Дядюшка Хо в Фанфикополисе (джен)

Накинув новомодную тэгу, так называемую покису, дядюшка Хо осмотрел себя и вздохнул. Слишком цинично, слишком открыто — и поэтому он, сняв покису, сменил ее на стандартную тэгу. Повесил на плечо сумку с образцами товара и слэшалью и, прикрепив к лавке табличку «уехал за нефритом», отправился в Слэш-округ, объединяющий несколько районов соответствующего направления. Посещение Гет-округа, особенно Фонтана Страданий и пяти Концов Отношений, радиальными лучами расходящихся от статуи Самой Умной Ведьмы, дядюшка Хо запланировал на следующую неделю.

Оба округа отличались немалыми размерами, а ведь дядюшка сегодня собирался навестить еще и Декламаторский тупичок, договориться насчет озвучки — рекламы товаров своей лавки. Непросто вести дела, когда тебе уже шестьдесят и нужно мотаться по городу, вместо того чтобы сидеть в уютном магазинчике и радостно приветствовать клиентов, которые приходят сами.

Но что поделать, с нуля просто так не поднимешься, нужно вкладывать деньги или прикладывать усилия. Например, строчить свитки и картины, да так, чтобы горожане пересказывали друг другу избранные отрывки, приводили в гости друзей и родственников, рассказывали заезжим туристам, оставляли на стенах лавки оттиски Знаков Качества. У каждого из горожан был при себе такой индивидуальный оттиск, и он мог шлепнуть печать на стену любого строения в городе, показывая, что рекомендует остальным посещать, покупать товары или жить в этом доме.

Доля отчисления бетам и гаммам, с дальнейшим занесением редакторам, была не так уж и смертельно велика, как показалось дядюшке в первое посещение, но, увы, набрав долгов и кредитов, он не мог позволить себе выплачивать даже такие проценты. С простых горожан и торговцев вспомогательными товарами брали и требовали меньше, компенсируя это гражданским долгом по разглядыванию рекламы в небе. Впрочем, дядюшка не унывал и рассчитывал в будущем построить себе небольшое десятиэтажное здание, которое, конечно же, сплошь покроется Знаками Качества, а количество посетителей здания (и скромной лавки внутри) будет исчисляться тысячами и даже десятками тысяч.

Дядюшка решил срезать угол и пошел через чудесный Джен-парк, открытый для всех (встречались в Фанфикополисе уголки, закрытые для туристов, а то и горожан, например). Аттракционы, горки, батуты и бассейны, и даже промелькнувшая мимо Моралеблюстительница, несущая охапку надувных клоунов, не портила картины общей беззаботности и радости.

Чуть поодаль и справа, на необъятной зеленой лужайке, высились три фигуры — скульптуры, вырезанные из дерева и камня. За ними, выстроившись в несколько рядов, дети, держащие свитки, делали упражнения под присмотром строгой женщины с плеткой в руках.

— И наклоны от первого лица, раз-два, раз-два! — донеслось до дядюшки. — Разогнулись, теперь достаем руками до сюжета при помощи логики! Налево! Направо! Кто там согнулся просто так, без всякой логики?!

— Я больше не могу-у-у-у-у! — раздался отчаянный вопль.

— Никого тут насильно не держат, — последовал безразличный ответ. — Отсюда и на север — в Фикбукград, Мост Отклоняшек — направо, через каналы Отношений. Так, выпрямились! Выпрямились! Держим сюжет ровным! Кто там использует заместительные?! Отставить! Выпрямились! Никаких отношенек с соседями! Только самостоятельная работа, начали!

Дядюшка оглянулся — прогуливающиеся горожане тоже останавливались и смотрели с любопытством.

— Это же дети!!! — послышался истошный крик.

Моралеблюстительница верхом на лошади неслась прямо к женщине с плетью, истошно завывая. Лошадь шла галопом, взрывая копытами траву и выбрасывая комья земли, волосы от такой скорости вились и реяли за спиной Моралеблюстительницы, дети, бросив зарядку, во все глаза таращились на нее. Сама Моралеблюстительница начала кидаться в них ненадутыми клоунами.

— Прикройтесь, мадам, а то все же видно, — безразлично сказала женщина с плетью.

— Вот оно, облико морале редакторов! — взвыла Моралеблюстительница, спрыгивая с лошади.

— Это редактор? — вырвалось у Хо.

— Ага, это же Альтра! — ответили дядюшке откуда-то сверху.

Хо посмотрел туда и отшатнулся. На велосипеде сидела рыба и скалилась, разевая рот. Затем метнула что-то яркое и разноцветное, что именно — дядюшка не разглядел.

— Альтра, я твой фик труба шатал! — заорала рыба, устремляясь прочь и яростно крутя педали.

Хо озадаченно посмотрел вслед и увидел, что рыба на ходу мечет икру и каждая из икринок быстро превращается в огромного клона-рыбу. Клоны тут же цепляли на себя маски и разбегались в разные стороны.

— Мадам, — тем временем вещала Альтра, указывая плетью на статуи. — Вот святой Канон, святой Джен и святой Обоснуй, им и надо молиться, а не своим еретическим представлениям!

— Она возносит хулу на Святого Профессора! — попробовала зайти с козырей Моралеблюстительница, но ее никто не поддержал.

— И не ваши ли фейки под аномасками атаковали меня вчера на арене? — продолжала Альтра, похлопывая плетью по сапогу.

— Имею право!

— Читайте устав Города!

— Имею право!!!

— А, заебала, — и с этими словами Альтра щелкнула плетью.

Получившая удар по заднице лошадь встала на дыбы и помчалась прочь, едва не сбросив с себя Моралеблюстительницу.

— Вот они, редакторы! — доносились до дядюшки Хо ее затихающие выкрики. — Все слышали? Они матерятся при детях!

— Что встали, голых теток никогда не видели? — прикрикнула Альтра на детишек. — У нас тут летний лагерь, а не бордель! Так, сейчас будем штурмовать крепость Обоснуй, кто не сможет взобраться на стены, получит отклоняй-плетью по попе!

Дети с воинственным кличем «Йа, йа, йа! Йа не должен писать о том, чего не знаю! Йа!» ринулись на штурм.

В парке дядюшка повернул не на ту аллею и в результате вышел ко Второму Блогорайону, где его чуть не сожрали пару месяцев назад. Здесь, как всегда, было оживленно и кипела хаотичная жизнь. Медведя с волынкой, всхлипывающего: «Я — пятнадцатилетняя феечка!», утешали Воробей с электрогитарой и Заяц в костюме пингвина. Чуть поодаль Рыба на велосипеде занималась метанием икры и клонов, осаждая ветхий пятиэтажный дом, из которого торчали головы дочерей Фенрира. Доносился треск и грохот — это за огромным плакатом, рекламирующим пирсинг грудей, шло бурение шельфа к центру Земли.

— Мы будем бороться за права негров везде и повсюду! — провозглашала высокая стройная негритяночка, забравшись на фонарный столб.

На ней висели десять негритят и белая девочка-первоклассница с надутыми щеками и бантом на голове.

— Мы добьемся себе полных прав, не будь я мадам Жукпук!

— Да! — откликалась толпа, собравшаяся внизу.

— Был ли Черным Темный Лорд?

— Нет!

— Кто был Черным в каноне?

— Нигермиона! — скандировала толпа.

— Кого все любят?

— Нигермиону!

— Тогда объявляю эроблоги! — и мадам спрыгнула с фонаря прямо в толпу, на лету срывая с себя негритят и одежду. — Пусть от нашего секса почернеет в глазах у общественности!

— Да!!! — подхватила толпа, тоже срывая с себя одежду.

Дядюшка бежал от оргии изо всех сил, разом достиг Слэш-округа, промчался по Фем-Аллее, шарахаясь от страстно целующихся женщин, и влетел прямо в воскресное шествие. Толпа, распевая «Тэйк ми ту чёрч» и размахивая радужными флагами, направлялась в сторону монументального собора, украшенного изображением бороды и фаллоса. К счастью, дядюшка был уже старенький и никого особо не заинтересовал, даже за задницу всего разок ухватили. Протолкавшись сквозь шествие, Хо направился к месту встречи, бару «Голубое Зелье», с колыхающимся над ним полотнищем, изображающим какого-то мужчину в огромной шляпе и с залихватски закрученными усами.

— Это вы торгуете нефритовыми жезлами? — спрыгнула ему на плечо тощая кошка.

— Я, — почти не вздрогнув, отозвался дядюшка, косясь на кошку.

— Можно посмотреть?

Дядюшка достал из сумки экземпляр. Кошка вздыбилась, вонзая когти в тэгу Хо, и истошно завопила:

— Жезл Профессора!

Несколько минут спустя дядюшка — в разорванной тэге, оставив в свалке тел и котов шляпу, расцарапанный и ободранный — кое-как выбрался наружу. За его спиной кипела драка за нефритовые жезлы, и платить за них, похоже, никто не собирался. К драке бежали все новые и новые жители округа, привлеченные воплями о нефритовых жезлах, кольцах и очках Профессора. Пытаться вернуть товар было бесполезно, и дядюшка, горестно вздыхая, побрел прочь.

В Декламаторском тупичке было почти тихо и почти пусто. Какой-то мужчина прохаживался вокруг врытого посреди тупичка столба, одобрительно рассматривая наклеенную там афишу и напевая под нос: «Самый лучший в мире пай, пай, пай, под него фанфик читай-тай-тай». Затем, без перехода выхватив меч, он ткнул им в сторону дядюшки, крикнув:

— Нахер пошел!

— Уважаемый, у меня здесь назначена встреча, — отступил на шаг Хо.

— От тебя несет слэшем, а мы тут пидорам не рады! Че приперся?

— У меня встреча с Ольгом-декламатором...

— А, так это ты тот сраный китаёза? — мужчина убрал меч. — Валяй, трави, че тебе там надо.

— Мне нужна реклама нефритовых жезлов, уважаемый.

— В жопу твое уважение вместе с жезлами, не занимаюсь таким!

— Но вы же согласились...

— И чё? Ох уж эти пидоры, вали отсюда, пока не зарезали, и дух свой слэшерский с собою прихвати!

— Но как же задаток?

— Задаток не возвращается, это плата за мою охуенность!

И с этими словами мужчина снова начал прохаживаться мимо афиши, изображающей влюбленную парочку, и напевать: «Кто не любит пай, пай, пай, тому ты пиздюлей давай-вай-вай».

Избитый и окровавленный, потерявший товар и деньги дядюшка побрел домой.