Кер-Леон спал. Бледный свет луны освещал городские дома и каменные крепостные стены. Ночь была звездная, а значит, холодная. Разумные люди в такие ночи по улицам не бродят. Ну, разве что влюбленные – впрочем, кто сказал, что влюбленные так уж разумны? А еще – ночные стражники: этим-то деваться точно некуда! Кто же еще защитит спящих горожан и от вырвавшегося на свободу огня, и от крадущегося в темноте вора или грабителя? Хорошо все-таки, что прежний король Гвента Атруис ап Мейриг превратил в Кер-Леоне, в своем маленьком Риме, пожарную стражу в самую настоящую когорту вигилов!
Вот и сейчас вдоль внутреннего периметра городской стены, звякая железом, двигались три стражника. Двое из них, тучный низенький Марк ап Мартин и высоченный жилистый Теудур ап Пеулин, оба пожилые и бывалые, немало лет уже прослужившие в городской страже, степенно шли привычной дорогой, изредка перебрасываясь парой-другой слов. Третий вигил, двадцатилетний Тидно ап Педрог, самый молодой из дозора, брел чуть в стороне, кутаясь в черный с желтым форменный плащ и зябко поводя плечами. Иногда он нарочно замедлял шаг, а потом нагонял товарищей бегом в надежде чуточку согреться. Но теплее все равно не становилось. Не помогали ни пробежки, ни шерстяная туника, давеча купленная у забредшего в «Золотой Козерог» незнакомого мерсийца, ни выпитая там же, в каупоне, большая кружка доброго эля. Увы, уже который вечер подряд еду в «Козероге» подавала не юная Кати, а старая Брона, супруга Плегги, женщина, конечно, славная и уважаемая, но... Хоть и не могло быть такого никак, а все равно Тидно казалось, что прежде, когда эль наливала Кати, тот был и вкуснее, и забористее.
Тидно вспомнил хорошенькое личико Кати, обрамленное темно-русыми кудряшками, и печально вздохнул. Вот когда он теперь ее увидит? Угораздило же бедняжку так неудачно упасть и ушибить руку! А вообще, конечно, в городе в последнее время творились странные дела. Не раз и не два слышал Тидно от завсегдатаев «Козерога» о двух девчонках, разжегших драку в каупоне. Правда, сам-то он, придя туда на следующий день после той самой драки, уже ничего не застал – разве что поломанную мебель. А ведь одно дело узнать историю из чужих уст и совсем другое – увидеть всё собственными глазами!
Посмотреть, сказывали, тогда было на что. Почтенный Родри ап Ллин, видевший и даже утихомиривавший драчунов, божился: стоило только одной из девчонок, тощей да рыжей, запеть – и пикты тут же дружно набросились на ирландцев, да еще и вроде как не по своей воле: ноги сами понесли их в драку, а руки сами принялись месить несчастных. Отец Иероним из греческой миссии уже который день объяснял городским ротозеям, будто бы это не просто девчонки какие-то являлись в каупону, а самые что ни на есть демоницы из преисподней. Тидно не верил. Чтобы от одной лишь песни лишиться разума и ни с того ни с сего броситься в драку – где же такое слыхано? Да такие песни умеет петь разве что леди Хранительница! А с чего бы самой Неметоне вдруг являться в «Золотой Козерог»? То-то и оно! Правда, то, что и пикты эти, и ирландцы, и сами девчонки куда-то сгинули в ту же ночь, все-таки настораживало. Впрочем, с ирландцами-то, вроде бы, всё было понятно, да и то как посмотреть: обычных бузотеров к магистру оффиций не отправляют, а уж чтобы потом о них не было ни слуху ни духу...
От размышлений Тидно оторвал негромкий возглас почтенного Теудура:
– Стой! А ну-ка, замри!
Молодой вигил послушно замер: возглас явно адресовался ему. А пренебрегать указанием старшего в дозоре – искать себе на голову неприятностей. Между тем Теудур повернулся к шедшему рядом товарищу:
– Марк, ничего не слышишь? Мне кажется или нет?
Тот пожал плечами, остановился. Помолчал, прислушиваясь. Наконец, задумчиво произнес:
– Не пойму. Вроде, где-то конные. А может, мерещится. Давай-ка к воротам – мало ли что?
Теудур кивнул в ответ. Тидно тоже кивнул – хотя его, вроде бы, никто ни о чем не спрашивал. Зря, между прочим, не спрашивали: стук копыт он слышал вполне отчетливо. Звук доносился с запада, со стороны Ронды.

Это успокаивало: Нортумбрия находилась далеко на севере, континент – далеко на юге, а больше опасностей ждать было неоткуда. Впрочем, и с Нортумбрией-то давно был мир, но, как говорится, излишняя осторожность не вредит...
Соображения свои Тидно придержал при себе: кому сейчас до них дело! Но тоже ускорился. Все-таки сейчас у юго-западных ворот только двое вигилов – а встречать неизвестных конных всяко лучше впятером, чем вдвоем. Вдруг подумалось: а ведь когда-то давным-давно в крепости размещалось несколько сотен, а то и тысяч воинов! Впрочем, даже старожилы не могли припомнить тех времен. Тидно знал и любил свой Кер-Леон совсем другим – мирным, дружелюбным, радушно встречающим гостей. И за то, чтобы родной город оставался таким и впредь, Тидно готов был сражаться – с пожарами, с ночными разбойниками, а если понадобится – то и с вражескими воинами. А что на его долю за целых полгода службы не выпало ни одного потушенного пожара и ни одного пойманного грабителя – так всё еще впереди!
Когда поравнялись с воротами, к Тидно обернулся почтенный Теудур:
– Давай-ка наверх, мало́й! Одна нога здесь, другая там – глянешь, что за люди за стеной, и бегом обратно!
У Тидно от радости перехватило дыхание: наконец-то доверили настоящее дело! Пронесся вверх по лестнице – сам не заметил, как очутился наверху. Выскочил на стену между двумя башнями, аккурат над воротами. Всмотрелся в открывшийся сверху вид на окрестности.
В общем, успели они, кажется, вовремя. Кавалерийский отряд как раз поравнялся с амфитеатром и уверенно приближался к воротам. Всадники ехали открыто, не таясь: подкованные копыта цокали по мостовой, в лунном свете блестели наконечники длинных копий. На круглом щите переднего воина Тидно углядел темное изображение дракона. Облегченно перевел дух: свои! И стремглав кинулся вниз – докладывать об увиденном.
Теперь, наконец, он увидел привратников. Старик Мархелл ап Гладис сосредоточенно смотрел в окошко, врезанное в дубовую створку ворот: наблюдал за всадниками. Молодой Гуитир, ровесник Тидно, стоял чуть сбоку от Мархелла и сжимал в руке копье.
Между тем Теудур тихо подошел к Мархеллу, осторожно дотронулся до его плеча:
– Ну, что там?
Тот вздрогнул, резко обернулся:
– А, это ты?.. Пока не разглядеть. Пусть приблизятся еще. Если что, ударю в набат.
– Я дракона на щите разглядел – попытался встрять Тидно. – Нашего, вроде. Не желтый...
Теудур бросил взгляд на него, молча кивнул.
– Встали, – задумчиво произнес вновь прильнувший к окошку Мархелл. – Трое спешились, идут сюда. Шлемы камбрийские.
А затем снаружи раздался высокий женский голос, сразу и повелительный, и усталый:
– Именем Сената и народа Британии, отворить!
Мархелл отшатнулся от окошка. Спросил строгим голосом:
– Кто такая?
В ответ прозвучало гордое:
– Леди Вивиан верх Ллиувеллин, рыцарь дружины Святой и Вечной! Назначена временно исполняющей обязанности легата гарнизона Кер-Леона. Вот приказ!
Тидно изумленно уставился на глухую створку ворот, словно надеялся разглядеть сквозь нее говорившую. Та самая Вивиан! Имя отважной лучницы из дружины Хранительницы ставилось после Дин Гира вровень с именами рыцарей Артура. Трудно было даже представить себе ее здесь, глухой ночью перед запертыми городскими воротами. Шевельнулась вдруг неприятная мысль: уж не самозванка ли это?
Мархелл потянул Тидно за рукав. Шепнул тихонько:
– Посмотри-ка, мало́й! Глаза болят что-то, никак не разгляжу!
Про себя Тидно ухмыльнулся. Будто не знает никто, что почтенный Мархелл слаб в грамоте! Так нет же, опять хитрит – в который уже раз!
Однако же сделал вид, что поверил, – проявил уважение к старому служаке.
А когда глянул на подсвеченный странным бледно-желтым светом лист пергамента – остолбенел. Сначала увидел мелкие убористые буквы, совсем не похожие на размашистый почерк короля Моргана. А потом разглядел подпись – большую букву «N» с изящной завитушкой. И рядом с ней – узор, какой бывает, когда приложишь к листку смоченный в чернилах палец. Здесь палец был совсем маленьким, почти детским. И хорошо знакомым – по распискам Хранительницы.
Написано было всё честь по чести. Так Тидно почтенному Мархеллу и сказал. Тот стремглав бросился отпирать ворота.

* * *
Легендарная леди Вивиан оказалась совсем не такая, как Тидно представлял себе, слушая рассказы ветеранов о Берникийской войне. Вовсе не великанша, подобная Ахрен, сражавшейся на стороне Гвидиона ап Ллуда во времена старых богов. Наоборот, невысокая, щуплая – но жилистая и гибкая. Темные волосы с проседью, собранные в короткую толстую косу. Тонкий, чуть заметный шрам через щеку. И большие серо-зеленые глаза, обрамленные едва различимыми морщинками.
Леди Вивиан стояла перед все еще не пришедшими в себя вигилами. Из-под ее короткого кавалерийского плаща в свете факела серебром отблескивала легкая кольчуга. Двое рыцарей застыли чуть позади воительницы. А за воротами всхрапывали кони и позвякивало оружие.
Вивиан обвела вигилов взглядом – всех пятерых по очереди.
– Эй, воины! Кто из вас бывал в патриаршей миссии? Прово́дите без лишнего шума?
Неожиданно для себя Тидно сделал шаг вперед. Вытянулся, поднес кулак к виску. Представился, как положено:
– Тидно ап Педрог, клан Вилис-Нейрин! Эмитуларий когорты вигилов Кер-Леона!.. Леди легат...
Запнулся, тут же исправился. Продолжил, чувствуя, как щеки краснеют от волнения: – Конечно, провожу, леди легатесса! Бывал у греков в миссии не раз!