Покидала пещеру Танька с тайным сожалением. Кости в провале по-прежнему не давали ей покоя: и пугали, и манили своей загадочностью. Признаваться в этом, конечно же, было немыслимо: сколько же можно создавать друзьям неудобства! На всякий случай она вырвалась вперед всех и нарочито бодро зашагала к стоявшему неподалеку фургону. И, похоже, хитрость ее удалась: ни Гвен, ни господин Эрк, ни даже Санни, судя по всему, ничего не заметили. Робин – тот, правда, как-то подозрительно хмыкнул, однако промолчал.
Танька уже стояла возле фургона и примеривалась, как бы ловчее запрыгнуть на порожек, когда неожиданно услышала позади себя быстрый топоток. Кто-то торопливо бежал к ней – тяжело дыша, спотыкаясь о кочки и кротовины. Узнать Орли оказалось нетрудно, даже не понадобилось оборачиваться.
А та, едва подбежав, даже толком не переведя дух, с ходу затараторила:
– Ты чего уши повесила, холмовая? А ну признавайся! Забыла там что-то? Пошли обратно – тебя Робин ждет!
Тут-то уши и выдали Таньку с головой: немедленно взметнулись вверх. А Орли – вот сделать бы ей вид, что не заметила ничего, – так нет же: наоборот, разулыбалась: – Пошли, пошли, говорю! Нечего хитрить, Этнин: меня ты все равно не обманешь, а уж Робина – и подавно!
Робин, и правда, стоял возле самого входа в пещеру. Прислонившись к скале, он, казалось, безмятежно смотрел вверх и рассматривал то ли бежавшие по небу редкие облака, то ли ветки росшего неподалеку большого вяза. Однако за происходящим вокруг Робин явно следил. Вот и Танькино приближение он заметил сразу: тут же оживился, бросил на сиду хитроватый взгляд.
– Сыра хотите, леди? Здешний, знаменитый!
От неожиданности Танька так и вспыхнула. Краденый сыр – вот уж такого угощения ей даром не надо! Но, по счастью, все-таки хватило ума сдержаться, промолчать. Сообразила: не Робин ведь лазал в пещеру за сыром, а какие-то двое англов!
Но хоть и не фыркнула она поспешно, хоть и не наговорила обидных глупостей, а Робин сразу же обо всем догадался – словно на ее лице прочел. Догадался и вздохнул:
– Ох, леди... Да разве ж я вам дурное предложу? – и, показав на лежащую на дороге расколотую круглую головку сыра, пояснил: – Это беглый англ обронил. Обратно уж не положишь. Обтереть да съесть – самое правильное и будет!
Танька растерянно кивнула. Сейчас ею владела лишь одна мысль: угораздило же обидеть Робина! А тот посмотрел на нее и лукаво подмигнул: – Ну так что, будете?
Спохватившись, Танька мотнула головой. Потом решительно вымолвила:
– Господин Робин! Давайте мы все-таки отнесем его обратно! Уж хозяин-то свой сыр как-нибудь узна́ет! – и, нагнувшись, подняла злополучный круг, тяжеленный, желтовато-белый на изломе, тут же распавшийся окончательно на две части.
Робин вздохнул, развел руками.
– Ну, раз вы так настаиваете, леди...
Так вдвоем они и отправились в пещеру. Робин забрал у Таньки бо́льший обломок сырной головы, так что шла она почти налегке. Теперь, без двери, в пещере было непривычно светло. По дороге Танька то и дело вертела головой влево и вправо: искала «сырные кладовые», а заодно, сама того не желая, высматривала тот самый провал со скелетом. Едва поспевавший за ней Робин каждый раз тихонько хмыкал, однако ни о чем не спрашивал и вообще загадочно молчал.
Из одного из боковых ходов потянуло, наконец, знакомым вкусным запахом. Танька остановилась, с трудом подавила вздох. Расставаться с лакомством совсем не хотелось. Однако никакого другого выхода она не видела.
– Нашли, леди? – почтительно спросил Робин. – Это то самое место, откуда англы его украли?
– Не знаю точно – честно призналась сида. – Но давайте оставим здесь – какая разница?
Робин хмыкнул, потом немного подумал. Наконец, он назидательно произнес:
– Большая разница, леди! Вот хватится кто-нибудь своего сыра, а потом возьмет, да сюда на всякий случай и заглянет. И что тогда будет? Вы же не хотите, надеюсь, чтобы один сыродел обвинил другого в воровстве?
А ведь и правда! Танька растерянно посмотрела на Робина, охнула.
– Что же теперь делать?..
– С сыром-то? – ухмыльнулся Робин. – Съесть, конечно, – и думать нечего!