Потерянная — Черновики (гет)

— Идём, Ева, — мягко вмешался Люциус, уловив опасное напряжение. — В кухне поговорим. Тебе нужно присесть.

Она кивнула почти машинально и позволила вести себя дальше. Шаги раздавались за спиной один за другим — кто-то поднимался, кто-то следовал за ними, но Ева не оборачивалась. Она словно двигалась сквозь туман.

Когда они вошли в кухню, первое, что она увидела, — это Северуса Снейпа. Он сидел, облокотившись на стол, и в глубокой задумчивости, но сразу поднял взгляд, заметив племянницу. Его тёмные глаза остановились на ней, цепкие, внимательные.

Следом за Евой вошли Люциус и Сириус, за ними — Гарри. Малфой-старший спокойно направился к столу и сел рядом с Снейпом.

Вслед за ними в кухню вошёл Драко, а за ним — Гермиона, Джинни, Рон и близнецы. Миссис Уизли почти сразу оказалась возле стола, озабоченно окидывая взглядом Еву. Гермиона и Джинни переглянулись, и в их глазах ясно читалось потрясение: они сразу поняли, что с подругой произошло что-то страшное.

Через несколько мгновений на пороге показались Чарли и Люпин. Атмосфера кухни мгновенно наполнилась тревогой и ожиданием.

— Всем детям покинуть кухню, — строго сказал Люциус. — У нас есть, что обсудить.

— Пусть Гарри и Ева остаются. Остальные — вон, — холодно добавил Снейп.

— Драко, ты тоже, — твёрдо произнёс Люциус, заметив вопросительный взгляд сына. Тот сдержанно кивнул и вышел первым, сохраняя достоинство. За ним, хоть и с заметным беспокойством, вышли Джинни, Рон и Гермиона. Они ещё раз оглянулись на Еву, но послушно покинули кухню. Близнецов же пришлось буквально выпроводить — Молли отчитала их так резко, что они, бурча себе под нос, всё-таки подчинились.

Когда дверь за ними закрылась, миссис Уизли сразу присела рядом с Евой и ласково провела рукой по её плечу. Её материнская забота была отчётлива, но не могла пробить каменную усталость, застывшую в девочке.

Сириус стоял неподалёку, не находя себе места. Его глаза горели нетерпением и тревогой. Он с трудом сдерживался, чтобы не засыпать Еву вопросами, хотя внутри всё кипело — он буквально сгорал от желания понять, что с ней произошло.

Гарри сидел чуть в стороне, но не сводил с Евы взгляда. Он был напряжён и не знал, что сказать. Его молчание было не менее красноречивым, чем любые слова.

Люциус и Снейп заняли места ближе к середине стола, словно готовясь к разговору, от которого не отвертеться. Их холодное спокойствие только подчёркивало серьёзность момента.

Чарли, стоявший напротив Гарри, скрестил руки на груди и переводил взгляд то на мальчика, то на Еву. Он уже догадывался: в Министерстве произошло нечто куда более мрачное, чем простая слушание. Да, обоих официально оправдали, но его не отпускала мысль — почему Ева задержался там, и что заставило её вернуться такой разбитой.

Ремус тихо положил руку на плечо Сириуса, пытаясь его успокоить. Он указал глазами на свободный стул рядом с Гарри, молча намекая: «Сядь, не дави на неё». Но Блэк не сдвинулся с места, всё так же прожигая взглядом Еву. Тогда Люпин сам сел рядом с Поттером и слегка похлопал его по плечу, будто говоря: «Держись, мы рядом».

— Что там произошло, Ева? — тихо, но настойчиво спросил Люциус, пристально глядя на неё. — Чего добивалась Амбридж? Почему ты вообще пошла за ней? Сотрудники Министерства не имеют права устраивать допрос без должных документов.

— Но ведь дело уже закрыли! — воскликнула миссис Уизли, искренне недоумевая.

— Именно это мы и хотим выяснить, — холодно и коротко вставил Снейп. Его голос прозвучал резче остальных, и в нём сквозила нетерпимость к пустым оправданиям.

— Гарри рассказал нам, что случилось на слушании, — мягко продолжил Ремус, стараясь сгладить напряжение. — Вас обоих оправдали… но потом по его словам ты внезапно исчезла в толпе.

— Они сделали тебе больно? — с трудом сдерживая волнение, спросил Сириус. Он шагнул ближе, заглядывая ей в глаза, будто пытаясь прочитать правду в глубине её взгляда.

Ева, всё это время молча сидевшая, наконец подняла голову. Серые глаза Сириуса встретились с её тяжёлым, усталым взглядом. Она медленно обвела глазами всех в кухне — Люциуса, Снейпа, Ремуса, Гарри, Чарли, Молли… И в этот момент в комнате повисла почти осязаемая тишина. Казалось, что каждый её вдох и пауза звучат громче любых слов.

— Сначала объясните мне, — голос Евы дрогнул, но в нём звучала ярость, — кто из вас знал, что пропала смотрительница приюта?

В кухне повисла тягостная пауза. Все переглянулись, словно пытаясь угадать, кто первый решится ответить.

— Амбридж звала тебя именно по этому делу? — осторожно уточнил Ремус, и в его голосе слышалось искреннее удивление.

— Я задала вопрос! — резко выкрикнула Ева, и звук её голоса ударил по комнате, заставив многих вздрогнуть. — Ответьте на мой вопрос!

Её взгляд метнулся к Сириусу.

— Это ты, да? Это ты решил наказать её?!

Она резко обернулась к миссис Уизли.

— Это вы ему рассказали?!

— Нет… я ничего не говорила, — поспешно ответила Молли, с тревогой глядя на девушку.

— Не врите! — сорвалась Ева. Она вскочила со стула, отступила назад и прижалась к стене, так, чтобы видеть всех сразу. Её дыхание стало прерывистым, яростным; стены окклюменции рушились одна за другой, и эмоции рвались наружу.

— Я знаю, на что способен Сириус Блэк! — её голос дрожал от гнева. — Когда ему что-нибудь взбредёт в голову, он никогда не остановится, действует бездумно, не думая о последствиях! Кто-то ему рассказал о тех событиях!

Ева метала взглядом по всем, словно ища предателя, и вдруг остановилась на Гарри.

— Это ты? Гарри, это ты рассказал своему обожаемому крёстному о том, что случилось летом, в приюте, перед третьим курсом?!

— Зачем мне ему говорить об этом?! — растерянно возразил Гарри, не понимая, что происходит и откуда в Еве такая буря.

— Если не ты! Не миссис Уизли! — голос Евы сорвался, дрожал и рвался наружу, — то кто рассказал Сириусу о том, что меня хотели изнасиловать?!

Она кричала так, будто каждое слово рвало ей горло изнутри.

— Они все исчезли! Сэм, эти трое парней, что в тот день затащили меня в подвал! И смотрительница! Её тоже нет! Всем, кто был с ними близок, стёрли память! — дыхание Евы стало резким, прерывистым, но крик её не останавливался. — И я знаю — только Сириус Блэк способен на такую безрассудную глупость!

Сириус побледнел. Его словно ударили по голове — взгляд остекленел, а мысли рассыпались, будто череп треснул изнутри.

— А меня допрашивали, как преступницу! — продолжала Ева, и голос её захлёбывался слезами. — Заставили вспомнить ту ночь, каждую мерзкую деталь! Сколько слоёв одежды они успели сорвать! Сколько рук тянулось ко мне, сколько раз они успели меня лапать! Насколько близки они были к своей цели — изнасиловать меня!

Она кричала уже не на них, а в пустоту — в пространство, которое разрывалось вместе с её словами.

— Никто из вас не предупредил меня, что они исчезли! — слёзы катились по щекам крупными каплями, падали на пол, но Ева не замечала их. — Никто не сказал, что Министерство занимается этим делом!

Она обвила себя руками, словно отталкивала от себя весь мир.

— Как вы смеете скрывать от меня то, что напрямую касается меня самой?! Я столько дней бродила здесь, как кукла! Никто ничего не говорил! Вы все прикрываете задницу Сириуса Блэка! — она сорвалась на визг, в её голосе звенела боль. — Почему вечно я должна страдать из-за поступков взрослых?!

Ева рухнула на пол, обхватила себя руками и разрыдалась.

Когда Молли Уизли попыталась коснуться её, она резко оттолкнула её, будто прикосновение обожгло кожу.

Слёзы превращались в рыдания, рыдания — в крик, а крик в гул магии, что вибрировал по стенам дома, дрожал в воздухе, давил на сердца всех присутствующих.

— Почему я?!… — сквозь всхлипы вырывались слова. — Почему именно я?!… Почему?!…

Она вскинула голову, смотря на тех, кого считала семьёй, с ненавистью, отравленной болью.

— Я ненавижу вас всех… за то, что вы заставили меня пережить всё это в той комнате с Амбридж, скрывая от меня правду…

— Что?.. — только через несколько мучительных секунд, приходя в себя, выдавил Сириус. Он смотрел не на Еву, а на остальных. — Что с ней сделали?… И почему никто… никто не сказал мне об этом?!

Истерика подступала к нему, захватывала горло. Он не понимал, в чём именно обвиняет его Ева, но одно уже было ясно: его дочь хотели изнасиловать. Его дочь! И все вокруг скрывали это от него. Более того, теперь ещё и Министерство пытается повесить на неё чужую вину…

Мысли с бешеной скоростью пронеслись в голове. После шока мозг Сириуса словно раскалился, каждое слово, сказанное Евой, болью прожигало сознание. Он резко шагнул к дочери, но Римус поднял руку, пытаясь остановить его.

Сириус обернулся. Его взгляд, полный бешеной боли, впился в лицо того, кого он считал своим другом.

Не раздумывая, он схватил Римуса за воротник и со всей силой впечатал его в стену.

— Ты знал об этом?! — прорычал он, едва не сорвав голос. Его глаза налились кровью, дыхание было рваным. — Ты знал, Римус?!

Грудь сжимала ярость, сердце жгло предательство. Он сам когда-то покорно согласился довериться Ордену, Дамблдору, друзьям. Верил: даже если его самого бросят в Азкабан, Элизабет и Ева будут под защитой. Ведь они ни в чём не виноваты! Ведь Дамблдор не позволит, чтобы его семью тронули!

Он верил. Слепо доверял.

Но теперь, глядя на дочь, сломленную и разрывающуюся от боли, он видел — его вера была обманом. Ева пережила чудовищный кошмар. А он ничего не знал. Но они знали. Они молчали.

— Сириус, отпусти! Он не знал! — донёсся отчаянный голос Молли.

— Что происходит?! — выкрикнул Гарри, не понимая. Он то и дело переводил взгляд с Евы на взрослых. Почему она обвиняет Сириуса? При чём здесь похищение маглов? Но никто не спешил ему ответить.

— Так ты знал? — Сириус не отпускал Римуса, глаза его палали, губы дрожали. — Молли? Почему никто не сказал мне, что мою дочь — моей дочке… — он рванулся к Молли, но удержался лишь благодаря многим внутренним усилием. В голосе Сириуса сквозила ломка: обида на друзей, на Орден, на самого себя.

— Ты не знал?.. — словно шёпотом повторила Ева, но в этом шёпоте был вызов. Она прислушивалась к каждому движению, к каждому отвлечённому взгляду — и понимание вставало в голове, холодное и тяжёлое: от неё скрыли многое.

Она обвела глазами Снейпа и Люциуса. Люциус выглядел удивлённым, напряжённым; а Снейп сидел холодно, почти недвижимо. Ева знала: окклюменция — не зря учит прятать. Разве стал бы кто-то применять её, если не было бы, что скрывать?

— Я хочу знать всю правду! — вскрикнул Сириус. Его крик разрезал комнату, и в этот звук врезалось что-то внутри Евы.

Она подошла к Сириусу. Она смотрела ему в глаза и на её губах скользнула горькая, едкая улыбка.

— Сможешь ли ты сдержаться, — холодно спросила она, — когда узнаешь всё? Ведь именно из-за твоих вспышек и безрассудных поступков я оказалась в этом аду.

Сириус на мгновение опешил; весь его облик смягчился испуганной надеждой.

— Я обещаю, — выдавил он едва слышно. — Я постараюсь. Я… я хочу всё знать.

Ева кивнула. Её руки дрожали, но голос стал ровнее — ровным и твёрдым, как лезвие.

— Хорошо. Я расскажу. — Она обратилась к Чарли. — Дай мне свою палочку, Чарли, — голос Евы дрожал от ярости и внутренней боли. — Пусть папочка посмотрит на последствия своего решения в ту ночь… в ту ночь, когда он бросился мстить, оставив жену и дочь без защиты. Когда он даже не подумал, что будет с нами.

Чарли в растерянности потянул ей свою палочку. Он сам был в шоке от происходящего. Ева поняв что он меньше других знал подробности. В нём не было того груза вины, что в остальных, и она чувствовала к нему меньше всего злости. Схватив палочку, она шагнула к Сириусу.

Он смотрел на неё, и сердце его сжималось от предчувствия: сейчас произойдёт нечто страшнее, чем всё, что уже прозвучало.

Ева остановилась прямо перед ним, и их взгляды сцепились. В следующую секунду она взмахнула палочкой — и её одежда изменилась. На ней оказалась лишь лёгкая майка на тонких лямках и короткие шорты. Она медленно повернулась, открывая всем присутствующим то, что до сих пор скрывала под просторными одеяниями.

Глаза Сириуса скользнули по её телу — и он задохнулся. Вся кожа дочери была исполосована шрамами. Грубые следы на ключицах, на локтях, на икрах — как карта её боли, как немое обвинение, которое невозможно не услышать.

— Кто это сделал… — выдохнул он едва слышно, голос его сорвался в ужасе.

— Кто это сделал со мной? — голос Евы дрожал, но в нём звучала ироничная насмешка. — Ох, их много… Всех поимённо пересчитать?

Она коснулась шрама на ключице:

— Вот этот — на уроке у Хагрида. Сразу после того, как я оправилась от нападения дементоров, которые рыскали по поезду, искав тебя.

Потом подняла руку, показывая другой след:

— А это — от того мальчишки, который потом пропал вместе со своими дружками. Ещё до того, как он попытался затащить меня в подвал… изнасиловать. Этот шрам — память о той ночи после первого курса. Из-за него я навсегда потеряла возможность играть в квиддич. Ах да, ты ведь даже не знал, что я играла… Впрочем, ты ничего обо мне не знал.

Она медленно повернулась, указывая на шрамы на ногах:

— Эти — от кнута. Смотрительница приюта наказывала меня за любую мелочь. Когда поняла, что я ведьма, страх сделал её зверем. Каждую ночь — побои до крови. Она заставляла меня с окровавленными ногами мыть холодный пол, лишь бы сломать.

Затем Ева протянула вперёд правую руку, демонстрируя свежий, ещё розовый рубец:

— А это самое любопытное. Совсем недавнее. Тебе, возможно, уже говорили… Меня использовали в ритуале возвращения Тёмного Лорда. У меня в жилах течёт древняя, чистая кровь. Девиз нашей семьи ведь гласит: «Чистота крови превыше всего», верно, папочка? Видимо, Лорд понял это лучше, чем ты. Благодаря моей крови и его безумию он вернулся куда сильнее, чем предполагалось.

Она замолчала на секунду, с трудом удерживая себя от крика. Потом сделала шаг ближе и, глядя прямо в глаза Сириусу, произнесла:

— Знаешь, что объединяет все эти шрамы? То, что я была сиротой. Без защиты. Одна. И всё это — из-за тебя. Если бы в ту ночь ты не бросился за Петтигрю, если бы хоть на мгновение подумал о нас с мамой… Может, Крауч младший и не убил бы её. Может, мы жили бы нормальной жизнью. У меня не было бы этих шрамов.

Ева выдохнула, и в её голосе прорезался горький смех:

— А теперь ты появился из ниоткуда и думаешь, что всё можно изменить? Что всё это вдруг исчезнет? Первое, о чём ты подумал — о мести. Но не о том, как защитить меня, чтобы подобное не повторилось. Почему ты всегда так живёшь — поступками без раздумий, слепыми решениями? Поэтому я и подумала, что именно ты причастен к исчезновению маглов. Но теперь у меня есть другие догадки.

Она на миг перевела взгляд на Снейпа. Тот ответил коротким, холодным взглядом — и Ева поняла: он понял, что она что-то подозревает.

— Думаю, они правильно сделали, что скрыли от тебя правду, — продолжила она, снова повернувшись к Сириусу. — Даже после всего услышанного ты вряд ли изменишься.

Слова резали воздух, и в комнате повисла тишина. Ева сама чувствовала, что зашла слишком далеко. Сердце бешено колотилось, дыхание сбивалось, ярость душила её изнутри. Она уже не отдавала отчёта своим словам — истерика захватывала разум.

Наконец, сделав глубокий вдох, она резко развернулась, распахнула дверь кухни и вышла в коридор. Среди собравшихся в холле остальних кого не впустили в кухню её взгляд сразу встретил Невилла. Ева не удержалос и быстро схватило его за шею.