Alteya

Вынужденный брак, или как это бывает на самом деле.
Часть 8.

Вернувшись, Гермиона отправилась разыскивать кого-нибудь из Лестрейнджей, но дом встретил её тишиной. Бродя по пустым и холодным коридорам, она вдруг сообразила, что понятия не имеет, где находятся спальни обоих братьев и вообще очень плохо представляет себе план замка и найти самостоятельно может разве что собственные покои, главный зал, столовую да библиотеку. В какой-то момент, поднявшись по длинной винтовой лестнице, которой не было конца-края, она оказалась перед неплотно закрытой дверью и, толкнув её, оказалась в художественной мастерской. Хозяина не было, и Гермиона не устояла перед соблазном здесь осмотреться – и, подойдя к развёрнутому к окну установленному на специальной подставке, название которой она сейчас не могла вспомнить, холсту, онемела, увидев практически законченное собственное изображение. Портрет был, надо сказать, превосходен: девушка на нём была совершенно живая и глядела на Гермиону с полуулыбкой, отчётливо дыша и время от времени моргая, однако больше никак не двигалась и не произносила ни слова.
Гермиону захлестнула волна настоящей ярости. Да как он посмел? Кто позволил ему её рисовать?! Возмущение её было до того велико, что она даже не задумалась о причинах этого поступка Рабастана – а немного придя в себя, попыталась понять, что ей делать с портретом: забрать его или же попросту уничтожить. Но вряд ли ведь кто-то просто так отдаст его ей – а значит… Она огляделась в поисках чего-нибудь подходящего – а потом, тряхнув головой, просто взмахнула палочкой, намереваясь поджечь холст…
И не смогла. Это не имело ничего общего с тем, чтобы сжигать свои фото- или даже колдографии – девушка на портрете словно была связана с ней, настолько прочно, что у Гермионы возникло ощущение, что она собирается совершить самосожжение.
- Даже не думайте, - услышала она от двери непривычно жёсткий голос Рабастана. Обернувшись, она увидела, что он стоит, держа её, что называется, на кончике своей палочки, и смотрит на неё… Пожалуй, примерно так глядела бы мать, обнаружившая кого-то, обливающего её ребёнка, бензином. – Опустите палочку, мадам, - потребовал он, медленно подходя к ней и вставая между портретом и Гермионой. – Вам очень многое дозволено в этом доме – но никто. Никогда. Не смеет. Вредить. Моим. Картинам.
- Вы не имели права меня рисовать! – не только не испугавшись, а разозлившись ещё сильнее, воскликнула Гермиона.
- Да неужели? – спросил он с насмешкой. – Почему же, позвольте узнать?
- Потому что я не давала на это согласия! – яростно проговорила она.
- Нет закона, который бы требовал это, - сказал он неожиданно спокойно. – Но вообще вы испортили мне сюрприз, - Рабастан вдруг слегка рассмеялся. – Я собирался подарить его вам – на прощанье.
- Мне? – недоверчиво переспросила она.
- Ну, я ведь не сделал вам свадебного подарка, - пожал он плечами. – Но мне нужно ещё несколько часов, чтобы закончить – а потом он должен будет высохнуть, и только тогда – оживёт. Я пришлю его вам – куда скажете – скажем, дней через десять.
- Пришлёте? – переспросила она, понимая, что это значит. – То есть, - плохо слушающимися губами проговорила Гермиона, - всё получилось?
- Пока ещё нет, - преспокойно сказал Рабастан. – Боюсь, если вы надеялись на вдовство, я вас очень расстрою – вам предстоит развод. Завтра, - добавил он, немного остужая её радость. – Сегодня уже слишком поздно для того, чтобы звать нужного чиновника – но, к вашей радости, вы проведёте эту ночь в одиночестве. Если, конечно, - он хмыкнул, - не захотите составить мне здесь компанию. Я бы заодно и портрет закончил, - нахально предложил он.
- А… ваш брат? – ей очень хотелось узнать подробности и детали.
- А мой брат спит, - ответил ей Рабастан. – Но завтра вы с ним увидитесь – по всей вероятности, в последний раз. В Гринготтс я вас провожу сам – он пока слишком слаб для аппарации. Но, к вашей, как я понимаю, досады, вполне жив. Так что…
- В Гринготтс? – непонимающе переспросила она.
- Разумеется, - кивнул Рабастан. – Руди ведь говорил вам: вы получите отступные. Я помню, что вам не нужно, - оборвал он готовое сорваться с её языка возражение. – Но никто не мешает вам сделать с этими деньгами всё, что захочется – пожертвовать…
-…на восстановление Хогвартса, - сказала она, вспомнив тот разговор.
- Да хоть в Мунго, - пожал он плечами.
- А если, - задумчиво спросила она, поглядывая за спрятанный теперь за его спиной холст, - я всё же сожгу его? Когда получу? Что будет?
- С кем? – нахмурившись, уточнил он.
- Ну, со мной, по всей вероятности, ничего? – спросила она полуутвердительно – и когда он кивнул, продолжила: - Ну а с вами?
- Мне будет нехорошо, - помолчав, сказал он. – И я, безусловно, узнаю об этом. Но не умру, - попытался он пошутить, но вид у него был совсем не весёлый.
- Это со всеми художниками так происходит? – с любопытством спросила она.
- Со всеми, - сухо ответил он. – Вас проводить в ваши комнаты? Боюсь, вы заблудитесь, - сказал он, продолжая держать в руке палочку.
Родольфуса Гермиона увидела только следующим полднем – бледный, белее своей рубашки, он уже сидел за столом в небольшой гостиной, где Гермиона не была прежде, когда Рабастан ввёл её в комнату. Министерский чиновник уже был на месте – но если процедура бракосочетания была, в целом, короткой, развод занял почти три часа, и под конец процедуры Гермиона всё гадала, упадёт Родольфус в обморок или продержится.
Он выдержал – но едва чиновник ушёл, уронил голову на спинку кресла и закрыл глаза. Теперь он выглядел как покойник – даже губы посинели, а дыхания совсем не было видно. Рабастан подошёл и наклонился к нему с тревогой – а Гермиона поймала себя на мысли о том, что хотела бы, чтобы тот умер. И не просто хотела бы – а обрадовалась бы.
Потому что это было очень неправильно – что они оба выжили остались свободны, тогда как те, чьи жизни они отняли, никогда больше не вернутся домой.
И ничего, ничего с этим нельзя поделать.
Она вдруг подумала, что не надо было ей разводиться – надо было исхитриться и заставить Родольфуса не просто консуммировать этот брак, а ещё и забеременеть и родить от него ребёнка – и пусть бы он жил, мучаясь от того, что получил наследника-полукровку.
Мысль была омерзительной – и совершенно ей, Гермионе, чужой. Она не должна была даже думать так – чем был бы виноват этот ребёнок? И каково бы ему было расти… не говоря уж о ней самой.
И с какой, собственно, стати она должна была бы приносить себя в жертву мести? Разве её собственная жизнь совсем ничего не стоит, что она так легко готова, по сути, положить её на алтарь чужой, в общем-то, мести?
- Мисс Грейнджер, - услышала она голос Рабастана. – Я провожу вас в Гринготтс.
- Идёмте, - она встала и, бросив последний взгляд так и сидевшего с закрытыми глазами, но уже накрытого пледом Родольфуса, вышла следом за младшим из братьев.
-…Вам придётся подождать меня здесь, - сказал Рабастан, когда они вошли в холл Гринготтса. – Вы больше не принадлежите к нашей семье, и войти в сейф не сможете.
- Я подожду, - кивнула она.
А когда он вернулся и с коротким поклоном вручил ей небольшую шкатулку, уточнив, что на неё наложены чары расширения пространства, просто взяла её и собралась уже было идти, когда он остановил её вопросом:
- Куда прислать вам портрет?
- Понятия не имею, - ответила она, обернувшись к нему с широкой улыбкой. – Мир так велик, мистер Лестрейндж – и я не знаю, в каком месте я буду завтра.

КОНЕЦ


#зарисовки
#ГП
#упрт
#Вынужденный_брак
#трагикомедия
#юмор

Следующим утром они втроём, в сопровождении неизменного гоблина, снова стояли перед дверью семейного сейфа Лестрейнджей. Родольфус молча отпер её – и, распахнув, сделал приглашающий жест.
Гермиона, помятуя весьма неприятный вчерашний опыт, стоившей ей сожжённого носка туфли, осторожно выставила вперёд ногу, готовясь отдёрнуть её, едва защитное поле вспыхнет огнём. Очень медленно она поднесла её к самому порогу и, продвигаясь буквально по миллиметру… наконец-то переступила его.
- Мерлин, - прошептал Родольфус, и его лицо осветила совершенно счастливая улыбка. – Входите же, - проговорил он, протягивая ей руку, опираться на которую Гермиона, конечно, не стала, однако она и сама была сейчас так рада, что не стала пользоваться случаем и как-нибудь гадко шутить. Рабастан вошёл вслед за ней и, закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной, проговорив с облегчением:
- Ну вот – самое сложное сделано. Где эта мордредова фибула?
- Где-то, - задумчиво произнёс Родольфус, оглядывая сейф – и когда лица Рабастана и Гермионы, представивших, каково им будет сейчас разыскивать посреди всего этого маленькое золотое кольцо, вытянулись, вдруг рассмеялся. – Если ничего не случилось, то, думаю, оно здесь, - он взял одну из шкатулок и, открыв её, высыпал содержимое на небольшой столик, сделанный, кажется, из чистого золота. Порывшись среди груды колец, фибул и ещё каких-то украшений, назначение которых Гермионе было не слишком понятно, он подозвал её к себе и указал на старое кольцо, похожую на дубовую ветвь диаметром чуть больше галеона. – Берите. Никто, кроме вас, этого сделать не может.
Она помедлила пару секунд – и взяла холодную безделушку, приготовившись… О, она помнила тот медальон. Хотя он ведь тоже не сразу начинал действовать… но тогда он был одним из многих, а этот – последний.
- Он не кусается, - фыркнул Рабастан. – Во всяком случае, при нашей последней встрече точно не…
- Басти! – одёрнул его Родольфус.
- Призываешь проявить уважение? – засмеялся тот. – Отдать, так сказать, свой последний долг?
Гермиона посмотрела на него с удивлением – они все очень нервничали, конечно, но поведение Рабастана её удивило и вызвало что-то вроде презрения. Небось, пока Волдеморт был жив, Рабастан не шутил так – особенно при нём. А сейчас… Она ненавидела Волдеморта, до сих пор ненавидела так горячо, словно тот был ещё жив – но попытки Рабастана пнуть труп своего хозяина были ей омерзительны.
- Интересно, - медленно проговорила она, глядя ему в глаза, и делая пару шагов в его сторону, - а лично вашему господину вы часто говорили подобное?
- Хвала Мерлину, нет, - ответил за брата Родольфус. – Мадам Лестрейндж, - позвал он Гермиону, и она дёрнулась от этого дикого обращения, - позвольте проверить…
Она обернулась – слишком резко – и хотела было вернуться назад, к столику, но споткнулась об один из стоящих прямо на полу серебряных кубков и, взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, выронила фибулу, которая со звоном укатилась куда-то вглубь и затерялась среди других артефактов… а может, и самых обычных предметов, которыми был забит сейф.
- Я найду, - сказал ей Родольфус, на удивление ловко подхватывая её под локоть, который Гермиона тут же отдёрнула, и, присев на корточки, начал быстро разбирать закрывающие пол предметы – а затем, повернувшись к жене, пояснил: - Я как раз собирался проверить, смогу ли теперь, после того, как она побывала в ваших руках, вновь сам взять её. – Сейчас узнаем.
- А если нет? – встревоженно спросил Рабастан. – Что будет с тобой?
- Понятия не имею, - пожал плечами Родольфус – и, потянувшись куда-то вправо, раздвинул рукой какой-то старый металлический хлам и выудил оттуда кольцо в виде дубовой ветки. – Вот он, - он положил безделушку себе на ладонь. – Или она… как посмотреть. Думаю, пока их не стоит соединять, - сказал он, пряча украшение в нагрудный карман. – Всё – можем отправляться в министерство, и пусть они сами делают с ним, что хотят, - скомандовал он. – Басти, тебе здесь что-нибудь нужно?
- Да нет, - сказал тот, пожав плечами. – Я всё забрал в прошлый раз… разве что немного наличных, - он прошёл к груде галеонов, занимающих правый дальний угол сейфа, и, взяв горсть монет, небрежно ссыпал их в свой карман.
- А вам? – обратился к Гермионе Родольфус.
- Я-то при чём? – неприязненно дёрнула плечом Гермиона.
- В данный момент вы – моя жена и имеете полное право распоряжаться тем, что здесь есть… в определённых пределах, конечно, - вежливо пояснил он.
- Мне ничего не нужно от вас, - отрезала Гермиона.
- Зря, - вмешался вдруг Рабастан. – Здесь есть очень много интересных вещиц… интересных – и очень красивых, - он подошёл к столику и, взяв что-то, протянул Гермионе. – Взгляните.
- Мне. Ничего. Не. Нужно, - отчеканила она, отвернувшись. – Возможно, вы бы на моём месте и воспользовались бы случаем и забрали всё, что смогли, - добавила она саркастично, - но всё, чего я хочу – закончить начатое, развестись и забыть вас обоих как страшный сон.
- На редкость разумное предложение, с которым лично я совершенно согласен, - сказал Родольфус. – Идёмте, - он ссыпал украшения обратно, вернул шкатулку на место и решительно шагнул к двери.
***
Едва выйдя из министерства, они аппарировали в Лестрейндж-холл – и Гермиона, мнением которой на сей счёт никто и не подумал поинтересоваться, сказала очень рассерженно:
- Вообще-то, у меня были другие планы.
- Сколько угодно, - кивнул Родольфус. – Как только напишете мистеру Поттеру и мистеру Рональду Уизли – можете быть свободны.
- Вы настолько боитесь их? – спросила она, склонив голову на бок.
- Боюсь, - на удивление спокойно ответил Родольфус. – Я инициировал и пережил две гражданских войны – и на мой век этого вполне хватит, - сообщил он ей с любезной улыбкой. – У вас замечательные друзья, мадам, и нужно быть идиотом, чтобы не учитывать это.
- А вы, конечно, не идиот, - не удержалась она от довольно дурацкой шутки.
- Не настолько, - кивнул он и повторил: - Прошу вас: напишите вашим друзьям.
- Напишу, - ей вдруг ужасно надоела эта ненужная перепалка. – Если я правильно помню контракт, он не мешает мне покидать замок?
- Разумеется, нет, - сказал Родольфус. – Вы совершенно свободны в ваших действиях – единственное, что он запрещает, так это измену. Однако я бы просил вас вернуться часам к четырём – к этому времени я надеюсь уже воскреснуть и, соответственно, расторгнуть наш брак, для чего понадобится ваше присутствие.
- Я буду, - не скрывая своей радости, пообещала она.
- Значит, к вечеру вы будете либо вдовы – либо разведены, и в любом случае совершенно свободны, - сказал он – она не смогла понять, в шутку или всерьёз.
***
Рассказывая обо всём Рону, в детали Гермиона вдаваться не стала, ограничившись упоминанием только первой серии их с Лестрейнджем «попыток», а также, на всякий случай, умолчала и о некоторых особенностях дизайна ночных рубашек. Рону, впрочем, хватило и этого – и глядя на то, как ходят его желваки, Гермиона вдруг ощутила совершенно неуместную гордость.
- И что? – почему-то очень мрачно спросил он. – Ты пришла ко мне именно сейчас только потому, чтобы успеть досадить своему супругу?
- А к кому мне ещё надо было с этим идти? – шутливо спросила она, не желая с ним ссориться.
- Ну, я не знаю, - он дёрнул плечом. – Например, к Гарри.
- Но, Рон, я не Гарри люблю, - улыбнулась она. – А тебя. Поцелуй меня, наконец, - требовательно проговорила она – и он, покраснев до корней волос, с видимым удовольствием исполнил её приказ.
Родольфус Лестрейндж едва не выступил в роли пророка: остановиться вовремя оказалось вовсе непросто, и Гермиона оттолкнула Рона почти в последний момент.
- Вечером, - она вновь горячо поцеловала его и попросила: – Не ревнуй. Я ему, мягко говоря, совершенно не нравлюсь – ну а во мне ты, надеюсь, не сомневаешься?
- Не нравишься, - повторил он, шумно выдохнув, и Гермиона в изумлении поняла, что…
- Ты предпочёл бы, чтобы было наоборот? – изумлённо спросила она.
- Нет, ты что?! – возмутился он. – Просто мне… Я не понимаю, как это ты можешь кому-то не нравиться, - пояснил он, краснея.
***
А пока Гермиона проводила своё время с Роном, в Лестрейндж-холле происходило нечто, в некотором смысле, противоположное.
- А если я не смогу? – нервно спросил Люциус Малфой. – Это же даже не Живая смерть – это…
- Нет, разумеется, - кивнул Лестрейндж, - потому что я должен действительно умереть – пусть и на пять минут.
- Три, - категорично возразил Малфой. – Пять – слишком рискованно. Хотя в подвалах холодно – и, думаю, нужно обложить твою голову льдом.
- Обложи, - кивнул Родольфус. – Хорошо, пусть будет четыре.
- Три с половиной, - не сдавался Малфой, и Лестрейндж-старший слегка улыбнулся.
- Пусть будет по-твоему. Но мы должны сделать всё с первого раза – я понятия не имею, что будет, если магия поймёт, что мы пытаемся её обмануть.
- Умереть насовсем не боишься? – недовольно поинтересовался Малфой. – Я, конечно, делал уже нечто подобное – но давно и не на…
- Ты знаешь, - искренне проговорил Родольфус, - уже не боюсь. Ты сам-то как себя чувствовал бы на моём месте?
- Если тебе всё равно – то я против, - вмешался Рабастан. – Ты же говорил, что умеешь? – хмурясь, спросил он Малфоя.
- Я предупреждал: с волшебниками я этого ни разу не делал, - возразил тот.
- Не думаю, что магговская физиология так сильно отличается от нашей, - довольно легкомысленно возразил Родольфус. – В любом случае, других вариантов я не вижу.
- Ну, вариантов, при желании, найти можно массу, - осторожно проговорил Малфой. – Убивать её здесь, конечно, нельзя – но она же сейчас ушла, верно?
- Она пока что моя жена, - резковато заметил Родольфус. – И мы не будем даже рассматривать подобные варианты. Или ты забыл, что бывает за женоубийство?
- Тебе не обязательно…
- Люциус! – ещё резче оборвал его Родольфус – и тот рассмеялся.
- Прости. Шутка была неудачной… идём – и я надеюсь, что ты прав, - сказал Люциус.
Они втроём спустились в подвал, где уже стояла высокая кушетка, на которую Родольфус, расстегнув на груди мантию и рубашку и распахнув их, и лёг, вытянув руки вдоль тела и закрыв глаза. Малфой махнул палочкой, и вокруг головы Родольфуса возникло что-то вроде инестого облака, а затем поставил на столик рядом большие часы с тремя неподвижными стрелками, которые сейчас сходились на двенадцати.
- Это больно? – нервно спросил Рабастан.
- Не думаю, - покачал головой Малфой. – Отойди куда-нибудь, пожалуйста, - попросил он, и когда Рабастан выполнил его просьбу, коснулся палочкой груди Родольфуса прямо над сердцем, прошептал что-то – и дыхание Лестрейнджа-старшего прервалось, черты лица словно замёрзли, а затем резко начали бледнеть. Малфой махнул палочкой в сторону часов – и в мёртвой тишине подземелья раздалось мерное тиканье, а тонкая секундная стрелка начала свой бег. Секунд через двадцать по телу Родольфуса вдруг прошла судорога – Рабастан рванулся было к нему, но немедленно был отброшен несильным Ступефаем и остался сидеть на полу, неотрывно глядя на брата, который, затихнув, теперь уже действительно выглядел мертвецом.
Ни Малфой, ни Рабастан не произносили ни слова. Через две минуты Люциус приподнял левое веко Родольфуса и посветил ему прямо в глаз Люмосом. Кивнул, погасил огонёк, опустил веко – и вновь уставился на часы.
Секундная стрелка пошла на свой четвёртый круг, и когда она почти что достигла отметки «6», Рабастан хрипло прошептал:
- Давай же!
Малфой кивнул коротко, вздохнул глубоко, задержал ещё на секунду дыхание – и, вновь коснувшись палочкой груди Родольфуса, прошептал что-то.
Тело Родольфуса выгнулось – Малфой, одним движением палочки остановив стрелки, словно их тиканье ему чем-то мешало, навёл затем её на Лестрейнджа-старшего и хрипло проговорил:
- Сонорус.
А затем наклонился, положив левую ладонь на голую грудь Родольфуса и прижав пальцы правой к его сонной артерии.


#зарисовки
#ГП
#упрт
#Вынужденный_брак
#трагикомедия
#юмор

Вынужденный брак, или как это бывает на самом деле.
Часть 6.

Родольфус Лестрейндж быстро перегнулся через край кровати и его вырвало. Гермиона, отдёрнув руку, натянула на себя одеяло и отодвинулась от него к самому краю кровати, глядя на вздрагивающую спину своего… ну уж нет – никакого не мужа! Просто – спину Родольфуса Лестрейнджа – с неприкрытым и омерзением и яростью. Нет, она понимала, конечно, что в нынешней ситуации должна радоваться подобному отношению – но почему-то вместо этого Гермиона чувствовала себя оскорблённой.
- Сочувствую, - отвратительно-сладко проговорила она. – Вот теперь я действительно понимаю, почему вы были…
Брошенное в неё Силенцио она отбить не смогла – просто потому, что совершенно такого не ожидала. На то, чтобы выхватить из-под подушки свою палочку, у неё ушло полсекунды, но Родольфус уже сидел, обернувшись к ней, с совершенно белым, до зелени, лицом, и, снимая заклятье, очень устало, но твёрдо сказал:
- Прошу вас, отложите оскорбления на потом. Было бы верхом глупости и безрассудства сейчас, - подчеркнул он голосом, - говорить что-то подобное.
Гермиона немного судорожно кивнула, уже сама ругая себя. Всё ведь складывалось как нельзя лучше – а высказать ему всё, что захочет, она ещё успеет.
- Мне правда жаль, - абсолютно неискренне сказала она.
- Мне не следовало так много пить этим вечером, - кивнул он, взмахом палочки убирая всю грязь с простыней и ковра. – Простите меня – я оставлю вас ненадолго.
- Да, разумеется, - кивнула она, даже в нынешнем своём состоянии отдавая должное его выдержке.
Впрочем, это всё равно ничего не меняло. Понимать, что мужчине до такой степени отвратительно её интимное прикосновение, было и противно, и до горьких, обжигающих слёз обидно. Смахнув их, Гермиона всхлипнула, встала и, решительно пройдя в ванную комнату, тщательно вымыла руки, а затем и умылась ледяной водой, растерев затем кисти и лицо полотенцем докрасна. А затем, вернувшись в комнату, села на кровать и, завернувшись в одеяло, принялась анализировать свои чувства. Она должна была радоваться происходящему – всё ведь складывалось как нельзя лучше, а ведь она боялась, что мужская природа в Лестрейндже всё-таки возьмёт вверх и придётся как-то его… окорачивать, а на деле он продемонстрировал этой самой родовой магии своё отвращение более чем наглядно – но вместо этого Гермионе было обидно. И то, что она ни капли не хотела бы какого-то иного исхода, ничего не меняло.
Впрочем, Родольфусу было, в каком-то смысле, не легче – но если Гермиону мучила оскорблённая женская гордость, то его сжигал стыд. Опозориться до такой степени, показав себя слабым и нервным мальчишкой, а не мужчиной – ему в даже в Азкабане подобного не мерещилось. Он тоже отправился в душ – и, вымывшись, тщательно прополоскав рот и горло и вычистив зубы, мрачно уставился на себя в зеркало. Отразившееся в нём бледное и откровенно измученное лицо вызвало у Родольфуса злую усмешку, и он, хлопнув дверью, вернулся в свою комнату и, одевшись, отправился побродить по берегу и успокоиться.
Там его и нашёл Рабастан – сидящим у самой воды и меланхолично следящим, как кончики волн лижут носки его тяжёлых сапог. Присев рядом, младший брат какое-то время молчал, а затем спросил осторожно:
- Так плохо?
- Желаешь знать, что случилось? – холодно поинтересовался Родольфус.
- Нет, если не хочешь, - мягко проговорил Рабастан. – Но мне как-то страшно.
- Напрасно, - дёрнул плечом Родольфус. – Думаю, я продемонстрировал нашим прОклятым предкам достаточно убедительное доказательство того, что эта женщина мне никак не подходит. Хотел бы я всё-таки знал, кто это придумал, - вздохнул он с горечью.
- Можно поискать в хрониках… или, - оживился Рабастан, - у портретов спросить. Наверняка ведь кто-нибудь знает.
- А ты ведь прав, - медленно проговорил Родольфус. – Я даже знаю, с кого начать, - он сощурился и стал похож на охотящуюся хищную птицу. – Ладно, идём, - он поднялся, оперевшись о плечо брата и протянув ему руку, за которую тот схватился, вставая. – Надо сегодня завершить это безобразие, - он тяжело вздохнул и начал молча подниматься к замку.
…Гермиона почти задремала, когда звук открывшейся двери заставил её встряхнуться. Вошедший Родольфус очень вежливо произнёс:
- Доброй ночи. Ещё раз прошу простить мне сей безобразный инцидент – с моей стороны было абсолютно недопустимой неосторожностью столько выпить за ужином. Виноват, - он сел на край кровати и коротко склонил голову.
- Бывает, - насмешливо проговорила Гермиона. – Сочувствую. От всего сердца, - проговорила она безжалостно и приподняла край одеяла. – Продолжим?
- Конечно, - он скинул мантию и лёг рядом с Гермионой.
Его тело было прохладным, а пальцы, которыми он вновь направил её руку под одеялом, просто холодными, но в остальном всё прошло ровно так же – разве что закончили они, на сей раз, безо всяких эксцессов: он просто остановил её в какой-то момент неожиданно мягким:
- Я думаю, нам стоит прерваться и попробовать ещё раз чуть попозже.
- Как скажете, - Гермиона отдёрнула руку и, резко встав, демонстративно направилась в ванную, хлопнув дверью.
Когда она вернулась, в комнате уже никого не было, и ей удалось даже немного поспать перед третьим появлением Лестрейнджа. Тот выглядел почему-то очень измученным, но её его вид только порадовал – и она, поддавшись детскому желанию похулиганить, мило улыбнулась ему и озабоченно поинтересовалась:
- Возможно, для верности вам стоит попробовать убрать рубашку?
Он скрипнул зубами и бросил на неё взгляд, который мгновенно напомнил ей, что он – не просто какой-то мужчина, у которого явные проблемы с потенцией, а тот самый Родольфус Лестрейндж, имя которого много лет наводило ужас на жителей Волшебной Британии. Она тут же пожалела о своей шутке, но он, к счастью, прикрыл глаза и ответил:
- Как вам будет угодно, миледи. Вы знаете – я весь в ваших руках.
Кончики его губ слегка дрогнули, и Гермиона вынуждена была признать этот ответ удачным. Соблазн отомстить за… да за всё был невероятно велик – но дело было действительно нужно доделать, и хоркрукс из сейфа следовало извлечь, и она, стиснув зубы, опять начала мять в руке мягкую и весьма напоминающую ей любимые мамины сардельки плоть. Сравнение это её захватило – она задумалась вдруг о том, что ведь волшебницы наверняка занимаются мастурбацией, однако она ни разу не видела ни на Диагон-элле, ни у подружек по комнате ни подходящих журналов, ни, тем более, нужных приспособлений. В принципе, размышляла она, учитывая трансфигурацию, в этом и вправду нет особой необходимости – заодно всегда можешь сделать себе в точности то, что хочется, идеально подогнав под свои нужды толщину и размер. И как было бы забавно и вправду, допустим, трансфигурировать какую-нибудь сардельку – а потом вернуть её назад, но при этом что-то напутать с заклинаниями так, что при варке она вновь приобрела бы вид…
Её размышления прервал голос Лестрейнджа:
- Боюсь, всё это бесполезно, мадам.
Она обернулась к нему – и встретила его изумлённый и сбитый с толку взгляд.
- Конечно, - весело сказала она, убирая, наконец, уставшую руку. – Что вы так смотрите?
- Могу я спросить? – помолчав, сказал он.
- Рискните, - она села, демонстративно держа свою правую руку на весу.
- Чему вы сейчас улыбаетесь? – спросил он, тоже садясь.
- Своим мыслям, - честно сказала она, продолжая весело его разглядывать.
- Могу я спросить, о чём же вы думали? – помолчав, спросил он.
- О трансфигурации, - не менее честно ответила Гермиона, вставая и стягивая за собой одеяло. – Доброй ночи – и завтрак в девять, я правильно помню? – спросила она, даже не потрудившись обернуться.
- Правильно, - услышала она данный исключительно вежливым тоном ответ.
***
И пока Гермиона в прекрасном настроении в очередной раз мыла руки, а затем сладко спала, Родольфус был в бешенстве. От его чувства вины за пусть невольное, но всё-таки оскорбление своей недосупруги не осталось сейчас и следа. Она смеялась над ним! Эта… магглорождённая дрянь просто над ним смеялась! В ярости он пронёсся по коридорам и, спустившись в главный зал, освещённый сейчас лишь светящий в высокие узкие окна луной, прокричал:
- Я хочу знать, кому из вас пришла в голову мысль о непременной консуммации брака – и на кой драккл вам это понадобилось! – он огляделся, поворачиваясь вокруг своей оси. Портреты проснулись и теперь смотрели на него весьма осуждающе, но сейчас ему до их осуждения не был никакого дела. – И я хочу знать, кому и, главное, почему пришла в голову дикая мысль о запрете разводов!
- Разводы, молодой человек, у нас разрешены, - раздражённо проговорил высокий худощавый мужчина с узким носом с горбинкой, у которого из-под мантии выглядывала маггловская кольчуга. – Вам будет полезно изучить наш семейный кодекс получше.
- Да что вы? – издевательски воскликнул Лестрейндж. – Если это «разрешены», то я – мантикора! – он схватил оставленный им же несколько часов назад на столе фолиант и, швырнув его через весь зал, попал прямиком в камин – по счастью, потухший. – Того бы, кто это выдумал – да на моё место!
- А что вас, собственно, молодой человек, не устраивает? – поинтересовался пожилой волшебник в даже на вид уютной сине-фиолетовой бархатной мантии.
- В жене или в ситуации в целом? – ехидно поинтересовался Родольфус.
- С ситуацией, в целом, понятно, - добродушно отозвался портрет. – Но девушка…
- Вы её видели? – устало спросил Родольфус.
- Видел, конечно, - кивнул портрет. – По-моему, очаровательная юная леди – хотя, конечно, манеры… но после вашей первой жены, должен сказать…
- Она грязнокровка! – рявкнул не имеющий ни малейшей причины сейчас сдерживаться Родольфус – тем более что лет двести назад, как раз когда писали этот портрет, подобное слово даже не относилось к ругательствам, насколько он знал.
- Ну, что ж поделать, - развёл руками портрет. – Зато свежая кровь в семью… право слово, вам давно пора завести наследника, и поскольку предыдущая ваша супруга...
Остальные портреты, как ни странно, закивали согласно, и Родольфус, сощурившись, вдруг сказал медленно:
- А я вас, пожалуй, сейчас все сожгу. Поступлю хоть раз в жизни как настоящий Лестрейндж: так, как мне самому захочется. Не задумываясь о последствиях, - он взмахнул палочкой, зажигая один из висящих на стенах факелов, и с очень задумчивым видом отлевитировал его к портрету. Нарисованный на нём волшебник попятился и с заметным испугом проговорил:
- Это крайне неразумно, молодой человек, и…
- Когда это Лестрейнджи были разумными? – с крайним удивлением поинтересовался у него Родольфус, поднося факел настолько близко, что на покрывающем холст лаке начали появляться крошечные пузырьки. – Не припомню ничего подобного ни в девизе, ни в истории нашего рода. А уж если почитать кодекс…
- Не надо, - очень тихо, но твёрдо проговорил вдруг невесть когда и откуда взявшийся Рабастан. – Руди, пожалуйста.
Он мягко накрыл его руку своей и, забрав у враз ослабевшего брата палочку, вернул факел на место и, отведя Родольфуса к столу, усадил его на стул и встал рядом, обнимая его за плечи. Тот вдруг очень устало и тяжело вздохнул и замер, уткнувшись лицом ему в грудь.
- Если б ты знал, как я устал от всего этого, - пробормотал он наконец. – Я так надеялся, что всё закончилось, когда Лорд умер… и вот такая нелепость… мы же всё так хорошо продумали, - он глубоко и обречённо вздохнул.
- Знаю, - отозвался Рабастан, тихо погладив его по волосам. – Расскажи, что случилось.
- Да сам не знаю, - признал Родольфус, с некоторым трудом поднимая голову и глядя на брата снизу вверх. – Глупость, вообще-то… если подумать. Когда мы… закончили в третий раз, эта девчонка смеялась. Мне в лицо, - добавил он, растирая его ладонями. – И это… я догадываюсь, что она думает. Какая, вроде бы, разница, - он попытался усмехнуться, - но… Басти, - он покачал головой. – Не представляю, как я не свернул её шею. Ей-Мерлин, мне мало что в жизни далось с таким усилием.
- Ну и молодец, что не свернул, - слегка улыбнулся Рабастан. – С одной стороны, проблему с хоркруксом бы это решило – но с другой, боюсь…
- Да и с другой тоже, - усмехнулся Родольфус. – Меня посадили бы за убийство – это вполне, полагаю, удовлетворило бы и Поттера, и Уизли – а ты бы спокойно женился и продолжил бы род. Не важно же, кто из нас.
- Дурак, - вздохнул Рабастан, садясь рядом с ним.
- Знаешь, - помолчав, ответил ему Родольфус, - судя по тому, что я прочитал в наших хрониках, это семейное качество.

#зарисовки
#ГП
#упрт
#Вынужденный_брак
#Вынужденный_брак
#трагикомедия
#юмор

Вынужденный брак, или как это бывает на самом деле.
Часть 5.

А вот у Родольфуса ночь прошла вовсе не так безмятежно.
Покинув покои своей новоприобретённой супруги, он первым делом отправился в ванну, где долго и тщательно мылся и чистил зубы. Он действительно искренне не выносил магглорождённых – и хотя сейчас, после войны, готов был смириться с их существованием в волшебном мире и даже, при необходимости, с ними общаться, конечно, только по делу, благо деловой контакт предполагал из телесных соприкосновений максимум рукопожатие: в конце концов тот, кто целовал руку той твари, в которую после возрождения превратился Тёмный Лорд, вполне в состоянии пожать руку магглорождённому.
Но ложиться с одной из них в постель?!
От одной этой мысли его мутило – и поскольку зелье даже просто снимающее тошноту он пить побоялся (кто его знает, как это воспримет магия – любые оговорки такого рода Родольфус предпочитал трактовать максимально широко), ему пришлось ограничиться листьями мяты, к счастью, в изобилие растущей в их огороде. Он понимал, разумеется, что девушка, в общем, не виновата, и тоже вовсе не рада сложившейся ситуации, и считал своим долгом вести себя с ней максимально корректно, но удерживать лицо целый час ему оказалось весьма непросто. Он даже возблагодарил и Тёмного Лорда, который за последние пару лет вымуштровал своих верных слуг, научившихся, что называется, держать лицо практически в любой ситуации, и свою недавно погибшую жену, чей характер выработал в нём стойкость и умение абстрагироваться практически от чего угодно.
И всё же это испытание поставило его буквально на грань. Те полчаса, к счастью, разбитые на десятиминутные отрезки, что он был вынужден лежать на своей новой супруге, к несчастью, всё же ощущая сквозь слои ткани тепло её тела, показались ему бесконечными – он был уверен, что ему куда легче было бы лежать так с Нагини, чем с этой юной и, объективно говоря, красивой ведь женщиной. Но всё в ней было… другое – запах, что-то неуловимое в чертах лица, в коже… всё выдавало в ней одну из чужих, видеть которых в своём мире ему было и противно, и неприятно. Но деваться было, конечно, некуда – оставалось терпеть.
А ещё можно было напиться.
Впервые, кстати, за… Родольфус задумался. Когда он в последний раз позволял себе напиваться? Ещё в юности, точно задолго до того, как они все в первый раз угодили в Азкабан. Когда ещё даже толком не началась Первая магическая… Мерлин, как давно это было!
Хотя нет – завтра утром им надо быть в Гринготтсе. Вот сходят – и он напьётся. Или на радостях – или с горя, тут как получится. Но немного выпить сейчас всё-таки можно…
Родольфус спустился вниз, в главный зал, и, велев эльфам принести виски, растопил камин и улёгся прямо на лежащую перед ним шкуру. Почему, интересно, им всё время так не везёт? И хотел бы он знать, им обоим, или только ему…
Тихие шаги Рабастана он не услышал, и поэтому вздрогнул от неожиданности, когда тот опустился рядом, решительно трансфигурировал себе стакан и, щедро плеснув в него виски, спросил:
- Ну? Как прошло?
- Завтра узнаем, - ответил Родольфус. – Завтрак в девять – надеюсь, в десять мы уже будем в банке.
- Ну расскажи, - глаза Рабастана горели любопытством. – Как это было?
- Отвратительно, - Родольфуса передёрнуло. – Надеюсь, я был достаточно вежлив – насколько я смог понять, мне удалось скрыть свои чувства.
- Вот зря ты меня не послушал, - укоризненно и очень сочувственно проговорил Рабастан. – Мне было бы проще.
- Тебе, я боюсь, был бы слишком просто, - усмехнулся Родольфус. – И что бы мы потом делали? Лично с меня двух гражданских войн достаточно – а ведь с Поттера станется начать третью. Я умереть не боюсь – но, согласись, сейчас это было бы глупо. Фу, - он скривился, делая большой глоток, - меня до сих пор мутит.
- Счастье, что ты ей не нравишься, - улыбнулся Рабастан.
- Нда, - усмехнулся Родольфус. – Боюсь, попытайся она меня поцеловать, меня бы всё же стошнило. Вышло бы неудобно – в конце концов, какая бы ни была, она дама. И, - он вздохнул, - пока что моя супруга. Ты знаешь, - проговорил он задумчиво, - вот был бы у меня сейчас хороший хроноворот – ей-Мерлин, я бы нашёл в наших хрониках того, кто придумал этот дикий запрет на развод, вернулся бы в прошлое и…
Он кровожадно провёл ребром ладони по горлу, потом глянул на Рабастана – и они оба, наконец, рассмеялись.
***
Из Гринготса все трое вернулись мрачнее тучи. Коротко попросив брата оставить их с Гермионой вдвоём, Родольфус пару секунд молча стоял посреди малой гостиной, где они сейчас находились, затем, спохватившись, предложил Гермионе сесть.
- Значит, того, что мы делали, недостаточно, - констатировал он, наливая себе виски. Затем обернулся к Гермионе и спросил: - Что налить вам?
- Ничего, - буркнула та, подходя к окну и глядя на издевательски лазурное море, залитое ярким весенним солнцем. – И что теперь?
- Ну что, - вздохнул Родольфус, залпом выпивая виски. – Придётся всё-таки, как я вам говорил, изобразить некоторую активность. Давайте решим, какой вариант будет наименее травматичен для вас.
- В каком смысле? – нахмурилась Гермиона.
Ей не нравилась сложившаяся ситуация, не нравился этот разговор, не нравился этот мужчина – почему, почему она должна обсуждать с совершенно чужим ей человеком вещи, о которых даже ни разу не пыталась говорить с Роном?
- В психологическом, - ответил Родольфус, садясь в очень красивое резное кресло тёмного дерева в стиле итальянского Возрождения. – Мы оба знаем, что никакого физического вреда я вам не причиню. Но что-то условно эротическое нам изобразить нужно. Подумайте, - со всей возможной мягкостью попросил он.
- Я не знаю, - вздохнула она, с трудом удерживая улыбку при виде его по-настоящему расстроенного лица. – Мне нужно будет поцеловать вас?
- Нет, - очень ровно ответил он, но Гермиона увидела, как он сглотнул и слегка побледнел – и одновременно и разозлилась, и развеселилась. Один из самых жестоких и страшных Пожирателей смерти бледнеет при мысли о её поцелуе – это до какой же степени ему должно быть противно? Вообще-то, это было весьма оскорбительно, но Гермиона решила, что обижаться на Родольфуса Лестрейнджа за подобное в данной ситуации в высшей степени глупо – в конце концов, взглядов своих он никогда не скрывал, а вёл себя практически безупречно – а злиться сейчас и глупо, и совершенно непродуктивно.
- Раздеваться я перед вами не буду, - сказала она, разглядывая его с любопытством энтомолога, наблюдающего за поведением доселе неизвестного ему насекомого.
- Разумеется, - кивнул он, спокойно выдерживая её взгляд. – Я, честно сказать, вижу только один вариант – но решать вам, разумеется.
- И какой же?
- Мастурбацию, - сообщил он ей с совершенно невозмутимым лицом. – Думаю, вполне достаточно будет через одежду – и, полагаю, мы сможем обойтись только моей. Впрочем, я приму любой ваш вариант, - добавил он вежливо.
Гермиона мучительно покраснела. Предложение было отвратительным – но она должна была признать, что совершенно логичным. Вот только…
- Вы справитесь сами? – осведомилась она, постаравшись сказать это максимально деловым тоном.
- Боюсь, здесь принципиально ваше прямое участие, - тем же ровным, любезным и вежливым тоном ответил он. – Руки вы потом, разумеется, вымоете – но минут десять придётся потерпеть. К сожалению, трижды, - добавил он, и в его голосе прозвучали искренние печальные нотки.
- Вы так в себе уверены, мистер Лестрейндж? – сощурилась Гермиона.
- Вполне, - кивнул он.
- Ладно, - пожала плечами она. – Тогда вечером?
- Вечером, - кивнул он опять. – Могу я задать вам вопрос, мисс…сис Лестрейндж? – спросил он – и слегка улыбнулся. – Мне немного странно вас так называть.
- Поскольку я скоро снова стану мисс Грейнджер, - сказала она, - можете называть меня так, если хотите.
- Но сейчас вы НЕ мисс Грейнджер, - возразил он. – Мадам. Я хотел спросить вас, известили ли вы ваших друзей о том, что мы отыскали решение?
- По-моему, - Гермиона довольно неприятно усмехнулась, - мы его пока нашли лишь теоретически. Вот когда всё получится – тогда напишу.
- Я бы просил вас сделать это сейчас, - настойчиво проговорил Родольфус. – Мистер Поттер – человек очень деятельный, - начал объяснять он, - и…
- Значит, сегодня вечером вам придётся как следует постараться, - перебила она, чувствуя некоторое торжество. – Боюсь, если я сейчас расскажу им с Роном всю правду – им это не слишком понравится. А лгать я не буду, - договорила она почти что злорадно.
Взгляд, которым её одарил Родольфус, ещё больше приподнял ей настроение – и она, очень вежливо попрощавшись, ушла, направившись, наконец, осматривать замок.
И не увидела, как Родольфус, коротко застонав, уронил голову на руки, пробормотав:
- Мерлин, почему все мои женщины – даже девственницы – такие упёртые дуры?!
***
За ужином Гермиона отчётливо нервничала – а вот Родольфус казался настоящим воплощением спокойствия. Рабастан же просто был мил и развлекал невестку забавными историями, и к десерту даже заставил её пару раз искренне улыбнуться. Но когда ужин закончился и Гермиона направилась в свою комнату, от этих улыбок не осталось и следа. Стоя под душем, она пыталась решить, будет ли рассказывать о том, что её сейчас ждёт, Рону – и чем дольше думала, тем больше утверждалась в мысли, что вряд ли. Потому что… просто – потому.
Родольфуса она на сей раз ждала в постели, опять надев ту самую странную рубашку и буквально заставляя себя читать ещё днём казавшуюся такой интересной книгу. Ждать, впрочем, пришлось недолго – тот появился довольно скоро, одетый на сей раз в тёмно-бордовую мантию, и, быстро скинув её, лёг рядом с Гермионой под одеяло. На сей раз от него отчётливо пахло лимоном и мятой – он посмотрел на неё как-то очень невесело и спросил:
- Вы когда-нибудь уже делали это?
- Не думаю, что вас это касается, - вспыхнув, резко сказала она. – Не волнуйтесь – я представляю, что от меня нужно. Тем более, что нам ведь не…
- Т-ш-ш, - неожиданно оборвал её он, сделав было жест, словно намеревался закрыть рукой её рот, но остановившись на полпути. – Не стоит, - недовольно проговорил он. – Давайте просто сделаем это. Начинайте, - он кивнул и, кажется, поправил под одеялом свою рубашку.
Откровенно говоря, ей было очень противно, но Гермиона, стиснув зубы, вздохнула и осторожно потянулась рукой туда, где, как она предполагала, должен был находиться его пах. Она слегка промахнулась, ткнувшись сперва в живот – Родольфус вздрогнул, но ничего не сказал, а лишь легонько взял её за руку двумя пальцами и направил её в нужное место.
К огромному облегчению Гермионы, вместо ожидаемо голой кожи она ощутила под пальцами ткань, через которую, вероятно, и предполагалось производить необходимые манипуляции. Она покосилась на Родольфуса – тот лежал с совершенно каменным лицом и смотрел куда-то в потолок. Ей вдруг стало смешно, и она прикусила язык, чтобы не пошутить как-нибудь неуместно – не хватало ещё самостоятельно всё испортить.
Конечно же, Гермиона совсем немало знала о мужской анатомии и о некоторых её особенностях – и поэтому старалась двигать рукой не слишком активно. Впрочем, судя по состоянию хотя и горячей, но мягкой плоти в её ладони, Родольфус хорошо знал, о чём говорит – и когда она пришла к этому выводу, ей опять пришлось буквально закусить нижнюю губу, чтобы не задать ему совсем неуместный, но уж очень логичный вопрос. В конце концов, спросить об этом она могла и попозже – если он чем-то обидит её, к примеру, ей теперь будет, чем ответить.
Она понятия не имела, сколько уже прошло времени, но совершаемые рукой возвратно-поступательные движения Гермионе уже откровенно отсточертели – когда вдруг Родольфус издал задышал глубже и, издав странный гортанный звук, сделал быстрый и резкий жест, после чего Гермиона с накрывшем её с головой отвращением чётко и ясно вдруг поняла, что сейчас будет.

#зарисовки
#ГП
#упрт
#Вынужденный_брак
#трагикомедия
#юмор

Вынужденный брак, или как это бывает на самом деле.
Часть 4.

- Да говорите уже! – нетерпеливо воскликнула Гермиона. – Я понимаю, что вам нравится чувствовать меня в своей власти, - добавила она саркастично, - но, может быть, всё же, хватит?
- И тут нам как раз очень помогут правила нашего рода, - довольно сказал Родольфус. – Видите ли, в чём дело, мисс Грейнджер… наши предки были людьми как мудрыми, так и практичными. И прежде всего заботились о продолжении рода, - он поставил бокал на стол и заговорил таким тоном, будто читал лекцию. – Поэтому среди правил, регулирующих наши браки, предусмотрен, как выяснилось, и вариант, при котором жена, как бы сказать, - он задумался, но его смеющийся взгляд заставил Гермиону ожидать какую-нибудь гадость, - совершенно мужа не возбуждает, - договорил он очень спокойно. – Согласитесь, такое бывает. И в этом случае брак считается действительным после определённого количества попыток – но может быть расторгнут после ещё нескольких. Иными словами, - добавил он, - существует вариант, при котором, при складывании определённой ситуации, в течении какого-то времени брак считается действительным без консуммации. Я вам больше скажу, - он вдруг рассмеялся, - вы даже получите весьма приличную сумму в качестве, так сказать, отступного.
- С чего это?! – возмутился Рабастан, с которым Гермиона была совершенно солидарна:
- Мне ничего не нужно от вас!
- Ну, - пожал плечами Родольфус, - что делать с деньгами – дело ваше. Отдайте, к примеру, в Мунго – они будут рады. Или пожертвуйте на восстановление Хогвартса – им сейчас весьма пригодится.
- Я так и сделаю! – сказала она решительно.
- Вот и отлично – мне будет приятно думать, что наши деньги послужат школе, а не одному из Уизли, - кивнул Родольфус.
- И сколько там? – недовольно спросил Рабастан.
- Потом посчитаем, - неопределённо ответил Родольфус. – Это уже несущественно – сперва нужно решить основную проблему. В свете вышесказанного, - обратился он к Гермионе, - я настоятельно предлагаю вам в мужья собственную кандидатуру.
- Почему это? – воинственно поинтересовалась Гермиона.
- Потому что со мной вы можете быть совершенно уверены в том, что никакого акта, так сказать, не получится – а вот за Басти я бы не поручился, - хмыкнул Родольфус. – Я, видите ли, только что потерял жену, которую, каким бы странным вам то не казалось, любил – это раз. И два – мне, действительно, физически неприятна даже мысль о подобном контакте с магглорождённой, - ни капли не смущаясь, заявил он. – А вот Басти, насколько я знаю, обладает на этот вопрос куда более широкими взглядами – да и вы ему, кажется, нравитесь, - добавил он откровенно, заставив Гермиону вспыхнуть до самых корней волос, по большей части, от ярости.
- Если вы думаете, - прошипела она, - что меня…
- А это не имеет практического значения, - оборвал он её безжалостно. – Женская анатомия, к сожалению, позволяет осуществлять подобные вещи даже против воли её обладательницы. А вот мужчина, увы, должен испытывать желание, - слегка развёл он руками. – Нет желания – нет секса. Важно, чтобы его не было по естественным, так сказать, причинам – иными словами, без воздействия зелий и чар. И в моём случае вы можете быть в этом совершенно уверены, - заверил он её.
- А в моём я и сам не уверен, - честно сказал Рабастан. – Вернее, я даже уверен что нет, - подумав, признал он. – Не можете. Вы очень красивая девушка, и…
- Басти, - недовольно оборвал его Родольфус.
- Это был комплимент! – возразил тот. – И я говорю чистую правду. Но тебя убеждать не буду, - добавил он торопливо.
- В таком случае, - подвёл итог их беседы Родольфус, - если мисс Грейнджер готова, я бы предложил не откладывать решение в долгий ящик и заключить брак, скажем, завтра.
- А сколько должно быть этих попыток? – подумав, спросила Гермиона.
- Три раза по три, - тут же ответил Родольфус. – С перерывом не меньше трёх дней. Таким образом, мы вполне укладываемся в неделю – за это время вы много раз успеете побывать в нашем сейфе. Действителен брак будет после первых трёх – и я полагаю, что мы управимся с этим за одну ночь.
- А что будет, - спросила Гермиона, - если вы всё-таки вдруг…
- Это исключено, - настолько безапелляционно заверил её Родольфус, что она почувствовала неожиданную и весьма неприятную досаду.
Конечно, она бы сама лучше умерла, чем легла с ним в постель – и всё же когда тебе с такой уверенностью заявляют в лицо, что ни при каких обстоятельствах не смогут тебя захотеть, есть в этом что-то оскорбительное.
***
Брак они, как и предложил Родольфус Лестрейндж, заключили на следующий день. Всё прошло очень тихо и без посторонних: как сказал Родольфус, Правила Рода не требовали никаких свидетелей, так что присутствовали только братья Лестрейнджи, Гермиона да чиновник из министерства, собственно и свершивший брак. Брачные клятвы, написанные на старинных пергаментах, были чрезвычайно длинны и запутаны, и Гермиона потратила на изучение своей целое утро, чтобы убедиться в том, что её не ждёт больше никаких неприятных сюрпризов. Сам обряд происходил в небольшом зале у старого тёмного камня, на который были нанесены частично уже стёршиеся руны. Он оказался очень простым – но когда Родольфус надел ей на палец тяжёлое золотое кольцо с синим звёздчатым сапфиром, Гермиона почувствовала себя весьма неуютно.
- Это её кольцо, да? – шёпотом спросила она Рабастана, когда они поднимались по окончании церемонии по лестнице.
- Кого? – непонимающе переспросил он.
- Беллатрикс, - морщась, пояснила она.
- Нет, конечно, - он посмотрел на неё как на ненормальную, а Гермиона с облегчением выдохнула. Пожалуй, носить кольцо Беллатрикс Лестрейндж она просто бы не смогла.
Своего новоиспечённого мужа она не видела до самого вечера – когда он заглянул в отведённую ей комнату, небольшую, но очень уютную, с большой постелью и огромным камином, и, увидев, что она что-то читает, спросил несколько раздражённо:
- Вы ещё не раздеты? Хотите протянуть до рассвета?
- Я же не знала, когда вы придёте, - огрызнулась она. – И я не собираюсь кротко лежать в кровати и ожидать вас, как положено, вероятно, на ваш взгляд послушной жене.
- Я вернусь через полчаса, - сказал он, - и давайте сделаем это быстро – лично я устал и хочу выспаться. Не здесь, не бойтесь, - добавил он, увидев выражение её лица. – Мужу и жене нормально иметь собственные покои – и они вовсе не обязаны ночевать вместе. На самом деле, - сказал он, кладя что-то ей на кровать, - я принёс вам кое-что – наденьте это.
- И что же? – она встала и, подойдя ближе, увидела длинную ночную рубашку из довольно плотного льна.
- Старинный супружеский наряд, - ухмыльнулся Родольфус. – Мне, в принципе, всё равно, но я предполагаю, что вы не испытываете сильного желания показаться мне обнажённой. Я прав?
- Разумеется, я не собираюсь перед вами раздеваться! – она даже отступила на шаг. – Вы же сказали, что…
- Но попытки-то должны быть реальными, - пожал он плечами. – То есть всё должно предполагать возможность, так сказать, прямого контакта. На мой взгляд, это идеальное решение – и я надену такую же, - пообещал он. – Вы всё поймёте, когда наденете – в ней вы будете достаточно закрыты, но мы, всё же, соблюдём все условия.
- А если, - помолчав, спросила она, - я понимаю, что вы уверены, что этого не случится – но если вы всё же вдруг… то что тогда будет?
- Ну, поскольку физическое сопротивление с вашей стороны сделает попытку, так сказать, недействительной, - немного насмешливо проговорил он, - я предложил бы вам просто сказать мне что-нибудь… напоминающее о том, кто вы такая. О ваших родителях, или о вашем детстве… уверен, этого будет вполне достаточно. Но мы для надёжности оставим гореть свечи, - сказал он, направляясь к двери. – Уверяю вас, мадам Лестрейндж – вам совершенно не о чем волноваться, - сказал он ей на прощанье.
Фасон… или конструкция рубашки вогнала Гермиону в краску. Та, к счастью, была очень широкой и сшитой из мягкого, но плотного льна, отлично скрывая фигуру – и если бы не овальный вырез несколько ниже пояса, выглядела бы совершенно асексуально. Вырез этот, правда, отлично драпировался, но он всё же был – и Гермиона почему-то ощущала себя в этом наряде хуже, чем голой. Забравшись в кровать, она закуталась в одеяло и на всякий случай сунула свою палочку под подушку, твёрдо решив, если что, ей воспользоваться.
Родольфус появился ровно через оговорённые полчаса – в длинной тёмно-коричневой мантии, под которой обнаружилась точно такая же, как у Гермионы, рубашка. Откинув край одеяло, он лёг рядом со своей новой женой и, бросив на неё быстрый взгляд, предложил:
- Ну что, давайте начнём?
Гермиона кивнула, чувствуя, как холодеют у неё от отвращения руки и ноги. Родольфус коротко вздохнул – и решительно на неё навалился. Она зажмурилась, ожидая почувствовать его губы на своих, или, ещё хуже, его руки на своём теле, но ничего этого не произошло: какое-то время они просто молча лежали, и Гермиона чувствовала запах незнакомого мужского тела – Родольфус пах чистой, только что вымытой кожей и немного ещё чем-то холодным и свежим – а потом он легко соскользнул на бок и проговорил удовлетворённо:
- Ну… полагаю, это вполне сойдёт за первую попытку.
Гермиона осторожно открыла глаза. Родольфус даже не смотрел на неё – слегка кривя губы, он обтирал тонким батистовым платком своё лицо и глядел на очень красивые золотые карманные часы, потом закрыл их, положил на столик у изголовья и только тогда повернулся к своей жене и спросил:
- Вы ожидали чего-то другого?
- Откуда я знаю, что там у вашего рода считается и не считается за попытку, - пробурчала она в ответ, чувствуя себя на удивление глупо.
- Сказать по правде, я и сам не слишком в этом уверен – но полагаю и очень надеюсь, этого должно быть достаточно, - сказал он. – Завтра сходим в Гринготс и всё узнаем, - пообещал он. – Если всё получится, через неделю вы будете свободны и довольно богаты – а вот если нет, - он чуть заметно поморщился, - мне придётся изобразить какую-нибудь деятельность, а вам её потерпеть. Не волнуйтесь, я постараюсь всё это максимально минимизировать, - очень искренне пообещал он. – Подождём ещё полчаса – и повторим, - он достал из кармана своей мантии блокнот, карандаш и углубился в какие-то расчёты. Гермиона же, призвав к себе книгу, вернулась к прерванному было чтению такого интересного старинного фолианта.
Вторая и третья попытки ничем не отличались от первой – разве что Гермионе хотя и было по-прежнему так же противно, но уже куда менее страшно. Закончив, Родольфус сразу поднялся и, надев мантию, довольно официально пожелал Гермионе спокойной ночи и, сообщив ей, что завтрак будет накрыт в девять утра, оставил её одну.
Когда он ушёл, она почувствовала, наконец, настоящее облегчение – и хотя шутливо сказала себе, что, вообще-то, подобное отношение должно было бы быть оскорбительно, ничего, кроме радости, Гермиона не ощущала. Единственное, что её всё же тревожило – это то, будут ли эти странные попытки засчитаны.
И всё же спала она в эту ночь просто отлично.

#зарисовки
#ГП
#упрт
#Вынужденный_брак
#трагикомедия
#юмор

Вынужденный брак, или как это бывает на самом деле.
Часть 3.

Лестрейндж-холл Гермиону поразил.
Старинный замок ещё романской архитектуры, он производил впечатление силы и мощности, а шумевшее за окнами море усиливало ощущение провала во времени – и в какой-то момент девушке показалось, что она попала в легендарные времена то ли Мерлина, то ли самих Основателей Хогвартса. Ощущение это, впрочем, было безжалостно разрушено эльфом, церемонно пригласившем её к ужину.
Тот был накрыт в малой столовой, где ни стол, ни общая обстановка, ни посуда ничего от её первого впечатления не оставили. Ужинали в молчании – а когда эльфы подали вино и десерт в виде банальнейшего яблочного пирога, Родольфус церемонно промокнул губы льняной салфеткой, поставив локти на стол, сплёл свои пальцы и, опустив на них подбородок, устремил на Гермиону очень задумчивый взгляд.
- Что? – нервно спросила она, облизнув пересохшие губы и сжимая в руке пусть и столовый, но всё-таки нож.
- Я думаю, нам нужно кое-что обсудить, - сказал Родольфус. Рабастан кивнул и, тоже отложив приборы, скрестил на груди руки и ободряюще посмотрел на девушку. – Мы все по вашей милости оказались в чрезвычайно неприятной ситуации, - сообщил Гермионе Родольфус.
Она вспыхнула возмущённо:
- По моей?! По-вашему, я хотела чего-то подобного? Или, может быть, вы полагаете, что мне нравится идея, - она скривилась от отвращения, - с кем-то из вас…
- Нас это тоже не радует, - оборвал её старший Лестрейндж.
- А вам-то что? – фыркнула Гермиона.
- Вам, вероятно, сложно это понять, - с неприятной насмешкой ответил Родольфус, - однако ни меня, ни моего брата вовсе не приводит в восторг мысль о необходимости взять в жёны женщину вашего происхождения.
- Ах, ну конечно! – Гермиона так разозлилась, что даже перестала бояться или расстраиваться. – Конечно, где это видано – смешивать вашу чистейшую кровь с моей грязной, верно?!
- Вы сами это сказали, - пожал Родольфус плечами. – Но, - добил он с неожиданной совершенно улыбкой, - как раз здесь, я надеюсь, и кроется путь к спасению.
- Ваши правила запрещают вам жениться на магглорождённых? – ехидно поинтересовалась Гермиона. – А как же тогда хоркрукс?
- Ну что вы, - почти нежно улыбнулся ей Родольфус. – Разумеется, у нас нет таких диких запретов. Но, - он слегка повысил свой голос, - у нас есть другое, на редкость подходящее нам сейчас правило.
Он умолк, с интересом изучая выражение лица Гермионы, и ей очень захотелось запустить в него чем-нибудь – к примеру, Авадой Кедаврой, или хотя бы банальным жалящим, чтобы увидеть, как это лицо…
Её размышления прервало нетерпеливое восклицание Рабастана:
- Да говори ты уже! Что за манера – цедить слова в час по капле!
- Слушайте меня очень внимательно, - усмехнувшись, наконец-то заговорил Родольфус. – Давайте разберём, что нам нужно. Итак – хоркрукс может взять в руки только мисс Грейнджер, но войти в наш сейф и, тем более, вынести из него что-то может только член нашей семьи. Таким образом, вы должны выйти за одного из нас замуж…
- Я помню! – зло оборвала его Гермиона. – И у нас всего один месяц, потому что хоркрукс активизируется в определённый день… у вас есть что-нибудь новое?
- Терпение, мисс Грейнджер, - поморщился старший Лестрейндж. – Условия задачи крайне важны для её решения. Далее. Развод в нашей семье невозможен – мы даём клятву быть вместе до смерти. И это первая хорошая новость, - он слегка улыбнулся.
- В каком это смысле? – недоумённо спросил Рабастан. – Ты предлагаешь потом…
- Ещё немного – и я соглашусь, - тоже усмехнулась Гермиона. – Убьёте меня – и решите проблему, вы же это имели в виду, мистер Лестрейндж?
- На самом деле, - сдерживая улыбку, сказал Родольфус, - это несущественно, кого убивать. Достаточно одного из супругов.
- То есть как это несущественно?! – обретя после небольшой паузы дар речи, взвился Рабастан. – Ты что несёшь, Руди?!
- Вот именно поэтому я и просил вас о терпении, - успокаивающе сказал брату Родольфус. – Не торопись. Вот мисс Грейнджер уже поняла, о чём я, верно?
- Нет, - честно призналась Гермиона. – Я просто понимаю, что вы придумали что-то… весьма, скажем так, небанальное.
- А вы ведь магглорождёная, - укоризненно проговорил Родольфус. – Я думал, что они… вы все это знаете. Ну хорошо – я поясню, - сдался он. Смерть есть смерть – но она далеко не всегда фатальна. У магглов, насколько я знаю, есть термин «клинической смерти», - медленно проговорил он, внимательно наблюдая за Гермионой, чьи глаза при этих словах расширились – а потом краска залила её щёки, и девушка прошептала:
- А я даже и не подумала… боже, как же мне стыдно. Вы думаете, это сработает? – спросила она с надеждой.
- Уверен, - кивнул Родольфус. – Собственно, я нашёл в хронике нашей семьи один прецедент – не вижу причин, чтобы у нас не получилось всё повторить. Тем более, что я знаю одного прекрасного, - он усмехнулся, - реаниматора. Но это, как вы понимаете, лишь половина решения.
- Почему? – искренне удивился Рабастан. – По-моему, всё складывается просто отлично: вы поженитесь… ну, или мы, - тут же покладисто поправился он, - а когда дело с хоркруксом будет закончено…
- Вот именно, - оборвал брата Родольфус. – Я напомню: для того, чтобы брак был действителен, по нашим правилам он должен быть консуммирован.
- И что? – непонимающе спросил Рабастан – и на сей раз Гермионе захотелось швырнуть Авадой уже в него.
- А то, - сказала она тихо и яростно, - что я ещё девственница и меньше всего хочу…
- Мы понимаем, - на удивление мягко перебил её Родольфус, а Рабастан смутился и покраснел. – А ещё, - добавил он очень насмешливо, - мы хорошо понимаем, что ваш друг мистер Поттер сделает с нами, с министерством и с этой несчастной страной, если кто-то из нас хоть пальцем вас тронет. А ваш другой друг, насколько я понимаю, с удовольствием поможет ему – а у меня нет ни малейшего желания стать причиной ещё одной гражданской войны, не говоря уж о том, чтобы встать перед выбором умереть или перебить всех имеющихся Уизли. Поэтому нам нужно как-то решить и эту проблему, - договорил он – и налил, наконец-то, себе вина.
- И что? – первой нарушила возникшее молчание Гермиона. – Нашли вы какое-нибудь решение? Потому что, полагаю, вы правы, - добавила она, не сумев до конца скрыть свою радость, - Гарри и Рон действительно никогда не простят вам такого.
- Ну вот в этом-то и проблема, - понимающе кивнул Родольфус. – Что же – не буду вас дальше интриговать: эту проблему я тоже решил.

#зарисовки
#ГП
#упрт
#Вынужденный_брак
#трагикомедия
#юмор

Вынужденный брак, или как это бывает на самом деле.
Часть 2.

- Что? – побелев, пролепетала Гермиона.
- Вам придётся выйти замуж за одного из нас, - не слишком-то радостно повторил Родольфус.
- Я… но… - задыхаясь, с трудом выговорила она.
- Она не может! – Гарри вскочил со стула, сжав кулаки, и шагнул к Родольфусу. – Вы с ума сошли, если думаете, что…
- Если вы думаете, что кому-то из нас нравится сложившаяся ситуация, - оборвал его тот, - то вы ошибаетесь.
- Я не могу! – прошептала Гермиона, чувствуя, что глаза жгут слёзы, и больше всего на свете ей хочется разрыдаться и убежать.
- Боюсь, мисс, у вас просто нет выбора, - очень серьёзно сказал Родольфус. – Этого не должно было произойти – мы просто собирались обменять хоркрукс на нашу свободу. Кто ж знал, что вам вздумается меня ощупывать.
- Я не, - задохнулась она от обиды и возмущения. – Я вас обыскивала!
- Я ведь предложил вам надеть перчатки, - мягко напомнил Рабастан.
- Боже мой, - простонала Гермиона, закрывая лицо руками.
- Мне действительно жаль, - неожиданно искренне проговорил Родольфус, а Рабастан попытался было тронуть её за предплечье, но Гермиона, резко отодвинувшись вместе со стулом, яростно и саркастично проговорила:
- Такая трагедия, господа Лестрейнджи! Какая-то магглорождённая – и вдруг получает вашу фамилию, да?!
- Если бы только, - неожиданно не стал с ней спорить Родольфус. – Боюсь, брак придётся заключить не только формально: правила нашего дома требуют консуммации, без неё он не будет считаться действительным.
Гермиона молча переводила взгляд с Родольфуса на Гарри, затем – на Рабастана, а после – на Кингсли, и каждый следующий выглядел расстроеннее предыдущего.
- Вы можете выбрать одного из нас сами, - предложил, словно пытаясь её утешить, Родольфус.
- И что? – помолчав, спросила Гермиона. – Это навсегда?
- Боюсь, что так, - кивнул Родольфус. – У нас не разводятся – невозможно. Но, впрочем… мы можем побеседовать с мисс Грейнджер наедине? – спросил он у Кингсли.
- Мисс Грейнджер? – участливо спросил тот.
- Да, - подумав, кивнула она – и, сжав руку Гарри, бодрясь, добавила: - Ну, что они могут мне сейчас сделать? Им же тоже хочется на свободу.
- Ладно, - неохотно сказал тот. – Но я… я считаю, что ты не должна жертвовать собой ради всех нас.
- Мы просто поговорим, - сказала она не очень уверенно. – А вы подождёте за дверью. И всё…
Когда Кингсли с Поттером вышли, выражение лиц братьев переменилось: Родольфус теперь выглядел чрезвычайно раздосадованным, Рабастан же, напротив, заулыбался.
- Мисс Грейнджер, - вздохнув, заговорил старший. – Ни мне, ни моему брату сложившаяся ситуация крайне не нравится. Однако выхода из неё мы не видим. Будь бы вы хотя бы несовершеннолетней, можно было бы попробовать удочерить вас – но вы же, к несчастью, уже взрослая?
- Да, - Гермиона сложила на груди руки. – И у меня уже есть родители.
- По-моему, в данном случае удочерение было бы лучшим выходом, - раздражённо заметил Родольфус, - но если вы предпочитаете брак, то я за вас рад: хоть кто-то из нас получит то, что хочет.
- Я предпочла бы, чтобы вас обоих отдали дементорам, - холодно сообщила им Гермиона.
- Этого варианта нет в списке, - мирно вмешался Рабастан. – Вам придётся выбрать кого-нибудь.
- Мне всё равно, - она обхватила себя руками. – Сами решайте.
- Я предлагаю, - очень мягко заговорил Рабастан, - взять небольшой тайм-аут. Пусть нас вместе с вами проводят к нам в дом – и пусть даже запретят пока что покидать территорию поместья. Поживёте, присмотритесь…
- У меня уже есть жених! – воскликнула она, глотая слёзы. – Вам обоим этого не понять, но у меня уже есть человек, которого я люблю! И который любит меня, и вообще… а теперь…
- Мерлин, - пробормотал вдруг Родольфус, прикрывая лицо руками. – Моргана и Мерлин, за что мне всё это?
- Вам?! – взвилась Гермиона.
Рабастан очень сочувственно обнял брата за плечи и спросил:
- Ну хочешь, я на ней женюсь? Ей всё равно… и мне, кажется, тоже.
- Ещё и тебе такую судьбу? – горько спросил Родольфус. – Нет уж… у меня, во всяком случае, опыт есть, - решительно заявил он, отнимая от лица руки. – А ты, может, ещё женишься однажды по-человечески. Решено – раз вам всё равно, - обратился он к Гермионе, - замуж вы выйдете за меня. И, - он вздохнул и улыбнулся как-то очень отчаянно, - я предлагаю вам договор. Вы дадите непреложный обет о том, что отцом всех ваших детей буду только я – и вы родите мне сына… двух. А затем, оставаясь моей женой, ибо брак наш расторгнуть будет нельзя, сможете жить так и с кем захотите – но если вы уйдёте, дети останутся у меня. Или же можете завести любовника – как вам будет угодно.
Гермиона смотрела на него, приоткрыв рот, и даже не сразу нашлась, что ответить. Но когда слова всё же подобрались, прозвучали они очень жёстко:
- А почему, собственно, условия должны быть ваши, а не мои? Вы ведь зависите от меня ничуть не меньше, чем я от вас. У меня другое предложение. Я выйду замуж за вас, раз уж так всё сложилось. Но, во-первых, я сама выберу себе мужа – и я принимаю предложение пожить у вас в доме для того, чтобы принять решение. Во-вторых, я сама решу, рожать ли мне и от кого именно – и в-третьих, мы с Роном сами решим, как нам быть. Вам нужен формальный брак – ну вот его-то вы и получите. Иначе я откажусь – и вас можно будет просто отдать дементорам…
- Нельзя, - с улыбкой перебил её Рабастан. – Контракт-то уже подписан.
- Мисс Грейнджер права, - возразил брату Родольфус. – Там сказано, что мы должны предоставить хоркрукс. И если мы не сможем этого сделать по вашей вине, - он умолк, словно задумавшись, и Гермиона торжествующе проговорила:
- Вот именно. Поэтому…
- …мы пойдём в прессу, - продолжил Родольфус. – Уверен, наш честный и подробный рассказ о сделке – и о том, что препятствует её осуществлению – весьма впечатлит читателей. Я даже предположу, что среди них найдётся не так много людей, которых обрадует перспектива очередного возрождения Лорда. Как вы полагаете, мисс, - вкрадчиво поинтересовался он, - каково будет вам потом жить среди этих людей? Особенно когда Лорд вернётся и вновь начнёт убивать?
- Вот только вы этого уже не увидите, - зло сказала она, сощурившись.
- Не увидим, - кивнул Родольфус. – Но разве вам будет от этого легче? Вы готовы из простого упрямства опять возродить Лорда?
- Я? – она задохнулась от возмущения.
- Конечно, вы, - кивнул Родольфус. – Это же вы отказываетесь от…
- Я не от брака отказываюсь! – перебила она. – Я отказываюсь исполнять ваши условия – потому что они чудовищны! И я…
- Давайте все успокоимся, - вмешался Рабастан. – Я понимаю, ситуация необычная и неприятная для всех нас… мы же решили – отправиться домой и пожить там, подумать и поискать компромисс. Уверен, что мы найдём вариант, который всех нас устроит.
- Меня устроит забыть вас обоих как страшный сон, - сообщила им Гермиона. – Но хорошо. Я согласна. Пожить и подумать.
***
- Я убью его! – сказал Рон, выслушав рассказ Гермионы. – Вот как только вынесешь эту… фибулу – и убью. И всё – ты станешь вдовой, и всё будет как раньше.
Гермиона посмотрела на него удивлённо – и вдруг рассмеялась:
- Рон! Ты знаешь… я никогда не думала, что скажу однажды что-то подобное – но, по-моему, это очень неплохой план.

#зарисовки
#ГП
#упрт
#Вынужденный_брак
#трагикомедия
#юмор

Вынужденный брак, или как это бывает на самом деле.
Часть 1.

Битва за Хогвартс закончилась вскоре после гибели Тёмного Лорда.
Когда тот пал замертво, его сторонники были настолько этим потрясены, что, фактически, позволили взять себя в плен без боя. Пленных оказалось так много, что их всех собрали в Большом зале и, отобрав сперва только палочки, там и оставили – и только ближе к вечеру, наконец, начали с ними разбираться. Решено было их обыскать на предмет опасных предметов и артефактов и отправить – группами – в Азкабан, дожидаться суда. Процедура эта грозила весьма затянуться, ибо ауроров в школе было немного, и Гарри, Гермиона и Рон вызвались помочь им – и, конечно же, никто не стал отказываться от их помощи, и они решительно отправились в дальний конец зала, к Пожирателям смерти, сейчас смирно сидевшим вокруг одного из столов.
Гермиона начала с Алекто Кэрроу, визгливо требовавший, чтобы её обыскивала «особа её же пола» - и, закончив с ней, с чувством глубокого и на удивление приятного удовлетворения перешла к сидевшим напротив братьям Лестрейнджам. Те вели себя тихо – старший даже самостоятельно отдал ей кинжал с крупным бриллиантом в рукояти и вензелем «L» на обтянутых чёрной кожей ножнах – однако Гермиону подобное поведение только насторожило. Велев Родольфусу поднять руки, она начала тщательно водить палочкой вдоль его тела, шепча поисковое заклинание – однако ничего не нашла. Тогда она приступила к, если так можно выразиться, физическому обыску, тщательно ощупывая одежду на теле Лестейнджа, наблюдавшего за ней с совершенно ей непонятным в данной весьма трагической для него ситуации растущей иронией и едва ли даже и не насмешкой.
- Осторожнее, мисс Грейнджер, - негромко проговорил он. – Мало ли, на что могут случайно наткнуться сейчас ваши пальцы.
- Вы бы перчатки надели, - заботливо подхватил Рабастан.
- Я разберусь, - раздражённо отрезала Гермиона – и вскрикнула от резкой боли в указательном пальце, кожу на подушечке которого прокололо что-то острое. Она отдёрнула руку и, озадаченно посмотрев на стремительно набухающую на ней каплю крови, перевела взгляд на грудь Родольфуса, резко распахнула полу его мантии и увидела воткнутую зачем-то в кафтан на груди длинную, дюйма в четыре, если не во все пять, булавку тёмного золота. Рабастан вдруг расхохотался, упав в изнеможении на скамью, а вот Родольфус выглядел, скорее, озадаченным, раздосадованным и раздражённым одновременно.
- Ну вы попали! – проговорил сквозь хохот младший Лестрейндж. – Я же предупреждал про перчатки-и-и-и!
- Не смешно, - отрезал Родольфус. – Ладно, хватит этого цирка. Зовите… кто у вас сейчас главный? Министра, как я понимаю, пока что нет, но должен же кто-то принимать решения.
- У вас нет полномочий распоряжаться тут, - сурово ответила Гермиона, пряча за своей подчёркнутой уверенностью некоторую растерянность, вызванную столь неуместным сейчас весельем младшего Лестрейнджа.
- У нас есть для вас небольшой сюрприз, - неприятно усмехнулся Родольфус. – И поверьте, мисс Грейнджер, чем быстрее я его обнародую – тем будет лучше всем вам. Время уже пошло, - добавил он непонятно. – Поторопитесь.
- Вам обоим спешить уже некуда, - тоже крайне неприязненно сощурилась она. – Или вы так торопитесь в Азкабан?
- У нас небольшая новость про свежеусопшего Лорда, - сказал Рабастан, наконец, отсмеявшись. – Кроме шуток – время и вправду пошло. Зовите кого-нибудь… старшего. И Поттера прихватите. Ну и сами присоединяйтесь, - добавил он великодушно, - чего уж…
Немного подумав, Гермиона всё же решила выполнить это странное требование. Она понимала, конечно, что это всё какая-то дурацкая игра и, может быть, даже издевательство… но, с другой стороны, если был хотя бы один шанс из миллиона, что им действительно было, что сообщить важного, упустить его было бы непростительно.
***
Лестрейнджей отвели в один из пустых классов, где сейчас расположился импровизированный штаб ауроров и представителей ДМП. Только что назначенный – пока временно - министром Кингсли, умудряющийся разом делать не меньше трёх дел, оторвался от каких-то пергаментов и, подойдя к пленникам и конвоировавшим их аурорам, Гарри Поттеру и Гермионе Грейнджер и спросил:
- Вы хотели что-то нам сообщить? Покороче, пожалуйста.
- Можно и покороче, - кивнул Родольфус. – Шесть слов будет достаточно коротко? В нашем сейфе лежит хоркрукс. Последний.
Он умолк, с удовольствием наблюдая, как меняется выражение их лиц, и демонстративно потёр запястья, на которых сохранялись следы от верёвок.
- Ещё один? – первым заговорил Поттер. – Но ведь он умер! Я, я сам только что…
- Так он и в прошлый раз умер, - весело напомнил всем Рабастан. – Просто не до конца. Было тело – и нету… как умер – так и воскреснет.
- Не так, - возразил Родольфус. – Этот хоркрукс активизируется самостоятельно – ровно через сто дней после гибели Лорда. Отсчёт пошёл, дамы и господа, - он снова потёр запястья.
- Я так понимаю, - медленно проговорил Кингсли, - вы сейчас будете торговаться с нами за то, чтобы его отдать?
- Правильно понимаете, - кивнул Родольфус. – Никого, кроме членов семьи, гоблины в сейф не впустят.
- Вы же понимаете, что мы не можем просто отпустить вас на свободу, - устало сказал Кингсли.
- Нет, - слегка улыбнулся ему Родольфус. – Это и есть наше условие: полное освобождение, безо всяких ограничений.
- Это невозможно, - решительно ответил Кингсли.
- Ну, нет так нет, - пожал Родольфус плечами. – Мы подождём. Два раза Лорд нас освободил – освободит и в третий.
- А если вас отдадут дементорам? – усмехнулся Кингсли.
- Это, действительно, будет весьма неприятно, - кивнул Родольфус, - однако нас будет очень утешать мысль о том, кто является сейчас нашим наследником и о том, что он сделает с тем, что найдёт в сейфе, - он улыбнулся чрезвычайно любезно.
- Если отпускать вас, - нахмурился Кингсли, - то как мы сможем вообще кого-то сажать?
- Боюсь, эта проблема скорее ваша, чем наша, - отозвался Родольфус.
- Хотя лично я не против всеобщей амнистии, - воодушевлённо проговорил Рабастан. – Ну, может быть, за некоторыми исключениями… скажите всем, мол, все, кто метку носил, были под мощнейшим Империо и раскаиваются – лично я готов покаяться убедительно и прилюдно, - великодушно предложил он.
- Я тоже готов, - кивнул Родольфус.
- Да вы что, - задохнулся от возмущения Поттер. – Вы же…
- Погоди, - тяжело вздохнув, сказал Кингсли. – Мне… нам надо подумать. Всем нам.
- А если он лжёт? – звенящим от напряжения голосом спросила Гермиона.
- А если нет? – ласково спросил у неё Родольфус.
- Мы обсудим ваше предложение, мистер Лестрейндж, - официально проговорил Кингсли, вставая. – До вынесения решения вы будете содержаться в камерах предварительного заключения в Аврорате.
- В одной камере, - тут же потребовал Рабастан. – Пока вы там будете совещаться, мы в одиночках же сдохнем со скуки.
- В камерах, - очень терпеливо повторил Кингсли, и Лестрейндж-младший очень недовольно надулся.
***
- Итак, - мрачно, как на похоронах, заговорил Кингсли. – Волей Визенгамота решено заключить с вами обоими магический контракт. Вы будете отпущены на свободу, и вам не будет предъявлено никаких обвинений ни за какие действия, совершённые вами обоими до момента подписания контракта – взамен вы передадите мне в отдельно оговорённое время, как новому министру магии, предмет, хранящийся в вашем сейфе и являющийся хоркруксом Волдеморта. В случае если вы попытаетесь нарушить контракт и попытаетесь скрыться, не отдав артефакта, вас обоих ждёт смерть. Весьма неприятная смерть, - подчеркнул он.
- Могу я прочитать текст? – очень вежливо поинтересовался Родольфус.
Они все сидели сейчас в кабинете новоиспечённого министра – и Гермиона решительно не понимала, зачем им понадобилось её присутствие. О том, что на этом настояли Лестрейнджи, она знала от Кингсли, и её это и нервировало, и чрезвычайно интриговало. Неужели они настолько мелкие люди, что в качестве мести за тот даже незаконченный обыск желают продемонстрировать ей свой триумф?
Кингсли, тем временем, протянул старшему из Лестейнджей пергамент, и пока тот читал, очень медленно и внимательно, нетерпеливо барабанил пальцами по краю своего письменного стола. Наконец, Родольфус закончил чтение и кивнул:
- Мы согласны.
Кингсли, скрипнув зубами, протянул ему красивое тёмно-коричневое перо – тот легко расписался в самом низу пергамента и передал и то, и другое брату, подписавшему контракт, не читая. Последним подпись поставил сам Кингсли – и, повторив процедуру со вторым экземпляром, поднялся.
- Теперь в банк, - неприязненно сказал он.
- Кстати, - сказал Родольфус, не шелохнувшись. – Ещё одно.
- Про второй хоркрукс вспомнили? – не удержавшись, съехидничал Гарри.
- Одного, я полагаю, вполне достаточно, - невозмутимо ответил Родольфус. – Как вам, вероятно, известно, Лорд предпочитал превращать в хоркрукс необычные вещи, - заговорил он таким тоном, словно бы собирался читать им лекцию. – Чаша Хаффлпафф, например… я знаю, что была какая-то вещь Рейвенкло, ну и знаменитый медальон Слизерина, конечно.
- Мы знаем, - нетерпеливо проговорил Гарри, которому вдруг стало почему-то очень тревожно за Гермиону.
- Но вы не знаете, что была и вещь Гриффиндора, - спокойно сказал Родольфус – а Рабастан наблюдал за возмущением, отразившимся на лицах Гарри и Гермионы, с видимым удовольствием. – Фибула. Половина её – та самая, в которой и спрятан осколок души – хранится, действительно, в сейфе. А вот вторую, - он слегка улыбнулся, - без которой первую никак не получится уничтожить, ибо сделать это можно лишь с целым хоркруксом, я всегда носил с собой, - он отвернул лацкан мантии и указал на ту самую золотую булавку, о которую так болезненно укололась во время обыска Гермиона. – Проблема в том, что мисс Грейнджер – если я верно произношу фамилию, - он слегка склонил голову, - была крайне неаккуратна и оцарапала о неё свой палец. Иными словами, - слегка повысил он голос, - напоила её своей кровью. И теперь, к моему глубочайшему сожалению, никто, кроме неё, не может взять в руки вторую часть фибулы.
- Хорошо, - нетерпеливо сказала Гермиона. – Я пойду с вами и…
- Всё не так просто, - с, кажется, очень искренним сожалением покачал головой Родольфус. – После того, как вы, насколько я понимаю, ограбили наш сейф и забрали оттуда другой хоркрукс, Лорд был в такой ярости, что лично наложил на сейф заклинание, которое не впускает внутрь никого, кто не являлся бы членом семьи. И я, честно признаться, понятия не имею, как его снять. Посему, - он вздохнул, - к моему глубочайшему сожалению, вам придётся выйти за одного из нас замуж. Мне действительно очень и очень жаль, мисс Грейнджер.

#зарисовки
#ГП
#упрт
#Вынужденный_брак
#трагикомедия
#юмор