Novice (джен)

Следующие несколько дней напоминали финал из глупейшей, нелепейшей сказки. Утром второго числа взорвался новостями «Пророк» — и все желающие могли прочитать про трагически погибших родителей и мальчика, который выжил. Первая полоса. Вторая — как ни странно, то же самое, и третья. Совы, не считаясь с расписанием, летали весь день напролет, нервируя магглов. Вечером сразу в трех местах по всей Англии кем-то неосмотрительным был устроен звездопад, а на следующее утро газета была полна сомнительными шутками про то, как маги бросались обнимать на улицах ничего не подозревающих простецов.

Волшебный мир сходил с ума. И, похоже, в этом году своеобразное празднование Самайна растягивалось до положенной недели. Светлый ум Бартемиуса Крауча, разумеется, не замедлил обратить ситуацию в свою пользу. Пока народ веселился, авроры обыскивали дома предполагаемых Пожирателей Смерти, без малейшего страха за свою шкуру, хватали всех, на кого только падало подозрение. Очевидно, завершиться торжества должны были массовым жертвоприношением дементорам Азкабана.

На третий день пропал Эльфард Лестрейндж — отозванный домой в связи с арестом обоих его кузенов. Каждую такую новость за столом Слизерина встречали в молчании. Они прекрасно понимали, куда клонит Крауч, и какие блестящие по своей убедительности суды пройдут при полном Визенгамоте в самом ближайшем будущем. Запуганный и привыкший помалкивать волшебный люд быстро перенимал презрительный и шутливый тон статей Пророка, ругательное слово Пожиратель, как синоним гнусного, да к тому же и тупого убийцы, не сходило с первых полос. Одно только имя до сих пор не решались поливать грязью — суеверно полагая, что если произносить его вслух, то, может быть, тот, кого все так страшились, вернется обратно?

В школе продолжалось то, что было начато воскресным вечером. Всюду можно было увидеть заплаканные лица, особенно у старших, в коридорах не пройти от бесконечных фейерверков и объятий. Профессора рассеянно улыбались — говорят, даже на уроке МакГонагалл, когда Шеклболт вместо свиньи наколдовал из стола семейный портрет Поттеров, профессор только добавила баллов. Гриффиндор ликовал — и мало-по-малу их неожиданная, случайная, незаслуженная победа (да и победа ли?) — стала восприниматься многими как нечто само собой разумеющееся, ведь действительно, разве могли одерживать верх в этом вечном споре добра и зла Темные искусства и Темные лорды? Возможно, только молодой мастер зелий не поддержал бы царившего на прочих уроках веселья — но профессор куда-то пропал, и с понедельника его никто не видел.

Нэт, скрипя зубами, посмотрел на часы. Семь тридцать. Как решил Нотт, весь факультет отправлялся завтракать в восемь, раньше остальных, чтобы никого не провоцировать. Ходить по коридорам стало опасно, и старшие слизеринцы взяли на себя что-то вроде дежурства. К сожалению, новый порядок включал обязательное следование режиму, и, если ты не хотел пробираться на третий этаж к Чарам в одиночку, нужно было подняться к завтраку со всем факультетом.

Это значительно затрудняло ночные бдения над котлом, и прочие приятные для Нэта способы занимать время, не говоря уж о (печальной) необходимости терпеть компанию Рёдера и Хиндли дольше, чем он привык. За два дня эта парочка успела довести его так, что он готов был опуститься до убийства или по собственной просьбе перевестись в Хаффлпафф. Старшие, как назло, отказывались его слушать:

— Баркер, ты понимаешь, что мы на виду в общей гостиной?

— Ты ведь знаешь, когда в твоих же интересах держать язык за зубами?

Даже Гай, который все-таки согласился пойти с ним посмотреть на приготовленный «Глоток», покачал головой, глядя в котел:

— Если честно, не думал, что справишься. Впечатляет. Только вот жаль, теперь не пригодится.

Нэт начал что-то говорить, показывая приготовленные к закалке бутылки.

— Баркер, ты как ребенок. Сейчас такой момент — никто из нас не может рисковать. Обидно, конечно, но мы даже хранить такое зелье не станем. Мой совет — вылей, испепели, закопай, спрячь в лесу подальше. Ты же читал, как теперь беснуется аврорат.

— Но это же не какой-нибудь «Мертвый сон» или «Жидкая смерть», которые кто угодно за пару часов намешает! — возмутился Нэтан. — Как можно!

— Вот именно. Ты себя сам-то послушай. Избавься от него, пока еще есть время.

— От «Глотка» так просто не избавишься, — мрачно перебил его Нэт. — Он уничтожает живое безвозвратно, и вылить его в землю перед снегопадом — не лучшая идея. Его нельзя сжечь. Закопать — еще хуже. Зону поражения даже рассчитать будет трудно. Какого Мерлина! Его вообще только выпить…

— Ну так и выпей, идиот, раз не понимаешь, чем тебе грозит найденный в Хогвартсе котел с сильнейшим ядом, по которому любой догадается, что его варил его первокурсник Нэтан Баркер. Надеюсь, обет свой ты помнишь? Заказчик, как всегда, в безопасности.

Нэт отвернулся, смаргивая слезы. Глупо было, но он ничего не мог поделать. И зачем он только варил в собственном котле, флоббер безмозглый! Пришла мысль спрятать зелье, разлив его по закаленным склянкам. Так, по крайней мере, какое-то время — лет десять — оно никому не будет угрожать.

Он больше не тревожил старших «глупыми разговорами», и только буркнул Мору в ответ, что «примет меры». Меры! Собственными руками уничтожать такой труд — лишь потому, что кроме создателя никто не может прикасаться... И потому, что какой-то глупый лорд подставился под проклятие. А ведь дед предупреждал!

На занятия Нэт являлся мрачнее дементора, и ни с кем не разговаривал. МакЛагген, выдавая свою обычную заносчивость за праведный гнев, считал это только за повод чаще цепляться.

— Что, Баркер, хандришь? Никто тебя теперь не возьмет яды варить?

Самое смешное, в чем-то гриффиндорец был прав. Нэт и злился-то не столько на него, сколько на себя самого. Что во всей этой авантюре имело смысл? Да, он рискнул — но что из этого вышло? На кого теперь рассчитывать? Никому не нужно его зелье, да и сам Нэтан Баркер тоже не нужен. В такое время все будут держаться за своих.

— Мой папа всегда говорил, что этим и кончится, — вещал гриффиндорец, обращаясь к своим товарищам. У Билла Уизли уже третий день пылали щеки, то ли от возбуждения, то ли от того, что переел шоколадных лягушек.

— Никто из не знает, что может произойти в будущем, — возражал Рёдер с видом научного авторитета. Он предпочитал не высказывать свои предпочтения явно, но никогда не упускал случая посеять сомнения.

— Нет у темных магов никакого будущего, — резко перебил Уизли, — пора бы уж смириться с тем, что вы проиграли!

Блондин фыркнул с видом «при чем здесь мы». Он-то и вправду был не при чем. Но гриффиндорцев тонкости волновали мало.

— «В министерстве состоится бал, посвященный героям войны…» — зачитал кто-то из утреннего «Пророка». — Бал?! Интересно, когда они, наконец, соберут Визенгамот? Говорят, захватили целую кучу Пожирателей.

— И Треверса, и Мальсибера. Треверса, прикинь? Кажется, брат того парня, с шестого курса!

— Бьюсь об заклад, что половина старших слизеринцев и сами…

— Теперь не будут ходить по школе с таким видом, будто это их родовые поместья.

— Дядя говорил, надо было прикрыть их гадюшник еще лет двадцать назад. Кто знает, может, войны удалось бы избежать…

— Добрый день, класс! Сегодня мы займемся изучением гидр, чудовищ, населяющих подземные воды, — приветствовал всех румяный профессор защиты, входя в кабинет. На доске он, как всегда, развесил красочные картинки, на этот раз изображавшие стоголовых змей всем в Хогвартсе прекрасно знакомого зеленого цвета. Послышались смешки.

— Предпочитают теплые широты и распространены в основном в старом Свете, хотя есть неподтвержденные сведения о родственных существах с полуострова Юкатан. Как известно, гидры, несмотря на огромную опасность, которую они представляют для человека, относятся к вымирающим видам… их уничтожение строго отслеживается местными магическими властями…

МакЛагген усмехнулся, что-то шепча на ухо Уотеру, который старательно записывал лекцию. Нэт фыркнул и вытянул из-под конспекта второй том «Общей арифмантики». Про гидр он уже знал все, что надо и не надо, в течение месяца изучая опасных существ — для Хагрида и для зелья.

— Упоминание в литературе… из северной части Арголиды, одной из областей Пелопоннеса, соседствующей с Аркадией и Лаконией… Считалась стражем, охраняющим вход в подземный мир… Как мы видим, сто — в некоторых случаях пятьдесят голов, уникальная способность к регенерации. Может находиться под водой в течении сколь угодно долгого времени, подкарауливая жертву… неподтвержденные сведения о способности становиться невидимой…

— Как и другие создания, обитающие в воде и во мраке, гидра крайне восприимчива к свету, боится огня. Однако пламя для нее не смертельно, как и большинство заклятий, чешуя имеет значительное сходство с драконьей, способна поглощать магический заряд. Относится к роду василисков, но в отличие от последних, способна к самостоятельному размножению, ей для этой цели не требуется участия темной магии.

Нэт пролистнул прочитанную ранее главу. Потом принялся записывать на пергаменте условия задачи. «Если даны следующие пропорции… какова остаточная чистая численная магия… приведите примеры удачных воздействий…»

— Выплывавшей ночами из пучины Кето. Подземное озеро у горы Арим…

Ха. Еще немного, и он начнет рассказывать про платан у истоков Амимоны. Как всегда — ни слова об эффективных методах защиты. Что теперь?

«Просчитать разницы между данной и тремя наиболее устойчивыми пропорциями. Сравнить остатки, привести пример...» Пример… пример… соотношение количества флоббер-слизи к воде при приготовлении мягких мазей согревающего действия. Это просто… Вторая. Что-то такое вертится в голове, но никак не вспомнить.

— У истоков реки Амимоны…

Конечно. Бодроперцовое. Надо бы еще пример из трансфигурации, в соотношении размеров для первой степени родства. Погодите-ка. Третья, четвертая и пятая пропорции прямо соответствуют применяемым при цветовых преобразованиях. Это даже не смешно. А он сидит, вспоминает подходящие зелья…

— Раскаляющие и прижигающие, как Igneo, например…

— А можно использовать Incendio или Inflammare, профессор?

— Вполне, мистер Уизли. Очень удачный пример, пять баллов Гриффиндору. По крайней мере, отвлекающий эффект…

Вторая и первая, как оказалось, тоже. Нэт усмехнулся и покачал головой. Надо быть внимательнее. Следующая задача: «Неустойчивые трехчленные соотношения… классификация по выбросу энергии, замыканию...» — это, кажется, когда трансфигурация тормозит на полпути? «...поглощению»? И так бывает?!

— …нам расскажет мистер Баркер. Прошу вас, мистер Баркер. Или вы опять не слышали вопроса?

«Мерлин! Что я ему сделал?»

— Мы все ждем, — заметил профессор, глядя сверху вниз на поднявшегося с места Нэта. Подлец Хиндли молчал, ехидно улыбаясь.

— Простите, сэр, я действительно не слышал вопроса, — с каменным лицом признал Нэт, игнорируя глупые смешки.

— Очень плохо, — лицо Бёртона лучилось от удовольствия, — взыскание. Вопрос был следующий — и поскольку вы не слушали, вы вряд ли ответите — какие заклинания следует применять, оказавшись лицом к лицу с проснувшейся гидрой?

— Лучший выбор — аппарировать прочь, сэр, — серьезным тоном предложил Нэтан, хотя в ответ с задних рядов послышался смех и шепот. — Если же по каким-то причинам аппарация невозможна, следует наложить щит, скрывающий запахи и теплоту, хоть это довольно трудоемкая задача, и удалиться, желательно передвигаясь по воздуху, потому что змеи чувствительны к колебаниям твердых поверхностей. Если невозможно и это — то применить к себе заклятие временной заморозки Congelo Tempora, которое собьет гидру с толку, и надеяться, что она уснет прежде, чем ваше сердце остановится, — Нэт снисходительно (и холодно) улыбнулся. — Последний вариант я не советую детям и магам старшего возраста.

— Ответ неверный, мистер Баркер, минус пять баллов за невнимание на уроке, — возразил Бёртон неожиданно зло. — Если бы вы слушали меня, вы бы назвали заклятия, порождающие свет и пламя, которые несомненно отпугнут, и даже повредят чудовище. Остается только надеяться, что с гидрой вам встретиться не придется. Но вам придется описать эти заклятия в экзаменационной работе, так что вы нам их сейчас перечислите.

МакЛагген улыбался, будто ему подарили луну в личное пользование.

— Прошу прощения, профессор… Заклятие Igneo, а также предложенные Уизли Inflammare и Incendio, не считая уж упомянутого в учебнике Candeo, имеют крайне небольшой радиус действия. Возможно, они и причинят вред гидре, но, если и в тридцати футах от нее вы находитесь в смертельной опасности, неужели вы рискнете приблизиться еще на десять шагов?

— Не все тут такие трусы как ты, слизеринец, — заметил Уизли, под сдержанной, но одобрительной улыбкой Бёртона, которая при взгляде на Нэта попыталась подделаться под извиняющуюся.

— Но и в случае, если вы и так находитесь достаточно близко, чтобы применить Igneo, зона поражения не превысит трех квадратных футов, — продолжал Нэт, чувствуя, что опять, опять его заносит (и ему было уже все равно). — Если представленные на доске диаграммы верны, то даже при большой удаче, вы просто-напросто разозлите без того потревоженное чудовище…

— Я не знаю, что вы хотите этим сказать, мистер Баркер, но предложенный метод защиты был полностью одобрен нашим Министерством еще в пятидесятые годы и давно и успешно применяется полевыми исследователями пещер.

— А последний случай столкновения с гидрой зарегистрирован в 1934-ом году в Малайзии, профессор, разве не так? — Нэт говорил дальше, не дав возмущенно покрасневшему Бёртону собраться с мыслями. — Теперь представим себе компанию… исследователей, которых, чтобы нанести чудовищу хоть какой-то урон, должно быть не меньше десяти, в пещере, в пятнадцати футах от стоголовой разозленной змеи. Если они все одновременно применят указанные вами заклятия, то образовавшийся жар нанесет им всем, пожалуй, больший вред, чем гидре. Даже при самых скромных предположениях, с поправкой на близость воды и сквозняки, они попросту сожгут сами себя.

Уизли что-то прикидывал, уставившись на доску. Но МакЛагген сообразил первым.

— Один или двое могут ее отвлечь, а остальные пройти... Это выигрыш во времени.

— Тем более, что целью защиты, мистер Баркер, вовсе не является полное уничтожение противника, — укорил профессор с победной улыбкой.

— Отвлечь? Если под отвлечением вы не подразумеваете «скормить подземному гаду ненужного лаборанта», то Igneo, Candeo и уж тем более Incendio не помогут и здесь.

Слизеринцы перекинулись усмешками. Никто не торопился поддержать Нэтана, но его аргументы им явно нравились.

— Почему бы в таком случае сразу не скрыться? Как я уже предлагал, аппарировать с места.

— Потому, мистер Баркер, что мы изучаем здесь Защиту от Темных Искусств, а не бегство от опасных тварей. Если вы не в состоянии предложить чего-то более эффективного, чем указанные заклятия, то вы должны с ними согласиться.

Нэт завелся. Этот румяный слюнтяй будет рассуждать тут о бегстве! Да он за свою шкуру, небось, и не дрожал ни разу, по-настоящему!

— Существует множество заклятий, которые нанесли бы гидре куда больший вред, возможно, испугали бы ее или заставили отступить. К сожалению, они в учебнике не перечислены. Адский огонь например, Fiendfyre…

— Откуда… Это — темное заклятие, мистер Баркер!

— А гидра — темное существо, сэр.

— Мы здесь не изучаем темные искусства!

— Тогда остается только надеяться, что с гидрой нам встретиться не придется, профессор, — процедил Нэт, садясь на место. Большая часть студентов смотрела на него укоризненно. Да, пожалуй, это было чересчур.

После урока он вынужден был остаться, чтобы узнать, как именно будут проходить полмесяца назначенных взысканий. Хуже всего было то, что теперь ему придется до отбоя ходить в одиночку. «Нэт Баркер, ты полный, законченный, неизлечимый…»

На следующий же день к вышеперечисленному были добавлены грязные ругательства на гобблдедуке, когда-то перенятые у Хиггса. По дороге к Филчу его четыре раза облили слизью, два — сбили подножкой, и, на сладкое — перекрасили волосы в зеленый.

В гостиной Слизерина, куда он возвращался уже после отбоя, просто не рискуя нарваться на шатающихся по замку, хмельных от фейерверков, гриффиндорцев, его встретил Мор и популярно объяснил, почему слизеринцы не хамят преподавателям.

— И зелень эту сотри с волос, — заключил пятикурсник, пряча палочку и уходя в спальню. Нэт все еще не мог подняться с пола, и лежал, размышляя о собственной глупости и обидном устройстве мира. Факты, казалось бы, давно известные, но к ним почему-то все еще трудно было привыкнуть.

Из-за взысканий он теперь не успевал доделать нужное количество склянок. Готовить магически стойкое стекло для «Глотка» было делом трудоемким — а если даже и не спать, ему все-таки нужно было делать домашнее задание. И без того он уже почти завалил астрономию, не сдав вовремя эссе по созвездиям южного полушария.

Вернувшийся после недельного отсутствия в школу Снейп объявился в классе, страшный, словно его вынули из могилы, постаревший лет на десять. Обвел студентов потухшим взглядом и, не сулившим ничего доброго ровным голосом предложил восполнить пропущенное, в виде двойной домашней работы. Даже Нэтан вздохнул обреченно. И ничуть не удивился, прочитав в конце возвращенных ему пяти свитков лаконичное «слабо».

Через три дня он уже ненавидел школьные туалеты, лестницы, а более всего совятню, которую, как оказалось, можно было выскребать дочиста хоть ежечасно, и все без толку. Филч, радуясь, что напал на верный след, стал отправлять его туда каждый день, отбирая палочку и вручая побитое ведро с тряпкой. К тому же, в совятне удобно было делать засады — учителя там бывали редко, и всякий раз, отпирая скрипучую дверь, Нэт готовился к очередной подножке или навозной бомбе. МакЛагген вовсю наслаждался жизнью, и, в свете последних событий, верно рассчитал, что ему за это ничего не будет.

Конечно, можно было сказать учителям. Но, после того как Бёртон всем разболтал о причине взысканий, МакГонагалл и Спраут стали глядеть на Нэтана как-то косо, а профессор Синистра, помня о двух не сданных работах, защищать его совершенно не хотела. Едва ли она вообще кого-то защищала. Разве что девчонок. За остальными-то прекрасно присматривал и Нотт, когда был поблизости.

Что касалось профессора Снейпа, которой единственный кроме Синистры был слизеринцем из числа учителей, то тот после своего возвращения появлялся в коридорах редко. А на уроках его царила глухая тишина, прерываемая разве стуком ножей, да шипением кипящих зелий. Вряд ли его хоть сколько-нибудь заинтересовали бы детские жалобы.

Нотт же ясно дал понять, что для него Баркера более не существует. Каждый стал сам за себя.

После очередной попытки отмыть каменные плиты, уделанные поколениями сов, Нэт возвращался в гостиную мимо заброшенного класса. Было поздно, но он все еще намеревался провести пару часов за работой. Руки, правда, почти отваливались.

«Вдох. Выдох… Ты это сможешь… Нельзя же вечно прятать здесь этот котел. Да и МакКелби что-то там такое намекал, чтобы я вернул… перчатки ведь тоже его».

Осторожно прикрыл за собой дверь. Подготовленные бутылки выстроил рядом, и принялся обрабатывать раствором лунной споры. Нельзя было пропустить ни миллиметра — а раствора у него оставалось мало, и, увы, он не мог окунать, как положено. Вместо этого переливал остатки из бутылки в бутылку, перекатывал по стенкам, смазывал снаружи кисточкой, прикидывая, насколько ослабленным будет эффект в последней по счету.

Впереди оставались целых три этапа, включая какую-то необычную трансфигурацию, судя по результату — нулевую. Намеки на формулу были настолько туманными, что он прямо-таки предчувствовал провал. Просто не знал, как это сделать. Только прошлой ночью проснулся в холодном поту, представив, как из месяца в месяц, из года в год, пытается закалить эти злополучные бутылки, а у него ничего не получается.

Подавил панику — единственно усилием воли. Аргументов ему уже не хватало.

«Вот это настрой… Надо план В. Если с третьей попытки не получится, то просто вылью в лесу, и пусть разбираются как хотят, кто это сделал». Он выдохнул теплый воздух из груди. Несмотря на опасность, ему все-таки совершенно не хотелось расставаться с зельем. Оно стало кем-то вроде близкого друга, встречая раз за разом знакомой, переменчивой, прозрачной тьмой, от которой не отвести глаз. Тем большего труда стоило отвернуться и приняться, наконец, за дело.

«Сегодня попробую хотя бы одну… слова в этой формуле какие-то странные… все знакомые, а смысл теряется совершенно. Что, к Моргане, значит «через встречу на всходе» и «поперек неудачи»? Какой-то шифр?»

Только-только завершив окуривание первой бутылки едким дымом сон-травы, политой слизью красных тритонов (и порядком закашлявшись), он поднял палочку, рисуя первый знак.

— И чем же вы здесь заняты, мистер Баркер? — раздалось из-за спины, в то время как чья-то цепкая рука развернула, схватив за плечо.

Он не мог. Не имел он права забыть наложить на дверь заклинание…

— Ничем, профессор Снейп, — выдавил Нэт, ощутив, как внутри зашевелилась магия нерушимого обета.

Сердце пропустило удар — в ту же секунду он понял, что его ждет.

«"Доброе вино", — сказал маг, и пригубил напиток. И недруг его, уверившись, что обмана нет, отпил из того же кубка. По венам его потек раскаленный металл, и в груди его стало тесно без воздуха. Бросил он взгляд на руки свои и увидел, что их более нет, и упал на колени. Члены его исчезали один за другим. "Как же ты пил со мной из одного кубка и жив?" — спросил он своего врага. "Такова сила моей ненависти к тебе", — отвечал травник».

Это был конец.

Взгляд в отчаянии устремился к заветному котлу. Не зря же были все эти ночи в подземелье… Здесь и сейчас — единственный, он, Нэтан, мог снять крышку, разлить зелье, и остаться невредимым. Чужая, злая воля острыми иглами входила в сердце.

Всего пару капель, если они попадут профессору на кожу… Бесследно, навсегда… Он сможет уйти бесшумно, никто никогда не узнает до конца, о Гештинан, он будет жить, он не умрет!

Только никакая Гештинан не услышит. Придется все сделать самому.

Черные глаза встретили взгляд — без упрека и без страха. Негодование, гнев — были на поверхности, в изломе брови, в сжатых губах, но холодная глубина глаз не лгала — бросала вызов, и на этот вызов Нэт мог ответить. Он мог выбрать между собой и другим. Он был вооружен.

Но вдруг понял, что не хотел ничьей смерти.

Смысл того, что дожидалось в котле, стал внезапно ясен — и ужаснул.

Дернувшаяся было в сторону, рука остановилась на полпути.

Профессор посмотрел на стол, где выстроились бутылки, на полуистлевший пучок травы — с горечью узнавания.

Сердце колотилось, как бешеное. Если Снейп сейчас спросит — если назовет зелье, то выходит, это он, Нэтан, выдал тайну. Это он не защитил непроходимым щитом дверь, он был неосторожен, пустил дым в коридор.

Нэт стоял, стиснув в пальцах палочку и не двигаясь. Слышал, как радостно в глубине взревела волна магии, что сметет его прочь, испепелит и изничтожит — и ждал.

Снейп бросил на него короткий взгляд — к удивлению, на лице профессора не было больше ни возмущения, ни злого упрека — вообще ничего, словно каменная маска с обсидиановыми глазами, без мыслей и чувств. Так ни слова и не сказав, он развернулся, повлек Нэтана за собой,в коридор. Швырнув к стене, захлопнул злополучную дверь, бросил сверху что-то невербальное — будь Нэт в состоянии что-то воспринимать, он восхитился бы слившимся со стеной деревом.

— Ждите здесь, — прошипел профессор и исчез в направлении слизеринской гостиной.

Нэт прикрыл глаза и попробовал унять пожар. В груди теснился чужеродный, злой огонь, и никто не в силах был его остановить. Разве что Нотт отменит обет? Но откуда он узнает? Снейп приведет директора… Да и лучше уж сразу, здесь, сейчас, чем через пару месяцев в Азкабане, когда Балтазар — который за всю жизнь не сварил ни одного яда — услышит, что его собственный внук…

По щекам ползли слезы. Он хотел жить. Он хотел!

Воздух обжигал пересохшие губы.

Ведь ничего не успел. И мать с отцом не отыскал. Они даже и не узнают, каким он стал.

В гостиной, не смотря на поздний час, было людно. Как всегда, у камина развалился Мор, без настроения листая очередной каталог, МакКелби ворошил угли, и отсветы — оранжевые, красные, вспыхивали на его лице. Они оба вздрогнули, когда заметили влетевшего в комнату профессора. МакКелби потом клялся, что ничего никому не говорил — и, возможно, это было правдой, потому что стоило Снейпу пристально в него вглядеться, как он потребовал позвать Нотта.

— Зачем, профессор? — с нервной усмешкой осведомился Мор, поднимаясь, однако, с места.

— Вы действительно хотите это знать, Мор? Я так не думаю.

Но Нотт уже появился, на ходу застегивая мантию поверх пижамы.

— Поговорим наедине, Герард? — спросил его Снейп таким тоном, что староста побледнел до синевы. Беспрекословно он покинул гостиную вместе с мастером зелий, оставив прочих гадать о причинах. Только Гай Крокер в углу выругался и помчался в спальню, что-то спешно уничтожать, он догадался первым. И никто не был удивлен больше, чем он, наутро увидев в Большом зале совершенно целого и невредимого Нотта, а рядом — что его еще более потрясло — Нэтана Баркера, живого, с самым мрачным видом уплетавшего тост. Профессор Снейп устроился с краю преподавательского стола. Время от времени он обозревал слизеринцев — и в сторону этих двоих смотрел так, словно они больны проказой, но никто, кроме него, этого не замечает.

Нэт отпил воды и поперхнулся. Он не мог выносить этих глаз. Прошедшая ночь впилась ему в память — он был уверен, что, стань он в будущей жизни беспечным мотыльком, он и тогда будет вздрагивать, вспоминая ее.

Снейп вернулся в коридор, и он был не один. Следом влетел бледный, в холодном поту, староста.

— Разрешаю тебя, Нэтан Баркер, от клятвы, скрепленной, по дружбе и доброй воле… — начал тот слова, отпускающие обет, и Нэт почувствовал, как внутри стихает опасный жар, а сердце замедляет свой сумасшедший бег.

Когда Нотт договорил, он уже смог стоять. Профессор распечатывал дверь обратно.

— Все сказал? Теперь вон отсюда, падаль, — выдал Снейп что-то уж совсем несусветное, и староста, бросив на первокурсника уничтожающий взгляд, поспешил удалиться. Нэт, тяжело опираясь о стену, пытался дышать ровнее.

— Прошу, — сквозь зубы выдавил профессор, пропуская его вперед. Нэт вздрогнул, но шагнул. Он был жив, но, странно, недавно еще неизбежная, кончина перестала ему казаться чем-то ужасным. Он не чувствовал себя человеком, счастливо избежавшим смерти. Вместо крови растекалось по венам жидкое отчаяние. Мастер зелий не сводил с него горевших бешенством глаз.

— Ответите мне еще раз? Чем вы были здесь заняты, мистер Баркер?

— Вы ведь… вы же знаете. Готовил бутылки для «Глотка Тьмы», — еле слышно проговорил Нэт, понимая, что запираться уже не было нужды.

— Неужели и «Глоток» варили сами? Никто не помог? Никого не пришлось развеивать над озером после тентакулы?

Нэт вздрогнул снова. Снейп знал куда больше, чем должен бы.

— Сам. Все я сам… — ответил немного обиженным тоном, но тут же об этом пожалел. Профессор шагнул вперед и схватил его за воротник, припечатывая к стене.

— Ты, глупый мальчишка. Знаешь ли ты, что ты сделал?

Нэт с трудом кивнул, а Снейп, почти не размыкая губ, продолжил:

— Видел, как действует?

Нэт снова кивнул. Лгать смысла не было.

— А Поцелуй дементора наблюдал когда-нибудь? Хочешь попробовать?

Нэт на секунду зажмурился. Он не знал чего ждать — и не вырывался.

— За этот яд как раз дают Поцелуй, должно быть Нотт забыл сообщить, — Снейп отпустил его и шагнул к столу. Молча, еще раз, осмотрел бутылки, отлеветировал с котла крышку и заглянул.

— И к сожалению, вы сварили его абсолютно правильно, мистер Баркер, — сказал он так, будто свидетельствовал перед судом.

Нэт дрожал, прислонясь к стене. «Раз он меня сам не убил, значит, сейчас позовет директора. Тот кликнет авроров — может даже, старого Грюма, дело-то не маленькое. А утром, посреди Северного моря…»

Снейп был совершенно серьезен. Он поднял палочку над котлом, словно вспоминая формулу. И Нэт поверил — этот знает, как уничтожить «Глоток». Неужели же… вот так… в секунду?

Сам не понял, как оказался у стола, закрывая спиной зелье. Лицо профессора перекосила какая-то дьявольская усмешка, глаза на мгновение сверкнули — чем? Пониманием? Но блеск тут же пропал — и снова осталась холодная, бесстрастная маска.

— Идиот. Я это сделаю. Не хотите в Азкабан, отойдите в сторону.

Он не стал ждать, отшвырнул Нэтана одной левой. Три страшные секунды спустя котел был пуст, а мастер зелий стирал со лба пот рукавом.

— Так вот чему учит внука уважаемый мастер Брок?

Нэт помертвел.

— Вы знаете, — беспомощно выдавил он, чувствуя, что сейчас заскулит, — что он мой дед?

— Знаю ли я? Узнал, когда впервые увидел, как вы ставите котел. Вопрос в другом — знает ли мастер Брок, что вытворяет юный Баркер, впервые вырвавшись подальше от дома?

— Нет, — сглотнул Нэтан и добавил,— сэр. Это здесь… Это я сам… я сам, он не при чем, пожалуйста, не говорите… если меня… директору, аврорам, только не ему!

Голос дрожал.

— Это все? — Снейп вдруг скривился. — Ваша последняя воля? Как вы вообще в Слизерин попали?

Профессор прошелся по комнате, уничтожая по очереди — бутылки, траву, остатки раствора. В углу он нашел каменную подставку с приросшим к ней пергаментом.

— Что это? — он не спрашивал, он требовал ответ.

Нэт молча взмахнул палочкой, во второй раз демонстрируя свое «изобретение». Купол получился кривоват, а дыры для перчаток, которые он вырвал с мясом — слишком велики. Снейп убрал это безобразие с глаз долой.

— Еще бы из газеты сделали…

Улики были стерты, и на столе оставался только пустой котел. Нэт словно вернулся во времени назад.

— Что вы стоите. Берите это.

Взял котел, еще теплый. Снейп не церемонясь, выгнал за дверь и запер класс. В коридоре он долго смотрел на Нэта, так и не решавшегося ничего сказать. Потом прошел к своей лаборатории и легким толчком открыл.

— Заходите.

Нэт послушно последовал за ним, но не смотрел по сторонам: котлы на длинных столах, узкий шкаф с инструментом — все терялось, таяло в полумраке. Снейп показал на трехногий табурет, а сам остался стоять.

— Проясним ситуацию. Итак, вы считаете себя достаточно взрослым, чтобы браться за подобные заказы, мистер Баркер? Что обещала другая сторона?

Нэт неловко поерзал на табурете.

— Что? Оплатить вам обучение? Рекомендацию? Пожизненную пенсию родственникам после вашей кончины?

— У меня не было выбора, соглашаться или нет, сэр. Вы не знаете…

— Оставьте это для Визенгамота! — оборвал профессор. — Если бы вы хотели, вы бы выкрутились. Я знаю, о чем говорю, Баркер — вы искали легкий выход. И не думали о последствиях.

— Если бы вы не…

— Не припомню, чтобы разрешал вам перебивать. Если бы не я, вы бы были сейчас мертвы.

Нэт передернул плечами. Какая разница, если он все равно все расскажет директору? Повезет, если не дадут пожизненное. Кто их знает, как они обходятся со школьниками?

А ведь он уже попадался аврорам. Пусть и не совсем по-настоящему, не за дело…

— Нет двенадцати лет, но уже хватило ума поставить себя в безвыходное положение. Как вам вообще в голову пришло, что людям вроде Нотта и Мора можно доверить «Глоток Тьмы»?

Нэт смотрел в пол, упрямо смаргивая, потому что нет — никогда — он не плакал, и вообще это были не слезы. Он помнил в точности трепет, охвативший его при виде рецепта в руках у Гая, восторг, когда волос фестрала нырнул в густую темноту. Он помнил, как ждал, что профессор кивнет, проходя на уроке мимо его котла.

Теперь ничего.

— Сварили для них Сон-без-сновидений, — Снейп не спрашивал, а утверждал. — И что из этого вышло, кроме недостойной шутки? Если вы всякое приобретенное знание используете таким образом, вы заслужили то, что вас ждет.

Какого Мерлина! Почему ничего не получается? Почему в глазах вода, как у девчонки? Зачем профессор так смотрит, словно на яму выгребную — или хуже, на пустое место, ничтожество, нуль!

— Что ж вы ждете? Что же вы тогда сами авроров не зовете? — в отчаянии закричал Нэт, вскакивая с табуретки так, что та повалилась на пол. — Или директора? И да, я хотел! Мне было без разницы, зачем им «Глоток», я хотел его сварить, это… — больше он ничего сказать не успел, потому что Снейп бросил в его сторону Silencio — и припечатал к стене. Продолжил — тихо, медленно, казалось, что от его голоса кровь превращается в лед.

— Молчите, пока я говорю. Вы ведь должны мне.

Нэт чувствовал, как вместо стыда — жгучего, острого стыда, внутри просыпается безысходная ненависть. Он уже ненавидел и себя, и Снейпа — за то, что тот был прав, за то, что был силен и хитер. За то, что спас его, дурака, и держал теперь в руках его судьбу. Безжалостные черные глаза просверливали насквозь, выворачивали наизнанку исподнее — почему он, Нэтан Баркер, не бежит отсюда, из этой комнаты — к тому же директору, пусть бы выгнали, пусть бы… да хоть и дементоры… Это было бы справедливо, он никому не был бы должен… И зачем вообще профессор отправился за Ноттом? Откуда он узнал?! Он не мог знать!

— Мастер Брок еще не брал вас в ученики, не так ли? Вы не приносили Клятву. И, тем не менее, взялись за состав, за который возьмется не всякий мастер. Вы выбросили свою жизнь на ветер.

— Из праздного любопытства, — в голосе профессора звенело жесточайшее, горькое презрение. — Не подумали, какую вину взяли на себя? «Всякий от яда погибший взыщет с варившего»… Этого не простят! С таким пятном вас не примут нигде!

Нэт сглотнул. Его трясло.

— Не рассчитывайте, что остальные станут держать язык за зубами. Чистая кровь есть чистая кровь. Все, от кого хоть что-то зависит — уже про вас знают, — Снейп замолчал и отвернулся. Он не стал смотреть, как отделившийся от стены Нэтан без сил уцепился за стол, чтобы не упасть, бессмысленно уставился прямо перед собой.

— В Азкабан вы не отправитесь, прочее я решу с директором и вашим… деканом. Идите вон.

Нэт на негнущихся ногах покинул лабораторию — и долго стоял в коридоре, не в силах сдвинуться с места, Мерлин, он даже завыть был не в силах или выругаться, онемевший, опустошенный. И он не помнил, как добрался до спальни.