До города они добрались совсем затемно. По каменному мосту перешли жутковатый глубокий провал, по дну которого с шумом бежал широченный ручей сразу с двумя названиями, «река» и «Тамар». И очутились перед наглухо запертыми воротами.
Кажется, впервые Бейю не исполнила своего обещания: никто их в городе не только не накормил, но даже и не встретил. Побродив возле каменной стены, окружавшей город, в конце концов они устроились под раскидистой кроной старого тиса.
После заката быстро похолодало, и вскоре все трое основательно продрогли. У Беорна не попадал зуб на зуб и вовсю бурчало в животе, но держался он стойко, по-воински, не жаловался. Блис хлюпала носом, то и дело чихала, но тоже, вопреки обыкновению, не плакала. А Бейю сидела между ними, обхватив руками колени, и то ли дремала, то ли делала вид, что дремлет.
Так они и просидели под тисом до самого рассвета, сбившись в кучку и прислонившись к толстому покрытому красноватой шершавой корой древесному стволу. Из спящего города не доносилось ни звука, и лишь когда за рекой стало светать, вдруг со всех сторон защебетали на разные голоса весенние птицы, и пели они точь-в-точь как в родных краях Беорна, словно передавали ему оттуда привет. А поутру Бейю повела Беорна и Блис внутрь городских стен – через высокие ворота, мимо полусонного усатого, как давешний уэл, стражника.
Беорна город ошеломил. Всё было ему в диковинку: и мощеные улицы, и высоченные – хотя все-таки не достававшие до неба – каменные дома, и появившееся вскоре множество незнакомых людей: мужчин и женщин, молодых и старых, от мала до велика лопотавших между собой на непонятном языке уэлов. Раз за разом Бейю пыталась заговорить с кем-нибудь из них, но всякий раз человек либо равнодушно пожимал плечами, либо поспешно отходил, словно боялся набраться от нее какой-то скверны. Наконец, откликнулась старая женщина с морщинистым лицом. Одета женщина была странно: в темно-бурое глухое платье безо всяких узоров и вышивок, и в белый платок, совершенно скрывавший волосы. Однако говорила она все-таки по-человечески, хотя и коверкала слова.
Женщина оказалась кем-то вроде годи – служительницей здешнего бога.