Проверено на грамотность 
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Мечтами их и песнями мы каждый вздох наполним...
О. Митяев
Конечно, не повезло самым мелким — с первого-второго курса. В Выручай-комнату их не допустили: незачем; да они и сами рвались помогать, именно помогать, а не стоять зеваками. Потому и досталось заинтересованной малышне ответственное задание — охранять подступы к месту проведения решающего эксперимента, о котором ни к чему было знать директору МакГонагалл и Министерству магии, и если что — подать сигнал.
Вот и толпились возбужденные двенадцатилетки группками на каждом углу, перепархивая воробушками от одной к другой. Перепархивали, щебетали, светились важностью порученного дела и острым волнением ожидания. По одному этому любой наблюдательный человек понял бы, что что-то затевается. Впрочем, директор МакГонагалл, последний год находившаяся под влиянием министра Кингсли Бруствера и вместе с ним стремившаяся "возродить во всей чистоте Хогвартс Дамблдора", была скорее строгой и въедливой, чем наблюдательной. И очень занятой. И делать на восьмом этаже ей было нечего.
А в Выручай-комнате, где собрались старшеклассники, стояла деловитая, сосредоточенная тишина. На лабораторном столе посреди комнаты кипел на волшебном огне котел необычной конструкции. Торквиниус Сент-Клер, стоявший около него, производил сложные движения лопаткой для помешивания, бормотал что-то себе под нос и время от времени торопливо выписывал на стоявшей рядом школьной доске числа. Два серьезных шестикурсника, прославившиеся в школе успехами по нумерологии и уже неизлечимо зараженные страстью к высшей математике, увидев новое число, в две головы склонялись над пергаментом, спешно считали, иногда шепотом переругивались, и сообщали Торквиниусу результат. В котел летели загадочные ингридиенты.
Торквиниус прекратил помешивать и чуть отступил от стола. Комнату наполнил золотистый отсвет, как будто открыли окна на солнечную сторону, хотя окон в Выручай-комнате не было. Математики с тоской посмотрели на доску и дружно вздохнули. Их работа закончилась.
Наступил черед Гленны.
Она заговорила, как запела, и каждый увидел. Комната наполнилась смыслами; сказка, когда-то рассказанная бабушкой, сливалась с незнакомой музыкой. Наверное, такую называют хорал. А мамина колыбельная — это были люди на сцене, их лица были размалеваны и прекрасны. И свет падал на хрустальную вазу с сиренью потому, что что до своих одиннадцати лет вы успели прочитать "Трех мушктеров".
И каждый вложил в картину, в то единственное место, которое для этого было предназначено, то, что помнил и любил, и пел про себя, и говорил, увидев что-то прекрасное: "Это так похоже!" Казалось, стены комнаты исчезли, и стало видно, что созданные людьми чудеса живут и там, дальше.
А Гленна работала. Из песенок и историй, из сказок и стихов, из горького взгляда актера на сцене творилась тропочка, тоненькая, золотая, тропочка в мечту, и можно было выбирать, какой она будет.
Можно было выбирать, но те, кто собрался в комнате, и те, кому предстояло продолжить и помочь, не стали путаться в миллионе возможностей. Они просто выбрали самую большую мечту всех юных.
И теперь ставили свой первый эксперимент.
Вперед вышла Луна. Она взмахнула палочкой (Луна по старинке работала палочкой), и золотая тропинка, совсем невидимая на ярком солнце, поплыла лугом, заставляя чуть звенеть ромашки и колокольчики, продлилась слаженной песней кузнечиков, вздохами буков в лесу. Она всплеснула морской волной и пошла дальше, дальше — на Урал, в небольшой городок, который когда-то, всего десять лет назад, звался наукоградом.
Там, в огромном опустевшем институте, где в нескольких комнатах досиживали свой трудовой век унылые люди, а большая часть помещений сдавалась под шиномонтаж и секондхенд, в самом дальнем, заброшенном крыле группа молодых ученых, числившихся унылыми аспирантами или вовсе не числившихся в этом конкретном институте, на основе уникального, но всеми заброшенного оборудования творили нечто совсем новое, о чем не следовало знать ни директору института, ни челябинским и московским олигархам. Откуда они брали энергию для своих экспериментов — мы не знаем, но точно не из институтских фондов. В конце концов, мы же ни разу не сказали, что не верим в волшебство.
Золотая дорожка качнула лапы старых сосен, влетела в открытые окна, ветерком с запахом прогретой солнцем сосны, горького моря, медвяного вереска коснулась разгоряченных молодых лиц, засветилась над серыми кожухами установок.
"Есть контакт. Даем обратный отсчет", — отрывисто сказал один из парней в синих халатах.
Пять. Четыре. Три. Два. Один. Поехали!
Частицы, летящие быстрее света и к тому же в обратную по времени сторону. В огромной вселенной что-то должно было совместиться с чем-то — на одно-единственное мгновение.
Торквиниус ждал, глядя на часы.
"Давайте щуп", — наконец буднично сказал он.
Двое крупных парней бросились в угол комнаты, повозились там и осторожно подняли длинный, метра два, хрустальный шест сантиметров пяти в диаметре. Все расступились. Парни, бережно придерживая, подали конец шеста Торквиниусу, а второй приподняли, чтобы Тору было удобнее опускать свой конец палки в котел.
Торквининиус осторожно опустил. Ничего не произошло. Аккуратно перебирая руками, Тор стал погружать щуп в пятилитровый котел. Парни подтравливали. Когда хрустальная палка ушла почти наполовину, один из них выпустил конец и отошел. Второй продолжал подавать. Палка опускалась в котел. Освободился и второй помощник, Тор держал конец палки, опуская ее все ниже.
Когда свободного конца осталось только на то, чтобы удерживать его двумя руками, юноша так же осторожно стал поднимать щуп. Помощники наготове стояли у него за спиной. Принял один, потом второй. Наконец хрустальный шест весь показался над поверхностью котла.
Все шумно выдохнули. Вокруг помощников, державших хрустальную палку, столпились. Щуп был таким же, как и раньше: прозрачным, чистым, прохладным и сухим.
Многие, включая Гленну, проверяли шест на магию. Магии не было. Заодно не было никакой лишней химии и еще чего-то, что соловецкие посоветовали проверить слабо потрескивающей коробочкой, присланной со вчерашней совой. Коробочку щуп не заинтересовал. Просто длинная хрустальная палка, которую парни и уложили бережно в угол комнаты.
"Ну вот, — сказал Торквиниус и застенчиво улыбнулся.— С вечерней совой Сергей пришлет отчет, и мы узнаем, куда попали".
И тогда все разом заорали и стали хлопать друг друга по плечам.
Орали и прыгали от восторга маленькие наблюдатели в коридорах. Эти-то как сумели узнать, что все получилось? Но ведь узнали.
На Урале кто-то крепко, до синяков, молотил кого-то кулаками в обтянутую синим халатом спину. Пострадавший не замечал: он смотрел в монитор и вопил.
* * *
На площадке между лестничными пролетами Филч тщательно протирал витражное окно. Миссис Норрис крутилась у его ног.
Мадам Пинс, спускавшаяся по лестнице, остановилась возле него, постояла, глядя, как он работает, и спросила застенчиво:"Не знаете, как... там?"
Филч бросил мыть стекло, развернулся к ней и широко, радостно улыбаясь, с готовностью доложил: "Тянем! Есть траектория!"
И мадам Пинс заморгала, заулыбалась, и оказалось, что у нее на щеках ямочки. Очень милые. И Филч тоже улыбался. Ведь было чему.
В переливающемся луче витражного окна два немолодых человека стояли и улыбались друг другу. Ничего особенного.
Ну конечно, звезды, насмешливо, ласково и горько думала Миссис Норрис, — то, что они считают звездами, — огромные шары раскаленного газа, вокруг которых вращаются эти маленькие кусочки тверди, предназначенные для них. С рассветами и закатами, и тройными лунами над морями, каких они еще никогда не видели. Но увидят. Эти здешние звезды ждут их и, конечно, дождутся. Беспокойных, вечно меняющихся, вечно занятых, озабоченных сиюминутным. Живых. Верных.
...Так же падает в садах листва и куда-то всё спешат такси...
Есть и другие звезды. Звезды, лучами которых уходят те, чьими мечтами живут и о чьих сердцах вечно тоскуют остающиеся.
Пусть звезды подарят им всю свою нежность. Пусть подарят.
Всю их бесконечную нежность.
И все самые прекрасные, самые первые рассветы миров Твоих, Господи.
14 января 2017 года
 |
|
|
Здравствуйте, очень хотелось оставить отзыв. Прожила с вашим текстом три дня. Читала не отрываясь в транспорте, дома, на работе (хех).
Показать полностью
Я не из тех поклонников франшизы, которые росли вместе с ней, годами ждали книг и т. д Напротив, начала смотреть фильмы, потому что устала слышат ь "ты что с нашей планеты или нет?", "как ты могла не читать" и прочее, поэтому решила все таки посмотреть, посмотрела пять фильмов подряд, решила на этом остановиться. И тут мне в руки попал ваш фанфик, даже не знаю как, просто первый попавшийся. И сказать, что я была удивлена это не сказать ничего. Прежде всего, конечно, на себя обратил внимание прекрасный литературный русский язык (я отмечала некоторые шероховатости, но они мне не мешали). В свое время именно из-за языка мне было сложно воспринимать фанфики как таковые (ну и из-за плохо поописанных любовных интриг), могу точно сказать что ваш фанфик один из тех текстов благодаря которым я поняла в чем заключается прелесть фанфиков как таковых. Уже первая глава меня полностью заворожила. Я вспомнила свою учёбу на первом курсе филологического факультета даже с какой то теплотой и нежностью, что странно, потому что обычно я вспоминаю её с совсем противоположными чувствами, вспомнила свою очарованность этим местом и ожидание получения новых знаний, раннеюношеский взгляд на преподавателей - снизу вверх. Сейчас многое из этого уже развоплощено, но чувства остались. Профессор Флитвик выглядит идеальным преподавателем, таким, которого я сама мечтала бы иметь, настоящим наставником, особенно трогательный со своей любовью к поэзии и музыке. Образ Снейпа, на мой взгляд, излишне романтизирован (также чувак своего рода марти сью, всё-то он знает, везде-то он на шаг впереди всех и даже Тёмный лорд по сравнению с ним какой-то дурачок)), хотя такое положение дел близко канону) но как интерпретация почему нет. Но в целом очень любопытно было узнать подробную историю этого не однозначного персонажа и ваш Снейп, безусловно, вызывает симпатию. Мне кажется, что в отношении учеников они с Фливтиком шли к одной цели, но разными путями. Вообще тема наставничества, столь лелеемая мной, здесь прекрасно отражена. Очень понравился момент беседы Флитвика и Снейпа за заклинанием, действительно, доброе слово, искреннее участие, заинтересованность в другом может спасти жизнь. И после этого вместе со Снейпом просто обидно, что жизнь уже обречена. Понравилась троица главных героев в противовес троице канонной, прекрасная история дружбы и любви. Мне лично было интересно ещё и потому, что книг я не читала и поэтому параллельно гадала что в тексте оригинально, а что вы придумали сами, очень увлекательный, надо сказать, процесс. До последнего пыталась понять кем придуманы два главных героя, вроде в фильме я их не видела...) Словом, это мой первый фанфик по Гарри Поттеру и уже такой удачный, даже не знаю какие ещё тексты смогут выдержать конкуренцию. 4 |
|
 |
|
|
Очень немногие)))
1 |
|
 |
Ольга Эдельбертаавтор
|
|
Qyterres
Спасибо вам. вроде в фильме я их не видела Их там нет, да. Это то, что в предупреждениях обозначается как НЖП и НМП - новые женский и мужской персонажи. |
|
|
|
|
Ольга Эдельберта
Да, я уже поняла, это к тому, что они так хорошо прописаны, что до меня долго доходило) |
|
|
|
|
Тот случай, когда фанфик во многом превосходит оригинал. Спасибо большое!
3 |
|
 |
|
|
Провела с этим текстом, вызвавшим бурю эмоций, несколько бессонных ночей. Буду перечитывать и смаковать. Отдельное спасибо за Кристобаля Хунту и Привалова, за упомянутые вскользь дорогие воспоминания, по которым узнаешь своих. Спасибо!
1 |
|
|
|
|
Да, вещь... жаль, мало кто комментирует.
1 |
|
 |
|
|
Боже, как хорошо и грустно. Спасибо.
3 |
|
 |
|
|
Вопреки названию, здесь очень много диалектики…
Показать полностью
А где диалектика — там не только противоречия, но и синтез. Это прежде всего история, которая смогла состояться лишь благодаря способности к взаимопониманию очень разных людей. И мы их, и они друг друга видят как бы «сквозь туманное стекло». Этот образ неточного, «гадательного» видения восходит к апостолу Павлу, который добавляет: «В огне открывается, и огонь испытывает дело каждого, каково оно есть… Посему не судите никак прежде времени». Судьба Снейпа в НД — не только драма любви и искупления, но драма яркого и нереализованного таланта. Меморандум Келлера вызывает ассоциацию с «Меморандумом Квиллера» — фильмом о грустном шпионе-одиночке, противостоящем неонацистам (в то время как его начальство на заднем плане попивает чаек). И поначалу у читателя складывается знакомый образ Дамблдора с лимонными дольками и «голубыми глазками, светящимися довольством», который душит на корню научные искания Снейпа (как задушит и театр Флитвика); Дамблдора, окруженного слепыми адептами. Их хорошо представляет «верная, как целый шотландский клан» Макгонагалл, для которой Дамблдор во веки веков велик и благ. Такие люди не меняются: в финале она находит себе нового Дамблдора, в лице Кингсли, — и с ним собирается «возрождать во всей чистоте» дамблдоровский Хогвартс. (Шокирующая параллель: такую же слепую верность, только уже не Дамблдору, демонстрируют Барти, Беллатрикс, Кикимер…) Недаром Снейпа не заставило насторожиться открытие, что лже-Грюм пожертвовал Луной: это было вполне в духе его представлений о методах директора. Символична сцена, где слизеринцы, попавшие в гостиную Райвенкло, с жадным любопытством жмутся к окну, откуда видно что-то новое. «У них фальшивые окна на стенах, они видят только фальшивый мир. Кто придумал это для них?» И тоскует по никогда не виданному им небу заточенный в подземелья василиск… Далеко не сразу становится ясным, что и первоначальная оценка Дамблдора в НД — тоже лишь «взгляд сквозь мутное стекло». Директор, организующий «управляемые гражданские войны», движим политическими соображениями. Он знает больше, чем его сторонники, — но не знает, что в это время другие люди за кулисами так же используют его, чтобы потом уничтожить им же подготовленными средствами. И к финалу вырисовывается еще одна — и тоже шокирующая — параллель: оба участника постановочной дуэли «Дамблдор — Волдеморт» становятся из игроков пешками — и жертвами иллюзий. Темный Лорд слепо полагается на Дар Смерти, Дамблдор цепляется за попытки уверовать в созданный им же самим миф, где главное зло — Темные искусства. А между тем Снейп уже додумался до мысли: «В мальчике — частица Волдеморта? Да, это проблема. Но, положа руку на сердце, — в ком из людей нет чего-то подобного?» Аналогии, инверсии и отзеркаливание неизбежны, когда дело идет о диалектике. (продолжение ниже) 7 |
|
|
|
|
(продолжение)
Показать полностью
Мелькает упоминание о трагической гибели «на площади Свободной России» Кристобаля Хунты: происходящее в Англии происходит не только в Англии (как «бояре» с «опричниками» не остались исключительно историей Древней Руси). В известной мере меняются ролями василиск — и Фоукс, которого сам Дамблдор считает существом более страшным, чем все дементоры. А хаос, захвативший школу при Амбридж и направленный против нее, объективно ведет именно к тому, чего она добивалась: к разрушению. А вот неожиданная параллель — Квиррелл и Блэк. Оба тоскуют по значительности. Но Квиррелл не способен разгадать ее секрет, даже когда Снейп озвучивает его открытым текстом. Его душа — не та почва, на которой способно прорасти такое понимание: пустота, жаждущая брать, а не отдавать, — и появление в этой ждущей и жаждущей пустоте Волдеморта вполне закономерно. Он хочет «проявить себя», но именно «себя»-то у Квиррелла и нет. Сириус — человек иного склада; но он так же ревнует к Снейпу, который, как ему кажется, одним своим существованием обесценивает «дерзкую, такую красивую молодость» Мародеров. Эта ностальгически оплакиваемая молодость не была пустотой, но была отрицанием — голым бунтом, на котором тоже ничего хорошего не выросло. Добро и Зло непредсказуемо вплетаются в поток живой жизни. Светлые чары Флитвика, «подправленные» Амбридж, порождают Кровавое перо (ср. мимоходом помянутую «мясокрутку», еще один поклон Стругацким). А познания Снейпа, приобретенные «в бандитах», позже спасают множество жизней. Грехи, заблуждения и даже ненависть могут дать очень неожиданные плоды, смотря по человеку. Ошибка закадровых «игроков» — от их убежденности, что люди легко просчитываемы и управляемы; но это лишь то, чего они хотят добиться. Им мешает «некое свойство людей вообще», которое препятствует превращению их в безупречно управляемую массу. Нужны исполнители, а не творцы; нужно искоренить саму способность к творчеству — и искусство магии, и магию искусства (превратив последнее в шоу-бизнес). Исключить возможность диффузии двух миров, которая может открыть новые горизонты. И все линии НД сходятся в этой точке. Творчество, синтез. То, что наряду с «честью, верностью и человеческим достоинством» помогает тусклому стеклу стать прозрачнее: «музыка души», которая сливается с «духом аскетизма, труда и отваги»: не случайно в НД входит тема Касталии. Магистр Игры Вейсман, друг Флитвика, — учитель. Учительству посвящает себя Йозеф Кнехт у Гессе. Учителя и ученики — главные герои НД, и они постепенно нащупывают путь к взаимопониманию. Снейпу-студенту, «мальчику с третьей парты», в лекциях Флитвика важен не программный «материал», а цепочки ассоциаций, неожиданные сближения, приучающие мыслить (та самая крамольная творческая способность). В то время он чувствует, что Флитвик иногда обращается именно к нему, — хотя взрослый, хлебнувший лиха и ожесточившийся Снейп думает, что это была смешная детская иллюзия. (окончание ниже) 7 |
|
|
|
|
(окончание)
Показать полностью
Одновременно от него отдаляется Флитвик, придя к заключению, что бывший студент, который «ушел в бандиты», лишь казался более сложной натурой. Путь людей друг к другу не проходит по прямой. Возможно, впервые Флитвик ощущает свое «взаимодополнение» со Снейпом, когда видит его задание «на логику», подготовленное для квеста по защите Камня. Души людей видятся Флитвику радужными шарами: «внутри они устроены удивительно сложно и интересно, но как проникнуть в их тайну?» Один из очевидных ответов дает Нимуэ, которая видит Флитвика «настоящим». Это правда, открытая любящему сердцу. Другой же формой «музыки души» является искусство, шире — любое творчество. Гленна, студентка Слизерина, становится ученицей декана Райвенкло, райвенкловец Торквиниус — учеником Снейпа. Падают барьеры, поставленные теми, кто разделяет, чтобы властвовать, — и проясняется «мутное стекло». Гленна со своим даром рисования прозревает людей и ситуации через «оболочку»: Барти, Пинс, Флитвик… А Луна с ее чуткостью способна видеть настоящими и вейл, и лепреконское золото; рисунки Гленны помогают ей: «Пока я не увидела твой рисунок, я и сама не знала, что я это знаю». Флитвик учит Гленну заклинанию, заменяющему Патронус: силу и защиту человек получает через резонирующее с его душой произведение искусства. А оно, как и любовь, не признает барьеров: маггловское творчество оказывается заряжено магической силой. Взять хотя бы сцену в Отделе Тайн, где Гленна разметала врагов стихотворением Киплинга! (Мир НД вообще разрушает границы между литературой и жизнью: капитан Бильдер и пролив Кассет прямиком приходят сюда из А.Грина, оживший лес в финале — из «Макбета», и т. д.) Любой дар имеет подобную природу. Пинс — Каролинка — не рада похвале: «вы волшебница» (да, ну и что?), — иное дело, когда она слышит: «Вы высказали то, что я чувствую». В своей «творческой» ипостаси она способна увидеть даже закрытого со всех сторон Снейпа таким, каков он есть. Так же сродни чуду творчество в науке. Снейп ищет способ помочь Филчу немножко колдовать «для себя» — по видимости безрезультатно. Но в финале Филч помогает держать защитный купол над Хогвартсом, и этому даже никто не удивляется. Удается то, что и для магии считалось невозможным. Один из важнейших образов в теме преодоления барьеров — коллективный: пуффендуйцы (на которых редко обращают внимание) — не «элитные», но трудолюбивые, верные и добрые, дети магглов и магов из небогатых, незнатных семей. Именно на их самоотверженности, а не на эскападах Армии Дамблдора держится в военное время хрупкая стабильность Хогвартса. «Они не боялись работы, не делили на своих и чужих, они умели помогать». И наконец — мотив преемственности, ученичества. Связь «учитель — ученик» — личная; поэтому бесполезны попытки Снейпа обучать ненавидящего его Гарри, но оказывается огромным по последствиям одно-единственное слово, вовремя сказанное Торквиниусу. Эта связь позволяет жизни продолжаться. И остается навсегда — как единственная реальная форма бессмертия. 5 |
|
|
Ольга Эдельбертаавтор
|
|
nordwind
Потрясающий анализ. Нет слов, как здорово. 3 |
|
|
|
|
nordwind, спасибо))) Так чудесно прочитать хороший анализ великолепной вещи... Вы даже не представляете себе - как.
Лучше, вероятно, только две вещи - читать ту книгу, котрую Вы анализируете и писать сам анализ. Ещё раз спасибо))) 3 |
|
 |
|
|
nordwind
Отличный, глубокий многоуровневый анализ, спасибо вам! 2 |
|
 |
|
|
Я не фанатка такого стиля, но мне очень понравились Гленна и Тор.
Спасибо вам за них 2 |
|
 |
mamik45 Онлайн
|
|
Это настолько прекрасно, что у меня нет слов, кроме одного: спасибо...
2 |
|
 |
|
|
Это восхитительное произведение, которое буквально берёт за руку и ведёт чувствовать.
Восхитителен и анализ написанный выше. Спасибо вам за ваше творчество, я надеюсь оно продолжится в моём сердце. 2 |
|
 |
|
|
Я долго не могла начать читать эпилог. Моё сердце осталось там, в последней главе.
Спасибо, Автор! 2 |
|
 |
|
|
Спасибо, автор! Очень сильно. И тех произведений, с которыми надо пожить, после которых не сразу можешь читать что-то другое, потому что ты еще там, внутри повествования, внутри мыслей автора и своих. Такой непривычный сторонний взгляд на эту истоию сначала удивил, потом заинтересовал, позднее впечатлил. Отдельное спасибо за Флитвика, Снейпа, Гленну и Тора. Профессора прописаны просто филигранно, как те узоры в магическом плетении заклинаний. В общем, верю однозначно, что все так могло быть! Надеюсь, у Гленны и Тора все будет хорошо. Может про них отдельное продолжение напишется?
2 |
|
 |
|
|
Это было прекрасно.
2 |
|
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу
