Путь ворона (джен)

Эйнару предстояло впервые присутствовать на собрании Круга Капитанов. Войдя в Зал за Надеей, он огляделся. В центре большого, богато украшенного каменным кружевом зала стоял длинный массивный стол темного дерева с тринадцатью стульями с резными спинками вокруг него. За дальним концом стола, спиной к высоким стрельчатым окнам с искусными витражами, сидел Главнокомандующий Ивар и просматривал какие-то документы. Его секретарь, впавший в немилость капитанов Внешней Стражи, стоял над ним с кипой бумаг и периодически что-то ему шептал.

У левой от входа стены, полностью заставленной высокими книжными стеллажами о чем-то тихо беседовали капитаны. Добрыня Зодчий, отец возлюбленной Надеи, которую он вчера представил Эйнару, презрительно посмотрел в их сторону и, словно отделываясь от неприятной работы, коротко кивнул вошедшим. Его собеседники — Толстый Мокша, капитан Внутренней Стражи по делам горожан и Вячко Горемыка из Монетной поклонились им с большим почтением.

Напротив стены со стеллажами висела огромная, на всю стену, карта северо-западного побережья Иилейского моря. Эйнар даже застыл на мгновение, изучая великолепное произведение искусства, которое с удивительной точностью и красотой передавало географию этих мест. Отвечая на приветствия капитанов, Надея и Эйнар подошли поздороваться к Ивару, который уже собирал свои бумаги, постукивая стопкой по столешнице и передавая их секретарю. Для приветствий он встал и протянул руку сначала Надее, а затем и Эйнару.

— Доброго здравия, друзья! Не разочаровал тебя еще твой напарник, Надея? — после приветствий спросил Ивар, чуть приподнимая уголки губ в улыбке. У него был глубокий грудной голос с легкой хрипотцой. Привычка хорошо артикулировать выдавала в нем опытного оратора, привыкшего выступать перед публикой.

— Ты сам предложил его на эту должность, Ивар. Я лишь поддержал, — ответил ему Надея, уперев руки в бока и перенося вес на одну ногу. С главнокомандующим города-крепости, в котором сам Надея был лишь стражником, пусть и капитаном, он держался слишком неформально на взгляд Эйнара.

— А ты сам, Эйнар? В отставку еще не собираешься с таким напарником? — Ивар посмотрел в глаза Эйнару, и его прямой взгляд и полушутливый вопрос немного сбили молодого капитана с толку. Эйнар был не слишком близко знаком с главнокомандующим, поэтому не знал точно как себя вести. Решив, что лучше всего вести себя также прямо, он ответил:

— Никак нет, господин главнокомандующий. Должен же кто-то держать Надею в узде.

— Хороший ответ, капитан, — Ивар позволил себе коротко рассмеяться и положил

Эйнару руку на плечо, и, притянув его к себе, тихо проговорил им обоим. — Прошу вас остаться после собрания. Есть дело. Идите занимайте места, уже начинаем, — уже громче добавил он и отпустил Внешних.

Проследовав за другом к свободным местам на правой от главнокомандующего стороне стола и вполуха выслушивая ворчание Надеи на тему того, что его в узде не надо держать, Эйнар сел и посмотрел на капитанов, рассаживающихся за столом. Каждый следовал своим предпочтениям при рассадке: напротив него уселся Третьяк, которого в толпе называли Соловьем за дивный голос, капитан Стражи Артистов и Трактирщиков. Официальное название, как знал Эйнар, редко употреблялось вне высоких собраний. В городе больше прижилось название Скоморошья Стража, что забавляло ее капитана и он сам так называл свою службу. Третьяк весело склонил голову перед Надеей, с которым они часто собирались за кружкой эля и игрой в кости и театрально отсалютовал Эйнару.

Справа от певца сели огромный мускулистый и краснощекий Ратко и тонкий и тощий Младен Обожженный с огромным ожогом на пол лица, владелец гончарных мастерских по всему городу. Надея как-то по секрету поведал Эйнару, что Младен получил свой ожог еще в пору ученичества, когда его несдержанный учитель ткнул Младена головой в раскаленную гончарную печь. Эйнар не верил в эту легенду, хотя предполагал, что такой ожог вполне можно получить при обжигании горшков. Ратко и Младен были капитанами Стражи Ремесленников вместе с Дубыней Зодчим, который, однако, выбрал место подле Ивара, а не рядом со своими напарниками.

Между Дубыней и Третьяком по левую руку от Ивара на два свободных места уселись Мокша, поближе к Дубыне, и его напарник по службе во Внутренней Страже, капитан Сом, которого поминал у Ворот Надея. Эйнар не знал точно, на самом деле Сома так нарекла его матушка при рождении или это прозвище закрепилось за ним много позже, когда тот отпустил длиннющие усищи. Усы покоились на коленях Сома и он периодически накручивал то один ус, то другой и бормотал себе под нос.

Оставалось одно свободное место на краю стола рядом с Эйнаром. Прежде, чем он начал вычислять кого не хватает, в зал влетел Чернек, капитан Внутренних, огляделся, хмуро зыркнул на своих соседей из Внешних и плюхнулся на последний свободный стул.

Когда все расселись, Ивар поднялся со своего места и оглядел капитанов. Он был одет в темно-серый длинный кафтан с незаметной вышивкой на плечах и у горла, и подпоясан черным кожаным ремнем с перфорацией. Седеющие темные волосы были зачесаны назад, открывая ястребиное лицо Ивара с пронзительным взглядом. Стоило тому встать, как все разговоры тут же прекратились и капитаны обратились в слух.

— Господа, спасибо что нашли время присоединиться сегодня к нам, — начал Ивар громким голосом.

“Будто у капитанов был выбор,” — подумал Эйнар, слушая речь главнокомандующего.

— Знаю, у вас много дел, но есть несколько вопросов, которые нам предстоит сегодня обсудить. — продолжал Ивар. — Для начала, хочу поприветствовать в наших рядах пополнение: после ухода на покой уважаемого Добрана из Стражи Ремесленников, мы, наконец, смогли облегчить работу уважаемому капитану Внешней Стражи Надее. Капитан Эйнар разделит с капитаном Надеей обязанности по поддержанию порядка в подконтрольных нам деревням и защите границ Мирема.

Ивар сделал паузу, но никто не пошевелился. Кажется, вся эта беготня с новым назначением надоела не только Эйнару, но и другим капитанам. Эйнар вдруг проникся симпатией к своим коллегам, даже если отдельных личностей за столом он недолюбливал.

Кашлянув, Ивар продолжил:

— Итак, первый вопрос на рассмотрение. Ремонт и переоснащение пристенных жилых построек с целью улучшения качества жизни…

Эйнару всегда казалось, что он точно знает, что такое скука. За долгие дни засад на границах с товарищами из Стражи, или ранее, когда он свободно путешествовал по миру, ему множество раз приходилось страдать от ничегонеделания. Пережидая проливные дожди, засиживаясь допоздна в трактирах при постоялых дворах в ожидании комнаты, Эйнар научился почти медитативно справляться с вынужденным бездействием. На собрании же не получалось ни отвлечь себя каким-нибудь простым занятием, ни хотя бы просто закрыть глаза и немного вздремнуть.

Поначалу, он действительно старался вслушиваться в доклады капитанов, но быстро понял, что полезной для него информации там немного. Еще некоторое время он скоротал разглядывая красочную карту и радовался, что они сели напротив нее. Эйнар зарекся теперь всегда садиться на этой стороне стола, чтобы всегда можно было отвлечься на нарисованные поля и вены рек, на чудесно расписанные воды Ииллея и каллиграфически выведенные географические названия. Солнце вошло в зенит и осветило комнату бликами, разукрашенными в самые разные цвета витражами окон. Полюбовавшись игрой света, Эйнар стал украдкой разглядывать капитанов.

Сейчас выступал кто-то из Монетных с длинным монотонным докладом о доходах и расходах города, его коллеги водили носами и пальцами по документам, следуя за речью говорящего. Дубыня, сидевший напротив них, кивал своим заметкам, внимательно слушая доклад и иногда делал комментарии — вопрос перестройки обветшалых домов был полностью в его ведении.

Мокша и Сом, сидящие рядом с ним что-то писали, хотя Эйнару казалось, что Сом, судя по тому как он водил рукой по листу и как иногда подрагивали плечи Мокши, когда он заглядывал в пергамент, рисовал что-то неприличное. Третьяк, оперши голову о ладони, также заинтересованно следил за рождением произведения художественного искусства по другую руку от Сома. Ратко и Младен разбирали какие-то документы и готовились к своему выступлению, неслышно перешептываясь. Чернек, сидевший рядом с Эйнаром всем видом своим показывал как неприятно ему это общество и, подчеркнуто игнорируя соседей, разглядывал стену над головой Младена. Надея спал.

Обнаружив друга спящим, Эйнар хотел поначалу растолкать его, но, взвесив все за и против, решил дать ему отдохнуть. Вряд ли в ближайшее время собранию понадобятся комментарии представителей Внешней Стражи. Их основная работа лежала далеко от зодчества и экономики, если только экономикой не считать сбор налогов с деревень.

Эйнар еще раз посмотрел на Надею и вспомнил каким сердитым и невыспавшимся он был с утра. Интересно, что же отвлекло его ото сна этой ночью? Празднество закончилось не так уж и поздно. Хоть и оставались те, кто решил засидеться допоздна, Надея — Эйнар точно знал это — махнул на все рукой, переложил ответственность за пьянчуг на своего напарника и удалился из казармы под руку с Ланой. А, ну понятно… Одной загадкой меньше. Эйнар усмехнулся своим мыслям и покосился на Надею, который начал посапывать во сне. Легонько толкнув его плечом, чтобы тот, по своему обыкновению, не стал храпеть, Эйнар еще раз взглянул на Дубыню. Интересно, а как отец девушки относится к ночным похождениям дочери? После вчерашнего выхода Ланы под руку с Надеей об их отношениях должен был судачить весь город. Может, в этом причина презрительного отношения зодчего к Надее и, за компанию с ним, к Эйнару?

Он продолжал обводить взглядом Зал, а доклад Монетных так и не прекращался. И как только можно столько говорить без остановки? А, они поменялись, теперь говорил другой. Эйнар даже не заметил смены докладчика.

Ну. Сколько. Можно. Обсасывать. Эти. Мелочи?! Мир не перевернется с ног на голову, а крыши этих злосчастных домишек не обвалятся на головы жильцов, если балки будут закупаться не у того торговца, за которого ратовал Дубыня, а того, которого предлагал Завид — еще один Монетный. Кажется, он отвечал за учет налогов и Надея всегда после объездов отправлялся именно к нему. Ну какая разница кто предоставит эти балки, тем более что цена одинаковая?!

За одной из портьер, расположенной ближе к выходу, полускрытая от Эйнара, стояла та самая девушка, которая уже дважды попадалась ему на глаза.

Так. А она что здесь делает? На закрытом собрании?! И Ивар явно знает о ее присутствии, с его ракурса она должна быть прекрасно видна! Кто, поглоти меня мрак, эта девушка, которой дозволено присутствовать здесь? Эйнар посмотрел на Ивара, но, кажется, он был полностью поглощен балками и крышами, и присутствие девушки его не смущало. Тогда Эйнар перевел взгляд на девушку, которая невозмутимо читала какую-то книгу, прислонившись бедром к перилам. У него, наконец, появилась возможность рассмотреть ее внимательно, и никакие случайные прохожие или обязанности не помешают ему, наконец, попытаться разобраться кто же она.

Силуэт девушки был более чем наполовину скрыт портьерой и незнакомка была слишком далеко и высоко, чтобы рассмотреть ее внимательно. Это не мешало Эйнару изучать то, что было ему доступно, тем более, что его зрение было гораздо острее зрения человека. Ее глаза глубокого изумрудного цвета бегло летали по строчкам, меж бровей залегла складочка, а нижнюю губу она закусила. Складывалось впечатление, что она полностью поглощена книгой. Название рассмотреть не получалось, но вряд ли это была какая-нибудь беллетристика, судя по размеру талмуда. Он был слишком тяжел для нее и девушка периодически меняла руку, в которой держала книгу, встряхивая немеющие от тяжести длинные пальцы. На ней не было ни колец, ни браслетов, которые так любили миремские девушки. Казалось, она не сменила с вечера платье — вчера она была в том же наряде. Темная ткань непонятного цвета казалась грубой, особенно на фоне молочно-белых нежных запястий, выглядывающих из узких рукавов. Со встречи в коридоре она явно подобрала волосы, и теперь они выглядели более опрятно.

Вдруг девушка, как и вчера, легко вздрогнула, оторвалась от чтения и пробежала взглядом по сидящим за столом внизу, будто по еще одной строчке книги. Ее взгляд остановился на Эйнаре, который не успел отвести взгляд. Мгновение они смотрели друг другу в глаза и Эйнар опять почувствовал что-то огромное и темное, поднимающееся в глубине его души, но тут она отвела взгляд и скрылась за портьерой. Эйнар, не заметивший как задержал дыхание на время зрительного контакта, шумно выдохнул от досады, тем самым разбудив Надею. Он проснулся сразу и полностью, рефлекторно потянувшись к поясу, на котором не висело сейчас ножен. “Старые привычки не умирают, да, дружище?” — подумал Эйнар и положил свою руку на сгиб локтя Надеи, успокаивая. Тот расслабился и откинулся на спинку стула, но их маленький хаос не прошел бесследно для Ивара. Главнокомандующий окинул их внимательным взглядом, прочистил горло, привлекая внимание, и произнес:

— Благодарю вас, господа капитаны! Эти мелочи вы можете обсудить и сами между собой и представить результаты на следующем собрании. Надеюсь на то, что у вас получится договориться, — чуть тише добавил он и дал знак, что собрание окончено.

Все зашумели, заскрипели отодвигаемые стулья, зашелестели собираемые бумаги. Возмущенные Ратко и Младен подошли к Ивару — их доклад так и остался без внимания. Пока Ивар разбирался с ремесленниками в их справедливом раздражении, Надея сладко потянулся и было хотел двинуться к Ивару, помня о том, что он просил их остаться, но Эйнар остановил его. У него сложилось впечатление, что Ивару надо остаться с ними наедине, поэтому стоит переждать, пока все капитаны покинут Зал.

Проводив ремесленников с заверениями, что к их вопросу обязательно вернутся Ивар устало вздохнул. Махнув рукой в сторону оставшихся Эйнара и Надеи, он пригласил их в закуток у окна, скрытый от Зала книжными стеллажами. В углу кругом стояло четыре мягких кресла, а в центре расположился низкий столик с графином воды. Как только они сели, Надея без приглашения налил себе воды в высокий хрустальный кубок и залпом выпил его, не обращая внимание на насмешливый взгляд Эйнара. Похмелье бывает у всех, что уж тут поделаешь.

— Как спалось, Надея? — спросил Ивар, когда они расселись в креслах.

Солнце перегнуло наивысшую точку, и уже было на полпути к закату.

— Покорнейше благодарю вас, господин главнокомандующий. Под рассказы о балках и недовольное сопение многоуважаемого Дубыни спится просто прекрасно, — улыбнулся Надея и уважительно склонил голову в сторону Ивара. Тот покачал головой, но комментировать не стал. Вместо этого он продолжил:

— Спасибо что остались. Есть дело, как я уже говорил. Капитан Рэн, вы к нам не присоединитесь? — громко сказал Ивар в сторону ложи.

С винтовой лестницы, скрытой в стене, придерживая подол, грациозно спустилась та самая девушка. Скользящей походкой она пересекла Зал, подошла к собеседникам, мимолетно склонилась в легком полупоклоне — не книксен и не реверанс, как должно быть, она ведь женщина! — и изящно приземлилась в последнее пустующее кресло, не произнеся при всем этом ни слова. Сидела она абсолютно прямо, держа осанку. Терпение Эйнара висело на волоске: эта девушка капитан? В Круге капитанов не было женщин, не было мест для нового капитана (их всегда было ровно двенадцать, вне зависимости от распределения по Стражам), никто никогда не представлял эту даму в Кругу!

— Капитан? Ивар, мы чего-то не знаем? — Надея даже наклонился вперед, с недоверием глядя на главнокомандующего и невежливо игнорируя девушку. Знал бы Надея как точно и лаконично он выразил все то, что было у Эйнара на душе…

— Да. Позвольте представить, госпожа Рэн из Ногрима, капитан Тайной Стражи города-крепости Мирема. — спокойно представил девушку Ивар, а она склонила голову в приветствии.

— Тайная Стража?! — воскликнул Надея.

— Ногрим? Это же на другом конце света! — удивился Эйнар.

— Тебе ли, Эйнар, удивляться разношерстности обитателей Мирема, — усмехнулся Ивар и перевел взгляд на Надею. — Тайная Стража, ты верно услышал, Надея. А теперь успокойся и дай мне объяснить.