Не преклонив колено (гет)

Всему виной был Поттер. С его свадьбы все и началось.

Долгожданная свадьба четы Поттер-Уизли (хотя долгожданной она была для всех, кроме Северуса) длилась примерно сто семьдесят девять часов. Неважно, что часы Северуса этого не показывали — уж он-то знал правду. Сколько времени потрачено, чтобы увернуться от целой армии надоедливых фотографов, избежать вереницы занудных разговоров, заглушить заклинанием визгливые песни. Одним из немногих терпимых моментов был, пожалуй, медленный танец с Гермионой. Она была рядом, мягкая и спокойная, и не возражала против нескольких минут его молчания. Он погладил большим пальцем ее обнаженную спину в глубоком вырезе платья, прикидывая, когда уже можно предложить ей сбежать отсюда.

Удовольствия от танца заметно поубавилось, когда рядом с ними закружилась престарелая родственница Уизли со своим многострадальным кавалером.

— Ты следующая! — прошамкала эта мегера Гермионе, тыча в нее пальцем.

Северус не проклял старую ведьму (иначе пришлось бы отложить задуманный им побег), но был весьма недалек от этого.

Гермиона закатила глаза:

— По сравнению с комментариями о моих тощих лодыжках это уже прогресс.

Северус принял бесстрастный вид, изучая ее лицо. Все изменения в их статусе и отношениях всегда инициировала Гермиона.

Признай это, Снейп. Мы друзья. А вообще нет, хватит Снейпа, теперь я буду звать тебя Северус.

Северус, думаю, тебе пора меня поцеловать.

Северус, я хочу тебя.

Я люблю тебя, Северус.

Северус, я тут подумала, не съехаться ли нам, вот, составила список всех за и против. Что? Да, единственный минус — трудности с книгами, у нас обоих обширные библиотеки. Нам потребуется много полок, ведь ни ты, ни я не найдем лишних книг на выброс, правда?

Его Гермиона всегда умела чудесно расставлять приоритеты. Но ни в одной из их бесед она ни разу не поднимала вопрос о женитьбе. Он понятия не имел, что она об этом думает.

* * *

Вслед за Поттерами многие тоже резко бросились жениться. И на каждом приеме предсказуемо звучали беспардонные комментарии и вопросы об отношениях Северуса и Гермионы.

Когда вы двое уже остепенитесь?

Гермиона, когда ты уже сделаешь из него честного человека?

И самая популярная угроза: «Вы следующие».

Затем Джиневра забеременела. Опять-таки, Поттер виноват. На следующий же день к вопросам о свадебных колоколах, зловещей тенью болтавшихся в ближайшем будущем Снейпа, прибавился еще один: когда уже они с Гермионой займутся продолжением рода? Не «если» — «когда»!

Пока Джиневра постепенно округливалась, готовясь к появлению поттеровского отпрыска, уже сейчас вызывавшего у Снейпа раздражение, Северус застукал Гермиону в наименее интересном отделе одного из магазинов: она изучала волшебную конструкцию для защиты вещей от детей.

Черт с ней, со свадьбой. Что она думала о материнстве?

* * *

Ждать помощи от Люциуса оказалось бесполезно.

Один из белых павлинов неторопливо прохаживался в опасной близости от Северуса, то и дело задирая голову и издавая абсурдные пронзительные крики. Звучало почему-то угрожающе, хотя в целом павлинья песня напоминала игру на порванном аккордеоне.

— Убедить ее воздержаться от материнства проще простого, — заявил Люциус, изящно махнув рукой на птицу. Павлин, очевидно, не воспринял это как попытку его прогнать. — Просто одолжи где-нибудь младенца, у которого режутся зубы. Помнишь, какие концерты нам устраивал Драко? Как думаешь, почему мы родили только одного?

Белоснежная угроза издала очередной заливистый хриплый крик. Северус прищурился. Птица явно что-то замышляла.

— Где же мне взять такого младенца? — спросил он.

Люциус пожал плечами:

— Ты изобретательный.

О, боги.

— А насчет свадьбы не переживай, — добавил Малфой. — Сомневаюсь, что Грейнджер ждет предложения. Она у тебя очень современная ведьма. Скорей уж она сделает предложение тебе.

По прошествии времени, вспоминая этот момент, Северус и сам не знал, с чего он ожидал какого-то другого ответа.

Отвернувшись, он зашагал прочь. Вслед ему летел смешок Люциуса и возмущенный вопль павлина.

* * *

Северусу не спалось. Стоило ему закрыть глаза, как голова начинала жужжать от мыслей. Гермиона действительно была очень современной ведьмой. А ну как она преклонит колено и спросит, женится ли он на ней — что он может на это ответить? Нет, спасибо, но прошу, позволь мне и дальше делить с тобой постель? Вряд ли это удачный ответ. Много лет назад Северус, насмотревшись на несчастливый брак своих родителей, поклялся, что сам никогда не принесет брачных обетов.

Но даже если Гермиона не хочет замуж, остается неразрешенный вопрос с детьми.

И компромисс в таких делах невозможен. Согласиться только на одного ребенка, а не целое стадо, как у каких-нибудь Уизли, не получится. Его буквально воротило от мысли, что он может стать мужем и отцом. Участвовать в воспитании ребенка он мог лишь в том случае, если они оба с энтузиазмом захотят стать родителями.

По полу заклацали когти. Один из хрупов приблизился к кровати и ткнулся холодным носом Северусу в руку. Четырехлапый будильник, бессрочно установленный на невообразимую, мать ее, рань. Хотя в данном случае это не имело значения. По краям занавесей просачивался серый свет, очерчивая плавные изгибы тела спавшей рядом женщины. Почти рассвело. Если уж сон упрямо к нему не идет, нет смысла и дальше валяться в постели.

Хрупы танцевали вокруг его ног, виляя раздвоенными хвостами, пока он открывал дверь в сад на заднем дворе, чтобы выпустить их. Венлок, книзл Гермионы, поприветствовал их уничтожающим взглядом, столь же действенным, как и тот, которым Северус награждал учеников в классе. Похоже, надо познакомить Венлока с павлинами Люциуса.

Разумеется, все домашние любимцы были идеей Гермионы. Северусу при этом вручили очередной список всех за и против. Он согласился, поскольку зверье не требовало особого ухода. Прислонившись плечом к дверному косяку, он уставился на животных. Может, Гермиона таким образом прощупывала почву, подготавливая его к вопросу о ребенке?

Прежний владелец дома расширил его изнутри магическим способом. Раньше в этом коттедже жила пожилая ведьма, очевидно, при планировке вдохновлявшаяся кроличьими норами. Теперь вдоль извилистых лабиринтов комнат, переходивших одна в другую, тянулись бесконечные полки, проседавшие под весом книг. Гермиона даже предлагала задействовать чердак, чтобы разместить разрастающуюся библиотеку. Чердак, пусть даже обустроенный, вряд ли подойдет для детской, не так ли?

Желудок сжался. Северус наколдовал полный кофейник (Гермиона настаивала, что кофе, сваренный по всем правилам, вкуснее, но ему самому не мешал легкий горьковатый привкус подгоревшего от магии напитка — только бы поскорей получить свою дозу кофеина) и отправился с ним через кухню и вторую библиотеку в свою лабораторию. Не успел он достать из стола свои записи, как в дверях возникла Гермиона в домашнем халате.

— Приветики, — сонно протянула она.

— Доброе утро.

— Ты рано встал, — она понюхала его кружку с кофе, наморщила нос и воровато отхлебнула.

— Не спалось.

Она уселась на край стола, как и всегда. Когда она сделала это впервые, он ощетинился и затеял скандал, который каким-то образом закончился наготой и Гермионой, распластанной на этом самом столе лицом вниз. С тех пор он не протестовал, когда она усаживалась на его стол. Теперь это было ее место в лаборатории; иногда она садилась сюда поболтать, а иногда — одаривала недвусмысленным взглядом и предлагала сделать перерыв. Сколько бесед, поцелуев и прикосновений было в этой комнате…

Ему нужно было придумать план, как отвлечь ее от неминуемого «нам надо поговорить». Что-то, что поможет выиграть время и собрать побольше аргументов против детей. Нет, ну в самом деле, одного того, что это дети, уже должно быть достаточно. Может, если Минерва предложит ей преподавать какой-нибудь факультатив… Вот поучит этих мелких засранцев дни напролет, сразу образумится.

— Что с тобой? — спросила Гермиона, вклиниваясь в поток его размышлений.

— Ничего.

— Так уж и ничего. Ты в последнее время странный. Такой весь… мастер зелий.

— Я и есть мастер зелий.

— Определенно, но ты ведешь себя так, как раньше, когда преподавал в Хогварце. Отстраненный, холодный и… такой…

— Это все тоже про меня.

— Со мной ты таким не был.

Нижняя губа у нее дрогнула. Вот черт.

Им надо поговорить. Если ее счастье в будущем действительно зависело от материнства, как им вообще расстаться, когда их жизни так тесно переплелись? Ему придется уехать в другую страну. Видеть Гермиону с отпрысками какого-нибудь идиота было бы невыносимо.

— Ты хочешь замуж? — спросил ее Северус.

Это был самый легкий вопрос из всех. И наименее страшный.

У нее сделалось такое лицо, будто она снова хлебнула пригоревшего кофе из его кружки:

— Это ты мне так предложение делаешь?

— Нет. — Вот же хрень какая. — Я спрашиваю, видишь ли ты себя замужней женщиной где-нибудь в будущем.

— Я… Северус, ты же не думаешь… Вообще-то, я и не ожидала, что мы будем следующими, и плевать, что там говорит тетушка Мюриэль. Эта идея, что пара всенепременно обязана сочетаться браком, уже устарела как… ну, как сама тетушка Мюриэль. Меня все устраивает в наших отношениях. А тебя?

— И меня, — он не позволил себе выдохнуть с облегчением. Пока рано. — А дети? Ты хочешь стать матерью?

Он ожидал разных реакций: мечтательной улыбки, сверкающих надеждой глаз. А вот фырканье и смех в этот список точно не входили.

— Господи, нет. А ты хочешь стать отцом?

— Ни в коем случае.

— Ну и хорошо, — снова фыркнула она. — Я рада, что мы мыслим в одном направлении. У меня куча вопросов. И не в последнюю очередь меня интересует, с чего вдруг ты решил, что я хочу детей?

— Ты смотрела на те штуки, защиту от младенцев.

— Н-ну, — протянула она тоном, которым обычно общалась с Поттером и Уизли, и которым сам Северус не проникся, — у нас детей нет, но многие мои друзья их планируют. И когда эти дети родятся, их родители, возможно, будут иногда приводить их к нам в гости.

— Не приведут, если мы сделаем дом Ненаносимым.

— М-м, хороший вариант, и мы его рассмотрим, если кто-нибудь заикнется с просьбой, чтоб мы понянчили чужого ребенка. Но наши книги и прочее имущество в любом случае потребуют защиты.

Это был мощный аргумент. Северус расслабил напрягшуюся было спину. Тяжесть в желудке тоже начала потихоньку рассеиваться. Гермиона потянула его за локоть и жестом велела сесть.

— У меня есть предложение, — сообщила она. — Не руки и сердца, не бойся. Я бы, конечно, преклонила колено, но… — она сползла со стола и оседлала его колени. — Эта позиция мне нравится больше.

Северус задрал бровь:

— Лично для меня преимущества есть в обеих.

Она издала низкий, горловой смешок, который он слышал только когда они были наедине.

— Не сомневаюсь. Как бы то ни было, предлагаю никогда не жениться. И даже никаких тайных побегов, чтобы обвенчаться в какой-нибудь уединенной деревушке. Будем жить во грехе.

— Это…

— Заткнись, пожалуйста. Я тут пытаюсь быть романтичной.

— О, а я и не заметил. Сделай милость, продолжай пытаться.

— Я тебе сейчас как попытаюсь… Итак, мы будем жить здесь — во грехе, да, — отметив легким поцелуем шрам у него на горле, она понизила голос. — В окружении наших книг, лабораторной утвари, и никаких детей, ни в коем случае.

— Звучит приемлемо, — ответил он.

— Я так и думала.

Ее губы скользнули по линии его подбородка, вынудив его заерзать под ней. Медленно развязав пояс ее халата, Северус накрыл ладонью ее грудь. У нее была мягкая кожа, еще теплая после сна. С удовлетворенным мурлыканьем он стащил халат с ее плеч и уронил его на пол. Совершенство. Совместно прожитые годы нисколько не притупили его восторг при виде ее обнаженного тела, и неважно, что он давным-давно изучил его во всех подробностях. Северус проложил дорожку поцелуев от ее ключицы до груди.

— Да, — шепнул он.

— Что да?

— Мой ответ на твое прекрасное предложение.

— А-а, — хмыкнула она. — Что ж, хорошо. Тоже пытаешься быть романтичным?

— Конечно, нет. Я пытаюсь предотвратить лавину вопросов, трахнув тебя на моем столе.

— Мне казалось, ты уже должен был понять, что я могу делать несколько дел одновременно.

— Но попытаться-то стоило.

Ее смех прервался резким вздохом, когда он скользнул рукой ей между ног. Ее запрокинутая голова, закрытые глаза и приоткрытые губы были ему так же знакомы, как и ее тело. На заре их отношений, когда они оба нервничали и не были уверены ни в чем, он немало времени посвятил изучению ее реакций. Сейчас он знал, что прерывистое дыхание — признак приближающегося наслаждения, знал, когда замедлить движение пальцев, чтобы она начала хныкать и умолять.

Северус не удивился, когда она резко прихватила зубами его шею. И когда она, устав от его поддразниваний, взобралась обратно на стол и велела «пытаться активней». Он прижался лбом к ее лбу и послушно исполнил приказ.

Опять-таки: совершенство.

* * *

Чуть позже, когда Северус отправился в душ, чтобы взбодриться после бессонной ночи, Гермиона пришла в ванную, размахивая запечатанным пергаментным свитком.

— Сова Малфоев принесла тебе письмо, — сообщила она. — Кажется, Венлок немного травмировал бедную птичку.

— Уверяю тебя, среди птиц Люциуса нет ни одной бедной птички. Прочтешь мне?

Сквозь запотевшее стекло душевой кабины Гермиона казалась неясным пушистым пятном. Северус закрыл глаза и сунул голову под струи горячей воды. За сухим шелестом пергамента последовала долгая (слишком долгая) пауза.

— Северус.

О-хо-хо. Этот тон мог означать что угодно — от удивления до ярости. И не дай Мерлин последнее. В таком случае он скормит Люциуса его драгоценным павлинам.

— Да? — отозвался он.

— С какого перепугу Люциус Малфой сообщает тебе, что нашел младенца, у которого режутся зубы?

Северус выдал единственный ответ, пришедший ему в голову:

— Это все Поттер виноват.