– А вы как думаете, госпожа Гвен? – осторожно задала Танька еще один вопрос. Пожалуй, сама она предпочла бы пуститься сейчас в дорогу: глядишь, и отвлекло бы путешествие подруг от недавних событий, помогло бы им загладить ссору! Но не говорить же Гвен об этом прямо: та, чего доброго, решит еще, что с высокородной сидой невместно спорить!
– Я бы до рассвета не поехала, по правде говоря, – сразу же откликнулась Гвен. – Спуск-то здесь и правда нехороший, крутой. Но... – тут она вздохнула, – если Робину что-нибудь втемяшится в голову, разве его переспоришь? Ну, Эрка он еще может послушаться – вот на это вся надежда только и осталась.
Договорив, Гвен поднялась, подошла к пологу, выглянула наружу, немного постояла.
– Всё спорят, – тихонько шепнула она, обернувшись. И продолжила уже громче: – Ну так что, девочки? Рассказываю?
И выразительно посмотрела на Орли. Та, поколебавшись, кивнула. Следом кивнула и Санни – робко, едва заметно.
– Конечно, рассказывайте, госпожа Гвен, – поспешила присоединиться Танька.
Гвен загадочно улыбнулась. А затем, выйдя на середину фургона, гордо провозгласила:
– Так, как вам сегодня пел Эрк, до тех посиделок у Артлуиса не певал никто! Вообще никто! Ну-ка скажите, девочки: о чем обыкновенно прежде пели барды?
Обращалась Гвен явно не к Таньке: смотрела то на Орли, то на Санни. Сиде стало даже обидно: ну неужели она хуже подруг! Однако сумела сдержаться – вовремя сообразила: да Гвен же, похоже, задумала что-то для их примирения!
– Ну, о королях. Еще – о славных воинах, об их подвигах, – пробурчала Орли. Потом добавила еще, подумав: – И о старых богах.
– Вот именно! – снова улыбнулась Гвен. – О королях, о воинах, о старых богах. А Эрк додумался до совсем другого! Велел ему король Артлуис спеть про ложь и правду – он и спел. Только спел иначе, не так, как все остальные. Придумал такое, в чем правды нет ни капли, но и лжи тоже нет!
– Как это?.. – вырвалось у Таньки.
– А вот как! – теперь Гвен улыбнулась широко-широко. – Разве собака может прятаться внутри репы, разве деревья растут на рыбах, разве стая ворон может унести дерево? Какая же это правда?
– Ну да, – согласилась Орли. – выходит, солгал почтенный Эрк. – и вдруг изумленно запнулась: – Ой, так он же подменыш, он же не мог солгать!
Гвен вдруг смутилась, глянула на Таньку. Та прикрыла глаза – на совсем короткий миг, но Гвен заметила и вновь приободрилась.
– Что ж, может быть, он сказал и неправду, – продолжила она рассказ. – Однако послушайте-ка историю, которую рассказал нам однажды магистр Пиран! Так вот, в давние-давние времена жил в Греции великий лицедей Феспис. И явился как-то раз к нему на представление знаменитый сенатор Солон. Посмотрел Солон то представление от начала до конца – а потом подошел к Феспису и давай его попрекать: мол, что же ты, лицедей, так бесстыдно лжешь людям, показываешь им, чего на самом деле никогда не бывало! И, как говорил нам магистр Пиран, растерялся почтенный Феспис, только и смог ответить, что представление – это всего лишь шутка. А Солон будто бы стукнул тогда по земле посохом, да и заявил, – тут Гвен вдруг грозно подняла руку и провозгласила: – «Сегодня шутят лицедеи, а завтра так же примутся шутить друг с другом короли – и беда явится в Грецию!»
И Гвен замерла с торжественным видом, словно и правда произнесла сейчас пророчество.
Орли смотрела на нее испуганно, Санни – удивленно.
А Гвен вдруг опустила руку, хитро посмотрела сначала на одну девушку, потом на другую и продолжила: – А ведь слукавил тогда Солон! Слукавил и голову Феспису задурил. Ну какая же это ложь? Ложь – это когда хотят, чтобы кто-то в сказанное поверил! А ведь такого ни Феспис у себя в Греции не хотел, ни Эрк у Артлуиса на состязании. Развлечь – да, хотели. Разбудить добрые чувства – хотели. Чему-то научить – наверное, тоже хотели. А вот обмануть – не хотели! И не обманули. Разве вы поверили хоть одному слову в этих песенках?