Путь ворона (джен)

— Тайная Стража, ты верно услышал, Надея. А теперь успокойся и дай мне объяснить.

Ивар тяжело поднялся из кресла, сложил руки за спиной и подошел к окну. Помолчав, он, не поворачиваясь, задал неожиданный вопрос:

— Эйнар, что ты знаешь об истории Мирема?

Молодой капитан пораженно посмотрел на главнокомандующего. Какое отношение это имеет к разговору?

— Эм-м, — неуверенно протянул он, — Мирем отколося от Усвара… Лет сто пятьдесят назад, кажется. Осенью, вроде, планируются торжества в эту честь.

Он вспомнил, как однажды в конце зимы об этом обмолвилась госпожа Мирина.

— Верно, — подбодрил его Ивар, — Еще что-нибудь?

— Ну… Было восстание миремцев… — Эйнар рылся в памяти, выискивая разрозненные знания, — Ополчение Хотебуда, его двенадцать Сторонников. Это, кстати, та причина, почему мест в Кругу ровно двенадцать…

Эйнар сник, ожидая реакции главнокомандующего. “Эх ты, — с досадой подумал он, — Еще капитан Внешней Стражи, называется…”

Ивар, впрочем, не стал ругать Эйнара за подобное пренебрежение прошлым. Кивнув подчиненному, главнокомандующий отвел взгляд от оконных витражей и подошел к карте, которая так понравилась Эйнару.

— Ополчение Хотебуда… И почему же оно произошло? — продолжал допрос Ивар.

Эйнар не знал куда деть глаза. Что же там было…

— Ивар, к чему это все? — недовольно вклинился в беседу Надея, — Ты собрал нас здесь ради уроков истории?

— Может, ты ответишь на мой вопрос, Надея? — не поддаваясь на провокацию спросил Ивар.

Надея шумно выдохнул. Потом тяжело посмотрел на карту и сказал:

— Ополчение Хотебуда. Возникло из-за того, что князь Казимеж Жестокий был безумным стариканом, — грубо перечислял он, словно давно выученный и надоевший урок. — Любил пострелять в крестьян и потребовать право первой ночи с деревенских девиц. Хотебуду это надоело, он поднял своих и начистил безумцу рожу. Конец.

Ивар усмехнулся. Тут Эйнар вспомнил как Орлик рассказывал ему эту историю, когда воин только прибыл в город. “Только в его рассказе было больше неприличных подробностей, — с усмешкой подумал он”.

— Какой емкий пересказ кровопролитной междоусобной войны, — с укором посмотрел главнокомандующий на Надею, — Но, в целом, верный.

Ивар снова перевел взгляд на огромное, расписанное волнами и зеленью полотно. С горькой иронией он произнес:

— Мой дед буквально вырвал свободу Мирема из лап жестокого князя и боролся за независимость города. Два поколения спустя миремец помнит подвиг предков как “начистил безумцу рожу”.

Надея отвел глаза. По нему нельзя было сказать стыдно ему или нет, однако отвечать Ивару он не стал.

Эйнара, впрочем, поразило другое. Не будучи знатоком миремской истории, он удивился новости о том, что Ивар — потомок такой исторической личности.

— Как бы то ни было, — продолжал главнокомандующий, — Хотебуд заложил основы города как отдельного государства. Присоединил деревни к северу от Усвара. Его преемник — мой отец, главнокомандующий Утимир — заложил основы Страж и сформировал городскую инфраструктуру. Они многое сделали для порядка и защиты снаружи, но не задумывались о безопасности внутри.

— Внутренняя Стража не считается, как я понимаю? — съехидничал Надея. “Опять он за свое,” — устало подумал Эйнар, бросая взгляд на друга.

— Внутренняя Стража считается, капитан Надея, — строго отрезал Ивар, — И выполняет свою функцию по поддержанию порядка вполне успешно.

Смирив подчиненного тяжелым взглядом, он осуждающе покачал головой. Потом твердо сказал:

— Речь идет о безопасности, которую не в силах была создать ни одна из существовавших Страж. Теперь к сути.

Сделав драматическую паузу, главнокомандующий вернулся к креслам и сел, опираясь на колени.

— Почти пятнадцать лет назад я попросил госпожу Рэн сформировать организацию, которой теперь является Тайной Стражей Мирема, — Ивар кивнул в сторону молчавшей все это время Рэн, — Я, на самом деле, еще до знакомства с ней размышлял над тем, как обеспечить внутреннюю безопасность в городе, не опускаясь до комендантских часов, проверок и допросов.

— Тайная Стража Мирема, — пробормотал Надея, — Ага, идеальная альтернатива.

Рэн холодно ему улыбнулась. Все внутри Эйнара взбунтовалось этой улыбке: “Маска… Маска! Покажи мне хоть одну настоящую эмоцию, чтобы я хотя бы на секунду поверил тебе!”.

— Вполне рабочая альтернатива, Надея, — резонно отметил Ивар, — Или ты думаешь, что усварцы никогда не пытались уничтожить Мирем изнутри? Полагаешь Двартон глупцами?

Надея резко наклонился к нему, собираясь сказать что-то едкое, но вовремя остановился, с досадой махнув рукой. Главнокомандующий откинулся на спинку кресла и сцепил руки в замок. В воздухе повисло напряженное молчание, прерываемое лишь сопением раздраженного капитана.

Эйнар не полагал глупцами ни двартонцев, ни усварцев. Он слишком хорошо знал как остры их мечи и как вышколены их воины. Слова Ивара о врагах внутри Мирема осталась в душе неприятным осадком.

— Хорошо, — хрипло после долгого молчания проговорил Эйнар, — В Миреме пятнадцатый год существует подпольная организация. Кто знает об этом?

Совершенно неожиданно ему ответила сама Рэн:

— Никто, капитан Эйнар. За исключением господина главнокомандующего, разумеется.

Это были первые слова, которые он услышал от нее за все время их странного знакомства. Ее голос был резким и низким, звенящим, словно меч, вытаскиваемый из ножен. Что-то между тем, что никогда не захочешь больше услышать и тем, возжелаешь слышать всегда. Эйнар избегал смотреть ей в глаза, предполагая, что именно ее взгляд будит его внутреннюю сущность. Он упер руки в подлокотники, сложил пальцы домиком и уставился на столик с графином.

Ивар, кажется, удивился желанию капитана Тайной Стражи поучаствовать в беседе, но мешать не стал. Наоборот, он подбадривающе кивнул ей. Рэн в ответ коротко качнула головой. Ивар красноречиво на нее посмотрел и она сдалась. Вздохнув, она неохотно продолжила:

— Тайная Стража работает тихо. О ее существовании неизвестно никому, даже тем, кто на нее работает. Однако за полные четырнадцать лет было раскрыто восемь заговоров Усвара, три попытки Двартона подослать шпионов и четыре покушения на господина главнокомандующего. За время работы Стражи также было нейтрализовано четверо жителей Мирема, чья связь с Усваром была доказана.

Рэн говорила сухо, просто констатируя факты. С одной стороны это просто сводка о проделанной работе, а с другой стороны…

Эйнар не был кисейной барышней, переживающей о прерванных жизнях. Закаленного боями воина пугала абсолютная безэмоциональность, с которой Рэн говорила о покушениях и казнях. “Больно, когда предают свои, — пытался объяснить свои эмоции Эйнар, — Еще больнее, когда приходится признавать в друге врага”.

— Почему я не помню никаких дел о, как вы говорите, “нейтрализации” миремцев? — Надея опасно сузил глаза, — Казнь горожанина за предательство Мирема должна привлечь много внимания.

— Казни не были публичными, если вы об этом, — ответила ему Рэн.

— А что с официальными следствиями? — не унимался капитан Внешних.

Девушка уже хотела ответить ему, но ее перебил Ивар:

— Официального следствия не было.

Эйнар ожидал, что после такого признания в халатности Надея взбеленится, начнет кричать и возмущаться, но тот опасно медленно и спокойно уточнил у Ивара:

— То есть, если я, или любой другой человек, имеющий доступ к архивам, сейчас поднимет документы, то обнаружит свидетельства о казни четырех людей без доказательств вины?

— Не обнаружит, капитан Надея, — загадочно произнесла Рэн.

— Это как?

— В архиве крепости нет документов по этим делам.

— И где же они?

Рэн вопросительно посмотрела на Ивара, ожидая, что он урезонит своего подчиненного, но вместо этого главнокомандующий ответил ему:

— Их не существует, Надея. Я сам сжег все, что имело отношение к тому делу.