Родная кровь – не водица (джен)

Пока семейство Дурслей обустраивалось в Поттер-хаусе, пока Петунья расспрашивала портрет тетушки Дореи о родовой магии, а Вернон с помощью мистера Грамбла вкладывал золото в надежные маггловские предприятия, пока маленький Дадли Дурсль пробовал на зуб волшебную погремушку, в детской палате отделения недугов от заклятий госпиталя святого Мунго собрались шестеро.

Гидеон Смоллет, детский целитель, тот самый, дежурство которого ознаменовалось визитом никому не известной магглы с Мальчиком, Который Выжил, на руках.

Гиппократ Сметвик, главный целитель госпиталя, лично три раза подряд проверивший поставленный Смоллетом диагноз и по итогам проверки от души хлебнувший умиротворяющего бальзама.

Два срочно приглашенных для консультации специалиста с континента — месье Анри Птижан, светило педиатрии, и герр Фальк, большой знаток темных искусств.

И наконец, сам Гарри Поттер на руках у Мери Маклаген, юной стажерки, приставленной к маленькому пациенту в качестве няни, сиделки и просто еще одной внимательной пары глаз. Старшая дочь в многодетной семье, Мери, разумеется, не разбиралась в педиатрии так, как месье Птижан или мистер Смоллет, зато обходиться с малышами умела прекрасно.

Сжимая в руках плюшевую собачку, Гарри тихонько разглядывал блестящую штуковину на столе перед его кроваткой, зачерненные круглые очки в золотой оправе на носу месье Птижана и серебряное зеркальце на лбу герра Фалька. Штуковина уже отжужжала, зеркальце вволю побрызгало на Гарри солнечными зайчиками, а очки… ну, очки мальчику не нравились, когда незнакомый строгий дядька глядел сквозь них на лоб Гарри, там чесалось, и голова начинала болеть, но Мери попросила потерпеть, и он потерпел.

— Выпей лекарство, Гарри, — прошептала Мери ему на ухо, — оно вкусное.

Гарри выпил сладкую водичку из кружки с зайчиком на боку, зевнул и сонно поерзал на руках у Мери. И спокойно заснул, когда она осторожно переложила его в кроватку.

Дальше все было просто — сделать что-то невероятно сложное и впрямь бывает намного проще, чем решить, что именно нужно делать. Смоллет поддерживал здоровый сон Гарри, месье Птижан следил, чтобы нестабильная детская магия спала вместе с малышом, а герр Фальк плел паутину заклятий — сдерживающих, замораживающих, запрещающих… Иногда, повинуясь резкому взмаху палочки, к нему присоединялся Сметвик, вливая силу в непроницаемые для темной магии барьеры.

Мальчик спал, и впервые с той ночи, когда он стал сиротой, в его голове не звучал ни леденящий смех, ни ядовитый нечеловеческий шепот, от которого делается так страшно и холодно. И снилось ему что-то теплое и рыжее, мягкое, уютное и безопасное.

А целители, закончив свое дело, заперлись в кабинете Сметвика и в гробовой тишине распили бутылку прекрасного французского вина, извлеченную месье Птижаном из недр своего потрепанного саквояжа — распили с неподобающим, прямо скажем, равнодушием к сорту, году, букету и прочим достоинствам благородного напитка. Единственное достоинство, которое имело сейчас значение — выдержанное вино действовало пусть и слабее умиротворяющего и восстанавливающего бальзамов, зато сочетало их эффект.

— Ну что ж, господа, благодарю вас за помощь, — вздохнул Сметвик, когда бутылка опустела. — Если возникнут осложнения…

— Вызывайте в любое время, — кивнул месье Птижан.

— Если не возникнут, все равно прошу держать меня в курсе событий, — с некоторой чопорностью отозвался герр Фальк. — Случай крайне интересный, наверняка уникальный за всю обозримую историю, было бы преступлением против науки не проследить его до конца. А знаете ли, господа, интереснейшее исследование может получиться. Предлагаю опубликовать. Когда все закончится, разумеется.

— Вот когда закончится, тогда и… — Смоллет, не договорив, с силой растер лицо ладонями. Ему предстоял разговор с родственниками, а учитывая, что родственники — магглы, он совершенно не представлял себе, как объяснить им всю сложность ситуации. С другой стороны, магглы вряд ли впадут в панику с первых же слов, хотя бы в силу незнания волшебного мира. С третьей, не помешает ли им это самое незнание понять…

— Не загоняйтесь так, коллега, — Сметвик с силой хлопнул его по плечу. — Могу представить, о чем вы сейчас думаете, и уж поверьте, все это ерунда. Вот если бы тетка мелкого Поттера оставила все как есть, проблем у пацана было бы — хоть котлом черпай.

— Да уж, спаси Мерлин, — содрогнулся Смоллет. Распрощался с коллегами и пошел вызывать миссис Дурсль. Для связи она оставила имя поверенного семьи Поттеров, и это обнадеживало: раз есть поверенный, не придется, по крайней мере, объяснять все самому.

Миссис Дурсль появилась быстро, и сопровождал ее на этот раз не случайный клерк, а гоблин Грамбл — лично, собственной персоной, поверенный рода Поттеров. Смоллет усадил даму, поиграл в гляделки с гоблином, быстро, впрочем, признав свое поражение — темный, нечитаемый взгляд Грамбла нервировал, заставляя без толку перекладывать бумаги на столе. Поверишь в маггловскую чушь вроде генетической памяти — и сам Смоллет ничего против гоблинов не имел, и они ничего плохого никогда ему не делали, но слишком много предков погибло от гоблинских клинков в огне междоусобиц и восстаний.

— Итак, — кашлянул Смоллет, с усилием переводя взгляд на миссис Дурсль. — Случай вашего племянника, не побоюсь этого слова, беспрецедентный. Была сделана попытка подмены души — мерзкое дело, но бывает, вот только обычно результат или удачный, или нет, а тут — ни то ни се. Душа мальчика на месте и не пострадала, но к ней прицепился… хм… ошметок. Не знаю, как сказать иначе. Мальчика смотрел герр Фальк, это крупнейший европейский специалист по темным искусствам, так вот он считает случай уникальным, не поверите, по критерию глупости преступника.

Гоблин издал заметный смешок, миссис Дурсль поглядела на него вопросительно.

— Тот самый злодей, — пояснил ей гоблин. — Вся волшебная Великобритания, понимаете ли, трепещет до сих пор, а многоуважаемый господин Фальк глянул и припечатал — «уникальная глупость». Наверняка прав, его владение темой неоспоримо.

— Он, — Смоллет хмыкнул и пояснил: — Он, тот, кого нельзя называть, а не Фальк… По мнению герра Фалька, он создал несколько хоркруксов — пять-семь, судя по величине ошметка, между тем, судя по описанным случаям, три — уже критический предел для разрушения личности. Это эксперименты над душой, — пояснил он явно ничего не понимающей маггле, — очень темные эксперименты, куда более опасные для преступника, чем для его жертв. Будь мальчик постарше, он отторгнул бы чужеродную часть сразу, но такой малыш… Эта дрянь присосалась к нему.

— Так вы ее убрали? — нетерпеливо спросила маггла. Как у них, у магглов, все просто…

— Нет, — вздохнул Смоллет. — Постарайтесь вникнуть, миссис Дурсль, это очень важно. Магия души — это… Мерлин, как же сказать понятней? Обычные заклинания работают на силе мага, и все. Мы вложили силу, много силы, вчетвером работали, и все, что могли мы сделать — оградить душу мальчика от влияния паразита. Что-то вроде консервации, заморозки. Мы поставили барьер и погрузили огрызок души… той души… как бы в очень глубокий сон. При определенных условиях он может проснуться, но мы надеемся, что связь с душой мальчика в любом случае не восстановится больше. Но это — все, что можно было сделать со стороны. Потому что, видите ли, миссис Дурсль, в магии души должна работать душа. Гарри Поттер окончательно избавится от нежелательного довеска, когда сам, всей душой захочет избавиться. Выбросит, изгонит из себя эту дрянь. Только так, иного пути нет. Дождаться полного осознания и… осознанной решительности, что ли.

— Но…

— Но сейчас оно не опасно для мальчика. Ему перестанут сниться кошмары, он не будет делиться с паразитом силой и магией. Связь заблокирована. Разумеется, мы будем наблюдать, проверять, все ли в порядке. Осмотры раз в месяц вас ведь не затруднят, верно? И в любое время дня и ночи, если вдруг вам что-то покажется подозрительным, если Гарри будет жаловаться на плохой сон, головную боль — сразу к нам! Вот портключ. Сожмете его в руке и скажете «Мунго».

— Хорошо, — решительно кивнула маггла. — Только… Я не поняла, Гарри нужно будет как-то… Не знаю, подготовить? Рассказать ему? Но что, как?

— Пока ничего. Подождите, миссис Дурсль, пусть мальчик растет спокойно. Когда станет ясен его характер, тогда и придется решать. Сейчас рано даже думать об этом. Повторюсь, мы полностью нейтрализовали возможную опасность. Мальчик сейчас спит, я понаблюдаю его еще два-три дня, но, думаю, непредвиденных проблем не возникнет.

— Целитель Смоллет, — подал вдруг голос гоблин, — если когда-нибудь нам понадобятся свидетельские показания о состоянии Гарри Поттера и об этой, гм, операции, мы можем на вас рассчитывать? Я помню о врачебной тайне, но, видите ли, существует еще и преступное пренебрежение здоровьем ребенка со стороны доверенных лиц. Разумеется, то, что я вам говорю сейчас, строго конфиденциально.

— Меня не интересуют тяжбы, — более резко, чем следовало бы, ответил Смоллет. — Мое дело — здоровье ребенка. Но, разумеется, если вы ставите вопрос о возможном нанесении вреда Гарри Поттеру…

— Именно, — проскрипел гоблин. — Ведь миссис Дурсль не знала даже о существовании госпиталя святого Мунго. Она никак не смогла бы определить, что ребенка нужно показать не маггловскому врачу, а вам. Она не в состоянии оценить не только масштаб проблемы, но и само ее наличие. Если бы Гарри Поттер не попал к вам сейчас. Если бы квалифицированный колдомедик увидел его уже в Хогвартсе. Как вы думаете, целитель Смоллет, насколько это сказалось бы на мальчике?

Смоллета внезапно зазнобило.

— Не могу даже спрогнозировать. Скажу одно, если бы мы не разорвали связь сейчас, пока она еще не окончательно окрепла… Нам и сейчас нелегко это далось, по-хорошему, мальчиком нужно было заняться немедленно после… после трагических событий.

— А если бы связь укрепилась? — вкрадчиво переспросил гоблин.

— Ее разорвала бы только смерть мальчика, — деревянным голосом ответил Смоллет. — Да, если вам понадобится подтвердить это на суде, на любом суде, вы можете на меня рассчитывать. Думаю, и на моих коллег тоже.

Маггла вдруг поджала губы и поднялась, сжимая в руках сумочку.

— Я хочу увидеть Гарри.

Гарри спал. Тетка подошла к кроватке, вгляделась в бледное лицо мальчика и кивнула целителю:

— Да, теперь я вижу, что ему лучше. Ни разу не видела, чтобы Гарри улыбался во сне. Благодарю вас, доктор Смоллет.

— Ну что вы, миссис Дурсль, это наша работа.

— Хорошая работа достойна благодарности, — чопорно ответила миссис Дурсль. — Я действительно вам благодарна. Если я все поняла правильно, доктор Смоллет, вы спасли жизнь моему племяннику.

«А может быть, предотвратили его превращение в того, кого нельзя называть — и кто знает, что хуже?» — подумал Смоллет. Поймал взгляд гоблина и понял, что тот подумал сейчас о том же. Право же, простоте и неведению магглов иногда можно и позавидовать.