Путь ворона (джен)

Приземление вышло жестким. Эйнар не удержался на ногах и, пытаясь смягчить удар, попытался выйти в кувырок. Вышло плохо, поэтому он кубарем покатился и больно ударился боком о валун, который предательски скрылся в траве. У Эйнара вышибло дух и потемнело в глазах. Когда он пришел в себя, над ним склонилась Лана, встревоженно глядящая на него сверху вниз.

— Эйнар? Эйнар, вы меня слышите? Умоляю, очнитесь! — Лана взволнованно трясла его за плечи. На ее лице были следы сажи, но в целом она выглядела не пострадавшей.

Эйнар прокашлялся и сел, поддерживаемый Ланой. В глазах еще плясали темные точки, но в остальном он чувствовал себя неплохо. Болел ушибленный бок и плечи, которыми он выбивал кладку заложенного окна.

— Господин Эйнар, вы как? — спросила Лана, вновь привлекая к себе внимание.

— Цел. Жить буду, — севшим голосом прошептал Эйнар, — Вы сами то как? Целы?

— Все нормально. Вашими стараниями, — выдохнула Лана и вдруг порывисто обняла не до конца пришедшего в себя Эйнара. Ему в нос ударил запах гари в перемешку с запахом ее духов — что-то цветочное и свежее, — Вы спасли нам жизнь, Эйнар. Вы просто представить не можете как я вам благодарна, — искренне сказала Лана, отстраняясь от него.

— Надея убил бы меня, если бы с вами что-нибудь случилось, — смущенно нашелся с ответом Эйнар, буквально опешивший от поведения возлюбленной Надеи. Лана хихикнула и помогла Эйнару подняться на ноги.

Они оказались в небольшом, но уютном заднем дворике, со всех сторон окруженным каменным забором. Где-то наверху еще ревело пламя, с другой стороны дома раздавались крики и короткие команды. Оценив обстановку, Эйнар сделал вывод, что они в безопасности. В стороне тихо плакала Любица, служанка сгоревшего дома. Эйнар подошел к ней убедиться, что с ней все хорошо, но она лишь отшатнулась от него с огромными глазами, в которых плескался ужас. Эйнар замер. Что вызвало такую реакцию? Неужели она успела что-то заметить? К нему сзади подошла Лана и взяла его под руку.

— Она очень испугалась, когда вы стали ломать стену голыми руками, — полушепотом произнесла она и странно поглядела на Эйнара, — я даже предположить не могла, что такое лежит в пределах человеческих возможностей.

Эйнару захотелось оказаться очень далеко отсюда. “Вот и все, — горько ухмыльнулся он сам себе, — Лана — девушка умная, способна сложить два и два.”

— Кхм, я сам удивлен что у меня получилось, — вместо этого произнес Эйнар, — Была отчаянная ситуация, и никак иначе, как в состоянии стресса, у меня получилось. И слава небесам..

Это была слабая отмазка, но лучше Эйнар придумать не мог. Лана еще раз посмотрела на него, потом достала из кармана платок, который чудом остался чистым в этой истории, и отерла лицо Эйнара.

— Вот так лучше. Негоже городскому герою выходить к людям с грязным лицом, — она тепло улыбнулась ему и отошла к служанке, чтобы выяснить как им отсюда выбраться.

Возьми меня бездна и брось в свое горячее пекло! О том, что надо возвращаться к Надее, Ивару и прочим он не подумал! Вероятно, они ищут его. Кажется, Ивар пытался его остановить, когда Эйнар входил в горящий дом… Ай, как нехорошо! И чем он только думал? С другой стороны, если бы не его выходка, Лана и Любица вполне могли погибнуть в огне. Да твою ж…

Пока Эйнар изнывал от досады, Лана выяснила расположение выхода и окликнула его. Все вместе они двинулись вглубь дворика. Калитка оказалась скрыта розовым кустом и заскрипела, пропуская спасшихся из огня. Ее жалостливый, протяжный скрип удивительно точно отражал то, что лежало на душе у Эйнара.

Они вышли на улицу, ведущую к Ремесленничьему Ряду, одному из двух главных торговых центров города. Служанка спешно ретировалась куда-то “к родне”, и Эйнар остался наедине с Ланой. Они медленно пошли в сторону площади, над которой до сих пор полыхало марево пожара и слышались встревоженные крики. Лана вновь взяла его под руку и со стороны они казались обычной парочкой, решившей прогуляться после ужина. Идеальную картину портил только их потрепанный внешний вид и сажа на лицах и руках. Эйнару было сейчас глубоко плевать как он выглядит, впрочем, и Лану такой туалет нисколько не смущал. В полной тишине пустых улиц — все или забились по домам или наблюдали за событиями на площади — они молча шагали рядом. Только стук Ланиных каблуков отдавался от стен домов.

Эйнар был напряжен. Он не знал что значит молчание Ланы и пытался сообразить как прервать эту тишину. Он мучительно искал чем бы занять их вынужденную прогулку, но Лана опять, как и тогда на празднике, сама спасла ситуацию:

— Эйнар, скажите, Надея сейчас на площади? — спросила она, чуть смущаясь.

— Когда я был там в последний раз, он созывал наших парней… кхм, воинов Внешней Стражи на подмогу в тушении пожара, — Эйнар был благодарен Лане за отвлеченную тему. Она не ответила ему и разговор сам собой закончился.

Когда они почти дошли до площади, Эйнар вспомнил, что задолжал ей извинения:

— Лана, я был с вами груб, когда нашел вас в задней комнате. Я прошу вас простить меня, — он виновато склонил голову перед ней, но она лишь тихонько толкнула его плечом и улыбнулась:

— Вам незачем извиняться, дорогой Эйнар. Я сама удивляюсь, как не наговорила вам множество нелестных слов, когда вы выкинули меня из окна, — Лана лукаво посмотрела на него из-под ресниц и Эйнар второй раз за вечер смутился, — У меня даже была мысль ударить вас чем-нибудь тяжелым, когда вы спуститесь, но решила вас пожалеть, увидев ваше приземление.

— С задачей ударить меня чем-нибудь тяжелым великолепно справился валун. Можете поблагодарить его при следующей встрече, — ответил ей Эйнар и она рассмеялась.

Когда они свернули с улицы на площадь, пожар уже почти был потушен. В развалинах кто-то копошился, выискивая уцелевшие документы или иные ценности. На площади вперемешку сидели довольные огнеборцы из Внутренней и Внешней Страж. На привычную перебранку уже не хватало сил, и они просто тихо разговаривали небольшими группами.

Посреди этой картины несокрушимой скалой стоял Ивар, который еще принимал поступающие доклады и в перерывах что-то втолковывал потному Мокше, который с напряженным лицом стоял рядом с главнокомандующим. Надея нервно ходил среди отдыхающих стражников и что-то выспрашивал у них. Именно Надея первым и заметил появившуюся парочку.

— Эйнар, чтоб тебя бешеные собаки погрызли, наконец-то объявился! — накинулся на друга Надея, но увидев его спутницу в грязном платье и саже, замер и побледнел, — Лана?! Ты как здесь… Праматерь всемогущая, что с тобой, любимая?

Забыв про друга, он бросился к своей возлюбленной и сгреб ее в охапку. Эйнар тактично отошел и стал осматриваться. За спиной он слышал сбивчивый рассказ Ланы, но вслушиваться намеренно не стал. Сами разберутся. Эйнар вдруг прошипел от боли, неудачно повернувшись. Кажется, на ребрах расцветал знатный синяк от близкого знакомства с валуном.

Громкий оклик Надеи привлек к ним внимание, и их парни начали потихоньку подходить к ним, узнавая Эйнара. Оставив влюбленную пару наедине, Эйнар подошел к таким же, как и он сам, грязным и потным Бажену и Орлику.

Бажен критически осмотрел своего капитана с ног до головы и даже стряхнул с куртки грязь. Потом ухмыльнулся и сказал:

— Ишь ты… Живой. Кто ж так в огонь бросается, а? — хмыкнул Бажен, хлопая Эйнара по плечу. Тот охнул от сильной руки Бажена — оказалось, все тело болело.

— Ты гляди, не покалечь его еще сильнее, — поддержал сослуживца подошедший Уйка.

— Что, живой вернулся наш герой? — спросил подоспевший Орлик, также оглядывая Эйнара и широко улыбаясь.

— Куда ж я от вас денусь, — морщась ответил им Эйнар и тоже неожиданно им улыбнулся.

— Еще и лыбится, оболдуй, — подколол его Стоян, чем вызвал усмешки на лицах вояк, — Ты вообще представляешь какого шороху навел, а, капитан?

— Честно? Вообще не знаю, — искренне ответил Эйнар. Действительно, в тот момент, когда он бросился в огонь за Ланой, он думал только о спасении людей, а не о том, что происходило вокруг, — Неужто шум подняли из-за моей скромной персоны?

— А вокруг любой персоны, которая в горящий дом бросается шум подымается, — ответил ему Бажен и кратко ввел его в курс дела, — Сидим мы, значица, в казарме, не трогаем никого. Вдруг, прибегает какая-то девчушка, грит, с приказом от Надеи. Мы, конечно, засомневались что да как. Потом вбежал вот этот вот оболдуй, — он хлопнул Орлика по плечу, — Грит, пожар там, братцы, выручать надо. Ну мы дела-то и побросали, да и кинулись на площадь. А там уж и Надея нас к рукам прибрал, этим вот, — он показал большим пальцем на отдыхающих Внутренних, — помогать пожар тушить. Мы только за ведра взялись, глядим — летит наш славный капитан аки на крыльях в самую бездну. Ну, дурак же, скажи?

Бажен снова засмеялся и его поддержали все Внешние. Пока он рассказывал, успели подойти почти все их парни. Кто-то еще хлопал Эйнара по спине и плечам, а он лишь глупо улыбался своим воинам и, морщась, охал от боли.

Вдруг все расступились и к нему подошли Надея об руку с Ланой. Им вслед по-доброму хихикали и уважительно поглядывали на девушку. Надея отпустил любимую и очень крепко обнял Эйнара на глазах у всех.

— Пес ты паршивый. Оболдуй ты редкостный. Проклятия на твою пустую голову. Дурак неотесаный, — сквозь зубы цедил Надея, крепче сжимая Эйнара в объятиях. Эйнару удалось высвободить руку и похлопать Надею по спине.

— На моем месте ты бы поступил также, — шепнул другу Эйнар так, чтобы никто не услышал. Надея едва заметно кивнул и так же тихо шепнул ему одно единственное “Спасибо”. Наконец, он выпустил Эйнара из своих рук.

— Ну каков герой, пес блохастый, а? — слишком весело сказал Надея, обращаясь больше к парням, чем к Эйнару, — Завтра зададим ему хорошую трепку, чтобы знал как в огонь бросаться!

Раздался одобрительный гвалт и все начали потихоньку расходится. “Они что, только меня сидели ждали?” — изумился Эйнар, наблюдая, как все расходятся по домам. Бажен и Уйка в последний раз хлопнули его по спине и ушли в сторону казарм — они сегодня на дежурстве.

Когда все разошлись, к ним подошел Ивар. Конечно, ему уже доложили о случившемся. Надея отошел к Лане, оставляя их наедине.

— Ну что, капитан Эйнар, как будем взыскивать с вас за нарушение приказа? — строго спросил главнокомандующий, но в глазах его сквозило облегчение.

Эйнар задумался. Он не помнил, чтобы Ивар отдавал ему какие-то приказы, которых он ослушался.

— Я кому велел в дом не соваться, а? — напомнил ему главнокомандующий. Эйнар вспомнил его окрик, когда бежал в сторону дома.

— Виноват, господин главнокомандующий, — по форме доложил Эйнар, осторожно наблюдая за реакцией Ивара.

— Виноват он, поглядите-ка, — пожурил его начальник и сменил гнев на милость, — Я надеялся, что ты на Надею будешь хорошо влиять, что он более собранным и осмотрительным станет, а что вышло? Все наоборот. Эх, Внешняя Стража... Все у вас наоборот, — посетовал Ивар и, кивнув Надее с Ланой, отошел.

Надея бросил на него последний взгляд и уже собирался уходить, когда Лана неожиданно вывернулась из-под его руки и подбежала к Эйнару. Она по-сестрински поцеловала его в щеку и вернулась к уходящему возлюбленному, который лишь закатил глаза на выходку девушки. Так, в обнимку, они и скрылись в темноте улиц Мирема.

Эйнар никак не мог собраться. Лана своим неожиданным поцелуем выбила его из состояния боевой готовности, которое он до сих пор старался тщательно удерживать. Мощной волной накатило облегчение, повлекшее за собой огромную усталость. Ноги отяжелели, захотелось упасть прямо на брусчатку и замереть.

Ему понадобилось время чтобы собраться и пойти домой. Последним, что успел увидеть Эйнар, прежде чем покинул площадь, была тонкая знакомая фигура, скрытая полутенью сгоревшего дома. Рэн улыбнулась ему своей хищной улыбкой и исчезла, растворившись в тенях.

* * *

Эйнар ковылял по темным улицам в сторону своей квартирки. Тело ныло, болел ушибленный бок. Горело раздраженное дымом горло, и Эйнар периодически кашлял. Кровь, разгоряченная пожаром, остыла и навалилась всепоглощающая слабость. Хотелось пить. Или есть. Или просто свалиться где-нибудь в подворотне и хоть на секунду прикрыть глаза. Еще утром он был просто молодым капитаном, а теперь, за неполные сутки, стал чуть ли не всенародным героем. Эйнар медленно брел по угомонившимся улицам Мирема и пытался вспомнить когда последний раз что-нибудь ел. Голода он не чувствовал, но понимал, что надо запихнуть в себя что-нибудь съедобное.

Добравшись до дома, он, морщась, открыл в дверь в коридор и в нос ему ударил знакомый и такой умиротворяющий запах свежестиранного белья, старого дерева и… чьей-то вкусной стряпни. Живот жалостливо заурчал и Эйнар с горестью подумал, что у него самого не найдется в кладовке ни крошки. Что ж, тогда будем терпеть до утра. Не впервой.

Тоскливо посмотрев на лестницу, по которой предстояло подняться до столь желанной сейчас кровати, Эйнар вздохнул. Он медленно, на нетвердых ногах, начал мучительный подъем на третий, последний этаж. После первого пролета Эйнар остановился перевести дух. Кто-то мягко обнял его за талию и положил его руку себе на плечи.

— Госпожа Мирина, что вы… — узнал своего спасителя Эйнар, но воспротивиться неожиданной помощи не было сил.

— Чш-ш, дорогой, молчи, — нежно произнесла она, и вместе они продолжили подъем. С помощью госпожи Мирины лестница давалась гораздо проще.

Домовладелица помогла Эйнару дойти до его квартирки, сама открыла дверь и буквально втащила на своих плечах обессилевшего воина. Госпожа Мирина усадила его на кровать и помогла стащить сапоги. Эйнару было стыдно перед ней за собственное бессилие, но он был невероятно благодарен ей и тронут ее заботой.

— Я сейчас, дорогой, только пока не засыпай, ладно? — тихо проговорила она. Эйнар слышал как она вышла за дверь и постарался выполнить ее просьбу. Сознание стремительно его покидало. Усилием воли он через голову стащил грязную куртку вместе с рубашкой и бросил их куда-то в угол.

Вернулась его домовладелица и дала ему попить. Приятная прохлада колодезной воды пронеслась по раздраженному горлу Эйнара и принесла долгожданное упокоение. Появились силы соображать связно. Он предпринял еще одну попытку отказаться от заботы госпожи Мирины, но она прервала его.

— Не говори глупостей, милый, — ласково ворковала она над ним, обтирая влажной тряпицей сажу и пепел с его лица и тела, — Знаешь, я когда-то так встречала сына, когда он возвращался со службы. Я тебе не рассказывала, он тоже служил во Внешней Страже. Очень давно. А потом глупо погиб где-то на севере.

Госпожа Мирина горестно вздохнула и отняла руки. Запахло полынью и еще какими-то травами, которые у Эйнара не получалось идентифицировать. Он почувствовал, как к ушибленному валуном месту притрагивается ткань и не удержался от сдавленного шипения.

— Потерпи, дорогой, чш-ш. Ты же большой мальчик, — приговаривала домовладелица, врачуя его ушиб. Она обернула торс Эйнара чистой тканью, закрепляя повязку, и аккуратно нажала ему на плечи, укладывая в постель. Смирившись, Эйнар позволил своей хозяйке ухаживать за ним и позволил себе забыться.

Некоторое время спустя он наполовину вынырнул из сна, разбуженный новым запахом — так пах фирменный куриный бульон госпожи Мирины, которым она изредка баловала своего постояльца. Эйнар ощутил, как она помогла ему приподняться на подушке и начала бережно вливать бульон ему в рот.

Теплая и сытная жидкость побежала по пищеводу и задержалась в желудке, заполняя жгучую пустоту, присутствие которой только сейчас открылось Эйнару. Он сделал последнюю попытку что-то сказать, но и теперь домовладелица пресекла все его начинания. Госпожа Мирина вновь помогла ему лечь и Эйнар окончательно провалился во тьму.