Инстинкты (гет)

День выдался солнечным, а главное, впервые за месяц, по-настоящему теплым. Когда Джон вышел на улицу, то не сдержался и с удовольствием подставил лицо ярким лучам. Ему казалось, что он не видел дневного света уже давно, хотя почти каждый день выходил из дома. Он будто бы перестал его замечать.

Он шел до парка пешком в легкой куртке нараспашку. Не он один сегодня наслаждался хорошей погодой. Среди деревьев, на коротко постриженных газонах, отдыхали компании, бегали дети, играли с собаками хозяева. Темно-синий седан Лестера, стоящий на обочине, Джон заметил издалека. Он направился к нему, открыл дверь и уселся на переднее сиденье рядом с мужчиной. Быстрым движением они пожали друг другу руки.

— Ну что? — Лестер принялся барабанить пальцами по рулю, нетерпеливо посматривая на Джонатана. Оно и понятно. После вчерашнего разговора-то.

— Все, как я и говорил, — устремил взгляд вперед Джон. — Я знаю, как найти Мидоуса. Как заманить его в ловушку.

— Все же меня приглашаешь пойти с тобой? — Лестер выгнул бровь и полуулыбнулся.

Джон кивнул.

— Каков план?

— Все просто. Есть одно место, куда он должен прийти. Если точнее — старый склад. Я буду ждать его там в засаде.

Джон понимал, что того, что он сказал, недостаточно. Не в плане деталей операции, нет, Лестера заинтересует совсем другое. И, разумеется, он задаст вопрос. На который придется дать честный ответ. Спустя столько времени все же настал момент сказать правду.

— Что у тебя за источник? Откуда ты смог узнать это, хотя мы больше, чем за месяц ничего не выяснили? — на лице охотника читалось изумление и почти недоверие.

— Кое-кто, кто с ним знаком рассказал мне.

— Что? — Лестер чуть не подпрыгнул на кресле. — Вот это новости! И кто это был, а?

Джон вздохнул. Он повернулся к другу, мысленно прося у него прощения за слишком долгую ложь.

— Это была Рейн, — твердо и отчетливо произнес он. — Она жива и она вампир. Бродерик обратил ее.

Глаза Лестера расширились. Он издал вдох — шумный и тяжелый, словно ему стало трудно дышать.

— Ясно, — только и произнес он. Затем достал из бардачка пачку сигарет и вытянул одну, тут же сжимая ее губами. Курить Лестер бросил много лет назад.

— И что? — он неопределенно дернул плечами, выбивая искру колесиком зажигалки. — Давно ты встретил ее? Вы общались?

— Я встретил ее на том складе, куда мы пошли с Малькольмом. Позже она приходила ко мне… пару раз, — всех подробностей Джон сообщать не стал.

— Даже не знаю, как бы я отреагировал на твоем месте, — Лестер выкинул докуренную сигарету из окна в ближайшую урну. — Мне радостно, что она жива, честно. Но она… вампир.

Джон кивнул. Он-то знал, как Лестер поступил бы на его месте. Правильно, а не лицемеря, не погрязая во лжи. Нет, он бы не смог убить, но ему хватило бы сил не вступать в ту порочную связь, в которую вляпался Джон.

Лестер резко выдохнул.

— Нет, и все равно, я рад этому. Знаешь, действительно рад, — пробормотал он.

Джон промолчал. Больше он о Рейн разговаривать не собирался. Не рассказывать же о том, как он подставлял ей свои вены, как воровал из больницы кровь, и о том, что он пытался сделать ради нее, преследуя абсурдную идею, что сам вбил себе в голову.

— Так, ладно. Что там с планом?

— Здесь, — он передал Лестеру карту района с отметкой. — Следующей ночью. Подъезжаем вместе. Сначала иду я, если что, вызываю тебя по рации.

— И Рейн там будет? — после недолгой паузы полюбопытствовал охотник. Было видно, что ему нелегко снова говорить о ней, как о живой.

— Как пойдет, — неопределенно ответил Джонатан, сам не уверенный, получится ли все как надо.

— Никогда бы не подумал, что все так обернется когда-нибудь, — усмехнулся Лестер.

Джонатан смотрел вперед на залитую солнцем дорогу. Сам он знал все с самого начала. Подозревал в глубине души. Что однажды два мира, словно день и ночь сольются вокруг него, образуя хаос. И никакие старания по их сдерживанию не помогут.

— Ну, до завтра, — они снова пожали руки друг другу.

Спустя мгновение Джон шел по аллее парка. Солнце светило все так же ярко, но лишь ласкало каждую частичку земной поверхности, а не палило как разгоряченная печь. Прикрыв глаза руками Джон поглядел на голубое небо. Как жаль, что вампиры могут ходить под ним так же, как и люди. Они выбрали тьму, так почему бы им в ней не остаться? Желательно навечно.

Он проснулся рано, без помощи будильника. В окне, свободном от штор, розовел рассвет, напоминая сладкий молочный коктейль с клубникой. Пока Джон, позевывая, вставал с кровати и надевал очки, ему казалось, что день этот — совсем обычный. До вечера еще столько времени. До момента, как все решится. Выпив кофе, Джонатан принялся чистить пистолеты. Оружие никогда не бывает абсолютно чистым, поэтому он всегда уделял этому занятию немало времени. И получал взамен каждый раз идеальный срабатывающий механизм, никогда еще не подводивший.

Рейн хотела прийти к нему с утра. За дозой крови, или секса, а может, любви и разговоров. Джон прекрасно знал, чего она хочет. Его. Лишь ради него она вернулась в Нью-Йорк, ради него она сдерживалась и не убивала. Ради него она сохраняла остатки человечности. Ради нее Джон решился на безумный эксперимент. Но со всем пора было заканчивать. Джон не видел другого выхода, хотя Рейн, конечно же, вовсе не подозревала о его терзаниях. Ей все казалось идеальным. Да, они убьют Бродерика, а дальше что? Джон не сможет перестать быть охотником, Мерсер не сможет перестать быть вампиром. Он будет убивать таких, как она, еще более яростно, чем прежде, а затем приходить домой и позволять монстру, единственному из них, кому он позволил подходить так близко, обнимать его спину и целовать лицо. Он будет ненавидеть себя, потому что начинает ненавидеть уже сейчас — за небывалое лицемерие, за кровь на руках Рейн, за все убийства, что она еще совершит.

Иногда, как бы он не убеждал себя, что она не враг, его тело чуть ли не действовало само по себе, желая убить ее, стереть с лица Земли.

Вычищенное оружие и заточенные кинжалы отправились в сейф в комоде.

Она упорно избегала его взгляда. Вампирша Изабель, встречая его в коридорах больницах, непременно стремилась быстрее свернуть в другую сторону, словно боялась, что он кинется на нее прямо при всех и проткнет колом. Джона это смешило. Она явно не знала, что он следит за ней уже несколько дней и пока что не собирается ничего предпринимать. Впервые вампир прямо под боком вызывал у него лишь равнодушие. Изабель этого, правда, не объяснишь.

Никаких операций он сегодня не проводил, лишь заполнял документы и обследовал пациентов. И хорошо — под конец рабочего дня Джон обнаружил, что у него трясутся руки. Как бы он не старался отвлечься, воображение уже подсовывало мертвого Мидоуса, превращающегося в прах. Джону оставалось лишь прикрывать глаза и заранее чувствовать долю удовольствия от его убийства. Сладостно-опьяняющее чувство победы — вкус можно будет ощутить на губах, словно вкус крови. Он пытался сдержать преждевременную радость, но ничего не мог с собой поделать. Старая, заглохшая в глубине души ненависть вновь пробудилась едва он услышал имя того, кто забрал у него Рейн. Того, кто убил ее. Джон не ненавидел вампиров, что убили отца. Тот сам избрал свой путь, он сражался так же, как сейчас сражается Джон. Он уничтожил много тварей, но это не значило, что рука судьбы рано или поздно не направила бы и его на смерть. Но Рейн была невинна, она не имела никакого отношения к вампирам, она не заслужила стать такой, какой стала, пусть она и наслаждалась темнотой каждую секунду. Хотя нет, это давно была не она.

Джон закончил работу вовремя, дорога домой пролетела в мгновение ока. Оказавшись в родных стенах он накинул потрепанный плащ, сунул в кобуры и ремни стандартный набор — пистолеты, глушители, кинжалы, колья. Нажал на имя Лестера в списке вызовов.

— Готов?

— Да, — бесстрастно раздалось в ответ.

Ехали на место они молча. Склад располагался между домов. Безлюдное темное сооружение, каких полно в каждом городе. Удобный тайник для тех, кто предпочитает ночную жизнь. Не так давно Джон посчитал, что может причислить и себя к их числу.

От нужного здания машина стояла далеко, но оба мужчины могли видеть его — чернеющее в темноте. Джон сунул в ремень рацию, то же самое сделал и Лестер. По словам Рейн, встретиться здесь с Бродериком она договорилась менее, чем через час.

— Думаю, стоит пожелать нам удачи, — хмыкнул Лестер.

— Я пошел, — тихо произнес Джон, выходя из машины.

Времени оставалось не так уж много, но Граймсу казалось, что ему придется ждать целую вечность. Хотя, он бы согласился ждать хоть сколько, лишь бы убить одного-единственного вампира.

Внутри склад выглядел получше, чем снаружи. Крепкие стены образовывали коридоры, двери остались целыми. Мешало разве что отсутствие света. Джон брел почти вслепую, освещая себе путь приглушенным лучом фонарика. Один раз он резко обернулся, направляя во тьму позади пистолет, но позади никого не было. Он продолжил идти еще осторожнее, пусть не слышал ни скрипа, ни шороха. Ему лишь казалось, что нечто невидимое пристально наблюдает за ним из темных углов.

Джон отбросил паранойю в сторону. Он здесь один, если, конечно, сюда случайно не забрел кто-нибудь еще. Чужое присутствие бы все осложнило, но не настолько, чтобы достичь намеченной цели стало бы невозможным.

Но неожиданно послышался стон. Тихий, больше похожий на всхлип. Словно кто-то плакал с заткнутым ртом. Джон остановился, замирая в темноте. В прохладном, освещенном белым воздухе падали вниз пылинки. И где-то далеко, в одной из темных комнат, кто-то постанывал. Джон направил вперед пистолет, одновременно толкая ближайшую к себе дверь. Удостоверившись, что в комнате никого нет, он помчался дальше, больше не беспокоясь, что может быть услышан кем-то. Он бежал, а мычание становилось все громче, пока, наконец, не стало ясно — оно исходит из-за двери прямо перед ним. Джон толкнул ее. Белый круг света фонаря скользнул по стенам и старым шкафам, а затем наткнулся на скорчившуюся в углу фигуру. Джон ринулся к ней, сжимая пистолет. Фонарь осветил заплаканное лицо связанной девушки, чей рот был заклеен скотчем. Джонатан подскочил к ней, пытаясь сообразить, откуда она взялась здесь. Лучшим вариантом казалось спросить саму девушку. Но едва он потянулся к ее лицу, чтобы сорвать скотч, как заплаканные глаза расширились, глядя на нечто позади Джона, и несчастная заерзала на месте, пытаясь закричать еще громче, чем раньше.

В затылке у Джона взорвалась боль, и мир свалился в темноту.

Он через силу раскрыл глаза, понятия не имея, сколько времени прошло после того, как кто-то его вырубил. Затылок болел, и голова кружилась. Резкая боль впивалась в запястья. Джон медленно пошевелил руками, сведенными за спиной — связаны, причем так крепко, что кисти скоро совсем онемеют. Он сидел на стуле, в той же самой комнате, где нашел девушку, но сейчас ее освещала маленькая лампочка под потолком. Джон повернул голову в сторону угла — та, за кем он сюда пришел, все еще лежала там, тихо плача. И лишь затем поднял взгляд на мужчину.

— Очнулся, наконец-то, — флегматично проговорил Бродерик и тут же выражение равнодушия на его лице сменила широкая улыбка. Клыки торчали у него из-под верхней губы, явно не причиняя вампиру совершенно никакого неудобства. Джон пошевелил плечами, замечая, что одет лишь в рубашку. Пальто валялось на потертом, расклеившемся столе у стены. На нем же лежало все оружие, которое Джон принес с собой, включая рацию.

— Как ты узнал, что я приду сюда? — мрачно произнес Джонатан. Подозрения, что верить Рейн совсем не стоило, медленно проникали в голову.

— Как я прознал про вашу ловушку? — Мидоус усмехнулся. Он продолжал походить на довольного кота, в чьих когтях оказалась беспомощная мышь. — Рейн совсем не умеет скрывать своих намерений, вот как. Она говорила, что хочет помириться, но я расслышал злость и предвкушение в ее голосе. Нетрудно было догадаться, кого она позовет себе в помощники.

Внезапно Бродерик резко повернулся к Джону и впечатал кулак в его лицо, следующий удар пришелся в живот. Перехватило дыхание, очки слетели, а кровь из разбитого носа закапала на колени. Пока Джонатан силился сделать вдох, Бродерик продолжил:

— Жалкий видок, — осклабился он, наигранно разминая кулаки. Из всего, что находилось в комнате, Джонатан теперь видел хорошо лишь его. Остальная обстановка без очков на носу потеряла четкие контуры. Джон закашлялся, наконец, вдыхая. — Я всегда знал, что она никогда не забудет о тебе. О ничтожестве, который никогда не был ее достоин. Я лишь надеялся, что она увидит, насколько жизнь со мной делает ее лучше! Но, видимо, для этого мне следовало предпринять другие меры с самого начала.

Он ударил Джона еще раз. Бил он не в полную силу, иначе бы сразу превратил его лицо в месиво. Джонатан помнил, как Мидоус двумя ударами серьезно ранил и вырубил его.

— Я столько ей дал. Видел бы ты ее. Как она была прекрасна, как счастлива. Находится рядом с тобой — просто оскорбление для нее, — Мидоус презрительно скривился.

— Считаешь, что она стала лучше, превратившись в чудовище? — Джон сплюнул кровь на пыльный пол. — Хотя о чем я. Следовало ожидать подобных больных мыслей от вампира.

— Тебе не понять, — прорычал Мидоус. — Ты всего лишь человек.

— Человек всегда будет стоять выше твари, которая живет лишь ради того, чтобы утолять голод, — холодно произнес Джон. Пусть Бродерик забрал все его оружие, но кое-что все же осталось. Маленький ножик, скрытый в ремне. Медленно Джон подбирался пальцами к заветному лезвию.

— Знаешь, ты бы тоже отлично смотрелся в роли вампира, — усмехнулся Мидоус в ответ на его слова. Джонатан внутренне напрягся. — Ты прирожденный охотник.

— Охотник за такими как ты, — поправил он сквозь сжатые зубы. Лезвие, наконец, оказалось в его руках. Джон принялся перепиливать веревку.

— Это не важно, — отмахнулся Мидоус. — Инстинкты быстро взяли бы над тобой верх. С твоим опытом, ты бы с легкостью обогнал всех новичков, которые совершают кучу тупых ошибок или умирают.

— Я бы скорее умер, чем жил монстром, — охотники редко становились вампирами случайно, но Джон всегда знал, что сделает, если сам станет тем, на кого охотится. Лишь один выход, при любых обстоятельствах.

— Глупости, — Бродерик растянул рот в улыбке, снова демонстрируя блестящие клыки. — Ты даже не представляешь, как бы обращение тебя изменило. Ты бы не смог поднять на себя руку, наша сущность — древнее сосредоточие тьмы и хаоса, не дала бы тебе это сделать.

— Могу заверить, у меня достаточно сил, чтобы с ней справиться, — медленно произнес он.

Лезвие пилило веревку с быстротой улитки. Джон усердно продолжал двигать им, периодически попадая себе по рукам, но не обращал внимания на боль. Осталось совсем немного. Слушая Мидоуса, Джон окончательно удостоверился, что тот его недооценивает, основательно застряв на высоте восхищения собой и своими силами.

— Твое упрямство вынуждает вступить с тобой в противостояние, — довольно прошипел Мидоус. — Теперь я даже не знаю, как поступить с тобой: убить, чтобы окончательно обрубить всю связь Рейн с тобой или же присоединить к армии вампиров отличного бойца.

— Думай быстрее, я устал ждать, — насмешливо выгнул бровь Джон. Веревка почти поддалась ему.

— Надо же, какое нетерпение. Для человека в твоей ситуации, ты отлично держишься! — одобрительно усмехнулся. — Знаешь, — он сделал вид, что глубоко задумался. — Каким бы не было мое решение, я хочу заранее отметить его, испив твоей крови. Поднимем же бокалы, — он хищно улыбнулся и, так же как гепард в пустыне подкрадывается к антилопе, он быстрым и легким шагом скользнул к Джону.

Едва Бродерик оказался совсем близко, как он пнул его в пах и резким движением сорвал с рук остатки веревки. Воспользовавшись несколькими секундами замешательства врага, он сделал перекат в сторону стола с оружием и схватил пистолет с колом. Быстро развернувшись, он выстрелил в Мидоуса, попав тому в живот. Но серебряная пуля мало побеспокоила вампира, лишь разозлила еще больше. Бродерик ринулся на него с такой скоростью, что Джон еле успел увернуться, выпуская еще одну пулю, попавшую в грудь. Следующий выстрел Мидоус не дал ему сделать, отбросив к стене. Джон ударился многострадальным затылком, отчего перед глазами на мгновение вспыхнул черный цвет, и сполз вниз. Пока он пытался подняться, Бродерик молча подходил к нему. Но его отвлекла резко распахнувшаяся входная дверь и другой человек, набросившийся на него сзади.

— Лестер, — прохрипел Джон, узнав силуэт друга.

Внимание Мидоуса тут же переключилось на другого противника, который без раздумий начал стрелять. Вампир уворачивался, а пули врезались в кирпичные стены. Джонатан схватил кол и поднялся. От ран Мидоус стал не таким быстрым, по крайней мере, Джону хотелось так думать. Дверь распахнулась во второй раз. Темная фигурка подобно пантере бросилась Мидоусу на спину, до крови раздирая его плечи, но тут же отлетела в стену, отброшенная сильными руками вампира.

— Шлюха, — злобно ухмыльнулся он, сверкая алым взглядом. Рейн вскочила на ноги, готовая нападать снова, но Бродерик тут же отвернулся от нее. — Не думай, что после такого, я отпущу тебя живой.

Джон ожидал, что сейчас Мидоус нападет на него. Он напряг мышцы, готовый сам броситься на него. Но вампир повернулся к Лестеру, тут же снова начавшему разряжать оружие. И в мгновение ока словно стал быстрее пули.

Джонатану показалось, что он услышал звук, с каким разорвалась человеческая плоть под клыками вампира.

— Нет! — крик Рейн стал самым громким, что Джонатан слышал за последний час. Мерсер бросилась на высшего вампира, снова вцепляясь в него. Джон, собрав все силы, подскочил так же быстро и вогнал кол в спину Мидоуса, метя прямо в сердце. Бродерик выгнул шею, вены на ней вздулись, глаза закатились, кожа начала ссыхаться. Рухнув на пол, он превратился в пыль всего за пару секунд.

Рядом с кучкой пепла упал Лестер, зажимая рукой горло и прерывисто громко дыша. Кровь хлестала у него между пальцев и вытекала изо рта. Джон подхватил друга, тут же отрывая от своей рубашки кусок, чтобы перевязать рану. Он пытался остановить кровь, хотя с первой секунды как увидел насколько изодрано клыками вампира горло, понял, что все бесполезно. С другой стороны тело Лестера поддерживала Рейн.

— Нужно вызвать скорую, — беспомощно произнесла она, доставая телефон.

Лестер повернул голову в сторону Рейн. Неожиданно он поднял подрагивающую руку и потянулся к девушке, та схватила кисть мужчины и прижала к себе.

— Рейн… — выдавил Лестер. — Как же я рад… видеть тебя… — Через секунду черты его лица расслабились и застыли, глаза замерли, глядя в потолок. Джонатан отнял руки от раны. Кровь продолжала литься, но напор утихал с каждой секундой. Красная жидкость залила пол, руки Джона и его одежду, будто пытаясь везде оставить след смерти.

Джонатан неожиданно для себя издал резкий вдох. В грудь словно врезалось что-то тяжелое, а по позвоночнику будто прокатился слабый заряд тока. Но он не причинил боли, наоборот — тело наполнилось на несколько секунд теплом. Слишком знакомым.

Он понял все в одно мгновение. Вот она, цена, что платили веками за дар посвященных. Лежит на его руках. Потеря. Он должен был что-то или кого-то потерять. И испытать боль.

— Что с тобой? — послышался голос Рейн. Что-то вокруг изменилось, но Джон пока не осознал, как именно.

До тех пор, пока не поднял взгляд на Мерсер. Увиденное чуть не заставило его отшатнуться. Он с трудом сохранил лицо. Перед ним сидел не человек. Удачная копия. Джон смотрел на знакомое лицо, на руки, смотрел в серые глаза. Но не видел. Он видел лишь чудовище, порождение тьмы. Если бы у него спросили, он бы не смог описать, что именно предстало его глазам. Он видел будто на уровне других чувств помимо зрения. Все они обострились, а в грудь хищной опасной змеей проползло ясное ощущение того, что перед ним вампир.

— Ребра, — выдавил он из себя, делая вид, что все нормально. — Сломаны. Ничего страшного.

— Как это могло произойти? Как Мидоус узнал? — Рейн с расширенными глазами вскочила и начала озираться будто могла найти объяснение в комнате. — А это еще кто? — ее взгляд наткнулся на связанную девушку. Она немедленно направилась к ней и без труда разорвала путы. Залитую кровью комнату тут же огласили рыдания.

— У нее истерика, уведи ее, — велел Джонатан. Он заставил себя посмотреть на белое как снег лицо Лестера. Закрыл ладонью его глаза.

Вернулась Рейн спустя несколько минут.

— Я отпустила ее, — она присела рядом с ним. — Пусть идет в полицию, или в скорую, куда хочет, если она захочет рассказать, ей не поверят. Но нам все равно нужно уходить.

— Нет, — покачал головой Граймс, тяжело поднимаясь. — уходить нужно тебе. Я дождусь скорой, но перед этим позвоню кое-кому из охотников. Он все уладит. Иди.

— Он все-таки мертв… — медленно проговорила она, кидая взгляд на пепел. — Джон, мне так жаль. Я виновата, недооценила его ум.

— Не виновата, — помедлив, он притянул ее к себе, вдыхая запах кожаной куртки. От запаха крови, затопившего пространство, уже начинало тошнить.

Мерсер исчезла, а Джон продолжал сидеть с мертвым другом в одной комнате.

— Прости, — шепотом произнес он. — Не так все должно было для тебя закончится.

Похороны устроили и оплатили незнакомые Джону охотники. Народу пришло не так уж много. Одни, помимо одинаково скорбных, суровых лиц выглядели в чем-то неуловимы похожими. Другие даже посматривали на них с легким интересом. Два разных мира стояли рядом, но не смешивались. В официальном костюме Лестер смотрелся нелепо. Будь он жив, то обязательно бы так и сказал. Джон пожелал ему терпения, чтобы пережить до ужаса затянутую церемонию. Ее Джон покинул раньше времени. Лестер бы на него точно не обиделся. Возвращаясь домой, он не смотрел на людей вокруг. Не сейчас. Осталось еще одно дело, прежде, чем он позволит его истинной сущности затянуть себя еще глубже в водоворот.

Рейн пришла к нему спустя всего час.

— Я бы обязательно туда пришла, но решила не рисковать. Столько охотников, — она усмехнулась, — уже не так забавно, как всего лишь один.

Мерсер улыбалась, но не скрывала печали. Джон смотрел теперь на нее спокойно, не отводя взгляда. Ему больше не хотелось морщиться от раздирающего грудь холодного змеиного яда. Он смотрел на тьму, как в бездну. Та глядела в ответ. В отличии от серых глаз Рейн, в глазах, что глядели на него, отражалась кровь. Целый океан крови, постоянно пополняющийся. Тьма ухмылялась, живая, мыслящая. Но Джон не боялся.

— Мы это сделали, — прошептала Рейн, прижимаясь к нему. — Ты, Лестер и я. Мидоус мертв, и я счастлива как никогда. Что теперь? — она скользнула взглядом по его лицу и, не дождавшись ответа, продолжила. — Давай уедем из Нью-Йорка. В какой-нибудь маленький городок, где сможем начать все заново. Кстати, что там у тебя с созданием лекарства?

Джон прикрыл на секунду глаза.

— У меня ничего не вышло, — сказал он что-то впервые за весь разговор.

— Какая жалость, — произнесла Мерсер, попытавшись сделать вид, что ей жаль, хотя Джон знал, что это не так. — Так как тебе мое предложение? Ты тоже давай, предлагай все, что угодно!

— Рейн, — он старался говорить как можно мягче, — Мы никуда не поедем.

— Что? — она вздрогнула, непонимающе глядя на него.

— Я останусь здесь, а ты уйдешь. Потому что вместе мы не будем. Никогда.

— Что? — повторила она. — Что? — она продолжала не понимать, но начинала злиться. — Почему?

—А ты разве не понимаешь? — он отошел от нее на шаг, — Ты всегда будешь для меня чудовищем. И я тоже должен быть для тебя им. Потому что я убиваю таких как ты, и я продолжу вас убивать до тех пор, пока не умру.

— Но как же мы? — выкрикнула она. — Как же то, что мы старались вернуть?

— Я живу лишь для того, чтобы убивать вампиров. Неважно, кто будет умирать, кто уходить, меня ничто не остановит. Тем более — ты.

— Ты всегда думал так? — ее глаза покраснели, лицо исказилось в гримасе. — Ты всего лишь использовал меня? Я же…я... — ее будто захлестывала волна, не давая выговорить слова, но она пересилила ее и выпалила. — Тогда, когда мне было страшнее всего в жизни, когда я думала, что он убьет меня, лишь мысли о тебе помогли мне не сдаться. Я никогда не забывала о тебе! Я хотела убить Бродерика, чтобы быть с тобой, а теперь он мертв и ты прогоняешь меня! У меня никого не осталось, никого!

— Ты хотела избавиться от Бродерика, чтобы стать свободной, — покачал головой Джон. — Ты же всегда любила свободу, теперь она у тебя есть.

Рейн резко выдохнула.

— Нет, нет, нет, — пробормотала она и выкрикнула:

— Я ненавижу тебя!

— Ты имеешь право, — хотя ему хотелось бы, чтобы она ненавидела его совсем за другое. За страх, за боль, за собственную жизнь, забранную вампиром, вломившимся в их спальню. Но Рейн, раньше видевшая лишь счастливый конец для них двоих, ненавидела его за разрушение своих мечт.

— Раньше я никогда не думала, что захочу убить тебя, но поздравляю! Ты этого добился. А тебе хватит смелости убить меня? Потому что иначе ты умрешь! — Она прыгнула на него с грацией и быстротой кошки. Джон не без труда увернулся. Рейн была сытой и сильной, а он — совсем безоружным и раненым. Промах разозлил Мерсер. Она зарычала, резко повернулась к нему, глаза горели.

— Я с самого начала была чудовищем! Ты просто не видел, слепой ты идиот! Ты только и хотел, что исправить меня, даже не спросив моего мнения!

— А зачем было спрашивать? — Джон криво улыбнулся, уворачиваясь от ее выпада. — Я и без того знал, что тебе нравится убивать и быть психопаткой.

Первый удар Мерсер достиг цели, Джон быстро утер кровь с разбитой губы.

— Ты хоть пыталась сопротивляться? Ради меня, а? Или сразу побежала за Мидоусом как собачка?

— Мидоус хотя бы помогал мне, он не бросал меня, в отличие от тебя! — теперь она пропустила его удар, Джону удалось пнуть ее коленом в живот, но сразу после этого Мерсер с рычанием повалила его на пол, и ее кулак обрушился на его лицо. Джон даже не попытался блокировать удар. Он смотрел в лицо, искаженное злобой, в красные глаза, блестевшие от влаги. Рейн уселась на него сверху, ее ладони крепко сжимали плечи Джона, а слезы катились все чаще, падая с кончика носа.

— Я же люблю тебя, — проговорила она, утыкаясь лицом в его пиджак, — Я тебя люблю. — Ее спина сотрясалась от рыданий. Рейн бормотала что-то еще, он не слышал, и впервые она казалась ему той самой Рейн. Той, не изуродованной тьмой и голодом и еще невесть чем. Той, которую он так ждал.

Джонатан обнял тонкую женскую фигурку. Крепко прижал к себе, а другой рукой зарылся в волосы.

— Я тоже люблю тебя, — прошептал он ей на ухо. — Я всегда буду тебя любить.

Ему хотелось целовать ее, утирать слезы с лица и быть с ней вечно. Ему хотелось, чтобы это желание не пропало, чтобы он мог любить так же — страстно, не обращая внимания ни на что, совсем как Рейн. Но на самом деле у него оставался лишь этот момент. Джон закрыл глаза, делая то, чего не позволял себе на протяжении трех лет. Он вспомнил, отринув равнодушие, и скорбь, и ненависть. Вспомнил о ней.

Как будто сегодня обычный день. Как будто она рядом с ним. Солнечный свет лился через бежевые шторы. Солнце ярче ночи, пусть та и длиннее. Ночь слабее, сколько бы не тянула лапы в жизнь Джона, сколько бы крови не пролилось под ее покровом. С кухни пахнет кофе. Завтра они с Рейн поедут куда-нибудь, куда угодно, дальше отсюда, туда, где луга, деревья, океан и скалы. Но сегодня — обычный день. И Джону пора уходить. После трех лет пора, наконец, попрощаться.

Когда он открыл глаза, то увидел совсем другое. Рейн подарила ему мягкий поцелуй в окровавленные губы и поднялась. Ее красные глаза выглядели сухими и жесткими.

— Ладно, — сказала она. — Как хочешь.

На ту Рейн, о которой вспоминал Джонатан, она больше не походила. Ни капли. Свет вокруг померк, словно комната погрузилась под землю.

— Я уйду, но, очень надеюсь, что ты будешь по мне скучать, потому что я обязательно вернусь, — она улыбнулась.

Джон заметил, что черты ее лица стали словно острее. В глаза он старался не смотреть — ему казалось, что в них можно провалиться. Вместе с голосом Рейн к нему в голову закрадывался чей-то шепот, он стелился как туман, и невозможно было избавиться от него другим способом, кроме как перестать дышать и видеть. Джон силился не вслушиваться в то, что шептал голос, потому что если он послушает, то в мгновение ока сойдет с ума. Так же, как сходили с ума родившиеся миллионы лет назад, те, с кого все началось.

Он даже не заметил, как Рейн ушла. Пропала из его дома, словно и не приходила. Но о ее приходе не давали забыть сломанный стол, ноющие от ударов места и пустота в груди. Спокойная, долгожданная.

Джонатан вышел на улицу минут через двадцать и пошел по направлению к оживленным кварталам. Вокруг становилось все больше людей. Джон смотрел на них, идущих по своим делам и видел, как мелькают среди них монстры, словно точки гнили на фруктах. Показывались то тут, то там. Теперь Джону не нужно было их искать, теперь он даже не мог от них спрятаться. Он видел вампиров так же отчетливо, как те видели своих жертв. Чувствовал тьму внутри них каждой клеточкой тела. Враг находился перед ним как на блюдечке; бери кол, да пронзай сердце, только и всего. Ноющее чувство в груди и глаза, что теперь видят невозможное, не дадут забыть о присутствии рядом чудовищ ни на секунду. Джон приподнял уголок губ. Так даже лучше. Перед взглядом лишь путь в темноту и больше ничего. Все, что ему нужно.