К Еве (гет)

Уильям закурил, выкинул зажигалку и практически полную пачку сигарет в близстоящую урну. Сильно затянулся и бросил взгляд на небоскреб, протыкающий своей макушкой небо — и невозможно высчитать, где же тут его тридцать третий этаж. Дома дети и примерная жена Ева, а он тут, курит у главного входа, дымит от собственной нервозности, притупляет дурманом чувство вины и стыда за себя.

Сегодня он был так близок к измене. Не к чужому рту на члене, не к минету от студентки колледжа-тире-проститутки, а к самой настоящей измене, к реальному проникновению. И это все вина Фрэнсиса. Да, по сути, здесь не только Уильям виноват, даже не столько он, сколько Фрэнсис, который привел домой ту девчонку, соблазнительную, молоденькую, прилипчивую и такую очаровательную малышку. Это настолько взбудоражило Уильяма, что места себе не найти с тех пор.

А еще это вина Фила, его коллеги-друга, такого же адвоката, хотя не совсем такого же: и рангом пониже, и хваткой послабее, да и без заморочек в голове. Да, может, Фил не так умен, но разве не от хорошо развитых мозгов все проблемы? Вот и Фил живет без напряга, без всяких дум, давно и плотно и женат, погряз в быту и детях, но это никак не мешает ему развлекаться на стороне и ничего при этом не чувствовать, кроме истинного удовольствия. Уильям и сам забывчив в наслаждении, но какая же дыра пробивается в груди после, какая грязная брезгливость к себе, ярчайшая ненависть.

А сегодня... именно Фил начал заигрывать с теми девушками за столиком у окна, с двумя роковыми красотками, вычерчивающими губы красным и уж точно не невинно хлопающими глазками, томно глядя на них и на преподнесенную бутылку шампанского «комплимент, от двух заинтересованных мужчин». Заинтересованных и женатых, но да ладно, они будто их колец на безымянных не увидели. Все заметили, переглянулись, пригласили за свой стол и понеслось… шутки, улыбки, кокетство с их стороны, Уильям очнулся, только когда тонкая чужая рука похлопала его по бедру, подбадривая, склоняя вечер в ожидаемую сторону.

Опустошил залпом стакан виски, ушел в уборную, где плеснул в лицо холодной, пробирающей воды. "Очнись, покайся! Не делай ошибку!" — прокрутил в голове несколько раз, стараясь сделать фразы спасительными, помогло. Ровно до момента возвращения, очень помогло. Хотел попрощаться, а сам сел и продолжил блядский ужин, выбирая между блондинкой и шатенкой. Блондинка явно крашенная, а у шатенки слишком большой рот, что, собственно, неплохо для определенного действа. Смеха стало больше, Фил рассказывал про неудачного любовника одной замужней дамы, свое прошлогоднее провалившееся дело, не видя ничего дурного в том, чтобы посмеяться над собой. Дамы, кажется, понимали специфику адвокатского юмора, даже задавали наводящие вопросы и хохотали как накурившиеся. Блондинка сидела к Уильяму ближе и в какое-то мгновение стала еще ближе, когда хохоча завалилась на его плечо, после чего еще несколько раз повторяла трюк, однако на время несколько более продолжительное. Это нервировало, обескураживало, опаляло жаром, и хотелось только сильнее, теснее… Снова сбежал в уборную, чтобы остудиться, вспомнить о Еве и заставить себя поехать домой, но стоило включить холодную воду, как услышал ее голос:

— Тебе бы расслабиться, — блондинка надула губки и медленно, словно охотящаяся представительница кошачьих, направилась к нему.

Уильям разве что и успел развернуться, чтобы она не повисла у него на спине, а она взяла и повисла на груди. Жарко зашептала:

— Я очень хочу помочь такому солидному мужчине, Уильям…

Стало душно, аромат цитрусовых духов одурманил, он положил руку на ее талию и насладился хрупкостью молодой девушки с таким же хрупким именем "Дженни". Боже, зачем он только вспомнил имя этой куколки. Дженни.

Они трогали друг друга, ласкались, в какой-то миг Дженни села на бортик раковины, раздвинула ноги, притянула Уильяма за руки как за канаты. И он повелся.

Рядом с ней было здорово, словно снова юн, безбашенен, и это совершенно нормально — заниматься сексом в туалете в первый же час знакомства.

Может, не зайди тогда уборщик, Уильяма так ничего бы и не отрезвило. Дженни захохотала, Уильям стер ее сладкую помаду, размазавшуюся по его губам. Все прекратилось, Уильям понял, что может уйти, уйти домой. И сделал это. Вот только Дженни отпустила его лишь после обмена номерами телефонов. Обменялись, но Уильям искренне не собирался когда-либо ей звонить.

Он не сделал этого все же. Не изменил, только почему же остановился у подъезда? Почему так тяжело подняться в квартиру, тяжело на сердце, тяжело в ногах.

Почему так хочется курить?