глупо. Пришедшая за ней хозяйка, взглянув на меня, только посмеялась, но что она сказала, осталось для меня тайной -женщина была явно не из простых и разговаривала на вестроне.

Что ж, еще один камушек в огород моей необразованности…

* * *

Через пару недель таких развлечений я стала осознавать, что моя жизнь в городе, в общем-то, мало чем отличается от деревенской. Может, людей вокруг стало и больше, но я по-прежнему была одинока и почти ни с кем близко не общалась. Всего два раза у братьев выпало свободное время — и мы выезжали из города на простую конную прогулку. Пока Троллейбус неспешно переставлял ноги, мы говорили о ерунде и наблюдали унылые осенние пейзажи, на второй раз я поделилась своими мыслями с братьями, посетовав на обманутые надежды в отношении столицы.

— Не стоило мне расстраивать мать и приезжать сюда, — закончила я свою унылую речь, совсем отпустив поводья. Троллейбус покосился на меня одним глазом и окончательно затормозил. Братьям пришлось сделать круг, чтобы не ускакать вперед.

— Ну, этой печали легко помочь… — решил утешить меня Годлаф. — Отправим тебя с почтой назад — и забудь, что побывала здесь.

— Жаль только, праздник пропустишь… — с грустью в голосе продолжил Ратгар и выслал коня вперед.

— Но, правда, что в нем интересного для простой девчонки?.. — донеслось до меня из-за широкой кольчужной спины.

Старший брат усмехнулся и тоже пришпорил коня, оставив меня возмущаться позади. Почему они сразу ничего не сказали про праздник? Выждали, пока я начну ныть и жаловаться, будто это доставляло им удовольствие! А вроде бы, взрослые люди.

— Эй, подождите!..

* * *

В середине осени в Эдорасе традиционно праздновали день рождения принца Теодреда — единственного сына Короля. По такому случаю столы накрывались не только в Медусельде, но и на главной площади — для всех, кто пожелает и сможет прийти, чтобы почтить будущего наследника престола.

Я желала. Я очень желала. И, конечно же, была в числе первых, кто пришел туда. Честно говоря, я вообще прибежала на площадь с самого раннего утра, на ходу дожевывая свой завтрак, — настолько мне не терпелось поскорее увидеть, что же будет происходить. Но поутру площадь пустовала, и пришлось повернуть обратно. Братья заступили на службу и еще в предрассветных сумерках уехали из города. Я промаялась дома около часа и пришла снова, а потом еще раз в полдень — и тут уже не прогадала: потихоньку начинались приготовления. Я напросилась помогать, и время до вечера пролетело незаметно. Вместе с такими же добровольцами, слугами и, наверное, отдыхавшими сегодня воинами мы расставляли большие шатры, столы, лавки и масляные светильники, носили посуду и развешивали украшения-гирлянды с геральдическими конями и мечами. Чуть позже откуда-то прикатили и расставили по периметру огромные бочки. Я даже не заметила, как похолодало с уходом последних лучей осеннего солнца, — во мне вовсю горело предвкушение чего-то большого и радостного.

К тому времени, как окончательно стемнело, народу собралось уже столько, что, казалось, площадь не вместит и половины. В стороне от шатров и на углах каменного выступа разложили огромные костры — и пламя полыхнуло до небес. Кажется, понесли первые блюда с жарким и корзины хлеба — желудок отреагировал на запахи раньше, чем я успела сообразить, что происходит. Это было знаком к негласному началу праздника. Я заозиралась, поздно поняв, что рядом со мной не осталось свободного места для моих братьев, да и как им дать понять, где я, в такой толпе?

Еду, конечно, вовсю разносили, и даже возле бочек встали специальные люди, наполнявшие кружки всем желающим, но я заметила, что пока еще никто ни к чему не притронулся, хотя наверняка все ждали этого вечера и были голодны. Народ ожидал какого-то особого сигнала, и в один миг шум многоголосой толпы стал резко затихать, а люди рядом со мной — оборачиваться в сторону дворца, и мое сердце замерло.

На каменные ступени вышел Король.

Когда я слышала «наш король» или «король Теоден», то всегда представляла его эдаким дяденькой в меховой красной мантии и большой золотой короне — как в моих старых книжках со сказками. Порой воображение дорисовывало ему золотой скипетр и сажало на вычурный трон, и вокруг непременно все было в золоте, каменьях и шелке.

Король Теоден не походил ни на одну из этих фантазий. Он стоял перед своим народом в легкой рубахе с едва накинутым на плечи расшитым плащом. Его волосы свободно трепал ветер, и для царственного облика ему не требовались ни корона, ни скипетр, ни трон. Конечно, он был уже немолод, но прямая осанка и крепкие плечи не давали усомниться в его силе и боевом духе.

Я мысленно похвалила себя за заранее забитое местечко так близко к ступеням, что можно было рассматривать лица стоявших наверху.

По правую руку от короля показался виновник торжества — принц Теодред — длинноволосый красивый мужчина, о котором я не раз слышала вздохи в лавке, где занималась шитьем. Многие дамы сокрушались, что принц до сих пор еще не женился, хотя шел ему уже тридцать первый год.

Наследник улыбался, искренне и благодарно, выходя вперед наравне с отцом. Король поднял кубок и начал речь — в честь сына и дня его рождения, наверное. Это, конечно, опять был английский, и я снова и снова корила себя за те пропуски занятий с репетитором в прошлой моей жизни, с которых я сбегала ради своих наиглупейших занятий.

Кто-то пихнул мне в руки кружку с элем, пока я задумывалась о своей недальновидности, и, будто очнувшись, я вновь посмотрела наверх. С другой стороны от короля показались еще двое — юноша и девчонка примерно моего возраста, они были неуловимо похожи и на короля, и на принца. «Племянники», — догадалась я, вспоминая, что мне рассказывал Годлаф о своем командире. Что ж, теперь можно было рассмотреть юного правителя Истфолда как следует.

— Эй, вот ты где! — мне на плечо легла тяжелая рука, и сквозь толпу протиснулся Ратгар, уже переодетый в кожаную куртку. — Так и знал, что будешь в первых рядах.

Я оглянулась, ожидая, что и второй брат вот-вот появится.

— Он сегодня в дозоре, не повезло, — угадал мои мысли Ратгар и кивнул на поднимающих кубки правителей. — А я как раз вовремя!

— Будь здоров, Теодред! — грянуло со всех сторон, и сотни кружек взметнулись верх, сталкиваясь и обдавая пенными брызгами соломенные головы.

— Будь здоров! — заорала я вместе со всеми и впервые в жизни приложилась к элю, на радостях пытаясь выпить все до дна.

Ратгар тоже хлебнул от души и посмотрел на меня со смехом, вытирая усы:

— Потише, успеешь еще!

Получив поздравление от народа, король с Теодредом тем временем вернулись в Медусельд, за ними тенью ушла и племянница короля, но Эомер остался и заговорил с одним из стражей, что по-прежнему недвижно несли привычный караул.

— Хочешь, познакомлю? — проследив мой взгляд, брат, кажется, решил пошутить надо мной. Его довольное лицо так и светилось вредностью. Хорошо, что было темно и в свете огней мои красные щеки ему не должно было быть видно.

— Что? Нет, не надо! — я отвернулась и подхватила с блюда кусок мяса, усердно его зажевав.

Ратгар ухмыльнулся, но промолчал, отсалютовав Эомеру кружкой. Краем глаза я видела, что командир даже не заметил своего воина и, окинув взглядом площадь, постоял немного и тоже ушел.

Больше ни король, ни его сын не появлялись перед людьми. Их часть праздника шла там, где им и положено было находиться — в Золотом чертоге, среди знатных людей и лучших воинов. Конечно, мне ужасно бы хотелось посмотреть на это хоть одним глазком, но такие мечты были напрасны, и я даже не воспринимала их всерьез, несмотря на слегка кружащуюся голову и неуверенные ноги. Все-таки для первого опыта кружки эля было многовато.

Ратгар то сторожил меня, то отбегал куда-то к знакомым, я устала даже считать, сколько их оказалось в этот вечер на площади, и с каждым он не преминул поднять кружку за здоровье принца Теодреда. Разошедшийся в сытом веселье народ уже вовсю распевал песни на обоих языках, и отдельные личности так и норовили втянуть соседей по столу в свой личный хор. Я, даже не смотря на порядком путающиеся мысли, все еще помнила, что слухом и голосом природа меня не наградила, и постеснялась петь даже в многоголосье. Мне не хотелось портить чудесную атмосферу. Вдобавок, пора было немножко остыть и обезопасить свою кружку от бесконечных подливаний «во славу Рохана».

Я вылезла из-за стола и протиснулась сквозь толпу поближе к каменному выступу, прислоняясь к нему спиной. Перед глазами слегка плыло, и я закрыла их, а открыв, увидела вовсю улыбающегося братца.

— Веселишься, сестренка?

— Я не могу столько есть, пить и петь, — оправдывалась я, стараясь не засмеяться ему в ответ.

— Петь? Пойдем лучше плясать! — Ратгар схватил меня за руку и потащил в ту часть площади, откуда давно уже слышалась развеселая музыка. «Вот уж остыла так остыла», — только и успела подумать я, влетая вслед за братом в танцующий круг.

И это было именно то, что дало ощущение полного счастья. Кровь разлилась по венам жарким пламенем, и я даже скинула куртку, чувствуя себя будто в центре большого костра. Кто-то толкнул меня прямо в объятия нового участника круга, и я схватила того за руку, принимая такие правила игры. Народ вокруг одобрительно загоготал и захлопал, и в общем гуле я различила «Эомер, Эомер». Это был взаправду он. Отпрыск королевского дома, что не погнушался присоединиться к веселью своего народа.

Разве мог праздник быть еще лучше?

Пытаясь отдышаться, я плюхнулась на скамью почти сразу как танец разъединил нас, и теперь только глядела, как Эомер, тоже уже просто вставший поодаль, смотрит на оставшихся в круге и лучезарно улыбается, скрестив руки на груди. Высокий и стройный, освещенный огнями, сейчас он казался мне тоже наследным принцем, таким, о котором мечтает любая Золушка.

— Ну что, познакомилась? — раздалось за спиной. Мне даже не нужно было оглядываться, чтобы понять, что мой названый брат здорово пьян и весел. И что это именно он толкнул меня там, в круге.

— Да если бы… — устало выдохнула я. Судя по всему, племянник короля даже не рассмотрел моего лица.