Тяжесть невидимых оков (джен)

Свет бьет по глазам, и от этого слезы, обжигающие, как кипяток, бегут по щекам быстрыми кривыми ручейками.

Где я?

Кто я?

Звонко падают в лужу капли воды. Это раздражает. Я не могу вспомнить ответ ни на один из возникающих вопросов, поэтому стремительной волной накатывает страх. А потом раз — как будто кто-то щелкает пальцами, вырывая из сознания парочку фактов моей биографии.

Гермиона Грейнджер, 23 года. Узница Азкабана. Камера номер 1303.

Это все, что говорит мне мой внутренний голос, затем в голове появляется кто-то другой и...

«Экзема, пневмония, истощение. Дезориентация в пространстве, депрессивные расстройства, панические атаки, шизофрения».

Кто это?

Кутаюсь в лохмотья, наброшенные на меня, в жалкой попытке согреться, но рука проваливается куда-то, не в рукав.

На мне дыры, дыры, и лишь местами ткань.

Делаю глубокий вдох, выдох. Пытаюсь успокоиться. Колотит не от холода.

От сырых, воняющих плесенью стен отражается звук моего дыхания, и эхо это тянется слишком долго, с нетерпением жду, когда оно закончится.

Стук, шаги. На мгновение кажется, словно я слышу в них волнение или неуверенность, но тут кто-то встает передо мной, закрывает собой ослепительный свет, и раздумья прерывает жжение в глазах.

— Здравствуй, Грейнджер.

На «здравствуй» его голос заметно дрожит, а вот моя фамилия уже звучит с твердой, властной издевкой.

Не могу разглядеть, тяну с ответом. Молчит и собеседник.

А потом я вижу. Белые волосы, острый подбородок, выпирающие скулы. Вдоль тесно прилегающей к худощавому телу мантии опущена рука со сжатой в ладони волшебной палочкой.

Драко. Малфой.

Я соображаю настолько заторможенно, что снова становится страшно.

— Преступница.

Он швыряет мне это слово, но я просто не в состоянии принять пас. С большим трудом осознаю, что у Малфоя какое-то неестественное, отстраненное выражение лица... как будто он тоже прислушивается к голосу в голове.

— Убийца.

Я преступница и убийца, но зачем повторять это снова и снова?

Вдруг на фоне тишины — оглушительный скрип, скрежет и наконец — тупой стук. По мне ползет склизкое, потустороннее ощущение смерти. Она как никогда близко, и я всего лишь жду своего часа.

Я боковым зрением вижу: где-то справа движутся по коридору тени, две или три, не хочу смотреть туда. Холодные плиты обжигают мне колени. Издалека кто-то шипит, радостно, удовлетворенно, пробирается паучьими лапками под кожу каждое его «Шшш-ах!», и спрятаться нельзя, нечем укрыться.

Драко Малфой медленно оборачивается, смотрит в пустоту, а затем опять направляет на меня свой стеклянный взгляд.

— Тысяча триста двенадцатый, — механическим голосом вещает он. — В отключке.

Он повторяет кем-то надиктованные слова, а я чувствую, что скоро присоединюсь к тысяча триста двенадцатому.

— Время обеда, Гермиона Джин Грейнджер.

Джин…

Где мама?

Но цепочка мыслей опять рушится, рассыпается и плавится от луча света, от которого больше не ограждает меня Малфой. Драко садится на корточки и манит меня пальцем. Несколько секунд я сижу, не двигаясь, думаю о том, что здесь только от Малфоя не пахнет сыростью.

Он выглядит безупречно.

— Подползи, убийца.

Я отшатываюсь, как от пощечины.

— Не нарушай традиций, — с укором требует мой смотритель.

Понятия не имею, о каких традициях идет речь.

«Беспомощность. Потеря себя как личности», — твердит кто-то посторонний в моей голове.

Я подбираюсь к решетке и разглядываю Малфоя внимательнее. На его щеке нахожу маленький шрам, гладкий, блестящий, и невольно тянусь, чтобы прикоснуться к нему грязной рукой. Драко даже не дергается. Терпит, пока я веду подушечкой пальца вверх… вниз…

— Нравится?

Нравится.

— Что, есть предложения, как нам договориться о порции побольше?

Это даже не намек, а почти прямое предложение. Серые глаза светятся и щурятся. Я убираю руку, тороплюсь вытащить ее из решетки, но Малфой оказывается быстрее: хватает меня за запястье, больно сжимает и с наслаждением наблюдает за движением моего перекошенного рта.

— От… пусти…

Он тянет мою руку на себя и кладет ее на шею. Кожа Драко бледная, но очень теплая. Я чувствую, как равномерно бьется его пульс.

Голос в голове неожиданно начинает бунтовать. Что-то кричит, визжит, попеременно быстро-быстро бормоча и со свистом втягивая воздух.

Я не могу разобрать! Не понимаю! Дрожу так, что, кажется, подпрыгиваю на каменном, с пятнами мха полу.

«Убей его», — различаю наконец.

«Перекрой кислород».

Пальцы сами с усилием сжимают его горло.

— Преступница, — слышится одновременно со звуком хлесткого удара. Малфой всего лишь взмахивает палочкой, которую он, к слову, ни на секунду не прятал, и я уже прижимаю к себе обожжённое предплечье, убаюкиваю руку, как младенца.

— Итак… начнем.

Драко невозмутимо берет откуда-то глубокую миску с жидкой кашей. Окунает туда большую ложку, вытаскивает и внимательно глядит мне в глаза.

— Кто ты?

Кто я?

— Гермиона Джин…

Не успеваю я закончить, как Малфой выливает кашу из ложки прямо на пол и набирает новую порцию.

— Кто ты?

Странно, но я быстро понимаю, что от меня требуется. От голода желудок сводит судорогой, и сейчас уже ясно, что скорая потеря сознания — вовсе не иллюзия и не самовнушение.

— Преступница.

Драко одобрительно улыбается и кормит меня через железные прутья. Я проглатываю отвратительную жижу, потом борюсь с рвотным позывом.

Ложка быстро наполняется снова, тем временем Малфой повторяет тот же самый вопрос.

— Уб… — собираюсь ответить я.

Но почему я убийца?

Драко в ожидании приподнимает брови и держит подготовленную для меня кашу под опасным к полу углом.

Кого я убила?

Шрам на щеке Малфоя неестественно блестит, как бы подсказывая, я все еще чувствую эту стянутую гладкость пальцами. Это сделала не я. Шрам оставила не Гермиона Грейнджер.

— Кто ты? — повторяет он громче, так что я вздрагиваю, вся сжимаюсь, ожидая удара.

Зеленая вспышка, глухой стук сердца, маленькие черные глаза. Мальчик. Тринадцать… нет. Двенадцать лет.

Они бежали за ним.

— Гермиона Джин…

Вылить кашу на каменную плиту дается Драко проще простого.

— Ну что же это такое, — тянет он с нарочитым сожалением.

Я просто не могу назвать себя убийцей до тех пор, пока не пойму, кого убила. Зачем я это сделала?

— Кто ты? — тихим, нежным голосом.

— Преступница.

У меня твердое ощущение, что за свою жизнь я нарушила немало магических законов, а вот насчет Авады все туманно.

Его уже не устраивает такой ответ. Ложка висит в воздухе, лишь слегка покачиваясь, но не приближается ко мне ни на дюйм. Во взгляде Малфоя вопрос: «К чему ты притворяешься дурой?»

Несмотря на то, что я знаю, как ужасна на вкус эта похлебка, внутри все дрожит от желания заполучить еще двадцать граммов.

— Убийца.

Меня всю передергивает. Не могу. Драко берет ложку и подносит к моему рту, но вскоре я все выплевываю.

«Иди сюда, мой маленький!»

Как же противно они хохотали. Мальчик не успевал завернуть в людный переулок, их окутывала тьма, они смеялись, а его ноги то и дело спотыкались о коряги.

Что бы с ним сделали?

Я убила их.

— Ты не хочешь есть? — Малфой изображает участие.

Я хочу, мучительно хочу.

— Я убийца.

Следующая ложка каши проглатывается без особых усилий.

Их лица были в «Ежедневном Пророке». Колдографии безумных, взорвавших палату Мунго и сбежавших, так и не пойманных Пожирателей. Оба с черными кудрями, кажется, братья. У одного еле заметно краснела в уголке рта капля крови.

Они бежали за ним. Я убила их.

Ожидаю, что следующий вопрос будет так же прост и однозначен. Я вспомнила и смирилась, но испытываю ли сожаления?..

— Мой отец знал об их побеге. Ты бы убила его, будь он здесь и позволь я тебе это?

Я не вижу со стороны Драко даже наигранной заботы, и что-то мне подсказывает, что неправильный ответ будет дорого мне стоить.

Три запертые на замок двери, кабинет министра магии, Кингсли Бруствер, трехчасовой разговор.

«Вы понимаете, что бороться со злом собственноручно — это глупо и наказуемо?»

«Да. Но что бы они сделали с ним?»

«Я обязан осудить вас по всей строгости закона».

Драко ждет ответа, сидя в непосредственной близости по ту сторону железной решетки.

— Нет. Но убила бы, будь он на их месте.

Крылья тонкого малфоевского носа гневно взлетают, он кричит:

— Кто ты?!

Внутри меня все дребезжит, как тонкое стекло.

Вечер, почти полная темнота, тихий голос Бруствера.

«Если вы провалите это испытание, быть суду. Если пройдете…»

Глубокий вздох.

«...я задним числом подпишу приказ о вашем новом назначении и сделаю вас тем, для кого это убийство станет с блеском выполненным служебным долгом».

— Кто ты?!

Гермиона Джин Грейнджер.

Отдел чрезвычайной борьбы с потенциально преступными элементами.

Стажер.

Все вместе я повторяю вслух, долго, по слогам. Малфой становится еще бледнее и тянет на себя железный прут тюремной решетки, будто хочет достать меня и убить голыми руками.

«Первая комната пройдена», — говорит чужой голос в голове.

Что это значит?

«Мисс Грейнджер, первая комната пройдена».

Припоминаю… Ведь это все неправда?

Я хватаю ртом воздух, держусь за кожаные подлокотники большого, похожего на стоматологическое кресла.

Вокруг — светло-голубые стены, за столом напротив сидит и внимательно наблюдает за мной через стекла узких очков невыразимец Брайан Нефт.

— Вы молодец.

Я там, где начинала испытание. Все еще болят глаза и сложно сконцентрироваться на этой реальной комнате, где нет сырости и плесени, железной решетки, жидкой каши и Драко Малфоя. На мне служебная мантия — в нужный мне отдел не пускают в повседневном.

— Я справилась?

Брайан медлит, упаковывая что-то воздушное, фиолетовое в склянку. Затем откашливается и отвечает:

— Да, поздравляю.

Проходит минут двадцать, прежде чем я могу встать и идти без посторонней помощи. Как только я оказываюсь за дверью, Нефт убегает по своим делам, а мне еще долго приходится плутать, разыскивая лестницу с пятого этажа. Наконец, нахожу ее, а потом и набредаю на выход.

У меня забирают бумажку, которую дали при входе, сверяются и возвращают с новой назначенной датой: комната номер два, профессионально-подготовительная.

Подойдя к самому камину, я слышу за спиной чьи-то шаги и оборачиваюсь. Замираю.

Драко Малфой.

Он смотрит на меня потерянно. Из-за этого взгляда я ни секунды не сомневаюсь, что наши разговоры в Азкабане произошли не только со мной. Драко тоже был там, по-настоящему, под чутким руководством другого ассистента и его голоса в голове.

Случайно или нет, но я замечаю, что следующий визит ему назначают на тот же день и то же время, что и мне.

— Драко…

Я не знаю, что сказать. Встречи, которые случились между нами после войны, не могут обсуждаться здесь, на выходе из такого опасного для нас уголка Министерства.

Еще немного подумав, я протягиваю ему руку и говорю:

— Гермиона Грейнджер, Отдел чрезвычайной борьбы с потенциально преступными элементами. Стажер.

Он осторожничает, почти с удивлением глядя на протянутую руку. Затем берет меня за пальцы и отвечает на приветствие.

— Драко Малфой. Потенциально преступный элемент.