Милый страх (гет)

Рон вёл её по коридору, его рука мягко, но уверенно держала её за локоть, направляя в сторону пустых, малозаметных помещений Хогвартса. Гермиона шла, не сопротивляясь. В голове всё ещё пульсировал яркий образ Гарри, тот взгляд, который он ей подарил. Такой холодный, дерзкий, полный превосходства. Она не могла выбросить его из головы. Как мог он так смотреть на неё? Почему так изменился? Но как бы сильно её не мучила эта мысль, она не могла найти ответа. Она и не пыталась искать. Не сейчас.

Пока Рон вёл её, Гермиона пыталась сосредоточиться на его голосе, на его словах, но окружающая обстановка становилась всё страннее. Коридор, в который они вошли, казался всё более бесконечным. Раньше она хорошо знала все ходы и проходы Хогвартса, но здесь было что-то не так. Стены как будто стали выше, а освещение тусклым и зыбким, как если бы коридор растягивался, не имея конца. Не было ни окон, ни дверей. Только длинный, пустой путь. Гермиона слегка нахмурилась и, вдруг почувствовав беспокойство, обернулась. Она ожидала увидеть знакомые повороты, развилки, которые приводят к знакомым частям замка. Но то, что она увидела, заставило её сердце ёкнуть. Всё было так же. Далеко за её спиной тянулся точно такой же коридор, как и тот, по которому они шли, бесконечный, пустой, словно её взгляд потерялся в этом лабиринте.

«Что это?» — растерянно подумала она. В её голове мелькнула мысль, что, возможно, второкурсники снова играют с магией, создавая иллюзии. Нечто вроде их фокусов на уроках Трансфигурации. Но если это иллюзия, она должна была бы исчезнуть, стоило только сделать шаг назад. Но она стояла и снова оглядывалась, и всё оставалось прежним. «Это не просто чьи-то игры», — подумала Гермиона, внутренне тревожась.

— Рон, ты это... видишь? — тихо спросила она, но в голосе её уже звучала растерянность.

Она взглянула на Рона, чтобы подтвердить свои догадки, но на месте друга её взгляд поймал пустое пространство. В этот момент она почувствовала, как холодок прокрался по её коже. Она резко повернулась, не успев понять, что происходит, и, когда её глаза вновь встретились с тем, кого она так хорошо знала, её сердце замерло.

Он стоял там — Гарри. Но это был не тот Гарри, который был её другом. Он был другим. Тёмным. Чужим.

Она инстинктивно отшатнулась, затаив дыхание, как если бы перед ней стояла не просто её старый друг, а нечто гораздо более опасное. Гарри был совсем не похож на того, кто недавно шутил с ней, кто ходил по коридорам Хогвартса, подкалывая Рона. В его глазах не было привычной искры. Он не улыбался. Его лицо было холодным, почти бесстрастным. В глазах была тёмная бездна, нечто безжизненное, что пронзало её насквозь. От него веяло магией, которую Гермиона не могла точно понять, но интуитивно ощущала — это была не просто тёмная магия. Это была магия разрушения.

Её сердце забилось быстрее, и, несмотря на всю её решимость и силу воли, она почувствовала, как её грудь сжалась от тревоги. В его присутствии было что-то, что вызывало у неё страх. Нечто древнее и зловещее.

— Ты.. — её голос сорвался, она пыталась говорить, но слова не шли. Вместо этого, её мысли кружились в голове, как вихрь, пытаясь понять, что происходит. Почему он здесь? Почему она снова встречает его в таком виде?

Гарри не двигался, но его глаза были прикованы к ней, и в них была не просто пустота. Это было что-то намного хуже. Гермиона почувствовала, как её мышцы напряглись, а дыхание стало поверхностным. Он стоял перед ней, как каменная статуя, но с каждым мгновением его присутствие становилось всё более угрожающим. Гарри шагнул к ней вперёд, и её ноги словно вонзились в пол. Она не могла отступить. Он был здесь, и всё в её теле инстинктивно кричало о том, что что-то не так. Это не мог быть просто он. Это был не тот человек, которого она знала. Он был полон тёмной, холодной магии, от которой в воздухе воняло сыростью и гнилью.

— Ты не можешь быть таким, Гарри.. — прошептала она, пытаясь преодолеть ступор.

Он не ответил. Но её слова, похоже, не вызвали ни малейшего движения в его глазах. Он смотрел на неё, как если бы видел не её, а нечто, что он хотел бы уничтожить, забыть.

— Ты не понимаешь, Гермиона, — его голос был мягким, почти ласковым, но в нём был такой оттенок, который заставил её почувствовать, как по коже побежали мурашки. Это был не голос её друга. Это был голос того, кто несёт разрушение.

Она сделала шаг назад, но он подошёл ближе, и теперь, когда их разделяло несколько дюймов, её дыхание стало прерывистым. Он поднял руку, и с его пальцев, как туман, струился вихрь тёмной энергии, наполняя пространство вокруг.

— Ты не можешь уйти от меня, — сказал он, и Гермиона почувствовала, как слова эти проникли в её душу, словно тёмная магия, которую он нес в себе. Его глаза светились ненавистью и презрением, и всё, что было связано с их дружбой, исчезло. Он стоял здесь не как Гарри. Он был кем-то другим. Тем, кто мог бы её уничтожить.

Гермиона замерла, но её мысли начали работать. Она не могла позволить себе быть слабой. Сдержав дрожь, она подняла подбородок и встретила его взгляд. В её глазах было не меньше решимости, чем раньше, несмотря на всё это отчаяние и страх. Она смотрела на Гарри, и, несмотря на всю свою боль, она чувствовала, что не может позволить ему видеть её слабость. Она должна была говорить.

— Я тебе верила… — тихо прошептала она, сжав губы. Это были слова, которые не хотелось произносить, но которые требовали выхода. Как будто это признание могло бы хоть немного уменьшить боль. Она не могла больше молчать.

Её голос дрогнул, и даже она сама почувствовала, как эти слова заставляют её сердце сжаться в комок. Верила ему. Знала его с самого начала, доверяла, как никому другому. А теперь… теперь перед ней стоял человек, которого она не могла узнать.

Гарри, услышав эти слова, склонил голову вбок. Его лицо оставалось каменным, но что-то в его жесте было странным, как если бы он делал это с явной насмешкой. Это было настолько фальшиво, что даже её сердце сжалось от этого ненастоящего жеста.

— Я ценю это, милая, — сказал он, его голос стал сладким, но в этом звучала такая глубокая ирония, что её плечи невольно подёрнулись от отвращения. Он протянул эти слова так, будто играл роль, и они звучали пусто, как механическое повторение чего-то, чему он давно перестал придавать значение. Это была фальшивая доброта, но теперь она звучала, как издёвка.

Его губы скривились в небольшой, зловещей усмешке, но в его глазах не было ни малейшего намёка на искренность. Он больше не был Гарри, её другом. Он был тем, кто предал всё, что они когда-то строили. Он был частью чего-то тёмного и чуждого. Гермиона стояла, пытаясь удержать себя от того, чтобы не отшатнуться от страха. В её душе больная смесь гнева и разочарования разрывала её изнутри. Она хотела крикнуть, хотела заставить его вернуть всё обратно, вернуть того Гарри, который был другом, который был частью её жизни. Но вместо этого, она стояла в молчании, почти сжимающим сердце, ощущая, как весь этот мир, когда-то полный света, теперь распадался на куски.

— Ты был моим другом… — тихо произнесла она, и этот вопрос уже не был вопросом, а заключением. Это было её осознание, что всё, что она надеялась, всё, что она верила — просто не существовало больше. Всё ушло, растворилось в тени.

Гарри не сказал ни слова в ответ. Он просто наблюдал за ней, его взгляд был каким-то пустым, и даже не было тени сожаления в нём. Он был выше. Он был тем, кто, как казалось, играл с ней, словно с пешкой в этой игре, которую он сам придумал.

И в этот момент, её внутренний мир, её чувства, всё, что она пережила, снова всплыло в её сознание. Она почувствовала, как её грудь сжимает какой-то внутренний хаос, невыносимая боль. Всё это время она думала, что они были друзьями, что она могла ему доверять, что была частью чего-то настоящего. Но сейчас она видела только ложь, предательство и тёмную бездну, которая поглотила её друга.

— Ты всё разрушил, Гарри, — прошептала она, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Она не могла их сдерживать, но и не хотела показывать ему свою слабость. — Ты разрушил всё, во что я верила.

Её слова не тронули его. Он не двигался, не проявлял ни малейшего признака того, что он понимает её боль. Его лицо оставалось непроницаемым, и Гермиона почувствовала, как внутри неё всё начинает рушиться. Она потеряла его. Она потеряла не только друга, но и ту часть себя, которая верила в свет и добро, в то, что даже в самых тёмных местах можно найти искорку надежды.

Тогда она поняла, что ей уже нечего терять. В её глазах, возможно, был страх, но была и решимость. Если этот Гарри был готов уничтожить всё, что они строили, она не могла оставаться с ним. Она не могла позволить ему победить.

Гарри, как будто почувствовав её изменение, слегка поднял уголки губ. Это была не та усмешка, которую она когда-то знала. Это было нечто гораздо хуже. Его взгляд становился всё более пугающим, как если бы он наслаждался тем, что она всё ещё стояла перед ним.

— Почему ты не сказала им, Гермиона? — его голос стал тише, почти шелестом. — Ты ведь знала, что я уже не тот. Ты ведь чувствовала.

Её сердце снова сжалось. Его вопрос был мучительным, и её ответ был мучительнее. Она не могла сказать, потому что в глубине её души она всё ещё надеялась, что он вернётся, что он снова станет тем, кем был. И она не могла признаться в этом, не могла сказать, что всё ещё верила в него. Но теперь, стоя перед ним, видя, как он поглощает её, как он поглощает всё вокруг, она поняла, что её вера уже не имеет значения. Всё изменилось.