Novice (джен)

Свирепствовала метель, засыпая хижину Хагрида причудливыми мокрыми сугробами. Ветер гнул ветки и выл в каминных трубах. Страшно представить, какой утробный рев поднимался в расселине над озером — медленно, но верно, подступала неистовая весна.

Старшие перестали задевать друг друга в коридорах, усиленно готовясь к экзаменам. МакГонагалл же осуществила свою угрозу, и теперь весь первый курс принялся за изготовление карандашей из гусениц.

Или еще чего-нибудь похлеще.

— …которых мы будем превращать в фарфоровые блюдца. У всех на партах есть мышата?

«Старая кошка… если у кого-то и нет, то все догадываются, куда…» Нэт хмыкнул и взялся за расчет. В трансфигурации пятой ступени часто применялись понятия, для которых начальной арифмантики было мало. Пределы, какие-то иррациональные числа, параметры, которые на прежних ступенях не учитывались. Хотя он продолжал готовиться к урокам заранее, поспевать за всем этим разнообразием стало труднее.

С другой стороны, «простые» объяснения, вычерченные на доске, его только запутывали. В учебнике все сводилось одному — раз превращают мелкий предмет — значит, превращение простое, а если крупный — то сложное. Потому, должно быть, расчет зависимости диаметра посуды от мышечной активности подопытного экземпляра туда включен не был. И вокруг творилось Мерлин знает что. Никто, кажется, не переживал, что не может точно вывести количество вещества, а значит, и требуемую амплитуду размаха — уже через полчаса класс был полон расплющенными в лепешку, глазированными, расписанными в цветочек мышатами — и визглявыми блюдцами, покрытыми белой шерсткой. Ад какой-то.

— Мистер Баркер!

Нэт поднял глаза. МакГонагалл, что-то говорит. Он тут же снял наброшенный вокруг полог тишины — и вся эта музыка с криками и писком хлынула в голову.

— Простите, профессор, я не слышал.

Разумеется, она поняла, как именно он «не слышал». И совсем не была довольна.

— Почему вы ничего не делаете? Вы хорошо себя чувствуете?

— Да, спасибо, профессор, — Нэт грустно поглядел на расчеты, а потом на запертого в клетке, все еще невредимого звереныша. Тот явно нервничал.

— У нас практическое занятие, мистер Баркер.

— Я просто не знаю, что делать, мэм. Не умею брать такую производную. А без нее диаметр не найти, — протянув пергамент, он пощекотал мышонка кончиком пера. Если бедняга будет слишком насторожен, все придется начать сначала…

Профессор, плотно сомкнув губы, изучала записи минуты три.

— Вы знаете, что сочинения Вриска — это экспериментальная теория, все еще ищущая подтверждения? — спросила она вдруг строгим голосом. — Советую воспользоваться классическим учебником, что бы там ни говорил профессор Дамблдор.

— Но в учебнике ничего не объясняется. Почему это здоровый подвижный мышонок начинает вдруг выглядеть как кусок мертвой глины?

— Вы бы знали, что ответ не важен, если бы выучили основы, о чем я и предупреждала в прошлом семестре. Не все на свете подчиняется арифмантике.

— В учебнике по арифмантике написано прямо противоположное, профессор.

— Тогда попробуйте два тэ минус тринадцать, — сухо ответила МакГонагалл и удалилась, качая головой. Нэт фыркнул в кулак и повернулся к мышонку:

— Остается измерить тебе пульс, малыш. Да тут на целый сервиз…

Формула была закончена за пару минут до звонка — и пищащий комочек был обращен в идеально круглое, тонкое белое блюдце с золотым ободком. Профессор едва заметно кивнула.

— Пять баллов Слизерину. Всем остальным продолжить практику. Мистер Баркер, вы хотя бы приблизительно представляете, сколько у вас займет подготовка к трансфигурации чайника в черепаху? А это только четвертый курс.

«Четвертый курс! Просто смешно. Уж за три года у нее даже Лестрейндж сможет справится с расчетом… А если честно, стоит заняться арифмантикой всерьез».

По дороге на чары Нэтан застрял в галерее и долго смотрел сквозь витраж, как бешено кружится разноцветный снег. Холодный синий, яркий, июльский зеленый, теплый желтый, красный, как болотная клюква. Многое надо было изменить — и чем скорее, тем лучше. Снейп прав, нельзя бросаться в омут с головой, не обдумав последствия. Он, Нэтан Баркер, должен был сообразить первым, к чему приведут скользкие разговоры на свалке в Лютном — ни к чему хорошему. То есть выход-то, конечно, был — но, возможно, он лежал совсем не там, где казался сначала.

Выданный профессором буклет, с печатью «Министерский стипендиальный фонд», был перечитан уже дважды — сначала с любопытством, потом с раздражением. Даже если Нэт и мог, приложив усилия, разобраться в хитро сплетенных выражениях, то рассчитано все равно было не на школьников, скорее, на их родителей. Суть же сводилась к тому, что хорошо или отлично успевающий ученик может подать прошение, и, если «материальное положение его не достаточно благополучно», получать деньги на обучение из закромов Министерства Магии. В доказательство требовалась прорва бумажек, и Нэт опасался, что с таким не справится. Да и шансы получить за оставшиеся месяцы отличные оценки у Бёртона (и тем более у Снейпа) были пренебрежительно малы. К тому же, кто поручится, что комиссия из министерских не завернет его заявление, как только прочитает в графе «проживание» — «Лютный переулок»?

Но что еще он мог? Бежать в Китай? В Аргентину? Портал до Южной Америки стоил, как полная склянка драконьего зуба — за бесплатно туда не пускали. И кого он обманывает? Себя? Что, скажите, простой мальчишка может в чужой стране? Нэт вспомнил про деда и вздохнул. Наверняка, когда снова придет время возвращаться домой, старик просто молча вышвырнет его к магглам. Второй шанс… Снежинки кружились все быстрее и быстрее, налипая на карнизах и в щелях, ревел ветер — а замок терпеливо ждал, когда вновь появится солнце. Нэт поправил мантию и побрел вниз.

Перед обедом в классе практиковали малые воспламеняющие заклятия. Профессор переходил от стола к столу, поправляя ошибки, а Нэт размышлял о том, что уж такую-то мелочь как Inflammare или Incendio уважающий себя волшебник должен уметь без палочки. Рассеянно водил пальцем по пергаменту, вспоминая четыре базовых замораживающих. Флитвик его опрашивал по второму курсу — и поэтому сейчас он, вроде как, должен был превращать воду в лед.

Заморозить весь стакан целиком у него уже получалось, и от нечего делать, он пробовал сделать лед хрупким или слоистым. В лучшем случае выходила ледяная катушка, крутившаяся в воде, вроде поплавка.

«Сюда тоже требуется арифмантика… последний раз я даже не думал о словах заклинания… значит, можно сосредоточиться на другом. Если добавить круговое движение, в конце, перед восьмеркой? Нет, нет, стакан я бить не хотел…»

— Убери эту гадость! — огрызнулась справа Энквист. Она пыталась поджечь пергамент, но Нэт подозревал, что скорее дым пойдет из ее ушей. — Опять разлил по всей парте!

— Но ведь интересно… Reparo… — стакан восстановился и Нэт снова наполнил его водой. Потом сжалился и вытер с парты лужу. Эти девчонки. Кошмар. Сами не умеют ничего.

— Incendio! — продолжала соседка. За прошедший месяц она побледнела еще сильнее — кожа ее почти просвечивала, и даже прозрачно-серые глаза казались темнее. Как дикая цикута. Лепестки сыплются от ветра. И характер премерзкий.

— Немного неточное движение, мисс Энквист. Потренируйте первый поворот запястья.

«Congelo…» — подумал Нэт, и вода в который раз схватилась ледяной коркой. Профессор улыбнулся и проследовал дальше. Он предпочитал не пускаться в объяснения, если видел, что у студента получается.

— Устроил тут холодильник… я из-за тебя не могу сосредоточиться, — проворчала рэйвенкловка, взмахивая палочкой над пергаментом.

— Тебе не надоело просить меня о помощи? — усмехнулся Нэтан, делая пометку разузнать, что такое холодильники.

— Что? Я никого не прошу!

— Ты все время просишь, Энквист. Хорошо, я согласен, но — услуга за услугу.

— Я же сказала, что не прошу. Вот, смотри, у меня прекрасно все получается. Incendio!

Пергамент дернулся, но даже не почернел. Нэт, ухмыляясь, направил палочку. Скромный огонек заплясал с краю — и отъел уголок.

— Ты… Ты! Позёр! Потуши сейчас же!

— Хорошо. Только без истерик, — повинуясь незаметному движению, огонек угас. Просто смешно. Какой зельевар не умеет огонь разжигать? Кстати, а она-то сама? Неужели огниво с собой берет на занятия к Снейпу?

— Я себя чувствую какой-то сквибкой, по сравнению с тобой! — яростно продолжала Энквист. — Сначала ты все делаешь невербально, потом начнешь без палочки, а я надрываюсь часами, твердя это дурацкое Incendio, — глаза ее подозрительно покраснели.

— Перестань. Ты так говоришь, как будто я Мерлин какой-то. Любой мастер умеет огонь без палочки — руки должны быть свободны. Этому можно научиться.

Девчонка шмыгнула носом и отвернулась.

— А ты двигаешь рукой не так.

С ее стороны послышался всхлип. Потом последовало твердое:

— Ладно. Что за услуга? Чего ты хочешь?

— Насколько хорошо ты летаешь?

«Да, судя по глазам, она тоже не ожидала, что ты это спросишь. Могла хотя бы сделать вид, что это ее не удивляет…»

— Я бы взял пару уроков. Поможешь мне с метлой, а я подтяну тебя по чарам. Завтра в пять, например.

Энквист уставилась на него, презабавно наморщив лоб.

— Вообще-то, я хочу на следующий год пробоваться в команду. Но ты-то откуда об этом узнал? Я никому не говорила.

— Догадался, — Нэт не преминул подпустить загадочности в голос. Ну не говорить же, в самом деле, что кто угодно летает лучше него.

— Хорошо, — растерянно согласилась соседка, — завтра в пять, у квиддичных трибун.

«Лучше пусть она смеется, чем какой-нибудь МакКелби. А научиться надо — волшебник должен выполнять обещания, разве нет? Особенно, данные самому себе…»

— А зачем тебе еще учиться летать, Нэтан?

— Тебя не касается, Энквист.

— Но ты будешь заниматься со мной чарами не меньше месяца!

Прозвеневший звонок прервал спор. Нэт собрал вещи. Вряд ли он справится за месяц. Энквист все еще раздумывала, правильно ли она согласилась, и не кроется ли за этим какой-то коварный слизеринский план. Она была ужасно смешная, когда вот так морщила лоб.

— Встретимся, — он предчувствовал, что неплохо повеселится. Нужно было только на взыскание не нарваться у Бёртона.

Профессор защиты в новом семестре вместо захватывающих споров о борьбе с бесхитростными темными созданиями посвящал уроки утомительным рассказам, смахивавшим на предостережения недорогой гадалки. Вроде и тумана немного, но все равно ничего не ясно.

— Известны шестнадцать видов пещерной гнилости — обыкновенно называемой по оттенкам, от черной до изумрудно-синей. Как наиболее распространенная и опасная магическая плесень… — от созданий с зубами и когтями зачем-то перешли к безобидной, в общем, флоре.

Нэт развернул под конспектом арифмантический словарь и продолжил чтение. Он научился основам, вызубрив начальные учебники — еще до Рождества, но теперь хотел знать, с чем еще предстоит столкнуться на трансфигурации, заранее. Так, приятной неожиданностью оказалось, что решать задачи со списками значений переменных можно значительно быстрее, применяя массивы, которые, если и упоминались, то только в пособии для старших курсов. При том, что черепах требовали превращать уже на четвертом, а арифмантика даже не была обязательной.

«Это как учить людей ходить на одной ноге, чтобы все были одинаково хромыми… или смотреть одним глазом, чтобы были одинаково косые…»

— Возникают опасные видения, галлюцинации… Красно-черная и серо-бурая гнилость при попадании в дыхательные пути вызывают пещерную лихорадку, заболевание, сопровождаемое появлением на коже пятен красно-черного или серо-бурого цвета, резким повышением температуры, судорогами, рвотой, вплоть до потери сознания. Если заранее не применить контрзаклятия…

«Уже интересней… Какое же такое заклятие помогает лучше, чем защитная маска на лицо?»

— Tersus, — торжественно записал на доске и повторил вслух профессор Бёртон, — вы будете изучать его на Чарах. Третий курс, по стандартной программе.

«Вот чушь. Очищающее заклятие вместо маски. Он даже не сказал, как определить, есть ли в пещере плесень, пока еще не вошел туда и не надышался». Уж лучше запоминать что-то полезное.

— Простите, профессор, а что делать, если у вас уже проявляются симптомы? Контрзаклятие поможет? Если его сразу произнести?

«Интересно, что он ответит. Если плесень в сердце проросла или в легких — а она быстрая… произносить уже ничего не придется».

— К сожалению, науке не известно…

Какая жалость! Этот Бёртон вообще, волшебник или кто? Для кого изобретали замедляющий эликсир, аппарцию, порталы? Колдомедиков и капли Лескье? Да как он дожил до своего почтенного возраста, из дома не выходил?

— Нужно быть очень осторожным, отправляясь путешествовать в плохо изученные, да и просто незнакомые места…

«Например, в старые подвалы Гринготтса. У гоблинов к плесени иммунитет, они ее просто не замечают…»

— Я не понимаю, что ты делал в сентябре! — Энквист со свистом облетела трибуну и нетерпеливо ждала, пока Нэт решится, наконец, тронуться с места. Это была их третья встреча — и он уже вполне уверенно сидел на метле, не падая. По крайней мере, когда та не двигалась.

— Учился, — он боялся потерять концентрацию, — а полеты были с Гриффиндором. Можешь представить себе это удовольствие.

— Зачем ты тогда сейчас мучаешься?

«Лучше бы она ничего не говорила. Гораздо проще сосредоточиться в тишине… Но ведь всегда кто-то будет отвлекать…» Ехидная девица полетела прямо на него и затормозила только в последний момент, задев плечо помелом. Нэт медленно выдохнул, избавляясь от судороги в пальцах. Сумасшедшая.

— Давай вместе, вон до того кольца!

Нэт полетел рядом, медленно, как только мог, заворожено следя за глубокими лужами, в которых отражалось небо. Вода в них была такой холодной — холоднее, чем камни в слизеринском подземелье... Ха, он на чарах отыграется. У некоторых даже мелочь вроде левитации выходила через раз. Посмотрим, кто здесь с сентября «ничего не делал»!

Занятия с Энквист оказались еще забавнее, чем он надеялся, и, как ни странно, заразили его привычкой хотя бы раз в день бывать на свежем воздухе. Весна мало-помалу вступала в свои права. В конце февраля оставшиеся сугробы стаяли и стекли в озеро, лес словно расправился навстречу солнцу и еще не прилетевшим птицам. Хагрид готовился к сезону — ладил инструмент и продолжал наполнять кормушки для оголодавшего в лесу зверья. Нэт ему изредка помогал, когда находил время — и потихоньку выспрашивал о драконьем заповеднике и разных рисковых знакомцах-охотниках. Почему бы, думал он иногда, ему самому не стать профессиональным добытчиком? Собирать редкие ингредиенты. А накопив денег, можно купить портал, хоть в Китай, хоть на край света. На Юкатан, в Патагонию, где шаманы между собой все еще используют чонский диалект или язык мапудунгун… «В Нурменгард, — продолжил откуда-то изнутри непрошеный советчик. — Да что уж там, не проще ли сразу — в Азкабан?»

Нэт тряхнул головой. Глупости. Он будет осторожен.

— Охотники? Что-эт ты все время о них спрашиваешь? — Хагрид разливал по кружкам чай, и, задавая свой вопрос, хитро прищурился. — Думаешь податься?

Поленья в очаге пощелкивали, выпуская густой, смолистый запах.

— А я скажу — незачем тебе знать об энтих делах. Мальчишки все о приключениях мечтают. Думают — деньги шальные. На деле эти добытчики — браконьеры самые настоящие. И кончат плохо, — Хагрид сурово поглядел на арбалет в углу.

— Просто интересуюсь, — неубедительно возразил Нэт, вдыхая над кружкой душистый пар.

— Да тебе ни к чему… способный, учишься хорошо. В охотники от большого ума не идут.

Нэт вспомнил скалившегося фестрала на дне ямы и красные косящие глаза.

— Кстати, лукотрусов пора кормить, — сменил он тему.

Когда он не навещал Хагрида и не занимался чарами с Энквист, то почти все время проводил, зарывшись в словари, справочники и учебники, твердо зарабатывая себе репутацию книжного червя. Сокурсники, с которыми он практически не общался (кроме обмена колкостями за общим столом) — даже заикаться перестали в его присутствии о домашних заданиях.

Зато он мог преспокойно посвящать бесполезные лекции Бёртона подробному конспекту «Элементарной нумерологии», «Магических латиноамериканских грибов и растений» или «Определителю зелий». «Прикладной трансфигурации для начинающих», наконец. Было чем заняться, кроме как слушать сказки про зыбучие пески.

«Дурацкая идея… со стипендией. Снейп ни в жизни "превосходно" не поставит — и он прав. Тут хотя бы на "хорошо" набрать… Что же ему еще нужно?» Нэт засиживался за рецептами допоздна, добавлял в эссе латинские источники, но по-прежнему, получал только презрительное «слабо». «Ну да, нашел о чем печалиться… Если бы мог, он бы наверняка и вовсе бы запретил к котлу подходить… Как дед тогда».

С грустью раскрыл определитель и перечитал беспалочковые способы распознавания животных ядов. Это ничуть не утешило. Казалось, все его учение напрасно. Пять футов о слабых успокоительных, с таблицей расчета рецептуры по возрастным группам — которую он составил сам, перерыв целую тьму справочников. Два последних числа зачеркнуты красным. Мелкая приписка: «Не умеете, не беритесь».

Зачем вообще было сообщать о стипендии. Лучше бы просто оставил его, Нэтана, в Лютном переулке, «где ему самое место»! Так нет же. Надо было вытащить, натравить Мора, ткнуть в грязь носом — чтобы знал, какое ничтожество. «Поживите еще!»

«Даже совпадение цвета по шкале Эверетта дает только десяти процентную точность определения. В зависимости от сезона сбора ингредиентов, особенностей местной экологической ситуации, освещения, времени суток, цвет состава может варьироваться как в отношении теплоты, так и яркости оттенка. Поэтому важно сперва пройти другие стадии определения — вязкости, скорости остывания, качества осадка и сигма-резистентности…»

«С другой стороны, Снейп-то прав. Неужели я сдаюсь? Если я у него не могу добиться результата, то какого Мерлина лезть в это дело? Надо что-нибудь особенное… Ингредиенты самому собрать? Так ведь рано. Рецепт? Он все-таки дает на занятиях стандарт, по программе…»

Нэт не хотел в этом признаться, но даже от мысли экспериментировать у грозного профессора на уроках — становилось не по себе. А если это — единственный способ хоть чего-то достичь? Играть, однако, надо было наверняка.

— Баркер? Ты вообще, из библиотеки вылазишь? — оторвавшись от необычайно интересной заметки, о свойствах лунного камня, Нэт удивленно посмотрел на устроившегося неподалеку МакКелби.

— Ладно мы, у нас СОВы, но на первом курсе?

— Оставь его, Киран, видишь же, занят человек.

Двое пятикурсников сидели за соседним столом — вечно взъерошенные волосы Эглсби теперь и вовсе были похожи заросли бересклета. Хозяин этого сомнительного украшения был чуть не по пояс в пергаментных свитках, а время от времени хватался за голову и тихо, горестно стонал.

— Я тебе скажу, Оберон, ты все равно не сдашь зелья. Так зачем мучиться, займись арифмантикой.

— Если бы все было так просто! Ты моему отцу будешь «тролля» объяснять? Заведует отделением в Мунго! Родной сын… «тролль» по зельям… Откуда я догадаться мог! «Сезон сбора красных колпаков не совпадает со временем созревания рунной ромашки»! Помоги мне Мерлин…

«Тут и Гештинан бессильна…» — хмыкнув, Нэт перевернул страницу. И этих дураков он боялся, только подумать.

— Знаешь, если балл не проходной, не имеет значения, «тролль» у тебя или «неуд»…

— Да он мои работы просто перечеркивает. Даже не читает, ты понимаешь? Если бы можно было ставить какого-нибудь «инфернала», после которого доступ в лаборатории запрещен навечно, я уверен, я бы у него и не появлялся. К Моргане... Даже не помню, что такое трехступенчатая возгонка!

МакКелби покачал головой.

— Зачем тебе возгонка, тебе же про оборотное!

— Вот именно, — не удержался Нэт. — Настоянный рог двурога возгоняют для костероста, а в оборотном нужен просто порошок, достаточно мелкий.

МакКелби расхохотался.

— Видишь, аптекарь-то знает. У него и спроси.

— Иди ты к гоблинам, Киран, — Эглсби запустил в приятеля конспектом, — от тебя помощи никакой. Кстати, Баркер, а ты сейчас сильно занят?

Вечер получился весьма интересный. Например выяснилось, что Эглсби умел неплохо ругаться по-русалочьи. Правда, он делал это шепотом, и уши закладывало только у тех, кто стоял ближе трех футов. За консультации и билеты к СОВам Оберон согласился делиться ингредиентами, и Нэт справедливо рассудил, что лучший способ самому подтянуться по зельям отыскать трудно. МакКелби же щерился во все зубы и хлопал приятеля по плечу, предсказывая себе великое будущее — на ниве дипломатии.

— Кошмар какой-то, — канючил за завтраком Юстин, обращаясь по очереди то к Хиндли, то ко всем, кто сидел поблизости. — Четыре фута об обезболивающих составах с черным мухомором. Он из нас всех хочет Баркеров сделать!

— По-моему здесь и одного много.

Нэт оторвался на секунду от полюбившейся «Энциклопедии европейских зелий», расслышав собственное имя. Приближались пасхальные каникулы, и домашние задания предсказуемо увеличились.

— У меня всего фут, а сдавать послезавтра…

«Кто ж виноват…»

— Ты бы мог нам помочь, а не сидеть ухмыляться, — укорил коротышка, — от этого зависит, между прочим, престиж факультета.

— Нет, не мог бы, — отрезал Нэт, перелистывая страницу. — А задано было еще в тот четверг.

— Ворона крылья расправила, смотрите-ка, — начал было Рёдер, но Нэт встретил его усмешку своей, не менее холодной, и тот замолчал, продолжив завтракать. Помог и Хиндли, вовремя пихнувший соседа локтем. Должно быть, все еще надеялся получить бесплатный совет.

Но не просто же так только вчера была составлена таблица эффективности ингредиентов в зависимости от фазы луны? Нигде в библиотеке не было написано, что при удачном совпадении фазы и сезона можно из тех же мухоморов получить обезболивающее не второй, а третьей степени. Еще вопрос — как продлить срок действия — но его решить было не так легко. Нэт продолжил читать.

«Беринги, эликсир. Состав на основе крови руноследа, ускоряющий восстановление поврежденного заклятием магического поля… ограничение по возрасту…смотри шкалу Шеффинга, побочные эффекты — головные боли… потеря зрения, слуха, частичный паралич конечностей…

Беркетера-Эгглса, настойка. Один из модуляторов памяти, кратковременно прерывающий связь с воспоминаниями, в зависимости от сезона сбора огнецветки… поддается целевой легилиментивной коррекции… осложнения… отстраненность реципиента… срок действия не более суток, полное восстановление памяти... Использован эффект от попадания в кровь порошка маттакайского, или говорящего синего мха, применяемого индейцами-маори в местной анестезии… смотри “Яды в Новой Зеландии” Д.Дж.Кенни…»

Ингредиенты, как обычно, на латыни — но знакомое название привлекло внимание не сразу: идея настигла Нэта вечером, когда из библиотеки он осторожно спускался в подземелья, избегая излюбленных прочими студентами коридоров.

«Мох и огнецветка… конечно… Это же Беркетер — как в кольце Беркетера. А что, если получить такое же кольцо для мухоморов? Тогда действие продлится на сутки или пропорционально усилится…» Он тут же пожалел, что возвращается в спальни — рецепт настоя с новозеландским мхом его под подушкой не дожидался. С другой стороны, было что-то похожее в «Тысяче рецептов из Нового Света». По сути то же кольцо, в слабом трезвящем зелье. Один ингредиент поддерживает другой — и наоборот. Двести пятнадцатая страница, второй абзац сверху…

Ночь пролетела незаметно. Он выспался на истории.

Вторую ночь провел, расписывая несуществующие комбинации. В двадцать седьмой, наконец, нашел то, что искал. Это было просто, даже изящно. На шестом шаге поднять температуру, на восьмом — три капли вытяжки кривельника и помешать в обратном направлении. Он повторил расчет три раза. После третьего — будто внутри головы кто-то зажег звезды. Стало светло.

Где-то на востоке тьма начинала редеть — из туманной мглы выступили границы утеса и замка на нем, и мокрые черные деревья стали видны на фоне неба. Нэтан же разглядывал перед собой — стопку исписанных листов, зеленые занавески, плотно задернутые вокруг кровати, словно впервые видел. На белье попали чернила, но это его нисколько не волновало.

Прокрался из спальни с котлом подмышкой. Пол четвертого. Можно и в душевой. Он не рисковал выйти из гостиной в пустые подземелья — поговаривали, что Снейп установил ночные дежурства с Филчем, как раз для таких случаев.

Тренога. Синий огонек отражается в кафеле, отплясывает одновременно — и здесь, и там. Жаль, не было второго котла. И третьего — двадцать вторая комбинация тоже подавала надежды. У него оставался мухомор и флоббер-слизь, и немного желчи, спасибо Оберону. И Хиндли, должно быть, не в обиде за вытяжку золотоглазки… ему она все равно не нужна.

Когда Нэтан закончил, не было и пяти. В котле перед ним слабо побулькивало готовое молочно-белое зелье с горьковато-сладким, терпким запахом. Оно почти не отличалось от аналога, приведенного в учебнике — разве что пузырьки получались чуть крупнее, с красноватым отливом.

Смотрел в котел, как привороженный, не мог глаз отвести. Красивое, зараза.

Оставалось главное.

«Ну что ж, можешь врезать себе по черепу и опробовать. И после бессонной ночи тебя просто развезет. Или…»

Можно же на животном. Совы… Сов сейчас не достанешь. Крысы? Кто в Слизерине держит крыс? У Леннет — кошка, которая вечно расхаживает по гостиной в своем ошейнике с гравировкой. Кошки, конечно, не люди…

Перелив состав во флакон, вернул на место золотоглазку и притаился у камина. По утрам эта черная бестия постоянно путалась под ногами.

Silencio прежде, чем обездвижить. Попал. Кошка бешено вращала глазами, оскалив зубы. Так и замерла, бедняга. Даже лапу успела поднять и когти выпустить.

Простой жалящий сглаз. Удар можно точно повторить после того, как он введет зелье, и боль будет достаточно продолжительная, чтобы заметить изменения. А если зелье и вправду вышло таким эффективным, как он надеялся… пяти капель должно хватить. На первый раз.

Если бы кошка могла, она бы откусила ему пальцы по локоть, в этом он не сомневался.

— Придется связать тебя, киса… трудно понять, что ты чувствуешь, пока ты только глаза таращишь, — Нэт проверил ошейник, — Лючия Леокадия?!

Немного поразмыслив, он поставил «Ночную тишину» на дверь душевой, а с кошки снял Silencio. Пусть себе поет на здоровье. Кошка шипела не хуже змеи. Чуть не плевалась. Предчувствовала конец, но не собиралась сдохнуть без боя. Глупая смелая кошка. Fodio.

— Ты что так рано? — удивился Хиндли, часов в семь выходя в гостиную, где Нэт с довольным видом устроился прямо у камина, с «Энциклопедией» на коленях. Старших еще не было.

— Не спится. Дописал свое эссе?

— Если бы. Два с половиной. Я просто ничего не нашел!

— Пройдись по регионам. У меня, кстати, есть черновик. В Румынии черные мухоморы сушат, а потом жгут и окуривают дымом пациентов, чтобы снять боль. А в Венгрии — используют только отвар. В Южном Уэльсе из шляпок получают дешевый дурман. Боль снимает, но это — побочный эффект.

Коротышка обрадовался и помчался списывать. Даже не догадывался, с чего вдруг такая щедрость. Нэт тихо перевернул страницу.

Сегодня на уроке он это сделает, сорок пять травников ему свидетели! Сварит новый вариант.

« “Бессонный напиток”… Забавная модуляция, но его и так все знают. Старинное стимулирующее зелье, север Британии, весенний, осенний сборы… привыкание, синдром отмены, заторможенное мышление, нарушения свертываемости… Проще просто не спать. Что там дальше? Бессопа-Штернера, основа. 1768, прорыв в области изучения слуха… для зелий, повышающих звуковую чувствительность… максимальная сила, расширение магического поля. Противопоказания — от частого применения эффект может стать перманентным, привыкание… панцирь рубинового краба, температурный режим, кровь саламандры…»

Едва переждал завтрак. И когда профессор запустил их в класс — кажется, уже был готов танцевать на иголках. С трудом выдержал лицо, отгоняя прочь нетерпеливую улыбку.

— Приступайте, — бросил Снейп четверть часа спустя, и по классу волной разошелся шум, дотоле таившийся в стерильной, ненарушимой тишине. Засуетились, устанавливая котлы, выбирая ингредиенты. Рёдер что-то отчитывал толкнувшему его Уотеру. Нэтан, весь охваченный то ли вдохновением, то ли безумством, замечал только свое зелье. Руки работали словно сами — раза в полтора быстрее, так что даже пришлось считать секунды до того, как согреется на огне основа. И он считал. Тридцать пять. Тридцать шесть.

Желчь. Наверняка ее надо бы позже. Но ведь эту часть рецепта он не пересматривал… Придерживаться плана. Опрокинь кто-нибудь сейчас на голову целый котел драконьей крови — и то бы не дернулся. Упала вниз последняя, третья, капля вытяжки, и над зельем взвился тонкий дымок. Шесть раз против часовой.

Он почти закончил помешивать, когда спиной почувствовал взгляд.

— Уверены, мистер Баркер?

«Пять… шесть. Всё…»

Нэт обернулся, левой рукой убирая пламя. Он знал, что там, в котле, всё точно, как утром, и размер пузырьков можно определить на слух.

Камень под ногами вдруг перестал казаться надежной опорой. Профессор стоял совсем рядом, как стервятник на старую корову, поглядывая в сторону его художества.

— Да, сэр. С кривельником… получается эффективнее. Раз уж сегодня новая луна, а грибы собраны в полнолуние — это единственный способ сделать зелье сильнее…

«Что с голосом? Кто-то хрипоту наслал?!»

— И несоответствие оттенка по Эверетту вас не беспокоит? — осведомился профессор, подходя еще ближе. Нэт чувствовал себя зверем, ступающим в ловушку.

— Нет, сэр. Кривельник замыкает кольцо Беркетера, трех капель достаточно для поддержания баланса, уравнения комплиментов для него сходятся.

— Еще он сокращает срок хранения до двух суток, — профессор втянул над котлом воздух, вопросительно приподнимая бровь. — Полагаете, практические занятия в классе — подходящее время для экспериментов?

На них обратились все взгляды. Почти у каждого — кипел котел, инструменты были отложены. По подземелью расползалась жидкая, томительная тишина.

— Считаете себя выше следования инструкциям? Вы сварили совсем другое зелье.

Нэт поднял голову. Ему было наплевать, что на них смотрят — а Хиндли, так тот вовсе втихую бьется с Юстином об заклад, как долго еще продержится Баркер, прежде чем будет превращен в жабу и пущен под нож.

— Со всем уважением, сэр… Наше задание — приготовить обезболивающее на основе черного мухомора, и я его выполнил… Я не хотел тратить ингредиенты на слабый вариант, когда знаю, как сделать лучше.

Что это за блеяние? Почему он оправдывается — где этот царственный тон, которым он Бёртону отчитывал… Позор. Нэт сглотнул, в красках представляя, что сейчас последует. «Хоть бы не выгнал… Только бы не выгнал насовсем!» Гробовая тишина в классе сгустилась до звенящей, но тут-то вкрадчивый голос профессора ее оборвал.

— У вас еще полчаса, чтобы сварить по рецепту. Вымойте котел и приступайте.

«Запомните меня таким, какой я сейчас…»

— Нет, сэр.

— Что, простите?

— Нет, сэр, я не стану варить еще раз,— ответил, сам не зная, откуда набралось смелости. Кто-то в соседнем ряду всхлипнул.

Тонкие губы скривились в усмешке, но в черных глазах — ни грана иронии. Что ж, это правильно. Идти на попятный? Варить слабый вариант только для того, чтобы Снейп доказал, кто тут главный? И так всем прекрасно известно, кто. Нэт глаз не опустил.

— В таком случае, без оценки, мистер Баркер. Ваш образец я не приму, — ледяное спокойствие в голосе никого не обманывало. — Возможно, неделя взысканий вас научит не тратить ингредиенты впустую.

Юстин повертел пальцем у виска. У МакЛаггена на лице расцвела премерзкая улыбочка — можно подумать, это как-то спасет его безнадежное месиво. Нэт отрешенно следил: вот профессор вернулся к журналу, обмакнул перо в чернильницу. Он прямо-таки видел жирный «неуд» напротив своей фамилии.

— Хотите что-то сказать, мистер Баркер?

— Нет, сэр.

— Останетесь после урока, — забил Снейп последний гвоздь.

— Да, профессор, — согласился Нэт тихо и повернулся к котлу, где все также мирно остывало молочно-белое зелье с горьковатым миндальным ароматом.

Следующие полчаса ловил на себе любопытные взгляды — и под конец это стало невыносимо. Все ждали, когда он сломается и вымоет котел. Соберет учебники… Снейп же, казалось, намеренно в его сторону не смотрел.

Бросить вызов на деле вышло совсем не так красиво, как он предполагал. В голову лезли неприятные, гадкие, подкормленные страхом мысли.

«Что, если и вправду выгонит? Насовсем? А вдруг ты сварил неверно? Сидишь, выделываешься, а профессор-то прав. И надо было по инструкции… Уменьшившийся срок хранения? Этого ты не учел, так ведь? Чего еще?»

Выходка с кошкой показалась теперь тем, чем и была — глупейшей выходкой, а никаким не экспериментом. Что если эта «Лючия» валяется сейчас, околевшая, у входа в гостиную? На слабое сердце кривельник действует плохо… хотя мухомор его должен нейтрализовать в этом смысле... Сорок пять травников! Ни долгосрочных последствий, ни групп риска. В «Энциклопедии» было про эти группы и как их составлять… Он же ничего этого не выяснил, прежде чем выступать тут!

Рука потянулась к палочке (одно маленькое Evanesco — и все!), но Нэт себя остановил.

Раз уж начал…

Раздался звонок. На стол Снейпу несли со всего класса образцы. Хиндли фыркнул, проходя мимо. Рёдер и Лестрейндж отвернулись презрительно, будто Нэт своим упрямством опозорил весь факультет и их лично. Вполне могло быть и так — успел заметить, как Уизли и Уотер смеются, выходя из класса. К обеду будет знать вся школа.

Через несколько минут в подземелье остались двое — он и Снейп. И полный котел. И тишина. Нэт медленно выдохнул — мастер смотрел на него, почти с брезгливым любопытством, сложив руки на груди.

— По-прежнему стоите на своем?

— Мой состав эффективнее, сэр, — ровно ответил Нэт, изо всех сил стараясь не опустить глаз.

— И насколько же, вы полагаете, он эффективнее?

— Соответствует четвертой степени, — Нэт сделал паузу, но профессор явно ждал продолжения, — по шкале Рейнеке, подавляет периферийные средние, умеренно сильные, в том числе хронические боли, возникшие как перед приемом, так и в течение времени действия, в зависимости от дозировки. Не имеет мгновенных побочных эффектов кроме… возможного возникновения сыпи… при аллергии на жабью желчь.

В горле пересохло от слов. Снова была тишина.

— Рискнете проверить?

— Я уже проверял, — бросил взгляд на молочно-белое зелье.

«Нужно было бежать раньше. Еще немного, и поправить уже ничего будет нельзя… он мне жизни не даст! Зароет прямо тут, и разве что потроха мои послужат на благо науки…»

Красноватый пузырек медленно поднялся со дна и беззвучно лопнул.

— Пейте, — спокойно предложил Снейп, наколдовывая стеклянный стакан на столе.

Нэт поднял глаза.

Было не похоже, что профессор шутит.

Да и ни один мастер не стал бы шутить — так.

«Честь зельевара — испытать на себе? Позволил, и кому — мне?! Мне позволил, после всего?»

Нэт четким движением отмерил дозу. Мастер смотрел все с тем же — недоверием? Интересно, он что же, думал, что Нэт откажется? Они же оба прекрасно понимали, что означает этот приказ. Не могли не понимать. Высочайшее помилование. Луна с неба. Портал до Рио-Негро и даже… лучше.

Опрокинул зелье в рот одним махом. Ну и редкостная же дрянь! Впрочем, удержался, не выплюнул, и не стошнило его на ноги профессору. Дурацкую улыбку еще бы стереть с лица. Снейп не подал виду, даже если ожидал чего-то другого. А может, он и не ожидал.

Внутри, в груди, растеклось приятное, шелковистое тепло. Посмотреть температуру — не повысилась ли? Нет. Давление. Пульс. Норма. Но улыбку с лица не стереть.

— Я сам, — Нэт вопросительно взглянул на профессора, поднимая палочку. Тот искривил рот — почти усмехнулся. Что ж: «Fodio!» — ясно, вслух, наложил заклятие. Бледно-желтый луч прошил ладонь. В месте, где он достиг кожи, быстро наплывал гигантский синяк.

Но Нэт ничего не чувствовал. Никакой боли. Ударил рукой об стол. В жизни он не был так счастлив. Проверил лишний раз зрачки, вглядевшись в зеркальный поднос из-под корней. Ничего. Ничегошеньки-ничего! Вот прямо совсем!

Его словно наполнили до краев горячим вином. Или солнцем. Чем-то, отчего даже старые стены в Лютном переулке начинают пахнуть медом.

Похоже, на этот раз профессор действительно — то ли фыркнул, то ли усмехнулся.

— Ничего, сэр, — отчитался Нэтан.

Видно, для доказательства этого было мало. Он подавил желание что-то объяснять. Чему быть, тому все равно не миновать.

— Теперь вы, профессор? — предложил осторожно.

Если он все правильно рассчитал… Тот яд не давал покоя — ясно же было, темных мастеров Снейп знал не понаслышке. И Нотт, и то, что он деду сразу не понравился…

Глубоко в черных глазах что-то вспыхнуло, чтобы тут же погаснуть. Нэт ждал, что Снейп поднимет палочку, проверить каким-нибудь заклятием похитрее — и убеждал себя, что готов ко всему, но тот только наколдовал второй стакан и точно так же, как Нэтан, отмерил дозу. Принюхался.

— Все составы с кольцом Беркетера хранятся не больше двух суток, — заметил он. — Об этом нечасто упоминают, для большинства аналогов без кольца срок хранения остается неизменным, либо увеличивается. А это обезболивающее составляет любопытное исключение, — завершив речь, профессор поднял стакан на свет — как кубок с вином — и выпил свою порцию.

Закрыл на мгновение глаза, словно прислушиваясь. Потом, щелчком пальцев зажег под треногой огонь, откинул правый рукав, сунул ладонь в пламя. Подержал, задумавшись. Вынул. На коже вскипали волдыри, а у него даже пот не выступил. Нэт не отводил взгляда, окаменев.

— Желчь передержали. От этого вкус, — холодным тоном добавил профессор, невозмутимо направляя на ладонь палочку и залечивая ожог. — Перепишите эссе, включив рецепт. И чтобы я больше не слышал, что вы варите зелья по ночам в душевой. Десять баллов Слизерину.

Он бы стоял с открытым ртом, если б не боялся выглядеть перед Снейпом совсем как дурак. Ноги почти не держали. Сложил вещи, не глядя. Вот, значит, как проводят эксперименты. Не только на кошках.

— На будущее учтите, мистер Баркер, — профессор вернулся к своему столу и уже склонился над какими-то бумагами, — любые проявления неподчинения на моих уроках повлекут за собой строгое наказание. Мне вдвойне неприятно напоминать об этом студенту собственного факультета. Сегодня в семь. Идите.