#писательская_кухня

Помнится, я обещала рассказать о написании старых частей «По следам». Обещания надо выполнять, значит, начнём по порядку.

«Надежда на чудо»: как уже говорилось, первый вбоквел, появившийся на свет. А началось всё с фразы Сор-Ана про то, что «Вей-Кану пришлось выкупать своих жену и сына и регистрировать их в качестве личных рабов». В процессе написания концепция слегка менялась: так, одно из первых названий части – «Звёздные кошмары», и задумывалась она как анабиозный сон самого Вей-Кана с последующим пробуждением. Но в нужный момент этот вариант прописываться не захотел, так что я решила не издеваться над человеком. Но мостик к дилогии всё равно кинула, пусть и в другом виде.

Писать было довольно сложно, ибо опыта работы в сжатые сроки у меня тогда не было. Но даже несмотря на это, у меня есть там любимые моменты – например, взятка или героическое приготовление лаваша.

Эта же глава подкинула мне хронологических сложностей: в первоначальном варианте текста Вей-Кан и Каори познакомились ещё студентами, на практике, потому что другого способа закинуть менвита в аланарскую глушь я не изобрела. А потом до меня дошло: мы знаем возраст Тинора, значит, его родители поженились не слишком задолго до этой даты, растягивать ухаживания на десятки лет тоже нецелесообразно... Пришлось пересчитывать и переиначивать. Зато именно в тот момент у меня зародились первые представления, на что именно должна быть похожа смешанная свадьба.

В процессе созрел ещё один вопрос – сферу научных интересов Каори мы знаем, но чем занимался сам Вей-Кан? Специализируйся он чисто на арзакском, был бы слишком неблагонадёжен для столичного университета и для экспедиции вообще. Тут напрашивается что-то вроде изучения взаимовлияния языков, которое после Дня Возвышения можно было бы подавать под соусом победы менвитского над языком неполноценных. Но доброго товарища из Бассанийского университета я профессору на всякий случай тоже прописала.

На момент публикации сборника глава была самой большой – как минимум вдвое длиннее любой из остальных. Поэтому накануне публикации меня обуял синдром Чехова, и я принялась урезать текст. Отрезалось, правда, совсем чуть-чуть, в основном мелкие детали – исчезло, например, упоминание об отце Вей-Кана (у него даже имя было – Дор-Кан, кажется) и о том, как он пытался именовать внука-полукровку по-менвитски.

А уже потом первый приз по длине отобрал «Путь избранника», который в этом плане до сих пор не превзойдён и, скорее всего, так и останется на первой позиции. А началось всё с того, что меня потянуло перечитывать комментарии к дилогии (со мной иногда случается – это же почти как старые фотографии рассматривать. Или исторические источники изучать...). Где-то под 40-ми главами мы обсуждали взрыв, и меня внезапно заинтересовало, как мог бы выглядеть Баан-Ну с откатившейся на несколько десятилетий памятью и вообще в молодости. Тогда мне казалось, что этот момент мог всплыть в тексте, но не всплыл, а дальше сюжет закрутился так, что о генерале забыли все, включая меня. А тут я прочитала, подумала... Почему бы и нет?

Тут же набежала туча образов – безбородый Баан-Ну, гуляния менвитской интеллигенции, Ильсор глазами хозяина... Тогда же пришла идея чередовать воспоминания генерала и беллиорскую реальность. Собственно, необходимость сменять эпизоды и как-то их метафорически друг с другом связывать и привела к тому, что текст так разросся. Поначалу задумывалось даже написать эпизоды с воспоминаниями в настоящем времени, а условную «реальность», для контраста, в прошедшем. Но воспоминания получились довольно объёмными, а длинные тексты в настоящем времени писать нелегко. От идеи выделять их курсивом пришлось отказаться по этой же причине.

Потом мне пришло в голову использовать стихи, раз у меня тут товарищ со склонностью к графомании. Мне был нужен образ огня как отсылка к взрыву, но в безобидном контексте, который можно было бы потом переиначить. В итоге я зацепилась за упоминание Стеллы о сонетах и полезла изучать, как они правильно пишутся. Прочитала. Ужаснулась. Что-то околосонетное всё же получилось, хотя на 100% соблюсти все правила рифмовки мне не удалось. (И потом я ни Ер-Вису, ни Риэму полноценные стихи прописывать не стала, хотя мысли такие были).

И кольцевая композиция, куда ж без неё. Я их люблю, потому что не особо умею прописывать финал, а они всегда красиво смотрятся. Здесь в качестве своеобразной рамочки – фразы из самой дилогии. Сначала я хотела вставить по оригинальной фразе во все «диавонные» части, но это оказалось слишком сложно – исходный эпизод из главы 40 довольно маленький.

В процессе написания лазила сверяться с каноном, потому что хоть у нас и АU, противоречить и ему тоже неохота. С удивлением обнаружила, что Ильсор почему-то обращается к Баан-Ну «мой генерал», что после претензий Мон-Со из дилогии к Элару смотрелось странно. После этого я не могла не сделать финт ушами и не прописать этот момент – Баан-Ну как раз достаточно тщеславен для подобных фортелей.

Почему-то мне захотелось прописать Баан-Ну трезвенником (самовставка непьющего автора, наверное), пьянеющим только от вдохновения – и желание напиться накрывает его уже под конец, когда муза окончательно помахала крылом на пару с кукухой. Вообще в этой главе есть много, может быть, незаметных, но радующих меня как автора мелочей. Например, прямо пропорциональное соотношение длины генеральской бороды и адекватности её носителя. Или тот самый момент со старыми черновиками. Или то, как Баан-Ну радуется реакции Ильсора на его сочинения, не задумываясь, что рабам вообще-то проявлять эмоции не положено.

✍🏻✍🏻✍🏻

Сейчас я, собственно, мучаюсь с самим Ильсором. По-хорошему, тут нужно либо ограничиться одной зарисовкой, либо уделить истории семейства Олири сразу несколько частей, потому что быстро этот клубок не распутаешь. Вроде бы нащупала компромиссный вариант, но его ещё надо адекватно воплотить.

Вторая головная боль – штурман (почувствуй себя комэском, называется). Он всё ещё требует себе вбоквел, я резонно указываю, что у него уже есть, но эта вредина считает, что 3 Кб ему мало. Ладно, в списке он пока что не значится, а там посмотрим.