Вслед за солнцем (Chasing The Sun) (гет)

"See my solitude 

Where once was truth now only doubt

Touch my tortured skin

Torn from within and from without..."

— Divine Comedy, 'Death of a Supernaturalist'

Вернуться к чтению удалось только в субботу вечером. Гермиона насилу избавилась от друзей, сочинив, что наступили “те самые дни” и ей хочется пораньше лечь в постель. Конечно же, вдаваться в подробности ребята не захотели. Гермиона в среднем раз в десять дней годами прибегала к этой уловке, чтобы получить немного покоя. Подозрительную частоту событий мальчишки даже не замечали, ведь окажись это правдой, у их подруги могли обнаружиться серьезные проблемы со здоровьем.

Уютно спрятавшись за зачарованным пологом кровати, Грейнджер выудила из кармана папку, восстановила ее истинный размер и пролистала до сентября семьдесят пятого года.

Пятый курс Снейпа проходил точь-в-точь как предыдущие. Потеря веса и травмы в начале учебы, проблемы каждые пару недель, и все чаще мадам Помфри описывала следы старых ран, залеченных самостоятельно. Во время летнего семестра Снейпа настиг экзаменационный стресс. Количество происшествий уменьшилось, но тяжесть их значительно возросла. Гермиона перевернула страницу, ожидая увидеть записи шестого курса, и обнаружила последний отчет по инциденту, случившемуся в конце учебного года.

“Не знаю точно, что случилось. Диагностика обнаружила: Северуса заставили проглотить мыло. Тело мальчика покрыто большими гематомами (особенно сильно выделяется кольцо вокруг лодыжки, его связали?), а также множеством мелких следов от ран, залеченных самостоятельно. Засвидетельствовано, что участниками произошедшего стали много учеников. Причем они старались улизнуть от преподавателей, как правило, это плохой знак. Сам Северус отказался объяснить события, но он выглядит скорее крайне огорченным, нежели злым, что тоже необычно. Я попыталась поговорить с мисс Эванс. Пряча глаза, она заявила, что ничего не знает. Похоже, они поссорились. Надеюсь, за лето проблемы решатся, ведь мисс Эванс на Северуса прекрасно влияет”.

Гермиона дошла до записей от сентября семьдесят шестого, ожидая увидеть примерно то же самое. Она ошибалась.

“На этот раз нет значительной потери веса, а также новых телесных повреждений. Видимо, домашние обстоятельства изменились. Повысился уровень гормонов, особенно тестостерона — возможно, потеря девственности?”

Гермиона оторвалась от карты и неловко поерзала. Она совсем ничего не хотела знать о сексуальной жизни Снейпа! Её смущало, что целители оперировали такими понятиями. Гермиона снова принялась читать, готовая в любой момент захлопнуть папку, если тема секса будет развиваться, но, слава богу, на том все и закончилось.

“Общее впечатление все же оставляет желать лучшего. Северус, как обычно, очень замкнут, но при этом зол и все время держится настороже. В нем появилась какая-то суровость. Я спросила его, как прошло лето, и он отделался общими фразами. Поинтересовалась, как мисс Эванс, сказал, не имеет понятия. Очевидно, они так и не помирились. Очень жаль — Северус все еще расстроен. Полагаю, год предстоит тяжелый”.

Какое преуменьшение! Первый инцидент случился всего через неделю. Свидетели показали, что Снейп поссорился с Мародерами, в результате Снейп проклял Люпина, а Сириус и Джеймс прокляли Северуса. Далее упоминалось еще с полдюжины подобных случаев. Снейп перестал воевать со своим факультетом, сосредоточившись на противостоянии Мародерам. Конфликт набирал обороты. В ход пошли темные чары, несколько раз упоминалось режущее заклятие. Мадам Помфри с подобным вариантом столкнулась впервые, что усложняло лечение. Конфронтация усиливалась.

Долистав до конца ноября, Гермиона наткнулась на страницу, заполненную убористым почерком целительницы. Что за дьявольщина? Запись о происшествии занимала три следующих листа. Случилось явно что-то выходящее из ряда вон. Гермионе вдруг вспомнилась Визжащая хижина — наверное, тогда Снейп впервые увидел превращение Люпина. О произошедшем в ту ночь Грейнджер знала только понаслышке. Поговаривали, что все началось со злой шутки, которая пошла не по плану. Но тогда почему Снейп так злился? Явно существовало другое объяснение. И вроде бы болтали, что его спас Джеймс Поттер...

Грейнджер ненадолго прервалась, чтобы переодеться в пижаму и почистить зубы, а затем снова спряталась за пологом кровати. Запись была очень длинной, и Гермионе хотелось устроиться поудобнее, чтобы максимально сосредоточиться. Сухой стиль комментариев мадам Помфри сменился на почти дневниковую запись.

“Сегодня меня разбудил перепуганный Джеймс Поттер. Катастрофа! Северус при самых ужасных обстоятельствах узнал о ликантропии Ремуса Люпина. Джеймс признался, что они с Сириусом Блэком и Питером Петтигрю много лет назад догадались об особенности своего друга, но помалкивали. Похоже, Северус выяснил, что ребята тщательно оберегают какой-то секрет, и начал докапываться до сути. Джеймс не хотел говорить мне всей правды, но случайно обмолвился, что Сириус проболтался Северусу, как пройти мимо Гремучей Ивы, утаив, что его ждет в конце. Джеймс сразу помчался вслед за Северусом, однако было уже поздно. Он едва вырвал Северуса из зубов оборотня.

Слава богу, Северус не пострадал физически. Не покусали его только чудом. Связного рассказа от Северуса я добиться не могу, мальчик в шоке. Никогда не видела его таким напуганным. Я назначила ему успокоительное и уложила спать. Утром директор поговорит с Сириусом, Джеймсом и Ремусом. Впрочем, Люпин вряд ли что-то вспомнит, еще и ужаснется тому, что чуть не загрыз человека. И уж после того, как мы выясним, что же случилось, я разбужу Северуса и проверю его состояние. У меня плохое предчувствие.

* * *

Похоже, предчувствия оправдались. Сегодня один из худших дней за всю мою карьеру, а ведь я повидала многое. Ужасно взбешена поступком директора.

На рассвете я отправилась к Гремучей Иве за Ремусом. Осторожно объяснила ему, что случилось: ученик прошел мимо Ивы и увидел обращение. Заверив, что Ремус никого не искусал, смазала обычные царапины и ранки, а потом отвела к директору для разговора с Джеймсом и Сириусом. Похоже, Сириус нарочно подзадорил Северуса пройти сквозь туннель под Ивой в ночь полнолуния, мол, так он узнает тайну. Северус, к сожалению, поверил. Лучше бы он, как обычно, заподозрил подвох.

Джеймс, похоже, и сам в шоке. Поттер признался: Сириус был страшно доволен собой и проговорился, что придумал, как перепугать Северуса до смерти. Когда Джеймс выпытал, наконец, правду, то осознал, что Ремус, сам того не понимая, убьет Северуса. Тогда Джеймс помчался к Хижине. Он столкнулся с Северусом в конце туннеля, они поссорились, и шум привлек оборотня. Не знаю, как им обоим удалось сбежать.

Директор долго разговаривал с гриффиндорцами, затем попросил привести Северуса в чувство, чтобы услышать его версию. Я послушалась. Северус все еще был в ужасе, но пытался не подать вида. Не знаю, что он ожидал обнаружить в Хижине, однако явно не оборотня. Когда мальчики так сильно стараются подражать взрослым, особенно заметен их истинный возраст. Я считанные разы видела Северуса таким уязвимым. Его воспоминания обрывочны, однако он подтвердил, что Сириус не только рассказал ему, как пройти через Иву, но и намекнул сделать это именно в ночь полнолуния. Снейп отлично запомнил оборотня. Я все рассказала директору, и мы отправились беседовать с Северусом”.

С этого места почерк целительницы запрыгал. Плохой знак, подумала Гермиона, борясь с нарастающей тошнотой.

“Директор начал со слов: “Мистер Снейп, поклянитесь, что произошедшее останется тайной”. Затем пустился в объяснения, мол, если люди узнают о Ремусе, его исключат, а это несправедливо, ведь Ремус не виноват. Дескать, для предотвращения несчастных случаев были предприняты эффективные меры безопасности, оборотень не мог выйти наружу, как никто не мог случайно попасть в Хижину. Дамблдор не поинтересовался самочувствием Северуса, все ли с ним в порядке, вообще не выказал ни малейшего беспокойства. Пока директор вещал, я наблюдала за лицом Северуса. Мальчик быстро сообразил, что происходит, хоть все еще находился под воздействием успокоительных и не отошел от шока. Однако было заметно, когда именно он догадался, что происходит. Выражение его лица стало совершенно жутким. Первый раз в жизни я видела (и надеюсь больше не увидеть), как выглядит человек, осознавший, что его предали. Директор закончил свою речь, и Северус вежливо (слишком вежливо) поинтересовался, что будет с Сириусом. Директор озадаченно ответил, что, естественно, Сириусу за столь злую шутку назначили взыскание. Однако, после беседы с другими мальчиками, директор убедился, что Сириус хотел только напугать Северуса, а отнюдь не навредить ему, следовательно, вопрос исчерпан.

Не могу поверить, неужели Дамблдор отнесся к произошедшему так легкомысленно! Ответ директора не устроил Северуса, и неудивительно. Мальчик совсем пал духом. Сириус пытался его убить, возразил он. Дамблдор невозмутимо парировал, дескать, не стоит преувеличивать, Сириус не желал ему зла. Северус еще больше вышел из себя и спросил, а если он расскажет кому-то об этой истории? И тут — я просто потрясена! — директор ответил: в таком случае Северуса исключат из школы, и добавил, что он должен поклясться хранить молчание, или ему принудительно сотрут память прямо в лазарете.

Даже не знаю, как описать дальнейшее без излишнего драматизма, но в глазах Северуса вдруг что-то умерло. У него необычные глаза, его взгляд трудно разгадать. Я стояла совсем рядом, Северус выглядел невероятно ошеломленным и обиженным, но в то же время — до сих пор не могу этого понять — совершенно не удивленным, и это было хуже всего. В нем что-то сломалось, привычный гнев и яростный вызов угасли, словно из мальчика вынули сердце. Северус пообещал директору хранить молчание, и выглядел он при этом практически побежденным.

Я вмешалась и приказала директору прекратить третировать пациента. Уходя, Дамблдор, по крайней мере, выглядел пристыженным. До конца дня я наблюдала за Северусом, хотя смотреть было почти не на что. Он не шевелился, только иногда выходил в уборную, а в остальное время просто сидел на койке, обхватив колени, и таращился в стену. Выражение его лица было нечитаемо. Понятия не имею, о чем он думал, что чувствовал, это только мои домыслы. Возможно, они ложные. Северус — необычный мальчик, и это происшествие с ним далеко от обыденности. Первую часть ночи он спал беспокойно, мучаясь кошмарами. Когда я пришла в очередной раз проверить пациента, он проснулся и вернулся в прежнее состояние, только смотрел не на стену, а на луну за окном.

Сейчас мне самой надо поспать. Я еще раз проверю, как он, а затем придется отпустить его в класс.

* * *

Северус только что ушел на завтрак. Вряд ли мальчик много съест. Вчера он не проглотил ни крошки. Он больше не выглядит шокированным, но до исцеления еще далеко. Почти ничего не говорит, не смотрит в глаза и прячется за волосами, как много лет назад. Очень бледен и замкнут, и мне не нравится его взгляд. Он ничего не выражает, Северус по-прежнему скрывает свои чувства.

Боюсь, через пару лет в рядах Сами-знаете-кого появится очередной озлобленный Пожиратель смерти. Самое ужасное, что он даже не виноват”.

Очень медленно Гермиона опустила папку и, внезапно осознав, что плачет, потянулась под подушку за носовым платком. Похоже, когда Снейп на третьем курсе рассказывал своим ученикам об этом происшествии, то говорил чистую правду. Тогда они не поверили профессору: слишком зол он был и неуравновешен. Сириус действительно пытался убить однокурсника, а его не только не наказали, но еще и Снейпа запугали исключением из школы и стертой памятью. По сути, Дамблдор сказал Снейпу, что его жизнь гроша ломаного не стоит, а смерть — просто легкое неудобство.

— Боже мой, — с ужасом прошептала Гермиона Крукшанксу, — неудивительно, что он так ненавидит Мародеров.

Ничего странного, что он открыл всему Хогвартсу секрет Люпина, ведь оборотень напал снова, к тому же профессору пришлось защищать от него учеников. И снова Сириусу позволили ускользнуть безнаказанным. Обстоятельства изменились, и все же у Снейпа имелись причины выглядеть таким… безумным.

Гермиона вытерла глаза и высморкалась. Ей больше не хотелось читать. Очевидно, дальше будет только хуже.

— Эх, все равно не уснуть. Лучше дочитать, тогда завтра смогу обсудить всё это с мадам Помфри. Надо с кем-то поговорить, пока я с ума не сошла. Лучше успокоиться перед очередной встречей со Снейпом, — доверилась она коту.

Гермиона попыталась представить, как расплачется посреди урока зельеварения, но ей это не удалось. Нехотя она снова потянулась к папке, медленно перевернула страницу и наткнулась на описание декабрьского инцидента.

“Профессор Макгонагалл среди ночи обнаружила Северуса в бессознательном состоянии. Он лежал в коридоре четвертого этажа, истекая кровью. Несколько больших порезов на обоих запястьях, на правом более глубокий. Следы магии отсутствовали, режущее заклятие не применялось. Поблизости нашли магловский перочинный нож. Все улики говорят о попытке самоубийства, но мы не можем быть уверены до конца, пока мальчик не придет в сознание.

Нет смысла спрашивать Северуса, что случилось. Очнувшись и не успев овладеть собой, он выглядел разочарованным. Явная попытка самоубийства. Возможно, хотел привлечь внимание, но порезы очень глубокие и точные, к тому же Северус лежал в боковом коридоре — там мало кто ходит. Чистая удача, что Минерва его нашла. Способ странный, но это все же попытка лишить себя жизни. Я поговорила бы с директором, если бы могла на него положиться. Похоже, я ничем не могу помочь Северусу, только присматривать за ним и надеяться, что он не попробует еще раз. Потому что этот раз может оказаться удачным".

— Боже мой, — снова прошептала Гермиона.

Мадам Помфри говорила, что Снейп пытался лишить себя жизни в юности, но, оказывается, он тогда был совсем ребенком! Гермионе самой на следующей неделе исполнится шестнадцать. Это что же должно произойти, чтобы она хотя бы задумалась о самоубийстве?! Однако их жизни невозможно сравнивать.

Гермиона закрыла глаза и отдалась воображению. Дома насилие и унижения, в школе травля. Вечно выставлен виноватым — и неважно, кто начал. В одиночку против троих, а то и четверых. Ссора с лучшим другом, попытка убийства, оставшаяся безнаказанной, осознание того, что жизнь его не стоит ничего даже для тех, чья прямая обязанность о нем заботиться. Да... Она начала понимать, почему лучшим исходом Снейп счел самоубийство.

Грейнджер вернулась к записям. Был ли это крик о помощи? Судя по всему, Снейп постарался, чтобы его не нашли, но имелись способы убить себя понадежнее. Ядовитые ингредиенты для снадобий продавались даже в магазинах со школьными принадлежностями, да и вышеупомянутое режущее заклинание сработало бы получше ножа. В конце концов, он просто мог выброситься с Астрономической башни. Или, выждав несколько дней, подставиться — какая ирония! — оборотню. Что стало бы поэтичным правосудием, правда несколько жутковатого толка.

От столь легкомысленных рассуждений Гермиону слегка замутило, но это лучше, чем впадать в истерику. Если жизнь Снейпа на самом деле была такой… Что ж, учитывая обстоятельства, из него вырос вполне симпатичный и разумный человек. Любой другой превратился бы в отпетого социопата, а Снейп устраивал такие эскапады лишь от случая к случаю.

Сглотнув, Гермиона продолжила.

Следующие инциденты попали в записи только потому, что Снейп затевал их сам. Какое-то время ему удавалось оставаться невредимым. Наверное, Мародеры после случившегося были в смятении и представляли собой легкую мишень. Буквально перед Рождеством Сириуса нашли в коридоре избитым и без сознания. Снейп вины не отрицал, у него на костяшках остались красноречивые следы залеченных на скорую руку ссадин. Вряд ли он смог бы избить Сириуса в одиночку, но раскрыть своего напарника Снейп отказался. Питеру Петтигрю очень вовремя подвернулся подножный сглаз, он свалился с лестницы, потащив за собой Люпина. Только в марте Мародеры вновь сплотились. Ссора во время урока заклинаний переросла в драку, в результате всем четырем гриффиндорцам и их слизеринской жертве понадобилась медицинская помощь.

Похоже, с того момента и началась война. Враждующие стороны стали куда осторожнее, но во время летнего медосмотра у Снейпа нашли множество небольших ран разной степени заживления, и он буквально излучал ярость.

Начало седьмого года еще до первого медосмотра ознаменовалось чрезвычайным происшествием. Согласно свидетельствам очевидцев, Сириус и Петтигрю начали насмехаться над Снейпом на платформе номер девять и три четверти еще до того, как поезд тронулся, и продолжали провоцировать, пока не вынудили атаковать на виду у всей школы. На защиту друзей быстро примчались Джеймс и Люпин, а потом и половина Гриффиндора. В итоге на помощь Снейпу пришли несколько слизеринцев. Наконец вмешался персонал станции и экипаж поезда, драчунов разняли, причем Снейпа пришлось останавливать силой.

Затем последовало еще несколько неприятных ситуаций, в которых участвовали Снейп, Сириус и иногда Петтигрю, но после Рождества все прекратилось. Снейп, казалось, затаился. Конфликт все еще продолжался, но новых записей не появлялось вплоть до Пасхи. После медосмотра мадам Помфри довольно печально отметила, что у Снейпа появилось несколько безобразных шрамов: видимо, он занимался самолечением, причем куда успешнее, чем можно ожидать от подростка. Дальнейшие события стали держать в тайне, записи прекратились.

Осталась лишь последняя, датированная летом семьдесят восьмого года.

“В этом году Северус Снейп закончит школу и, по-видимому, неизбежно присоединится к своим однокурсникам, последователям Сами-знаете-кого. Северус был одиноким, заброшенным и несчастным мальчиком и вырос в одинокого, заброшенного и несчастного юношу. Хогвартс его подвел. Сомневаюсь, что мы увидимся вновь”.

Дойдя наконец до удручающего финала, Гермиона рыдала, пока не забылась сном. Наутро, не желая никого видеть, она снова намазала руку притиранием Снейпа, отметив, что синяки почти исчезли, и второпях оделась, чтобы до завтрака забежать в Больничное крыло. Мадам Помфри не удивилась ее появлению, завела в свой кабинет и налила чашку чая. Аккуратно забрала папку и поместила назад в шкаф, а затем села напротив.

— Простите, дорогая. Душераздирающее чтиво, верно?

— Это кошмар, — уставившись в чашку, тихо сказала Гермиона. Её била дрожь. — Я… Никто не должен проходить через… такое.

— Да, — так же тихо согласилась целительница. — Хогвартс в отношении профессора Снейпа во многих смыслах потерпел огромное фиаско. Но вы должны понять, мисс Грейнджер, это не вся история. Было еще много ситуаций, о которых я понятия не имею. Зачастую не оставалось никаких доказательств произошедшего на самом деле.

— Но Визжащая хижина… и выходка директора... — Гермиона нервно сглотнула. — Когда мы учились на третьем курсе, профессор Снейп рассказал, что случилось. Никто из нас ему не поверил, он был так зол, мы испугались. Казалось, он потерял рассудок. Ни разу я не видела его в такой ярости.

Это было действительно страшно: вдруг выяснилось, что их всегда надменный и сдержанный учитель скрывал в себе такую кипящую первобытную страсть.

— У директора были причины, — вежливо, но жестко парировала мадам Помфри. — Я до сих пор не согласна с решением профессора Дамблдора, но у него и правда имелись основания. Он пытался защитить гриффиндорцев, и Ремус на самом деле не заслуживал исключения — директор всегда очень гордился, что наследник печально знаменитого рода Блэков избежал Слизерина. А еще Дамблдор очень любил так называемых Мародеров. Никто не собирался навредить Северусу, хотя неудивительно, что он воспринял это именно так.

— Он пытался покончить с собой!

— Возможно, — согласилась целительница, — но, думаю, не только из-за поступка директора. Да и попытка была не вполне серьезной. Задумай Снейп умереть, даже в шестнадцать довел бы дело до конца. Несколько лет спустя я обсуждала с ним этот инцидент.

— И что он сказал?

— Что полагался на удачу. Тогда ему стало безразлично, жить или умереть. Поэтому он выбрал способ с примерно равновероятным исходом. Если его найдут, он выживет. А нет, так умрет. Северус заявил, что ему было плевать на результат.

— Вы ему поверили?

— Честно говоря, не знаю, мисс Грейнджер. Профессор Снейп видит мир иначе, чем большинство людей. Однако шестнадцатилетние мальчики склонны к мелодраме, скоро сами убедитесь. Думаю, на самом деле ему было далеко не все равно, он хотел жить. Я верю, что Северус не сумел сам сделать выбор, поэтому положился на судьбу.

Гермиона задумчиво пила чай в полной тишине.

— Зачем вы все это рассказали, мадам Помфри? — наконец, спросила она. — Зачем дали прочесть его карту? Такие записи конфиденциальны, чтобы помогать вам в работе, они не нужны.

Целительница взглянула на портретную раму, откуда за беседой уже какое-то время следила Дайлис.

— Честно говоря, сама не знаю, Гермиона, — наконец, произнесла мадам Помфри. — Конечно, не стоило так поступать, я не хотела никого обременять этой горькой правдой. Но, кажется, сейчас случай особый, и… — Поппи чуть улыбнулась. — Если уж совсем начистоту, дорогая, я хочу, чтобы у профессора Снейпа появился еще один союзник и чтобы кто-то, помимо меня, знал о профессоре правду. Решив продолжать заниматься целительством, вы все время будете сталкиваться с Северусом, особенно если соберетесь присоединиться к Ордену. Вы оба не настолько разные, как может показаться. Думаю, даже сможете подружиться. Конечно, скорее ад замерзнет, чем профессор Снейп сделает хоть шаг в этом направлении, поэтому инициативу придется проявить вам.

Гермиону шокировала сама идея о дружбе со Снейпом.

— Но я не хочу с ним дружить! — воскликнула Грейнджер.

— Почему?

— Он — мой учитель.

— Дружба между преподавателями и учениками не запрещена правилами школы. Вы же общаетесь с профессором Макгонагалл и со мной, мы ведь теперь не просто учительница с ученицей?

— С вами все по-другому, — слабо запротестовала Гермиона.

— Не совсем, но не переживайте так, — мягко ответила мадам Помфри. — Я не пытаюсь свести вас насильно. У меня и в мыслях подобного не было. Но увидев, что вы пытаетесь ему помочь, я подумала — это только на пользу. Сейчас Северусу как никогда нужен союзник, Гермиона.

— Возможно, — уступила та, вспомнив прочитанное. — Но кто-то другой. Меня он ненавидит с первого дня, а если и нет, я — просто ученица. Правила тут ни при чем, профессор сам не согласится.

— Вряд ли он испытывает к тебе ненависть, — вмешалась со стены Дайлис. — Мне редко доводилось видеть, как Северус принимает хоть какую-то поддержку со стороны, тем более почти не сопротивляясь.

— Ему нужен был хоть кто-то, я лишь оказалась поблизости. Теперь, наверное, рад, что все закончилось. — Тут Гермиона вспомнила о маленькой баночке с мазью от синяков. Пожалуй, это было извинение за причиненную боль и благодарность, только и всего.

— Да никто ему не нужен, девочка, — фыркнула Дайлис. — Он попадал и в худшие переделки. Северусу не требуется поддержка. Он выносил больше, чем ты можешь вообразить, в полном одиночестве, и еще столько же вынесет. Но кто-то должен напомнить ему, что он тоже человек. Поппи пытается, но они видятся, только когда Северус ранен. Он уже рефлекторно ассоциирует ее с болью. Снейп все прекрасно понимает, иначе не дал бы тебе и пальцем до себя дотронуться.

— Да я его только за руку подержала, — смущенно пробормотала Гермиона. — Подумаешь, большое дело.

— Еще какое большое, — возразила мадам Помфри. — Профессор Снейп крайне замкнут. Не помню, чтобы его вообще хоть кто-то держал за руку во время приступа. Северус даже меня к себе не допустит, разве что небо упадет на землю. Позволить такую вольность… это нечто, Гермиона. Не знаю, что за этим стоит, но, думаю, скоро поймем. Вот почему я решила дать вам побольше узнать о Северусе.

— Тут нет ничего плохого, — добавила Дайлис. — Одна из главнейших задач целителя — комфорт пациента. К тому же в Хогвартсе не место ничему предосудительному. Мерлин, девочка, что ты там себе надумала? — изумилась бывшая директриса.

Гермиона сконфуженно посмотрела вверх. Как неловко вышло!

— Простите, я сглупила. Это просто… странно. Мне не нравится профессор Снейп, я не нравлюсь ему. Его нельзя жалеть: жалость его разозлит. Но той ночью в четверг что-то изменилось. Не понимаю...

— Мы тоже, — согласилась мадам Помфри.

— Мы?

— Союзники профессора Снейпа, дорогая моя, — усмехнулась Дайлис. — Присутствующая здесь добрая целительница, я собственной персоной и портрет Финеаса Найджелуса, единственного директора-слизеринца. Если окажешь нам честь — добро пожаловать в команду.

Гермиона призадумалась. Целительница и два портрета покойников, негусто. Она кивнула и сменила тему:

— Кто такая мисс Эванс? Как ее звали полностью?

— Это не мой секрет, — грустно улыбнулась мадам Помфри. — Я тоже не должна была знать, профессор Снейп ужасно огорчится, если догадается, что я в курсе. Да и вам не простит. Вы, конечно, можете выведать из других источников, но лучше не стоит. Это очень личное. К тому же бедняжка умерла.

Ошарашенная услышанным, Гермиона кивнула и утихомирила любопытство.

— Договорились.

— Итак, — уже живее продолжила Поппи. — Вас ждет второй этап мучительного чтения. Медицинская карта профессора Снейпа — преподавателя Хогвартса. Однако эти записи нельзя выносить за пределы кабинета, поэтому знакомиться с ними вы будете в свободное время здесь. Я не могу рисковать. К тому же, лучше читать их не в одиночку. Записи времен первой войны просто ужасны. Впрочем, займемся этим позже, пока что вы не готовы.

— Все настолько плохо? — спросила Гермиона.

— Хуже, — ровно ответила Дайлис, — что бы ты ни вообразила, все было гораздо хуже.

— Господи, — тихо пробормотала Гермиона. Собравшись с духом, она задала волнующий её вопрос: — Но как же мне теперь смотреть ему в глаза? Не представляю, как смогу сидеть на уроке зельеварения и делать вид, что все в порядке.

Её собеседницы встревожились.

— Вам придется, — отчеканила мадам Помфри. — Иначе я бы вообще не стала с вами связываться. Профессор Снейп не должен ничего знать.

Гермиона нахмурилась: горячность ответа целительницы ее озадачила.

— Но почему? — осторожно спросила Грейнджер.

Снейп в гневе внушал ужас, но ведь он не имел права ей навредить. Похоже, мадам Помфри и Дайлис преувеличивали.

— Потому что Северус идиот. Он очень раним, слишком чувствителен, но вместе с тем циничен и подвержен мании преследования, — ехидно вставила Дайлис.

Мадам Помфри укоризненно взглянула на портрет и обернулась к Гермионе.

— Профессор Снейп — по натуре пессимист, — осторожно продолжила она, — он никогда не поверит в невинное объяснение или добрые побуждения. Ему проще подумать, что над ним зло шутят или даже издеваются в открытую. Узнай он, что я вам показала и к чему собираюсь дать доступ… Даже не знаю, что может произойти. По меньшей мере постарается вас исключить.

— Что?!

— Северус не сможет, — успокоила ее целительница, — вы ведь ничего не нарушили. Вся вина на мне. Но он устроит вам ад на земле, Гермиона. Северус мстителен по природе. Из-за горького опыта юности он на дух не выносит насмешки. Он ослеплен этой ненавистью и не замечает добра. Почти все думают, что у профессора Снейпа нет чувства юмора, но это потому, что он принимает шутки близко к сердцу. Наш сговор его очень ранит. Северус может решить, что его предали, а верность для него — не пустой звук. Ты ведь уже видела, что на причиненную боль он реагирует агрессивно. Ради всех нас и ради него, молчи!

— Ради него? Так важно щадить его чувства?

Услыхав сомнение в голосе Гермионы, Поппи наградила свою ученицу одобрительным взглядом, а Дайлис хохотнула.

— Ха! Я знала, что не ошибаюсь в тебе, девочка. Дело не только в его чувствах. Нам нравится Северус, но цацкаться с ним не нужно. Честно говоря, как член Ордена, ты не можешь позволять ему отвлекаться на обиды и страдания. Северус держится с трудом, что угодно может стать последней каплей. Потеряем Северуса — проиграем войну. Ты не знаешь и десятой части его работы, но, поверь мне, он нам нужен. Помочь ему удержаться на плаву — твоя важнейшая задача.

— Если спуститься с небес на землю, — тихо добавила мадам Помфри, — ничего не поменялось. События эти произошли много лет назад. То, что вы о них узнали, не имеет значения. Ведите себя с профессором Снейпом как прежде. Признаю, он малоприятный и опасный тип, но его сделали таким обстоятельства. И, возможно, именно благодаря этим его чертам мы все еще живы.

— Как ему это удается? — негромко спросила Гермиона, вспоминая страдание в глазах зельевара. — Как он может переживать это снова и снова?

Дайлис грустно хмыкнула.

— Он сделан из стали и упрямства, — почти любовно заметила она. — Поверь мне, девочка, Северус куда крепче, чем выглядит. Пусть на первый взгляд он просто обтянутый кожей скелет, но внутри скрыта невероятная сила.

Гермиона взглянула на целительницу, и мадам Помфри согласно кивнула.

— Отлично сказано, Дайлис. Да, Гермиона. Профессор Снейп куда сильнее, чем вы думаете. Может, он выглядит нездоровым, но все не так плохо. Поймете, когда изучите его медкарту. Северус истощен, но он всегда был таким. У него высокий метаболизм, который под воздействием стресса еще усиливается.

— Мне кажется, он вообще ничего не ест! — посетовала Гермиона.

— А, вы тоже заметили? Только осторожно, не дай бог, профессор догадается, что вы за ним наблюдаете. Он не ест в Большом зале. Северус разработал собственную диету, и она куда здоровее, чем наше питание. Он регулярно делает упражнения, например, бегает по утрам. Лекарства принимает самостоятельно, хоть я и не все одобряю, но он отлично понимает, что делает. Северус знает, насколько для нашей победы важно состояние его здоровья, поэтому более или менее за собой следит. По крайней мере, за физическим состоянием.

Слова мадам Помфри Гермиону обнадежили. Она на самом деле начала переживать за Снейпа. Её тревоги рассеялись, но…

— Как же мне сделать вид, что ничего не было? Я поняла, почему это важно, но хорошо ли я умею притворяться… Не представляю, как смотреть на него и не вспоминать о прочитанном.

— Положись на Северуса, — сухо посоветовала Дайлис. — Поверь, на уроках ты увидишь прежнего мерзавца. Глазом не моргнешь, как забудешь, что он вообще человек. Это, кстати, одна из причин его поведения.

Гермиона еле сдержала усмешку.

— Как-то не очень вдохновляет.

— Да ладно. Северусу полезно слышать дружеские шутки, даже если он не может отличить их от насмешек. Жизнь становится куда лучше, если не воспринимать её так серьезно. Научись скрывать свои мысли, пригодится в будущем.

Мадам Помфри обняла Гермиону за плечи.

— Все будет в порядке, дорогая.

* * *

После очередного урока зельеварения Гермиона задержалась в классе, притворяясь, что старательно собирает вещи. Одноклассники вышли, и она встала у учительского стола, уставившись на сальные волосы на макушке профессора. Зельевар внимательно просматривал работы учеников.

Наконец, не поднимая головы, Снейп буркнул:

— Что вам, мисс Грейнджер?

— Хочу вернуть это, сэр, — тихо ответила та, вытаскивая из кармана баночку с остатками мази. Гермиона положила снадобье на профессорский стол. — Спасибо.

Не поднимая глаз, Снейп схватил банку, проворно спрятал и так же тихо и куда менее враждебно ответил:

— Мисс Грейнджер, думаю, тот… случай… Нам обоим будет удобнее не вспоминать о нем, не так ли?

— Да, сэр! — с готовностью подтвердила Гермиона. Ситуация была крайне неловкой.

Профессор отрывисто кивнул и положил перо.

— Так безопаснее, учитывая, что в Хогвартсе сплетни рождаются на ровном месте. — С этими словами Снейп, наконец, посмотрел на собеседницу. — И всё же, пожалуйста, — через силу добавил он, на мгновение отводя взгляд. Гермиона судорожно пыталась придумать достойный ответ, но тут профессор откинулся на спинку стула и поднял бровь: — Слышал, дела на уроках Защиты пошли на лад. Вы со своими маленькими друзьями, кажется, произвели на профессора Амбридж достойное впечатление.

С виду замечание звучало вполне невинно, но Гермиона почувствовала внезапное облегчение. Снейп знал, что происходит, ему это не нравилось, и другие учителя разделяли его мнение.

Гермиона закусила губу, подавляя улыбку, а потом спокойно, как могла, ответила:

— У меня появились вопросы о новых методах преподавания Министерства, сэр, но профессор Амбридж достаточно любезно мне всё разъяснила.

Глаза Снейпа заблестели.

— Могу представить, — пробормотал он со странными нотками одобрения в голосе. Впрочем, Гермиона сомневалась, что расслышала правильно, ведь раньше профессор в беседах с ней не проявлял эмоций, но мысль ей понравилась. — Похоже, Министерству стоило подобрать учителя с большим опытом работы с детьми, — пробормотал зельевар себе под нос, поднимая перо. — Впрочем, не обучая, они не предотвратят самостоятельного изучения предмета… — И тут вдруг он словно вспомнил о Гермионе и с прищуром на нее посмотрел. — Вы свободны. И постарайтесь избегать неприятностей.

Гермиона окончательно смутилась, молча кивнула и поспешно вышла. Найди она смелость обернуться, увидела бы, как Снейп, ухмыляясь, с довольным видом смотрит ей вслед.

* * *

В учительской Северус машинально затормозил перед креслом Минервы, заглядывая ей через плечо в “Пророк”.

Макгонагалл тут же захлопнула чтиво.

— Свой купи, скупердяй!

— Ни кната не дам за эту макулатуру, разве только туалетная бумага во всем мире закончится, — парировал Снейп. — А там случаем не наша уважаемая нефотогеничная коллега каркает на первой странице?

— Придержи язык, — неискренне буркнула Минерва, демонстративно разворачивая газету, чтобы вместе полюбоваться на статью.

— Генеральный инспектор? — озадаченно повторила Макгонагалл с изрядной долей презрения. — Это еще что такое? Надеюсь, не отсылка к испанской инквизиции?

“Никто не ждал испанской инквизиции” ⁽¹⁾, — подумал Северус и чуть не подавился, прочитав о последнем Декрете об образовании.

Вчерашний адреналин еще не отпустил Снейпа. Во всей учительской он один знал о Монти Пайтоне, более того, кроме него никто не смотрел телевидение. Однако гордиться тут было нечем. Зельевар шутил редко, но, к сожалению, его шутки оставались непонятыми. Он чуть не забылся в тревожной фантазии, где Волдеморт, Беллатриса и Люциус разыгрывают скетч об испанской инквизиции, включая сценку с мягким креслом, но усилием воли взбодрился и продолжил внимать.

— Перси Уизли следовало бы соображать что к чему! — неодобрительно воскликнула Минерва. — Напишу позже Молли и Артуру. Этот мальчик разобьет матери сердце.

— Да он просто идиот, — пренебрежительно заметил Северус. — Впрочем, у них столько детей, что по статистике хоть один должен быть идиотом. Впрочем, судя по Рональду, их даже два.

Минерва фыркнула, но на удочку не попалась.

— Альбус больше никого не нашел. Мне он тоже жаловался. А ты в этом году подавал заявление?

— Конечно, подавал, — устало ответил Снейп. — Ты же знаешь, меня он не возьмет. Директор скорее позволит этой старой извращенке испортить весь учебный процесс, чем допустит, чтобы нас с его драгоценными учениками не разделял котел с зельем. — Северус знал все доводы, с некоторыми даже соглашался, но терзаться еще не перестал. Он снова взглянул на газету и внезапно застыл: — О чем это она?

— Инспекции? — прочла Минерва, моментально мрачнея. — Шутить изволите! Она будет нас проверять? Глазам не верю! Почему же Альбус не предупредил?

— Потому что струсил, — прорычал Северус. — Пусть только попробует. Пусть рискнет хоть слово против меня сказать!

— Тебе-то о чем переживать? — фыркнула Минерва. — Ты студентов ненавидишь, она тебя полюбит.

— Какая отвратительная мысль. — Снейп вздохнул и немного успокоился. — Бред! Может, никто из вас мне и не нравится, но все мы хорошие учителя, и ученики в большинстве своём с учебой справляются. У Министерства не выйдет нас уволить. Удивительно, что в этом участвует Люциус. Уж Малфой-то знает!

— Что угодно, лишь бы пошатнуть влияние Альбуса, — мрачно сказала Минерва. — У наших коллег есть слабые места. Здесь упоминается Хагрид, от него Амбридж избавится в первую очередь, ведь он лишь наполовину человек.

— В Филиусе течет гоблинская кровь, но Амбридж была с ним вежлива, — указал Северус. — По сути, отнеслась к нему не так покровительственно, как к остальным.

— Он не связан с Гриффиндором, да и в Ордене занимает невысокое положение, — напомнила Минерва. — О, какой кошмар!

Тут Снейпу пришла в голову забавная и очень порочная идея. Зельевар злобно ухмыльнулся.

— Не думаю...

Макгонагалл с прищуром на него посмотрела.

— Мне знакомо это выражение лица, Северус Снейп. Ты что задумал?

— Только представь, Минерва. Приходит она на урок, мой или твой, и начинает нас критиковать, при этом единственные свидетели — ученики, которые её на дух не выносят. У нее нет союзников среди студентов, и она попытается держаться… насмешливо. По отношению к нам. Разве не чудесно?

Какое-то время Макгонагалл непонимающе таращилась на Северуса, а затем сообразила и рассмеялась.

1) Цитата из знаменитого британского юмористического шоу “Летающий цирк Монти Пайтона”.

Вернуться к тексту