Далекий праздник

– Ешь давай, ешь!
– Не могу уже…
– Ешь через «не могу».
Я правда сейчас лопну. Некуда! Не лезет.
– Это что еще за фокусы? – подключается тяжелая артиллерия – прабабушка. Ее могучий бас вызывает во мне дрожь. – Не будешь есть – не вырастешь! Смерти захотел?
Ей-то хорошо – она давно выросла, и ввысь, и вширь. А я сейчас лопну.
«Да лучше уж умереть!» – думаю я. Но сказать не решаюсь. Мал еще. К тому же, кажется, я нашел в себе силы съесть еще немного. Прабабушка довольна.
Скорей бы вырасти! Хотя бы как старшие братья – тонконогие, тонкошеие, но уже перешагнувшие рубеж, когда на каждом шагу подкарауливает смерть. Даже если их изуродуют, сделают обрезание – искалеченные тела выживут. Нередко век у таких очень долог, кто-то даже считает обрезание подарком судьбы… Но лично я предпочитаю сразу. Чем жить таким. Служить ежечасным мучительным напоминанием. Лучше пусть раз – и все. Чтоб ничего не осталось.
Как от моей сестренки. Она была совсем крошкой, когда ее убили. Пушистая макушка, гибкое тельце, тонкие пальчики… Самый лакомый кусочек. Запереть бы ее и других малышей в несгораемый сейф. И держать там, пока не вырастут. Но это невозможно – детям нужно солнце, свежий воздух.
Взрослым смерть не грозит – максимум нанесут увечья. Легкий вред здоровью, как говорится. Вообще-то полиция должна защищать нас, но… В мегаполисе столько всего происходит. За всем не углядишь.
Как ни заслоняли ее мои тетки и бабки, как ни прятали – сестренку заметили. В самую черную, длинную, морозную ночь за ней пришли. Хватило двух ударов.
Ее убийца спрятал в сумку туристский топорик, взвалил трупик на плечо и ушел. Пушистая макушка раскачивалась в такт его шагам и вскоре пропала во тьме, едва расцвеченной скачущими огнями гирлянд в окнах окрестных хрущевок.
Вокруг нашего парка в основном советская застройка. Так что скорей перерасти низкие потолки – самый надежный способ выжить.
Надо поесть. Надо подрасти. До Нового года еще далеко.
/Т. Яшина/