О второстепенном (джен)

Кэти хочет найти в пыльном томе магических заболеваний пятнадцатилетнюю влюбленность; это не приговорённый срок, это как сухая характеристика мокрого туберкулеза — открытая форма, закрытая.

Симптомы в целом похожи.

В толстых книгах перечислительные сотни ее припадочных проявлений: бессонница, внезапные слезы, тремор, нарушения дыхания, но все строчки принимают привлекательный трехмерный объем в рыжем переплете спутавшихся волос и с драгоценными вкраплениями веснушек по всему телу.

Фред легко пробегает ритмичными пальцами по ее позвоночнику, угадывая каждый съежившийся от нервов позвонок под мешковатой формой охотника.

— Ты была прекрасна, Белл, — он заглядывает ей в лицо, которое мгновенно и подло выдает бурелом чувств, в котором девушка окончательно запуталась где-то в начале апреля.

Румянец распространяется вишневым разлившимся соком по щекам, впитываясь сладостью и терпкостью неожиданного стыда. Кэти едва достает ему до плеча, но Уизли милостиво и одновременно жестоко наклоняется ниже, давая ее памяти повод запомнить ожидаемо подходящий цитрусовый запах; он блестит карамельными глазами, затапливает хитростью и знанием ее секрета в беглом взгляде, а затем шутит кому-то за своей спиной, насмешливо следя за ее дрогнувшими ресницами — чувствительно укололась об остроту реплики.

Когда он едва взъерошивает волосы ей на прощание и утекает с основным течением старшекурсников вперед, Белл остается на отмели и читает в его вечно вздрагивающей от смеха спине

не воспринимай всерьез, ты переживешь этот промешуточный этап.

Кэти гоняет между исцарапанными костяшками пальцев зачарованный галлеон; блеск тускнеет, скрываясь и выныривая раз за разом.

Легче сосредоточиться на машинальном перемещении крошечного нагретого металла, чем провалиться в хаос выигранной битвы, чем узнавать замершие навсегда знакомые лица, лежащие поверх носилок на обломках ее счастливого прошлого.

Монетка проваливается у мизинца в тугую пустоту, звонко соприкасается с разбитым щебнем у ее ног, но Белл не слышит — кажется, у нее контузия.

У нее, как и у давнишней болезни, есть конкретное имя — ныне мертвое.

Когда Кэти наклоняется к нему (извини, без цитрусового парфюма), то видит вечную ободряющую улыбку; единственный доступный ей звук — смех по ту сторону жизни.

Это оказалось правдой — она пережила промешуточный этап.

Фред сыграл с ней худшую шутку за промежуток жизни.