Novice (джен)

«Статья сто пятнадцатая, параграф шестьдесят четвертый, пункт третий, подпункт второй. О передаче манускриптов, содержащих описания заклятий, заклинаний, проклятий, порчи и сглазов, инструкции ритуалов, рецепты, и прочее знание, отнесенное по статье двести первой к категории волхования темного и наимерзейшего, в наследование лицам, принятым в семью через усыновление, удочерение, а также как названных братьев и сестер…»

Нэт обреченно втянул стылый воздух подземелья — неслышно, сквозь зубы, и поправил перо в затекших пальцах. В глазах рябило от мелкого шрифта, и, кажется, за этот вечер он не продвинулся даже на какие-то ничтожные восемь страниц. Он оглянулся — как всегда, в пустом кабинете, где его в очередной раз запер Снейп, было не на что отвлечься. Устроившись поудобнее на жестком стуле, Нэт продолжил. До окончания взыскания было еще очень, очень далеко.

Он сперва думал, что ему повезло. Когда наутро после той кошмарной ночи к нему за завтраком прилетела сова с четким указанием в лапах — явиться после уроков, первой мыслью было — исключат. Он уже видел, как безликий чиновник, грохнув о пергамент печатью, ломает его палочку на две... Но на деле оказалось другое. Дамблдор, с выражением глубокого огорчения на лице, предлагал сладости, Снейп не сводил с Нэта брезгливого взора, Синистра же закатила глаза и намекнула всем присутствовавшим, что с нее хватит этого факультета, и вообще не остается времени на точные наблюдения. Портреты на стенах задумчиво кивали головами — кроме того самого, с презрительной усмешкой. У которого вместо усмешки выражение было такое, будто Нэт — кровожадный оборотень, обманом прокравшийся в школу, и меньшее, чего он заслуживает — хорошо наточенный серебряный топор.

Только когда МакГонагалл объявила, что за «неуместную шутку, могущую повлечь серьезный вред здоровью студентов Гриффиндора» мистера Баркера ждут взыскания до Рождества чуть не круглосуточно, Нэт догадался, что здесь речь пойдет не о «Глотке». Впрочем, выражение на лице мастера зелий было совершенно однозначно — что бы ни говорила разозленная заместитель директора, и на что бы ни кивал великий волшебник в лиловой мантии. Вечером того же дня, возвращаясь после очередной попытки вычистить совятню (Бёртона никто не отменял), Нэт был пойман в коридоре старостой и направлен прямо в пасть василиску. Чуть ли не до полуночи он был вынужден переписывать Британский Магический Кодекс под безмолвным присмотром Снейпа. Не оставалось никаких сомнений, за что именно он был наказан.

Впрочем, профессор его все-таки прикрыл. Вряд ли дело обошлось бы «Кодексом», знай директор про «Глоток». На попытку вопроса — почему? — разумеется, Снейп не ответил, но кое-что Нэт услышал от старших. Что происходит в Слизерине, остается в Слизерине. Видимо, прикрывал зельевар не столько безответственного Нэтана Баркера, сколько злоумышляющего старосту Нотта, нахального Мора и прочих остальных.

Или это тоже было решение директора?

Ноябрь стремительно катился к зиме — Нэт похудел, осунулся, ссутулился, обзавелся кругами под глазами — и стал смотреться даже страшнее, чем был, когда только приехал в Хогвартс. У него не оставалось времени ни на что. Как только закончились взыскания у Филча, Снейп удвоил дозу и заставил переписывать еще и сноски. Единственное время, которым Нэт теперь распоряжался свободно, были несколько жалких часов сна — и из них приходилось выкраивать на домашние задания.

— Эй, Нэтан! Я тебя совсем не видел!

Майкл заметил его по дороге из теплиц — и ускорился, чтобы догнать торопившегося первокурсника.

— Ты, кажется, даже не ужинаешь теперь? И в библиотеке тебя не замечал. С тобой все хорошо?

Нэт вздохнул. Перерыв после травологии был длинный, и он намеревался потратить его на эссе о параметрах превращений, а вовсе не на болтовню.

— Выглядишь не очень, — обеспокоенно заметил рэйвенкловец, поправляя шарф. — Ты не болен? У мадам Помфри есть прекрасное бодроперцовое зелье. Дым, правда, идет из ушей.

— Спасибо, все в порядке, — буркнул Нэт из вежливости, пряча нос поглубже в мантию. На улице становилось все прохладнее, на днях выпал первый, колючий, быстро стаявший снег. Что он мог сказать? Что его избили старшие за потерянные сто баллов? Что нет времени выспаться? Что в гостиной никто с ним больше не разговаривает? Он и сам бы с собой не разговаривал, большое спасибо.

— Давно не выходил что-то. Даже Хагрида не навещал, — добавил, для правдоподобности стуча зубами и переминаясь с ноги на ногу.

— А, точно, ты же с ним дружишь. Загляни на выходных, он только рад будет. Тедди с первого курса сказал, у тебя какие-то взыскания? Наверное, уже кончились? Сейчас же как раз семестровые контрольные…

Кто о чем… Нэт вымученно улыбнулся, слушая наставительную речь, про то, как важно сдать вовремя трансфигурацию и чары. Потом Майкл пожаловался (совсем чуть-чуть) на Снейпа и был таков. Он тоже торопился. Нэт же пристроился в темном закутке на втором этаже и попробовал хоть немного поработать. Поскольку на дополнительную литературу времени не оставалось, приходилось обходиться, чем есть, и всем, что он запомнил из шеститомника Вриска. Наверняка, даже Энквист теперь сдавала эссе лучше, чем у него.

«… и поэтому не имеет значения. При одновременном изменении цвета и величины отношение диаметра размаха к диаметру кистевого движения строго соответствует отношению разницы длин к интервалу в абсолютном цветовом спектре Эверетта, как показано в формуле Дарнеля-метаморфа. При последовательно заданных трансформациях следует также учитывать эффект наложения — воздействие положено ослаблять с каждым этапом, что выражено следующим уравнением…»

С каких это пор он стал писать, как в каком-то учебнике? Не хватало еще, чтобы МакГонагалл стала ставить ему низкие отметки за отсутствие примеров из практики. Нэт наковырял еще два абзаца про трансформацию табакерок в чайники и ножей в бокалы, а потом, спохватившись, проверил время. До Флитвика оставалось всего ничего. Он спрятал работу поглубже в мешок и поплелся на Чары. Если повезет, в коридорах будет пусто.

Маленький профессор был единственным, кто относился к нему хоть с каким-то пониманием. Да и потом, предмет был несложный. Сдав на контрольной весь материал за первый курс, Нэт теперь мог потихоньку изучать второй том или даже читать на лекциях зелья, если профессор не смотрел в его сторону. И если не отвлекала соседка.

— Баркер, кончай читать свои справочники. И не говори, что ты изучаешь заклинания тишины. Я видела обложку, — Энквист, как всегда, была на высоте. Воздух она греть более-менее научилась, но груши все еще отказывались делать больше, чем несколько осторожных па.

— Тебе-то что. Занимайся своим делом, — Нэт перевернул страницу «Трав Шотландии» и сдул с разворота пыль.

— Как ты делал эту чечетку? И сальсу? У меня ничего не получается.

— Сгинь, Энквист.

— Ты грубиян, — предупредила его девица, угрожающе поднимая палочку над партой, — если не поможешь, я опять залью водой весь стол, как вчера.

Нэт прошипел что-то невнятное. В его эссе для зелий не хватало еще половины, а срок уже приближался.

— Раз, два, три…

— Ну хорошо, успокойся только, — он отодвинул в сторону тяжелый талмуд и повернулся к этой заразе. Энквист, вздернув точеный носик, смотрела на него с ожиданием.

— Ты вообще себе представляешь, что именно они должны танцевать?

— Я представляю, что они должны танцевать. Разве этого мало?

— Еще как мало. Ты же девчонка, неужели никаких танцев не знаешь?

— Далеко не все из нас увлекаются такой чепухой, как танцы, — заметила она, поправляя хвостик, — и если ты девочка, это еще не значит…

Нэт вздохнул.

— А здесь надо представить. Вот и представь, и оставь в покое меня, — перебил он и вернулся к определителю. Хотел повторить кое-какую латынь.

— Подумаешь! А сам-то ты откуда знаешь — ты ведь из Лютного? Что там, ночные дискотеки для волшебников устраивают?

— Не знаю, что такое дискотеки или как ты их там назвала, но как танцуют, я видел. И тебя не касается, где.

Больше он в ее сторону не смотрел, и не обращал внимания на жалобные просьбы. Пусть катится к черту — почему он должен за нее делать задания, да еще выслушивать замечания? И какое ее дело, что есть, а чего нет в Лютном? Верно. Абсолютно никакого.

— Получилось!

— Зачем так кричать? — Флитвик был на другом конце класса, застрял там с Лестрейнджем, а это надолго.

— Смотри, Нэтан, у меня получилось. Это же похоже на вальс, правда?

Нэт не выдержал, повернулся к ней снова. Почему она назвала его по имени? Он разве разрешал? Но видно, ей и не требовалось разрешения. Толстая корявая груша тяжело кружилась по парте.

— Нет, не похоже. В вальсе есть квадрат, и есть восьмерка. А это… просто кружится.

Вздохнул, взял вторую грушу из корзины, и, поставив в пару, начал вести.

— Вот так.

Девчонка засмеялась. Фрукты стали двигаться быстрее.

— Прекрасно! Вижу, вы преодолели барьер, мисс Энквист, — профессор, оказавшись поблизости, довольно улыбался. — Даже если это мистер Баркер вам помог.

— Он научил грушу танцевать вальс.

Энквист забавлялась со своими заклинаниями до конца урока.

— Нет, правда, спасибо. Но ты мог бы и сказать, откуда все это знаешь, ничего такого в этом нет!

— Моя мама танцевала, — сдался Нэт. Сам не знал, почему. Он не стал добавлять, что танцы — это все, что он о ней помнил. Да и то смутно.

— Вот здорово. А у меня три старшие сестры и ни одна не умеет. Я иногда ужасно жалею, что родилась девчонкой… — Ты младшая?

— Думаю, они хотели мальчика, но остановились, дойдя до четырех, — криво ухмыляясь, добавила Энквист. Учебник, который она пыталась затолкать в сумку, никак не поддавался.

— Но есть же… не знаю… зелье наследника, например? Какие-нибудь ритуалы…

— Никогда не слышала, — удивилась та. — Да и бабка, должно быть, настояла, чтобы все было хм… естественно. Что ж, жаль. Была бы я мальчишкой, я бы с тобой дружила.

Тут Нэт уже не сдержал усмешки.

— А что ты, по-твоему, делаешь?

Энквист удивленно вскинула бровь.

— Не знаю. Но девочки не дружат с мальчиками, — с видом эксперта заявила она, — это все знают. Кстати, правда, что из-за тебя со Слизерина сняли сто баллов?

«…передается только лицам, общим по чистой крови, что исключает родство супругов, усыновленных, удочеренных, названных сестер и братьев, невесток, зятьев, крестных и крестников, а также исключает лиц полукровного происхождения, даже если те входят в род, и всех, рожденных на стороне, вне законного брака (смотри статью восьмую, параграф три, пункт четвертый, о наследуемых статусах крови)…»

Половина десятого. Нэт был готов скрипеть зубами, если бы знал, что это поможет. Спина и шея ныли от полусогнутой позы, а перо едва держалось в пальцах. Неужели им не жалко пергамента на эту чушь. Нет, он еще понял, когда Снейп заставил его переписывать уложение о наказаниях — за убийства, воровство, незаконные яды и прочее — но это? Почему родовой перстень или амулет можно передать только чистокровному? Кому это вообще важно! Каким-нибудь Блэкам или Рёдерам?

Однако профессор был неумолим. С Нэтаном он едва связал пару слов — и уж точно не намеревался превращать взыскания в понятную, благодарную работу вроде потрошения лягушек. Он и на уроках делал вид, что Нэта не существует, не соизволяя даже презрительно сморщить нос, когда проходил мимо котла, полного идеально приготовленным составом. За домашние работы теперь принципиально не ставил выше, чем «слабо», и даже находил какие-то «ошибки», чтобы оправдать свое решение. Нэт молчал, продолжал переписывать вечерами Кодекс и с ужасом ждал каникул.

Раз все было кончено — уж лучше б выгнали сразу.

«…тем не менее, лицо косвенного родства, как то — супруг, супруга, или крестный, или братья и сестры супруга или супруги, могут быть выбраны в качестве хранителей, если предполагаемый наследник еще не достиг совершенного возраста, и не может вступить в права в силу малолетства. В таком случае необходимо проведение делегирующей церемонии в соответствии с уставом по статье сто шестнадцать…»

Ничего хорошего его, Нэта, в школе больше не ожидало, это точно. Ну, кроме еды. И книг. И Хагрида. И больших теплиц с самыми редкими образцами. И дорогих ингредиентов в лаборатории… Он скрипнул зубами, заставил себя вернуться к заданию и завершил абзац. Не хотелось думать о неприятном — вроде бесчинствующих по коридорам гриффиндорцев, поджимавшей губы МакГонагалл или этих бесконечных взысканий.

Или о Снейпе. Тем более о Снейпе. Прервавшись на минутку, Нэт встал размяться и подышал на руки. В подземелье было зверски холодно.

— В следующем семестре мы попробуем начальную анималистическую трансфигурацию… мелких видов… насекомых, земноводных, грызунов в неживые предметы, сходные формой и размерами. Поэтому так важно, чтобы вы все усвоили основы.

МакГонагалл, как всегда, держалась у кафедры, изредка показывая на доску. Длинная темно-зеленая мантия с клетчатой пелериной не двигалась, будто была сделана из камня. Нэт отвернулся и стал смотреть в окно. Конечно, не самое лучшее — отвлекаться на уроке, но теперь это его больше не волновало. Он даже не особо удивился, что с первой степени они сразу переходят к пятой, минуя вторую, третью и четвертую — только потому, что «объекты сходны формой и размерами». Его-то здесь не будет.

Утром за завтраком пришла записка — привязанная к полудохлой птице неясного происхождения, тащившейся из Лондона, должно быть, целую неделю. Размашистым, острым дедовским курсивом в ней было выведено:

«Получил письмо от твоего профессора. Жди девятнадцатого на станции в Хогсмиде. Б.Б.»

Дед даже не выругался. Он все знал, но не назвал его ни «идиотом», ни «щенком», ни «подлым племенем». До начала каникул оставалось всего дней десять, и Нэт считал их. А за окном накрапывал дождь, мешая разглядывать кусочек облысевшего, черного леса. Письменный тест на следующем уроке? Он не мог думать о тестах.

В коридорах раньше старался держаться ближе к стенам и двигаться как можно быстрее. А теперь стало как-то безразлично… Все равно не проходило ни дня, чтобы кто-нибудь не зарядил подножкой. Он бы ходил под постоянным щитом — но выматывало, и часам к пяти он уже ни на что не годился, а ведь еще вечер в подземелье, тусклая свечка, неподъемный том, где он всего лишь добрался до сто тридцать первой. О браках и помолвках.

«Сроком не менее трехсот шестидесяти дней… Подпункт тринадцатый. В случае среднего траура — сроком не менее ста дней, с разрешением встреч не чаще, чем в неделю. В случае непредвиденных обстоятельств, требующих ускоренных действий, срок для любого траура сокращается до пятидесяти дней…»

Изо рта вырывался белый пар.

«принимать фамилию мужа, входя в его семью… отдельно, по обоюдному желанию супругов и их родителей, а также глав рода, если они не являются одними из перечисленных лиц, муж может принимать фамилию жены, или же фамилия жены может быть присоединена к фамилии мужа. В последнем случае двойную фамилию получают не только дети, родившиеся от союза, но и сами сочетающиеся браком…»

Главное было не уснуть.

— Смотрите, кто идет? Никак помойный…

Нэт не слушал. Он выставил щит. Бросил взгляд в сторону — разумеется, в коридоре уже образовалось пустое место. Пробегавший вдалеке Нотт сделал вид, что ничего не происходит, и скрылся за углом, а парочка хаффлов-третьекурсников только похлопала румяного гриффиндорца по плечу.

— Придешь на матч? Разделаем этих змей подчистую!

— Бывай, Клаус!

Разумеется, никого из преподавателей. Зачем, спрашивается, выходить из теплых, уютных классов в коридор со сквозняками и детьми?

Рыжий Уизли не удержался от смеха, заметив, как двое слизеринцев, направившиеся было к ним, заметили, в чем дело и тут же ретировались.

— Не очень-то торопятся тебе на помощь, а?

— Что, ты и своих подземельях чужой? Этот Белби намекал моей сестре, что дело вовсе не в снотворном, а? Помнишь, Билл, как она сказала?

Переводил взгляд с МакЛаггена на Уизли — если первый был откровенно счастлив, как кот, наевшийся масла, то второй, прищурившись, следил за его, Нэта, руками. Не хотел пропустить какое-нибудь ужасное, темное проклятие.

— Он, вроде, не выполнил контракта? Перестарался, должно быть, на огне яд передержал…

«У Белби мерзкий, длинный язык, — думал Нэт, — язык, который неплохо бы вырвать и пустить на тоник от полысения. Ну, его экстремальный вариант».

— Молчит, значит — правда! — загорелся МакЛагген, поднимая палочку. — То-то все от него шарахаются.

— Ну, это же не причина? И потом, он нас не трогает, — вяло заметил Уотер. Этот, как всегда, держался в стороне, сжимая палочку покрепче. Заклинания давались ему не слишком легко.

— Дик, ты же сам провалялся из-за его варева двое суток в больничном крыле. Подумай хорошенько.

— А Энни ты еще помнишь? Такие, как этот Баркер, лучше не становятся…

МакЛагген выпустил темно-зеленый луч своего «лохматого сглаза» и, в который уже раз, едва успел отскочить в сторону, когда тот отразился от щита.

— Правда, Дик, — сквозь зубы добавил Уизли. — Это такие как он, и их папаши-Пожиратели убили братьев моей мамы.

— Думай, что говоришь, рыжий, я лично никаких братьев не знаю! — не выдержал Нэт. После четвертого заклятия щит стал слабеть, пошла дрожь. Он все-таки взялся за палочку и послал в сторону Уизли неслышную подножку. Гриффиндорец отскочил влево.

— Ничего, осталось недолго, — весело заметил МакЛагген, посылая в Нэта слизняков, от которых тот уклонился. — Вряд ли Дамблдор позволит ему вернуться после каникул.

— Очень надо! — непонятно зачем прошипел Нэтан, закрываясь от двойной атаки со стороны Уизли и Уотера.

— Значит, с нами только до Рождества, Баркер? Я уже радуюсь… Дышать станет легче!

Пошли они все! Почему он должен их терпеть, тем более теперь? «Protego…Fodio, Fodio, Stupefy!» Уотер упал, хватаясь за внезапно заболевшую ногу, МакЛагген отлетел к стене, а Уизли наслал какой-то сглаз — три черные твари с крыльями принялись с криками виться вокруг головы, не давая оглядеться или поставить защиту.

— Дик, что он сделал?

— Мое колено!

— Клаус?

Еще одно оглушающее настигло Уизли, как раз когда тот нагибался посмотреть, что там с МакЛаггеном. Из чистого бахвальства Нэт спалил летучих мышей прямо в воздухе и поспешил скрыться. Даже если сейчас этот коридор пустой, это еще ничего не значит.

— Expelliarmus! — Уотер, к собственному удивлению, поймал в воздухе Нэтову палочку. Он смотрел на нее, выкатив глаза, и явно не знал, что с ней делать.

— Отдай обратно, ты, бочонок!

— З-забери! — усмехнулся Дик, не очень уверено вставая перед своими друзьями, как если б намеревался их защитить. — А я все расскажу профессору МакГонагалл, тебя точно отчислят!

Нэт бросился на него с кулаками, и уже повалил на пол, придавив плечом, выдирая из толстых вспотевших пальцев свою палочку — и чужую заодно, когда над ними раздался знакомый голос.

— Довольно, мистер Баркер!

Руки вдруг опустились. Дик легко его сбросил и тут же подскочил, поправляя одежду.

— Он на нас напал! Чем-то выстрелил мне в колено, а Клаус и Билл, они, по-моему, без сознания, профессор, — впрочем, закончил гриффиндорец тихо, опустив глаза. Нэт сел на пол, не имея никакого желания смотреть в лицо мастеру зелий. Ему хватало и подола черной мантии.

— Встаньте и отвечайте, — прошипел Снейп. — Что здесь происходит?

«Да подавитесь».

Встал, краем глаза замечая зашевелившихся Уизли и его наглого приятеля. Те помогали друг другу подняться.

— Баркер запустил в нас оглушающими, — честно выдал рыжий, отводя взгляд.

— Он помойная крыса, — МакЛагген пробурчал про себя, но слышали все.

— Я жду, — добавил профессор, легким поднятием брови заставляя гриффиндорцев потерять голос. В черных глазах не было ни малейшего участия — на Нэта он смотрел точно с тем же холодным расчетом, что и на остальных.

— Ага, так оно все и есть, — процедил Нэт, — как они говорят. Сэр.

Трое друзей ошарашено переглянулись — только что рты не открыли.

— Тридцать баллов с Гриффиндора, и я проинформирую вашего декана. Десять со Слизерина, а мистер Баркер пойдет со мной.

Им не надо было повторять дважды — все трое были убеждены, что легко отделались — Снейпу их любить не за что. Они даже не обратили внимания на то, как смотрит на профессора Баркер, словно сейчас откажется идти.

— Вы пойдете со мной, — угрожающе повторил Снейп, просто-напросто хватая Нэта за плечо. Тот попробовал вывернуться, но легче было бы пробить головой каменную стену. Идти пришлось очень быстро — особенно трудно было удержаться на ногах, когда спускались по лестницам.

— Оставьте, я сам, профессор… — но запоздалые просьбы оказались тщетны — его не выпустили из цепкого захвата раньше, чем была открыта дверь кабинета в подземельях.

— Объяснитесь? — профессор был рассержен, и его обманчиво тихий голос этого не скрывал. Он усадил студента за парту, а сам устроился за столом напротив.

— В чем, сэр? — выдохнул Нэт, потирая плечо.

— Как часто это происходит? И почему вы солгали? — спокойно продолжил Снейп.

— Какая разница, что я скажу, их-то все равно трое, — Нэт отвернулся. — Мне никто не поверит.

— С чего вы взяли, что у меня есть причины поверить им, мистер Баркер?

«Ну хорошо. Раз уж вам так хочется. Только вам же все равно наплевать. Наплевать. Иначе бы вы так не смотрели…»

— Как обычно, МакЛагген со своими приятелями пристал ко мне в коридоре,— старался говорить ровно, словно не о себе. — Я закрылся Protego, щит не выдержал, я ударил в ответ. Уотер случайно меня разоружил, а я выбил палочку у него из рук, и тут появились вы, сэр.

— Как часто подобное происходит?

— Пару раз в день.

Нэт отвечал безо всякого интереса. Он не понимал, зачем это Снейпу, теперь. В подземелье сгустилась тишина — долгое время никто ничего не говорил.

— Вы должны были сообщить учителям.

— А им какое дело? Я всего лишь слизеринец, которого и так почти исключили! — разозлился Нэт и снова отвернулся.

— Вы не правы, — голос был тихий, и Нэт тотчас почувствовал себя глупым ребенком, закатившим истерику. — Исключать вас пока никто не собирается. Впрочем, если надеетесь продержаться здесь до конца года с вашими отметками, я бы назвал эту надежду беспочвенной.

«Издевается. Прекрасно знает, почему на меня нападают в коридорах, почему старшим плевать, и прекрасно знает, что это из-за взысканий я не могу делать домашние задания!»

— Хотите успевать по моему предмету, придется потрудиться в каникулы.

— Я все равно сюда не вернусь, сэр.

— Надоело учиться? Или вам угрожают? — без тени иронии спросил Снейп, но Нэт не купился. Можно подумать, он всерьез спрашивает, лицемер!

— Мой дед получил ваше письмо! Он не станет платить за школу после всего, что… я сделал!

Профессор поднял бровь, промолчал, обдумывая ответ.

— Учились бы лучше, могли бы подать на стипендию, — заметил он как бы между прочим, — но, поскольку вы предпочитаете решать свои проблемы с помощью кулачных драк — если не Азкабан, то уж Лютный переулок вам самое место.

Снейп смотрел все так же, будто бы с усмешкой — а потом быстро встал и исчез в лаборатории. Через минуту снова стоял у стола с набором ингредиентов в руках.

— Сделайте мазь. У вас спина болит.

Даже не спрашивал, почему болит, и почему он, Нэт, не отправился к мадам Помфри. Нэт стиснул зубы, но набор взял. Он решил, что не станет жаловаться еще и на Нотта с МакКелби.

— Спасибо, сэр.

Профессор только скривил губы и показал на дверь.

— Свободны.

— Да, сэр, — можно было сколько угодно пестовать свою оскорбленную гордость. Здесь это не помогало. Да и нигде — от себя-то не спрячешься.

Дверь закрылась сама — бесшумно — а иначе Нэт бы ею хлопнул, уходя.

Суббота девятнадцатого декабря наступила неожиданно скоро.

Нэтан стоял в Большом зале, медля выходить. Знал, что, не будучи занесен в списки остающихся, должен был покинуть замок вместе с теми, кто спешил на поезд. Но зачем, скажите, придумали отправлять экспресс в девять утра?

Хагрид приволок в Большой зал елку и устанавливал ее посередине, разгоняя путавшихся под ногами младших студентов. Нэта он даже не заметил. По периметру стен кто-то развесил пушистые гирлянды, колокольчики, забавно жужжавших фей, шары, переливавшиеся всеми цветами радуги. Первый большой праздник после победы. Пьянящая радость охватывала и взрослых, и детей — как поветрие, как проклятие, смех сменялся слезами, слезы — смехом. С северной башни спустилась небожительница в цветастых шалях и, распространяя запах дешевого хереса, предсказывала всем желающим долгие годы жизни.

— А мне, мадам? — от нечего делать привязался и Нэт. Его собранный (было бы что) и накрепко трансфигурированный сундук уже дожидался под лавкой.

— Профессор, — поправила эта лунатичка, — профессор Трелони… Дайте-ка ладонь… О… вас ждет неведомая радость в самом ближайшем будущем… очень приятный сюрприз… путь, полный загадочных приключений… все ваши самые тайные мечты сбудутся… вы…

Тут она зарыдала, не в силах выносить такого количества счастья, или, скорее, алкоголя.

— Что ж, спасибо, профессор, — осторожно вытянул у нее из ладоней свою руку. — Да, и с праздником вас.

Бросил прощальный взгляд на крошечные снежинки, которые кружась, падали с потолка, но не долетали до пола.

— Нэтан! Ты, что ли? — великан похлопал по плечу, и пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть. На лице у Хагрида цвела безыскусная улыбка, а в бороде застряли елочные иголки, — Не думал, что ты отсюда поедешь.

— Я обещал, — Нэт попробовал улыбнуться в ответ, но получалось как-то слабо. Впрочем, Хагрид различия или не заметил, или не захотел замечать.

— Давненько тебя не видал. Хотел вот… подарок, значит, — тут великан полез в карман тулупа, и, покопавшись там с полминуты, выудил колтун серебристо-белых волос.

— Хагрид! — из горла прорвался какой-то хрип. — Это же… Сорок пять старейших…

— Волос единорога. Сам насобирал. Тебе, вроде, зелья нравятся, так? Ну и, э… заходи после каникул… Весной, оно самая пора. Да кому я говорю! Ты ж лучше меня знаешь. Счастливого Рождества!

— Счастливого Рождества, Хагрид!

Нэт погладил колтун дрожащими пальцами. Но дальше оттягивать неизбежное не было смысла. Спрятав волосы поглубже в мантию, отлевитировал сундук к двери и вышел.

На улице было еще сумрачно, хоть и не темно — утро, похожее на маленькую беленькую старушку, тихую — да что там, немую, приглашало всех побезмолвствовать в компании. Но осторожная, предпраздничная тишина была разрушена почти сразу — беспечным хохотом, свистом, запоздалыми обещаниями писать и отправить подарки. Нэт наблюдал лихорадку сборов с каким-то посторонним интересом. Он и представить себе не мог, что одновременно увидит такое количество людей, которые действительно отмечают Рождество.

Бруснично-красный паровоз разрезал гудком холодный воздух — все приплясывавшие на месте от нетерпения ринулись занимать места. Он же нагрел себе скамейку под навесом и поставил под нее сундук. Похоже, ждать придется долго. Выдохнул на ладони. Достал учебник по травологии.

— Мистер Баркер!

Прямо над ним, подобно глядящей из облаков Бен-Невис, возвышалась не кто иная, как декан Гриффиндора, в теплой мантии на меху. На щеках у МакГонагалл выступил неуверенный румянец, и даже вечно стянутые ниточкой губы казались ярче.

— Поторопитесь! Поезд скоро отходит!

— Извините… я не еду, профессор. Меня заберут прямо отсюда, но это ничего, я подожду.

— Я не могу оставить вас одного.

Она не сдалась, пока он не показал ей записку, порядком уже измятую, выуженную со дна сундука.

— Ваша работа?

— Нет, это дед написал!

— Вы сами трансфигурировали сундук?

— Да, профессор.

— Но это же далеко за пределами школьной программы!

— Директор мне немного помог… — невнятно ответил Нэт.

МакГонагалл ушла, только убедившись, что он владеет согревающими заклятиями в совершенстве, и не собирается замерзнуть насмерть в холодное зимнее утро. Если что-то не так, предупредила она, ему стоит вернуться в замок или позвать учителей.

На все Нэт кивал и соглашался. Через два часа после отправки поезда он догадался, что дед едва ли появится до вечера. Однако, он не осмеливался уйти. Если старику придется его еще и искать…

Восемнадцатая глава. Двадцатая. Тридцать вторая. Учебник травологии — хуже Магического Кодекса, в последнем было хоть что-то новое. Тридцать третья. Короткий зимний день достиг своего незаметного зенита и потихоньку стал клониться к закату. Когда тепло заклятия выдыхалось, Нэт вставал и пробегал разминочный круг, включавший всю станцию — так, хотя бы, не затекали ноги. Тридцать четвертая. Виды почв, распространенные в южной Европе. Что угодно, чтобы отвлечься от этих невозможных мыслей.

Балтазар Брок шагнул из леса, когда ранние сумерки грозили уже перерасти в ночь, принес с собой запах грога, шалфея и пыльцы пикси. Древний полосатый шарф ничуть не скрывал лица: бесцветного, словно окаменевшего. Нэта кольнуло в груди. Дед уже так стар. Как можно было забыть? Сглотнув, вытащил из-под лавки сундук, порядком заметенный снегом, подкатил поближе. Старик стоял, не двигаясь и не говоря ни слова — будто призрак. А потом цепкие холодные пальцы схватили Нэтана за руку, мир вокруг завертелся и сгинул прочь.