Однажды в Нью-Йорке (гет)

— ...Я достаю наручники и вдруг понимаю, что задержанный-то однорукий... — под конец истории Брукс едва сдерживает смех, и его последние слова тонут в хохоте коллег.

Тина тоже смеётся, с ногами забравшись в своё кресло и сжимая полупустой бокал шампанского в тонких пальцах.

Свет в главном помещении участка слегка приглушён, создавая атмосферу уюта. За окнами — метель, а здесь, внутри, тепло и спокойно. На многих столах — миниатюрные искусственные ёлочки, а по стенам ползут мигающие гирлянды.

Ведь детективы тоже люди.

Сегодня — канун Рождества, и у половины из них выходной, но к концу смены подтягиваются почти все полицейские, чтобы хотя бы недолго побыть в особом празднично-рабочем кругу.

За год накапливается тьма забавных ситуаций, и Тина с удовольствием выслушает все из них, дожидаясь работников ночной смены.

Шампанское весело пенится в бокале, слегка покалывает горло и добавляет яркости зрению.

Тина думает, что если она сейчас встанет с кресла, то упадёт.

Дэмпси протягивает ей тарелку с дорогущим сыром — скинулись на него всем отделом! — и что-то говорит, но она не слышит: вокруг снова взрываются смехом детективы.

Сыр тает во рту, и Тина глупо улыбается, откинувшись на спинку кресла.

По всему телу разлито то самое тепло, иголочками отзываясь в кончиках пальцев.

Порпентина Голдстейн, ты пьяна.

Тина смотрит, как Хилл пытается показать на Бруксе, как именно он отнял оружие всего одной рукой. Обоим явно нелегко: у Хилла дрожат руки, а Брукс сгибается пополам от смеха.

Сара пальцем подтирает потёкшую тушь, продолжая хихикать, сидя на столешнице, усыпанной мишурой из хлопушки. Молли протягивает ей салфетку.

Дэмпси возвращается с новой бутылкой шампанского, блестя растаявшими снежинками в смоляных кудрях. На его острых скулах расцветают пятна румянца, а в глазах сияют искорки веселья.

Тина смотрит на них, прикрыв глаза.

В их маленьком рабочем кружке царит настоящая идиллия.

В разговоре проскальзывает фамилия капитана, и Тина резко открывает глаза, внимательно вслушиваясь.

Почему она это делает, Тина не знает.

Из слегка сбивающегося повествования Сандерса она узнаёт, что Грейвз опекает сироту из приюта Мэри Лу.

Почему-то от этого факта её сердце сжимается, а дыхание перехватывает.

Сара говорит, что капитан слишком идеальный, и Тина молча соглашается с ней.

Молли ехидно замечает, что он слишком идеальный для женщин, и Тина протестующе хмыкает.

Детективы улыбаются, но никаких комментариев дальше не следует: капитана все действительно уважают.

Тина спускает ноги и нащупывает ботинки.

Ей надо на свежий воздух.

Она ставит пустой бокал на соседний стол и проскальзывает в сторону выхода, мимолётом сообщая тронувшему её локоть Дэмпси, что пойдет подышать.

Со стороны её походка грациозна и слегка расслабленна, но на деле это результат гигантских усилий: Тину штормит и кренит на правый бок, но она фокусируется на двери и выпрямляет спину.

На улице тихо и снежно. Горожане уже по домам, расставляют тарелки на столах, достают пироги из духовки и дописывают поздравительные открытки.

Тина спиной облокачивается на широкие перила и с наслаждением вдыхает холодный воздух.

Она без пальто, но выпитый алкоголь отлично греет изнутри.

Вечернее небо мерцает снежинками, и Тина думает, что всё будет хорошо.

К участку подходит пара человек. Приглядевшись, Тина узнаёт детективов из ночной смены.

— С Рождеством, — улыбается она, и они поздравляют её в ответ, открывая дверь и выпуская облако тепла.

Дверь снова открывается, но Тина запрокидывает голову и не видит выходящего.

— Мисс Голдстейн, — голос капитана вплетается в тишину.

Тина вдыхает смешанный с его парфюмом воздух.

Она выпрямляется и отходит от перил, убрав руки за спину.

— Капитан, — говорит она и даже слегка улыбается.

Сейчас внутри неё только покой и радость; трепетать в уважительном страхе совершенно нет желания.

Грейвз непонятно смотрит на неё.

— С Рождеством, — добавляет Тина и улыбается ему ещё шире.

Ей почему-то хочется, чтобы Грейвз улыбнулся в ответ.

Он стоит близко, и Тина думает, что у него длинные ресницы.

— У вас мишура в волосах, — наконец говорит он, а его голос кажется ей необычно мягким.

Это всё алкоголь, думает она, машинально поднимая руку, чтобы поправить причёску.

— Нет, с другой стороны... — он на секунду замолкает. — Я помогу, — и аккуратно дотрагивается до волос Тины, выпутывая блестящую нитку.

Он стоит слишком близко, и Тина думает, что его парфюм подобран идеально.

— Спасибо, — тихо произносит она, не решаясь увеличить дистанцию.

Грейвз чувствует запах алкоголя и убирает руку.

Учитывая то, в каком состоянии находились его подчинённые, когда он выходил из своего кабинета, удивительно, что она до сих пор стоит на ногах.

На щеках Тины ямочки.

Она стоит непростительно близко, и Грейвз думает, что увлёкся ею слишком сильно.

— С Рождеством, Тина. — Всё, что он себе позволяет — это произнести её имя, прежде чем быстро спуститься по ступенькам.

Перед тем, как сесть в машину, он против воли кидает взгляд на лестницу, где одиноко стоит хрупкая фигурка.

Жёсткие пальцы крепче сжимают обшитый кожей руль.

Не выходи из машины, Персиваль. Не смей.

Тина провожает взглядом чёрный автомобиль и дотрагивается пальцами до волос.

Воздух всё ещё пахнет Грейвзом.