Дорога наугад (джен)

Настой из альдераанской виеллы впрок не пошел. Приторный вкус и цветочный запах варева, призванного успокоить нервы, не только не действовал, но и раздражал сам по себе. То ли на Альдераане даже траву собрать не могли, не напортачив, то ли с таким количеством раздражителей Арманду требовался «нетрадиционный медицинский препарат» покрепче. Мысль была бы заманчивой, не отучись он пить для успокоения еще в молодости — иначе спился бы уже в первый год знакомства с Палпатином.

Арманд с размаху опустил кружку на журнальный столик, едва не разбив ее. Палпатин... старый хаттов сын. Мало ему было инквизиторов, только и ждущих команды «фас!», чтобы наброситься на «ущербного», слепого к их клятой Силе начальника. Мало Вандрона со всем его КОСНОПовским спрутом, чтоб этому работорговцу на каждом митинге своих горлопанов речи толкать. Мало Скайуокера, этого бешеного пса, которого еще восемнадцать лет назад пристрелить следовало. Нет, не хватало, по мнению его величества, Арманду головной боли, еще надо бы добавить! Да такой, чтобы не унималась. Чтобы каждый день перед глазами была и напоминала, сколь высока цена ошибки и лишнего своеволия.

«Глупая девчонка. А она и рада, дуреха... не понимает, зачем на самом деле нужна старику. А может, и понимает, но все равно рада. Дуреха же. Вырастил на свою голову...»

За окном понемногу светлело. Уже час как ушла к себе Габриэлла, устав кружить вокруг мужа заботливым, тревожным и до крайности назойливым привидением. Полчаса оставалось до того, как разойдется по домам охрана, сдав посты смене, а через полтора зазвенит будильник в спальне, куда Арманд даже не поднимался.

Он не мог уснуть. Стоило хотя бы прикрыть глаза, как в голову начинали лезть мысли об Исанн. О том, что, вполне возможно, в эту самую минуту творил с ней император. Арманд не питал иллюзий насчет невинности своей девочки — мужчин у нее было столько, что со счета немудрено сбиться, — но каждого из них он был волен похоронить живьем в катакомбах столицы, сослать на Кессель или отправить на задание, с которого не возвращаются, если очередное «развлечение» Исанн слишком много возомнит о себе и осмелится ее огорчить. А вот для императора она сама была развлечением — игрушкой, которой Палпатин имел полное право владеть. Причинить ей боль, унизить, втоптать в грязь честь и достоинство, — его право. Убить, в конце концов, если он решит, что и Арманда пора пустить в расход.

Разумеется, сейчас ей ничего не угрожало. Палпатин не разбрасывался верными и способными людьми без веских причин. Но бывало и так, что эти причины он изыскивал раньше, чем впавший в немилость успевал осознать свою вину.

Исанн заявилась домой с рассветом, когда Арманд окончательно распрощался с надеждой хоть немного вздремнуть. Энергетик отогнал усталость, но настроения не улучшил, и дочь Арманд встретил в препоганом расположении духа.

— Надеюсь, император остался тобой доволен? — хмуро спросил он, едва Исанн переступила порог гостиной.

Вопрос, на самом деле, был излишним: девчонка разве что не светилась от гордости и самодовольства. Арманд вдруг осознал, что никогда прежде его так не раздражала ее женственность, — не исполненная сдержанного очарования, как у Габриэллы, а хищническая, излучающая уверенность в себе и собственной красоте. А ведь совсем недавно он наблюдал за ней, пряча одобрительную улыбку, гордился тем, как умело Исанн пользуется своей привлекательностью: в нужный момент — смела, раскованна, обольстительна, в другой — холодна, надменна и неприступна, как и подобало девушке ее положения.

Лучше бы он вырастил из нее скромницу. Послушную исполнительную девочку, какой ее в своей слепоте считала Габриэлла. Палпатина не интересуют хорошие девочки, грезящие лишь о том, чтобы честно служить Империи и своей семье.

— Ты сомневался? — Исанн улыбнулась. Прошествовав к креслу, без приглашения опустилась в него и закинула ногу на ногу. Ее глаза сверкали почти так же ярко, как новое колье на шее. Еще вечером украшений на Исанн, за исключением неброских сережек, не было. — Операция, которую я веду по его приказу, пока развивается без проволочек и осложнений. А что касается других моих обязанностей... неужели ты думал, что я неспособна доставить мужчине удовольствие на должном уровне?

Исанн томно потянулась и отбросила за спину распущенные, завитые в крупные локоны волосы. Кончиком ногтя она будто невзначай коснулась колье. Издевалась, паршивка: за реакцией Арманда она наблюдала с неприкрытым интересом.

— Для этого большого ума не надо, — сказал он равнодушно. — А побрякушку стоило бы проверить на сюрпризы.

— Думаешь, есть жучки? — Исанн подцепила пальцем крупный бриллиант и полюбовалась, как свет играет в его гранях. — Вполне возможно, но я не стала бы их демонтировать. Это может показаться невежливым.

— И то верно. Надеюсь, ты понимаешь, что такая дорогая вещь уместна не к каждому случаю?

— Само собой. Мне кажется, или ты чем-то недоволен?

Арманд подавил сильнейший порыв залепить ей крепкую пощечину. Рад бы, да ведь не за что, и проку не будет.

— Не говори ерунды, девочка. Император вправе распоряжаться тобой, как ему угодно, и я первым же делом выслал бы тебя замуж, в провинцию подальше, если бы ты вздумала ему не подчиниться. Я только надеюсь, что тебе хватает ума понять: то, что ты раз согрела ему постель и получила за это красивую вещицу, еще ничего не значит. Не зарывайся. Исполняй все, что император от тебя потребует, и исполняй хорошо, — иначе очень скоро узнаешь, насколько неприятны могут быть аудиенции у него.

— Я понимаю, отец.

«Да ничего ты не понимаешь, — с досадой подумал Арманд, глядя в наглые, шальные глаза дочери. — Тебе бы молиться, чтобы я не впал в немилость, малышка. Иначе тебя ничто не спасет, даже если будешь служить безупречно и творить чудеса в постели».

— Очень на это надеюсь. Расположение императора дает тебе шанс сделать карьеру быстрее, чем любому мужчине, но помни: став его фавориткой, ты ввязываешься в игры, на которые тебе не хватает ни опыта, ни политического веса. Не пытайся прыгнуть выше головы... говорю тебе это как отец, который любит тебя и хочет, чтобы ты жила долго и счастливо.

Арманд хотел, чтобы последняя фраза прозвучала ласково, но злость взяла свое: предупреждение вышло неприкрытой угрозой. Девчонка подобралась — точь в точь нексу, вздыбившая загривок перед прыжком, — и гордо вскинула подбородок, ее глаза недобро сощурились.

— Я же сказала, что осознаю риски, отец. Но только не говори, что ты не этого хотел, когда на протяжении двух лет подряд назначал меня руководить самыми заметными операциями... и особенно — делом Скайуокеров.

«Я хотел дать тебе повышение, дуреха. Перевести наконец на бумажную работу, чтобы тебе больше никогда не пришлось бегать по горячим точкам с бластером наперевес... а не толкать в постель к старику, который наверняка уже поручил тебе шпионить за мной!»

— Чего хотел я, уже не столь важно, — сказал он вслух. — Я доволен, что император заметил тебя и счел достойной своего... внимания. Только не забывай, к кому ты вернешься, когда надоешь ему.

Исанн сделала вид, что пропустила его слова мимо ушей, но взгляд у нее сделался еще более упрямый и злой, чем прежде. Арманд неодобрительно покачал головой: чего и следовало ожидать, девчонка уже возомнила о себе невесть что. Он почти желал ей поскорее оступиться — не фатально, а так, норов обломать.

«Не исключено, что придется заняться этим самому, если Палпатин затянет с игрой в великодушного господина».

— Возьми. — Арманд кинул ей упаковку энергетика. Исанн поймала, не моргнув и глазом. — Через два часа жду на рабочем месте. От прямых обязанностей тебя никто не освобождал.

Продолжать разговор не было никакого смысла, да и времени на это уже не оставалось. До начала рабочего дня в Управлении Арманду надо было успеть переговорить с Кейносом... еще одним человеком, который о каждом сказанном слове докладывал Палпатину и не только этого не скрывал, но и гордился.

«Его величество подарил мне в союзники самого преданного пса и осчастливил фавором дочку... а мне гадай: то ли радоваться, то ли в петлю лезть от такого высочайшего доверия на особом контроле».

Выходя из комнаты, Арманд оглянулся на дочь. Та полулежала в кресле, мечтательно прикрыв глаза и поглаживая колье кончиками пальцев. Если она и задавала себе какие-то вопросы, то ответ на них явно нашла вполне однозначный.