Снова какие-то недописки находятся...

***

Больно.
Больно врезаются полукружья ногтей в ладони. Их, полумесяцев шрамов, будто выведенных острым пером, - на целое лунное ожерелье на внутренней стороне ее рук. Рук, кисти которых и со внешней стороны испещрены рассыпанными звездами - брызгами от реагентов. Свести их - дело плевое, но Нарциссе доставляет особое удовольствие вид ее теперь уже не таких холеных аристократических рук. В равной степени такое же удовольствие, как искаженные бешенством черты лица матери - кривое отражение ее собственного, будто высеченного из мрамора, лица.

Кто она? Она результат жесткой вековой селекции. Чистая кровь, что течет по ее венам - вот что видит общество, которое ее окружает. Впрочем, некоторые еще отмечают ее внешность, даже ее собственная сестра бросает снисходительное: “У Цисси милое личико, что еще ей нужно?”.

Ее матери, образцовой леди по нутру, не нравится прорастающая в Нарциссе самостоятельность, душащая женскую беспомощность. Благородную, как она считает, беспомощность, на фоне которой будущий муж дочери сможет ощущать свою силу и состоятельность. Работающая же женщина, как кажется ее матери, это не просто оскорбление сущности аристократии, позор и скандал, работающая женщина - это отчасти и не женщина вовсе, - считает Друэлла из Розье. Но отцу работа младшей дочери скорее по душе, пусть, как во время семейных ссор зло бросает ее мать, Нарциссе и приходится “прикасаться к мерзким грязнокровкам”. И мать ничего не может противопоставить молчаливому покровительству Цигнуса: в ней слишком сильна убежденность покорности ее мужу, та, что она с таким рвением пытается привить дочери. В Нарциссе же, младшей целительнице и стажерке в группе экспериментального лечения, растет безразличие к статусу крови пациентов вне медицинской сферы - она знает, что у нее самой та же красная кровь, что у маглов.

“Еще немного и ты станешь предательницей крови, как твоя непутевая сестра,” - слова пробиваются к ней будто через плотный туман и Нарцисса передергивает плечами. Имя Андромеды не называют в их доме уже не первый год, и Нарциссе немного больно от этого. Она никогда не была близка с сестрами, отделенная от них четырьмя и шестью годами, оставаясь неинтересной “малышкой Цисси”, но Андромеда, в отличие от Беллатрикс, читала ей маленькой сказки, а после помогала со сложными заданиями в Хогвартсе. И это вовсе не просто: вычеркнуть из сердца сестру так же быстро и навсегда, как тетка Вальбурга выжгла имя Меды с родового гобелена на площади Гриммо.