Осень на двоих. Чертог Пустоты (гет)

Земля пуста. Я в пустоте один

Всё существую, мучаясь от боли.

Кто сам себе и раб, и господин —

Тот не заметит ни оков, ни воли.

Кто сам себе и жертва, и палач —

Не различает барабан и бубен.

Кто видел всё — тот попросту незряч.

Кто знает всё — тот попросту безумен.

На троне сидя, празднуя успех,

Мы смотрим вниз, на тех, кто нас возвысил...

Но, потеряв, зачем мы смотрим — вверх?

Чего мы ждём от равнодушной выси?

Безмолвно небо, только лишь, с разгону,

Опять звезда скользит по небосклону.

— Весьма забавно наблюдать со стороны за тем, как ты уходишь на пару минут в одном настроении и возвращаешься в совершенно другом, — задумчиво отметила Нагини, пристально взглянув на Тёмного Лорда, который возник посреди своей спальни, словно из ниоткуда.

Хозяин молчал, мрачно взирая на небольшую вещицу, постепенно угасающую в руках, похожую на песочные часы, посаженные на ось, к которой крепилась длинная золотая цепочка. Нагини знала, что эта вещица могла отсчитывать время назад, позволяя Тёмному Лорду находиться в двух местах одновременно, но не понимала, зачем ему вообще это нужно.

— Как поживаешь, хозяин? — снова заговорила змея. - Случилось что-то интересное?

— Не сейчас, Наги.

Змея издала непонятный звук, по-видимому, эквивалентный человеческому фырканью и, свернувшись кольцами в кресле, принялась неотрывно наблюдать за хозяином. Тот пересёк комнату, открыв дверцу узкого шкафа, где стояли две идентичные шкатулки с вырезанными на крышках рунами, и убрал маховик времени в одну из них. Вторая предназначалась для экземпляра маховика, существующего в прошлом. При перемещении во времени, очень важно было следить, чтобы обе копии не находились в одном помещении. Для этого Том изготовил защищенные рунами шкатулки, блокирующие магическую энергию обоих артефактов: из прошлого и будущего.

Стянув школьную мантию, Тёмный Лорд небрежно бросил её на кровать и, ослабив серебристо-зеленый галстук, замер возле окна, за которым царила холодная январская ночь.

Всё же это было весьма кстати — обладать маховиком времени, который способен возвращать назад во времени более чем на несколько часов. И как удачно, что когда-то давным-давно Том приобрел такой маховик… даже если для этого пришлось избавиться от предыдущего владельца. До нападения на Хогсмид оставался почти месяц, и это время стоило провести с максимальной пользой. Волдеморт давно не испытывал такой страшной ярости, но поддаться ей сейчас было неразумно. Он всё же позволил себе грязно выругаться сквозь зубы, сжав пальцы в кулак. С момента нападения прошло три дня, а он всё ещё был зол. Чертовски зол. Выпуская на выдохе разрушительный порыв, который ревел в груди, словно дикое пламя, Волдеморт заставил себя сосредоточиться на решении проблемы, неторопливо прохаживаясь из одного угла своих покоев в другой. Звук шагов приглушал толстый шерстяной ковер, пока Тёмный Лорд с угрюмым раздражением перебирал в голове события минувшего месяца.

А всё ведь так хорошо шло, черт побери.

Том Марволо Риддл никогда не плыл по течению, позволяя обстоятельствам руководить собственной судьбой. Первым и главным его правилом было сохранять холодный рассудок, независимо от ситуации. Он всегда просчитывал все исходы и вероятности событий, учитывал риски и последствия собственных решений, отдавая предпочтение стратегии, а не спонтанности. И никогда не поддавался эмоциям.

Чувства — это слабость.

Он знал это, запертый в серых стенах холодного приюта, знал, впервые в жизни переступая порог Хогвартса, и знал, когда за его спиной стояла армия Пожирателей смерти. Руководствоваться чувствами — прямая дорога к провалу. Любовь, привязанность, дружба, семья — всё это лишний груз, от которого вреда больше, чем пользы. И всё же нельзя отрицать, что без этой слабости играть на человеческих привязанностях и страстях было бы невозможно. Дамблдор всегда считал любовь великой силой и в чем-то был прав. Любовь, как и другие эмоции, были мощным оружием, если правильно их использовать, а не идти у них на поводу.

Не будь в мире любви, Тому никогда не удалось бы заставить наблюдательную и подозрительную Грейнджер закрыть глаза на любые странности в поведении Арчера и попутно выбалтывать полезные сведения. Не будь в мире дружбы и привязанности, Поттер бы не верил так слепо в любую ложь Риддла. Примитивная гордыня, страх и зависть сделали Драко Малфоя послушным сторонником, а это благоприятно сказалось на отношении к Арчеру других слизеринцев. Фанатичная преданность Долорес Амбридж Министерству настроила почти всех обитателей Хогвартса против нынешней власти, что было на руку Волдеморту. Фадж со своей паранойей и жаждой власти превратился в идеальную помеху любым планам директора начать подготовку к войне. Преданность Кричера прежним хозяевам и пренебрежительное, уничижительное отношение магов к домовикам сделали из него прекрасного шпиона, ведь никому из Ордена даже в голову не пришло, что одинокий, горюющий по хозяйке эльф может подслушать все их разговоры и передать врагу. А враждебность Симуса Финнигана по отношению к Гарри Поттеру немного преумноженная и грамотно направленная легким внушением в нужное русло подтолкнула того предать собственных друзей из желания насолить Поттеру.

Люди, в большинстве своем, легко управляемы, глупы и слабы. Чувства делают их предсказуемыми. Дамблдор тоже хорошо это понимал и так же умело манипулировал окружающими, преследуя собственные цели, попутно прикрываясь речами о «высшем благе». Именно поэтому он подсунул Поттеру воспоминания Риддла, в надежде, что они, вкупе с душеспасительными речами, заставят того повнимательнее приглядеться к лучшему другу, который поразительно похож на Тёмного Лорда. Дамблдор просчитался лишь в реакции самого Гарри, который вместо подозрений и недоверия ударился в философию и сострадание. Впрочем, тут сложно винить директора в неверности принятых решений. Поттер всегда поступал вопреки здравому смыслу и порой делал странные выводы. Даже Том, строя свои планы, учитывал его паталогическую непредсказуемость.

Тем не менее, попытки Дамблдора раскрыть Поттеру глаза Тому не нравились, и помешать этому он мог лишь убрав старика из Хогвартса. Оставалось только правильно все спланировать, выбрать повод и подходящий момент, а главное найти зачинщика, которым в данном случае стал Финниган. И как удачно, что Поттер, поддавшись уговорам Грейнджер, собрал свой идиотский дуэльный клуб, хотя изначально Том и планировал использовать саму идею создания клуба, как предлог для разлада между Гарри и Гермионой. Ещё удачнее оказалось то, что для занятий они выбрали Скрытую комнату старост, один из входов в которую (ах как удачно) находился в кабинете директора Хогвартса. Симусу стоило только заикнуться об этом, как уважаемая Долорес с готовностью организовала облаву. Заблокировать беглецам все пути к отступлению, кроме коридора в ванную старост, куда Амбридж отправила своих бравых дружинников, не представляло для наследника Слизерина никакого труда.

Конечно, всё прошло не так гладко, как планировалось, но Том учитывал все возможные повороты событий. К тому же результаты превзошли все его ожидания. Фадж и Амбридж доиграли свою партию превосходно. Риддл понимал, что директор ни за что не позволит выкинуть Поттера из школы и скорее подставится сам, чтобы защитить мальчишку. Так и получилось. Идеально. Холодный расчет, терпение, осторожность и предсказуемость людей, позволили одним выстрелом убить сразу двух зайцев: избавиться от Дамблдора на неопределенный срок и поспособствовать развалу дуэльного клуба, существование которого сильно вредило мировоззрению Поттера.

Чужие противоречия, амбиции и страхи прекрасно сыграли ему на руку. Тёмный Лорд никогда не поддавался чувствам и во многом благодаря этому мог предвидеть поступки других людей.

Так какого же чёрта его рациональный, расчётливый ум не смог предсказать того, что кто-то из Пожирателей решит устроить смертоносную самодеятельность в Хогсмиде?! Как, Мордред всех раздери, он пропустил готовящееся нападение? Кто вообще в этом участвовал? Мог ли он сам это организовать? Но зачем, Мерлина ради? Он всегда действовал только в своих интересах, зная, что любой поступок всегда должен в первую очередь приносить выгоду ему. Так и в чем же здесь выгода? Погибли волшебники… погибли ученики Хогвартса, и люди будут винить в этом Волдеморта. Просто замечательно. Теперь придется ещё и разбираться с толпой разгневанных и недоумевающих Пожирателей, которые по совместительству являлись родителями подвергшихся нападению детей. Теренс Хиггс, этот чертов идиот, был сыном Пожирателя. Что Тёмный Лорд теперь будет делать с его горюющим отцом? Деньгами и властью не заменишь погибшего ребенка. Нет. Он не мог напасть на Хогсмид. Как ни посмотри, ему это было невыгодно. Но определённо было выгодно кому-то ещё.

Дьявол.

Том готов был подозревать даже Дамблдора, если бы не знал, что старик слишком печется о своих учениках, чтобы устроить бойню в Хогсмиде.

Ещё одним очень простым правилом Тома Риддла было никогда не ставить чью-то жизнь или интересы выше своих. Во время нападения он легко мог схватить нескольких «Пожирателей», чтобы разобраться в происходящем. Это было разумно, логично и закономерно.

Но вместо этого он бросился искать в этом хаосе кретина Поттера.

Великолепно.

Более того, в порыве ярости он сам едва всё не испортил, когда собрался в тот же день вернуться в поместье Риддлов, не продумав все как следует и напрочь забыв, что Хогсмид до отказа забит аврорами. Подобная подростковая импульсивность была ему несвойственна.

Итак, за один неполный день он нарушил два своих главных правила и едва не потерял контроль, как над собой, так и над ситуацией в целом.

Уловив его настроение, Нагини тихо заметила:

— Ты пахнешь смертью и яростью. Что так тебя тревожит?

- Не имеет значения… — Тёмный Лорд перестал расхаживать по комнате, и, сменив школьную форму на тяжелую мантию из тёмно-синего бархата, которая для субтильного телосложения Арчера была чересчур длинной и широкой, замер напротив зеркала, разглядывая собственное отражение.

— Поговори со мной, — продолжала настаивать Нагини. — Я чувствую в тебе смятение и гнев. Я всегда выслушаю. Кто, как не преданный питомец, разделит все тяготы хозяина? Поговори с Нагини. Нагини будет слушать и сопереживать…

Том вздохнул, глянув на неё в отражении зеркала. Кто бы мог подумать, что змеи могут быть такими болтливыми? Порой он даже жалел, что владеет парсельтангом. Эта невозможно настырная, упрямая, наглая рептилия не поддавалась никакой, Мордред бы её побрал, дрессировке. Впрочем, змеи вообще не поддавались дрессировке…

— Что со мной происходит? — тихо пробормотал он, обращаясь к собственному отражению, Нагини с интересом наблюдала за ним. — Сначала я пропустил готовящееся светопреставление от моего лица…

— Что такое светопреставление?

— А потом решил, что это хорошая идея — сохранить Поттеру жизнь… — Тёмный Лорд задумчиво нахмурился. — От долга жизни это меня все равно бы не избавило.

Со стороны Нагини послышался протяжный стон.

— Опять?

— Конечно, личность Арчера пока нужна мне, чтобы наблюдать за ситуацией в школе, а без Поттера под боком моё прикрытие начинает заметно сдавать позиции, — он помолчал. — В конце концов, именно дружба с Гарри ограждает меня от внимания излишне подозрительных личностей.

— А-а-ах, тоска… — змея положила голову на спинку кресла, глядя в одну точку.

— Но вполне очевидно, что долго этот маскарад всё равно не продлится, раз Снейп и Дамблдор начали что-то подозревать…

— Скучно...

— Так и что же я выиграл, продлив ему жизнь?

— Мышку бы…

— С другой стороны, смерть Поттера во время нападения могла повлечь за собой неуправляемый хаос… — размышлял он.

— Или две мышки…

— А теперь, то, что Том Арчер спас Гарри Поттера от нападения Пожирателей, заставит особо подозрительных личностей усомниться в его связи с Волдемортом…

— А лучше кролика…

— На какое-то время это отведет от меня подозрения…

— Да. Жирненького кролика… У нас есть кролики?

— В конце концов, Поттер пока не особенно мне мешает…

— Хозяин, давай начнем разводить кроликов?

Волдеморт, наконец, вырвался из собственных мыслей, раздраженно взглянув на змею. Почувствовав на себе его взгляд, Нагини неторопливо повернула голову, попробовав языком воздух.

— Хм? — она мгновение молча, вперив в него невыразительный взгляд и будто недоумевая, чем вызвано его недовольство. - Прости, я задумалась… ты что-то важное говорил?

— Ещё одно слово о еде, и я превращу тебя в садового гнома, — сухо пообещал он.

— Я говорю о еде не чаще, чем ты говоришь о Гарри Поттере, — с издёвкой заметила змея. — Это практически ставит нас на одну ступень эволюции. Что очень унизительно... для меня.

— Мерлина ради, — Волдеморт устало помассировал лоб. — Зачем я вообще с тобой разговариваю?

— А больше не с кем, — любезно напомнила та, — потому что у тебя нет друзей.

— Да, именно этого мне и не хватает, — ядовито фыркнул Том.

— Зато я всегда готова выслушать, если тебя что-то мучает.

Он помолчал, сумрачно разглядывая Нагини.

— Чёртов долг жизни…

— Ах, вдруг снова стало так скучно…

— Если ты ещё хоть раз меня перебьешь, я тебя освежую и пущу на ингредиенты для зелий, тупая ты рептилия, — скучающе известил Волдеморт.

Нагини неторопливо развернула массивные кольца своего тела и обратила на хозяина бесстрастный, пристальный взгляд, будто прикидывая, насколько серьезна эта угроза, мгновением позже, что-то для себя решив, змея положила голову на ручку кресла и все-таки предусмотрительно промолчала.

Тёмный Лорд отвернулся к своему отражению, откуда на него с досадой и раздражением взирало лицо Томаса Арчера. Он не стал бы произносить этого вслух, но магия долга жизни начинала пугать его. Наравне с непреложным обетом и чарами жертвы, она являла собой древнейшие магические узы, изучить которые никто так до конца и не смог. В книгах много говорилось об основных законах этой магии, о том, как формируется обряд, но сама сложность чар, их нерушимость и порой даже непредсказуемость находились за пределами понимания магов. Существовали тысячи книг, описывающие основные механизмы этих уз, но ни одной, где было бы хоть слово об их структуре. На сегодняшний день, это были три мощнейших обряда, разрушить которые не представлялось возможным. Но в случае с магией жертвы и нерушимым обетом все же была некая логика, свобода выбора и осознанность. Даже магия жертвы, при всей своей изощренности и фатальности, являлась добровольным решением того, кто эту магию применял. Связывая себя этими обрядами, волшебник осознавал, что делает и какие последствия может повлечь за собой его решение. Он контролировал это.

Но долг жизни… долг жизни — это нечто совсем иное. Для него не нужно ритуала, его не накладывают намеренно, и он совершенно точно не срабатывает каждый раз, когда кто-то кого-то спасает. Будто магия сама решает, когда и кого именно связать этими узами. Человек не может это контролировать, не имеет ни власти, ни свободы выбора. Никакого выхода, пока некая абстрактная сила не решит, что ты отплатил свой долг. Это была слабость. Уязвимость. Никто даже до конца не знал, как именно могут проявить себя эти чары. И в этом крылся весь ужас. Связанный долгом жизни, человек более не был свободен в своих решениях и поступках.

Тёмный Лорд досадливо скривился, понимая, что цепочка размышлений завела его в непроходимые дебри противоречий, объяснять которые своему фамильяру у него не было никакого желания. Поэтому он лишь безрадостно усмехнулся своему отражению.

— Возможно, именно в этом и крылся смысл того проклятого пророчества, — пробормотал он. — Не в какой-то особой силе или способностях, не в уникальности самого Поттера, а в долге жизни? В простом стечении обстоятельств? Ведь пока мы с ним связаны, он может убить меня, а я не могу убить его. Иронично…

Нагини ничего не ответила. Покинув излюбленное кресло, она выползла из комнаты через узкий тоннель — один из многих, что Тёмный Лорд сделал по всему поместью, чтобы его любимица могла беспрепятственно перемещаться по дому. Тоннели были рассчитаны на некрупное животное и защищены чарами на парсельтанге, чтобы никто не мог воспользоваться ими, кроме Нагини и, пожалуй, самого Тёмного Лорда, если ему когда-нибудь придет в голову скрытно побродить по особняку в обличии кота.

Повернувшись в пол-оборота, он посмотрел, как кончик змеиного хвоста скрывается в тоннеле, и снова взглянул в зеркало.

«Впрочем, — мысленно продолжил он прерванную нить размышлений,— у этой проблемы, пожалуй, есть и другое решение».

Волдеморт снял чары маскировки, наблюдая, как карие глаза в отражении наливаются кроваво-алым цветом. Почему-то на лице Арчера этот цвет казался до отвращения неестественным, даже отталкивающим, словно из зеркала на него смотрел демон, вселившийся в тело обычного мальчишки. Неожиданные ассоциации довели и без того скверное настроение до критической черты, всколыхнув в душе смертоносную жажду крови.

Пора было разобраться с недоразумением в Хогсмиде. Остальное подождет. Расправив плечи и, вскинув голову, Тёмный Лорд отвернулся от своего отражения и, распахнув взмахом руки двери своих покоев, вышел в кабинет… в центре которого застыла ошеломленная его появлением Беллатрикс Лестрейндж.

— Ты ещё кто такой? — угрожающе прошипела она, направляя на него волшебную палочку.

Нагини, свернувшись кольцами у камина, лениво шевельнула кончиком хвоста.

— А я говорила ей, что вас не следует тревожить, хозяин, — глумливо прокомментировала та, — но она не слушала, — змея приподняла голову, обратив в спину Бэллы плотоядный взгляд. — Можно теперь я её съем?

* * *

Первое, что Гарри осознал, когда пришел в себя, это то, что он всё ещё жив. Потому что мертвые вряд ли могут так паршиво себя чувствовать. По крайней мере, он больше не ощущал ослепляющей режущей боли в груди, и это открытие так его вдохновило, что Поттер решился открыть глаза, хотя уже догадывался, где находится по стойкому запаху медикаментов и трав, витающему в воздухе. Больничное крыло. За последние пять лет это место почти стало ему родным домом. Гарри бездумно оглядывал просторную палату, пока не наткнулся взглядом на Блэйза, который с максимальным комфортом развалился на кровати, что стояла напротив, читая «Ежедневный пророк». Судя по перебинтованной голове и зафиксированной на перевязи левой руке, тот находился тут не в качестве посетителя. Почувствовав на себе его взгляд, Забини поднял глаза на Гарри и тут же просиял широкой улыбкой:

— С возвращением в мир живых, Поттер, — отложив газету на прикроватную тумбочку, сказал он. — Как самочувствие?

— Нормально, — Гарри с трудом приподнялся на локтях, пытаясь принять сидячее положение, и тут же со стоном упал обратно на подушки, когда в груди полыхнула боль.

— Я бы на твоем месте не особенно скакал, — флегматично наблюдая за ним, заметил Блэйз, — тебя едва откачали… крови было море, я тебе скажу. Мы даже решили, что ты умер.

— Мы? — глядя в потолок уточнил Гарри.

— Ну, я, Джинни, Фрэд, Джордж, Арчер, — загибая пальцы на здоровой руке, начал перечислять Забини, потом осознав, что пальцы закончились, махнул рукой, — ну и все остальные, кто тут присутствовал в тот «чудесный» день.

— А что… — Поттер нахмурился, ползущие в голове мысли напоминали желе, а горло так пересохло, что ему пришлось откашляться, прежде чем продолжить: — Что случилось?

— Нападение на Хогсмид, — с ноткой удивления в голосе, произнёс Блэйз. — Ты что, не помнишь?

— Нет, в смысле… после нападения, — Гарри повернул голову, глянув на сокурсника, — много пострадавших?

— Ну, пару дней назад народу тут было полно, — признался Блэйз. — Профессору Герхард и Снейпу пришлось помогать мадам Помфри, пока в Хогвартс не прислали колдомедиков из клиники святого Мунго.

— Пару… дней? — Поттер нахмурился. — Сколько я тут провалялся?

— Сегодня будет третий день, — проинформировал Блэйз. — Не паникуй, приятель, это ты ещё рано очухался. Мадам Помфри сказала, что ты придешь в себя в лучшем случае к выходным.

— А остальные как?

— Последнего пострадавшего выписали вчера вечером, — Забини пожал плечами, — так что мы с тобой оказались самыми «везунчиками», — он болезненно скривился, отводя взгляд. — Ну, если не считать Теренса. Ты же… ты знаешь, он…

— Да, — тихо сказал Гарри, мысленно передёрнувшись от нахлынувших воспоминаний. — Я знаю. Я там был…

После этих слов в палате повисла тяжелая, удушающая тишина.

— Как… как это случилось? — наконец едва слышно прошептал Блэйз.

— Мы были в «Сладком Королевстве». Меня вышвырнуло в окно взрывом, — нехотя вспомнил Гарри. — А он стоял у меня за спиной, и его завалило обломками…

— Вот черт… — со смесью сочувствия и ужаса выдавил тот.

— Если бы меня вовремя не нашел Том, я бы, наверное, тоже погиб, — задумчиво протянул Поттер снова поворачивая голову к Блэйзу.

— Это да, — тот кивнул, — ты нас здорово напугал. Твой крёстный тут чуть всех не переубивал...

— Сириус был здесь? — удивленно вскинув брови, перебил Гарри.

— Ага, — Блэйз тряхнул головой, отгоняя гнетущее оцепенение, и потянулся к свертку с леденцами на тумбочке возле своей кровати, — он со дня нападения ворота Хогвартса штурмовал, — закинув в рот леденец, сообщил он. — А когда увидел, в каком ты состоянии, едва не придушил Амбридж… и всех, кто попался под горячую руку.

Гарри помолчал.

— Вау…

— Ну, он не один такой был, — заметил Блэйз. — Совет попечителей и некоторые родители тоже приезжали устраивать разнос новой директрисе.

— А она что?

— Заперлась в своём кабинете с министром и парой авроров, а потом объявила, что у них всё под контролем и вокруг Хогсмида установили дополнительные супер-пупер защитные чары и никому ничего не грозит, так что можно продолжать жить долго и счастливо, — Забини задумчиво почесал нос. — Надо сказать, ее подгаженному имиджу это мало помогло. Общественность-то негодует. Агония, паника, публика бьется в истерике…. Родители там всякие обеспокоенные жалобы пишут, ученики собственной тени шарахаются, черная метка к небу над Хогсмидом прилипла и два дня не отлипала, ну и далее по списку. Вчера вот наша генеральный инспектор даже траурную речь зачитала в честь Хиггса.

— И что говорила? — без особого интереса спросил Поттер.

Блэйз пожал плечами.

— Понятия не имею, меня там не было, а те, кто присутствовали, вряд ли слушали, — он помолчал. — Но на Слизерине все притихшие. Пэнси, на волне скорби, видимо, решила присоединиться к дружинникам.

— А что жители деревни? Кто-то погиб?

— Двое, насколько я знаю, — Блэйз вздохнул. — Может, и больше. В тот день там дежурили МакГонагалл, Флитвик и Вектор. Когда начался весь тот дурдом, они организовали укрытие в «Трёх метлах», пытались собрать там как можно больше людей и держали оборону, пока не прибыли авроры. Но ты сам понимаешь, что всех спасти они не могли.

Поттер несколько мгновений молчал, обдумывая услышанное, потом, нахмурившись, взглянул на Блэйза.

— А с тобой что случилось?

— А, — на лице Забини заиграла слабая улыбка, — поймал головой падающую балку в «Трёх метлах» как раз перед тем, как туда заявились профессора и превратили паб в Форт-Нокс.

Гарри не стал уточнять, откуда тот знает, что такое Форт-Нокс.

— А с рукой что?

— Открытый перелом, — с гордостью известил Забини, словно говорил о вручении ордена Мерлина первой степени, а не травме. — Круто, да?

Поттер моргнул.

— Наверное…

— Меня, правда, чуть не вырвало, — продолжал жизнерадостно рассказывать Блэйз, — дважды. Не знаю, то ли от боли, то ли от вида обломка собственной кости, торчащего из руки…

Гарри мысленно содрогнулся, невольно вспоминая Теренса, его помертвевшие, тусклые глаза и покалеченное, окровавленное тело. А ведь на его месте мог оказаться Блэйз… или Том… или кто-то ещё из тех, чья жизнь имела для Гарри ценность. Он разглядывал неунывающего сокурсника, в красках описывающего собственные злоключения, и думал о том, как рад, что в тот день за его спиной стоял именно Хиггс… как бы ужасно, жестоко и эгоистично это ни звучало.

* * *

Шли дни, и он, если это только возможно, становился всё злее. Попытка выяснить, откуда взялась команда клоунов, атаковавшая Хогсмид, привела к целому ряду весьма печальных открытий, главным из которых было то, что это нападение оказалось далеко не первым. Они действовали скрытно: нападали на мелкие маггловские городки и деревни или организовывали несчастные случаи с большим количеством жертв, вроде сошедшего с путей поезда. Распознать в этих атаках магическое вмешательство можно было только если знать, что искать.

И теперь Том знал. Он просмотрел все маггловские новостные сводки за последние несколько месяцев, изучая информацию о любых происшествиях и обращая особенно пристальное внимание на необъяснимые нападения и загадочные несчастные случаи. К собственному негодованию, подобных происшествий он обнаружил немало. Кто участвовал в нападениях и возглавлял их, выяснить было невозможно, но так или иначе во всех случаях за атаками стояли волшебники, выдающие себя за Пожирателей смерти. Тёмный Лорд понимал, что это могли быть и его люди, но все атаки выглядели слишком неумело, хаотично и глупо. Какая в этом выгода — исподтишка нападать на магглов? Если бы кто-то из настоящих Пожирателей решил заявить о себе, они бы устроили что-то поинтереснее поджогов в богом забытой маггловской деревне. Нет. Это должен быть кто-то другой. Только для чего всё это? Вряд ли тот, кто за этим стоит, стремился привлечь к себе внимание, иначе они бы не пытались так старательно это скрыть. Сейчас же в волшебном мире о нападениях никто не знает. Они никак не влияют на политику магической Британии или Министерство магии. Никак не отражаются на настроениях волшебной общественности. Не несут в себе послания или угрозы. То есть с точки зрения попытки как-то воздействовать на магов, совершенно бесполезны. Тогда с какой целью они были организованы? Это обыкновенный акт жестокости? Вымещение собственного недовольства на магглах? И почему после всех этих предосторожностей и скрытности они вдруг решили дебютировать именно в Хогсмиде?

А самое главное, почему он, Мордред бы всех побрал, узнаёт об этом только сейчас?! Волдеморт отшвырнул в сторону очередную маггловскую газетёнку, пытаясь подавить бушующий в душе гнев и в это же мгновение его сумрачные мысли прервало тихое шипение.

— Ты всё ещё пахнешь яростью, — заметила Нагини. — Что так расстроило тебя?

Том смерил ее долгим взглядом.

— Возможно, меня огорчило то, что мой фамильяр, в обязанности которого входит оберегать покой своего хозяина, позволил чужаку вторгнуться на мою территорию и даже не удосужился предупредить меня об этом? — сухо предположил он.

— Я думала, тебе нравится лохматая сумасшедшая, — он был уверен, если бы у Нагини только была такая возможность, она бы сейчас безразлично пожала плечами.

— Мне никто не нравится.

— Даже я?

— Ты — особенно не нравишься, — уголки его губ дрогнули в едва заметной полуулыбке, когда со стороны змеи послышалось досадливое шипение.

Если быть до конца честным с самим собой, Том не был уверен в правильности решения открыть Беллатрикс свой истинный облик. В тот момент, когда он обнаружил Лестрейндж в своём кабинете, первым порывом было наградить её хорошей порцией Круциатуса за подобную беспардонность, потом стереть все воспоминания и вышвырнуть прочь. Но что-то его остановило. Смерив ведьму холодным взглядом, Том спокойно посоветовал ей убрать палочку, обещая себе, что как только Бэлла переступит финальную черту его терпения, он тут же вернется к первоначальному плану. Хотя он даже и не знал, чего ему хочется больше: рассказать правду и посмотреть на выражение лица Беллатрикс или выместить на ней весь накопившийся за прошедшие дни гнев. Оба варианта выглядели весьма заманчиво.

Ведьма тем временем угрожающе сощурила чёрные глаза, изучая Тома с расчётливостью голодного хищника.

— А я тебя помню, щенок, — опасно улыбаясь, сказала она, даже не думая следовать его приказу. — Ты тот самый приятель Поттера, который утверждает будто он внук Тёмного Лорда, — по тому, с каким ядовитым презрением она это произнесла, становилось понятно, что Лестрейндж в историю про внука ни секунды не верила. — И что же маленький мальчик забыл так далеко от Хогвартса? — с издёвкой пропела она.

Удивляясь собственной выдержке, Том невозмутимо оправил складки своей мантии, которая всё ещё была неприлично ему велика, и словно не замечая направленную на него волшебную палочку, неторопливо прошествовал к своему рабочему столу.

— Признаться честно, Бэлла, я даже не допускал мысли, что ты поверишь, будто я пригрел под крылом невесть откуда взявшегося внука, — он степенно опустился в кресло, смерив пылающую негодованием ведьму насмешливым взглядом и, открыв ящик стола, достал оттуда шкатулку, где хранился зачарованный перстень. — Эта легенда, если так подумать, и правда никуда не годится, — Тёмный Лорд крутил в пальцах кольцо, пристально наблюдая за Лестрейндж.

— Легенда? — Беллатрикс неотрывно смотрела на него и по тому, как угроза в её взгляде постепенно сменялась недоумением, Том понял, что она наконец разглядела алый цвет его глаз и теперь отчаянно пыталась понять, в чем подвох.

Это, пожалуй, было даже забавно.

— Видишь ли, в чем проблема, — он театрально вздохнул, надев перстень на безымянный палец, и его внешность начала постепенно изменяется, принимая более привычный для Лестрейндж облик, — истина в данном случае выходит ещё более шокирующей.

Рука, в которой Беллатрикс сжимала волшебную палочку, дрогнула, пока в её широко распахнутых чёрных глазах пылали самые разнообразные эмоции от ярости и недоверия до изумления и ужаса.

— Что всё это значит? — просипела она.

Да, пожалуй, оно того стоило. Волдеморт редко видел Бэллу настолько растерянной, что она практически лишилась дара речи. Конечно, он рисковал, частично открывая ей правду, но когда это Тёмный Лорд сторонился риска? После недолгого, но вполне продуктивного разговора, Бэлла покидала его кабинет практически окрыленная тем, что ей оказали такое доверие, даже несмотря на приказ принести магическую клятву о неразглашении полученной информации. И всё же, что-то в её взгляде не давало ему покоя, какая-то странная новая эмоция, которой он ранее никогда не наблюдал в глазах Беллатрикс Лестрейндж.

Отбросив мысли о Бэлле и её причудах, Том снял с полки уже третью по счету книгу, торопливо её пролистал, выискивая нужный раздел, после чего бегло ознакомился с содержанием и, оставив книгу висеть в воздухе, двинулся дальше вдоль стеллажа, изучая корешки книг.

— Мне скучно… — после продолжительного молчания, сообщила Нагини.

— Это совершенно точно не моя проблема, — отвлеченно заметил Волдеморт, пролистывая очередную книгу в поисках нужной страницы.

— Я хочу есть.

— Так поешь.

— Поговори со мной. О чем ты думаешь?

Он коротко глянул на рептилию, растянувшую исполинское тело на его рабочем столе.

— Наги, дорогая, у тебя слишком маленький мозг, чтобы ты могла понять хоть малую часть того, о чем я думаю.

— Откуда тебе знать, какой у меня мозг? — оскорбилась та. — Даже я не знаю, какой у меня мозг.

— И было бы странно, если бы ты знала, — пробормотал себе под нос Тёмный Лорд, вновь переключив внимание на своё исследование.

Некоторое время в кабинете царила тишина, прерываемая лишь шорохом страниц и тихим скрипом половиц, пока Волдеморт мерил шагами кабинет с книгой в руках, сосредоточено нахмурив брови. Итак. Возвращаясь к основной проблеме.

Некто весьма самонадеянный организовал группу Лжепожиратей смерти и почти полгода резвился на окраинах Лондона, преследуя чёрт знает какие цели, а он всё это время даже не догадывался о том, что творится за его спиной. Просто… великолепно… Так что же он может с этим сделать сейчас? Использовать маховик для того, чтобы изменить будущее, нельзя по двум причинам.

Во-первых, не смотря на весь потенциал и возможности, которые были доступы обладателю подобного артефакта, Тёмный Лорд слишком хорошо осознавал риски вмешательства в естественный ход событий. Игры со временем всегда приводили к катастрофе.

Во-вторых, ему и не нужно предотвращать атаку на Хогсмид — это неразумно. Сейчас он знал, когда и где будет совершено нападение, а значит, сможет узнать, кто примет в нём участие.

Оставалось разобраться, как это сделать. Нельзя дать понять кому бы то ни было, что он в курсе грядущего. Если среди нападавших действительно были его люди, то куда проще поймать их в день нападения, а не запугивать и пытать всех подряд, в надежде, что один из них расколется. К тому же эта «охота на ведьм» может спугнуть истинного виновника. Так что же ему остается? Торчать целыми днями в Хогсмиде собственной персоной он не мог по вполне объективным причинам. Отправлять домовика глупо, он скорее все испортит, чем принесет пользу. Отдать приказ Пожирателям, чтобы те следили за деревней, противоречило тому пункту, в котором эти самые Пожиратели подозревались в готовящейся атаке. Дьявол. Никому нельзя верить.

И кто же у него оставался?

Это должен быть кто-то, кому он смог бы доверять, кто-то достаточно сильный, чтобы остановить мага, кто-то надежный, чтобы справиться с подобным поручением… Он замедлил шаги, в задумчивости замерев возле своего стола, где дремала Нагини. Откуда-то из отдалённого уголка сознания вдруг всплыл разговор с Поттером, которому тогда Том не придал особого значения, зная, что Гарри порой обращает внимание на вещи, которые того совершенно не стоят, но в это мгновение…

Примерно за две недели до атаки, Поттер рассказал, что встретил странное магическое существо в Хогсмиде. Странное, частично покрытое чешуй, змееподобное магическое существо с болезненной привязанностью к кроликам….

«Будь я проклят…»

Почувствовав на себе пристальное внимание хозяина, Нагини подняла голову, попробовав языком воздух.

— О чем бы ты ни думал, мне это не нравится, — с подозрением заметила она.

По губам Тёмного Лорд скользнула предвкушающая усмешка.

— О, поверь, когда ты узнаешь, о чем именно я думаю, тебе это понравится ещё меньше, — с мрачной торжественностью пообещал он, возвращаясь к книжным полкам.

Наконец-то у него появилось решение проблемы.

* * *

К концу недели Гарри уже готов был лезть на стену от скуки. Блэйза выписали через день после первого пробуждения Поттера, и торчать в изоляции стало совершенно невыносимо. Мадам Помфри категорически отказывалась его выпускать, мотивируя это серьезностью полученной травмы. Поттер дулся и упрямо доказывал, что уже здоров, как бык, стойко игнорируя ноющую боль под ребрами, где постепенно заживала рана. Медсестра на обиды и уговоры не поддавалась.

С тех пор, как Гарри пришел в себя, в его палате побывала длинная вереница посетителей: от членов КАБРиСа до некоторых слизеринцев, заваливая прикроватную тумбочку разнообразными подарками и сладостями. Члены дуэльного клуба, которые во время нападения оказались в Хогсмиде, не переставая благодарили его за все защитные чары, которым они научились на занятиях. Гарри мало верил, что от его уроков была хоть какая-то практическая польза против армии Пожирателей смерти, но раз некоторые ребята думали иначе, не стоило лишать их этой веры в себя и свои силы. Главное, чтобы эта вера не переросла в самоуверенность, из-за которой кто-то из них впоследствии пострадает. И всё же, мысль о том, что вся эта затея с КАБРиСом хоть чего-то да стоила, невольно грела душу.

Когда Гарри не спал, не читал, не уничтожал бесчисленные запасы сладостей и не донимал мадам Помфри просьбами отпустить его наконец восвояси, он разговаривал с крёстным через двустороннее зеркало, которое во время одного из визитов принёс ему Блэйз. Амбридж запретила посторонним пересекать границы Хогвартса, поэтому теперь это был единственный способ связи с Блэком. Тот, конечно был зол и напуган, и хотя отчаянно пытался не выказывать своих эмоций в разговорах с крестником, предпочитая болтать о чем-то нейтральном или забавном, Гарри видел тревогу в глазах Сириуса, каждый раз, когда он вглядывался в его лицо и слышал отголоски раздражения при любом упоминании минувших событий. Несколько раз к разговорам присоединялся Ремус, который тоже был не рад сложившейся ситуации и разглядывал Гарри с тем же беспокойством, что и Блэк. Увы, как-либо повлиять на происходящее они не могли.

Так или иначе, большую часть времени Поттер тосковал, от скуки придумывая разнообразные магические эксперименты или задаваясь тысячей бессмысленных вопросов вроде: «Если прицепить к сове маггловский жучек для слежки и отправить её к Волдеморту, возможно ли будет вычислить его местоположение? И что делать, если возможно?»

Так как обычно Арчер предпочитал не навещать Гарри в лазарете, тот даже немного удивился, когда однажды вечером проснулся, обнаружив возле своей кровати лучшего друга. Несколько мгновений, после того, как он открыл глаза, они просто молча смотрели друг на друга. Том казался… уставшим, раздраженным. В какой-то степени даже сердитым.

— Приятно видеть, как ты рад, что я поправляюсь, — иронично отметил Гарри, тот на это лишь болезненно скривился.

— Когда тебя выписывают?

— В воскресенье, — он задумчиво почесал нос, усаживаясь поудобнее в кровати, — или в понедельник. Всё зависит от настроения мадам Помфри. Я, честно говоря, уже готов повеситься на простынях.

— Звучит оптимистично…

— Серьезно, Том, тут так скучно! — пожаловался Поттер.

— Ну естественно, — ехидно процедил тот. — Куда лучше за стенами этой серой обители скорби. Столько веселого: нападения, убийства, кровопролитие… история магии.

— Не хочу знать, почему в этот список попала история магии, — признался Гарри, задумчиво склонив голову к плечу. — Ты выглядишь… злым.

— О?

Поттер даже не знал, что в одном звуке можно уместить столько ядовитой иронии.

— Что-то случилось? — он нахмурился.

— В своём роде, — Том поморщился, но так как дальнейших разъяснений не последовало, а выпытывать что-то у лучшего друга, когда он не хочет откровенничать, было бесполезно, Гарри решил сменить тему:

— Кстати, спасибо.

— За что?

— За то, что спас меня, — Поттер натянуто улыбнулся. — Опять…

При этих словах, Арчер, если это только возможно, стал ещё мрачнее.

— Всегда пожалуйста.

— Том, что с тобой…

Дверь в палату открылась, и порог переступила Гермиона со стопкой книг в руках.

— О, — она постно глянула на Арчера, — надо же, ты в кое-то веке решил навестить лучшего друга в лазарете? Как… мило, — не дожидаясь ответа, она переключила внимание на Поттера и взгляд её тут же потеплел. — Привет. Я принесла тебе домашнее задание и пару книжек для легкого чтения, — она с грохотом обрушила «легкое чтение» на тумбочку возле коробок с конфетами и горами фантиков, смерив сладости неодобрительным взглядом. — А тебе можно столько сахара?

— Надо же хоть чем-то себя радовать, — Гарри пожал плечами и, взяв верхнюю в стопке книгу, отвлеченно ее пролистал, попутно закидывая в рот леденец. — Как дела на воле?

— Не драматизируй, тебе нужно восстанавливаться, — Грейнджер вытащила из коробки шоколадку.

— Но я тут с тоски умираю!

— В следующий раз будешь осторожнее, — без капли сочувствия парировала подруга.

— По-моему, ты слишком часто стала общаться с Дафной, — обиженно пожаловался Поттер. — Где твоё сострадание?

— Кстати о Дафне, — Гермиона коротко взглянула на подозрительно молчаливого Арчера, — ей удалось связаться с той журналисткой. Она готова встретиться с нами, как только ты выздоровеешь.

Несколько мгновений Гарри недоуменно смотрел на Гермиону.

— С какой журналисткой? — уточнил он.

— С Мелиндой Краш, — Грейнджер удивленно моргнула. — Ты… мы же говорили об этом в день, — она запнулась, — в день нападения…

— А… — Поттер хлопнул ладонью по лбу, — а! Ну точно! Только… что-то я не очень представляю, как нам теперь это сделать и остаться незамеченными. В Хогсмиде сейчас, наверное, в толпе не особенно затеряешься.

— На самом деле, по выходным там полно волонтёров, которые помогают с восстановлением разрушенных домов, — Гермиона пожала плечами. — Да и ученикам обещали открыть вход в деревню через пару недель.

— А может, нам пока не нужно писать статью? — осторожно предположил Гарри, переводя вопросительный взгляд с Тома на Гермиону.

— Наоборот, — покачала головой Грейнджер, — сейчас идеальное время вколотить последний гвоздь в крышку гроба Амбридж, — её карие глаза полыхнули решимостью. — Мы должны рассказать о беспределе в школе, о том, что нас не учат защите и о произволе… на самом деле я уже всё написала! — она вытащила из сумки свиток пергамента, протягивая его другу.

— О… ого, — Поттер взял у неё свиток. — Быстрая ты…

— Нужно определиться с датой встречи и составить список вопросов, которые вы с ней…

— Минуточку, — сухо вклинился Арчер, бесцеремонно перебивая Гермиону. — Могу я внести скромную каплю здравого смысла в ваши полоумные планы? — он смерил обоих колючим взглядом. — Как вы себе это вообще представляете? Разрешение на посещение Хогсмида требуется получать лично у Амбридж и тебе, Гарри, она это разрешение не выдаст даже под пытками.

— У меня есть мантия-невидимка и карта Мародёров, — Поттер пожал плечами. — Думаю, мне не понадобится разрешение.

— Замечательно, — Том закатил глаза. — Ты хоть понимаешь, как сейчас выглядит Хогсмид? «Полно волонтёров», как тут информативно отметила Грейнджер, это от силы человек двадцать на всю деревню. Магазины закрыты, сожжены или разрушены, людей можно по пальцам пересчитать, улицы пустынные, как во время войны. Принимая всё это во внимание, кучка учеников Хогвартса, в одиночестве блуждающая среди обгоревших и полуразрушенных зданий будет выглядеть немного подозрительно. Как и репортерша из «Пророка», которая последние полгода ведет маленькую колонку светских сплетен, которую никто не читает. Разве нет?

После этих слов в палате повисло гнетущее молчание.

— Может быть, тогда встретиться в маггловском Лондоне? — предложил Гарри.

— Но как ты туда попадешь? — Гермиона покачала головой. — Это же практически невозможно…

— А это обязательно делать мне? — задумчиво протянул Поттер.

— Ей нужна сенсация, — Грейнджер вздохнула. — А сенсация предполагает интервью с кем-то скандально известным. К тому же, нам нужен участник событий. Тот, кто видит, что происходит в Хогвартсе, а не кто-то посторонний. Там должен быть ты, Гарри.

— А я и не говорил, что меня там не будет, — он пожал плечами, — Отправим Виви. Он уже меня не раз изображал.

— Но ведь ему нужно будет объяснить, что он должен говорить и делать, — напомнила Гермиона.

— И на это уйдет некоторое время, — добавил Поттер, — но ведь может получиться…

С губ Арчера сорвался громкий смешок. Гермиона и Гарри обратили на него вопросительные взгляды.

— Итак, ты хочешь отправить своего домовика вместо себя давать интервью, — весело заключил он. — Отличный план. Боюсь представить, какая ещё гениальная идея придёт в ваши светлые головы в следующий раз.

— А по-моему хорошая мысль, — пробубнил Гарри.

— Ага. Хочется верить, что когда знаменитый Мальчик-Который-Выжил разрыдается во время встречи и начнет биться головой об стол, Краш ничего не заподозрит.

— О да брось, Том! — весело отмахнулся Поттер. — Все знают, что у меня не все дома. Подобной выходкой я мало кого удивлю. Считаю, стоит попробовать.

— А вообще ты прав, — вдруг решил Арчер, иронично глянув на него.

— Да? — Гарри удивленно моргнул.

— Ну конечно. Ты у магглов как раз в розыске. «Гарри Поттер арестован маггловской полицией»… — он помолчал, — это будет тот самый скандал, о котором вы так мечтали. Особенно когда станет известно, что Гарри Поттеров, оказывается, две штуки.

— Возможно, это и правда не лучшая идея, — помедлив, признала Гермиона.

— Да ну? Серьезно? — делано удивился Том, та в ответ одарила его раздраженным взглядом и надменным молчанием.

— И как тогда быть? — игнорируя ехидство друга, спросил Гарри.

— Остановимся на первом варианте, — подумав, решила Грейнджер.

— Это там, где кучка бесхозных школьников бродит по Хогсмиду? — вежливо уточнил Том.

— Да, — Гермиона уверенно кивнула. — Нужно просто всё как следует спланировать.

— Что ж, удачи вам…

— Нам? — она обратила на Тома пристальный взгляд, которому позавидовала бы анаконда. — О, нет-нет, Арчер, раз ты настолько умный, то ты нам в этом поможешь.

— Ох, слава Мерлину ты уже за меня всё решила, — прижав руку к груди, выдохнул тот, — а то я всё гадал, какой бы бесполезной ерундой занять себя в свободное время.

— Всегда пожалуйста, — Гермиона «ласково» ему улыбнулась и поднялась со стула, обращая взгляд на Поттера, — мне пора. Поправляйся, Гарри.

Быстро чмокнув его в щеку, она вышла из палаты, даже не взглянув на Тома.

— Вы что, опять поругались? — постно уточнил Поттер, как только за ней закрылась дверь.

— Нет, — ровно отозвался Арчер. — Мы просто не мирились.

— Может, тебе стоит извиниться? — осторожно предложил Гарри.

— С какой радости?

— Ну нельзя же и дальше так воевать, — он помедлил. — Она же тебе нравится.

При этих словах Тома едва не передёрнуло.

— Эта тема не стоит того, чтобы её обсуждать, — помолчав немного, Арчер обратил на друга вопросительный взгляд: — Одного я не понимаю, Гарри, — признался он. — Зачем тебе всё это?

— Хм?

— Ну этот твой кружок юных анархистов, война с Министерством, подпольные статьи, игра в революционера…

Поттер долго не отвечал, отстраненно глядя в окно и наконец обратил на друга задумчивый взгляд:

— Не знаю? — он выдавил неуверенную улыбку. — Это прикольно?

Том неверяще уставился на него.

— И всё?

Гарри пожал плечами.

— Ну да.

— Блеск, — Арчер на миг сжал пальцами переносицу, прикрыв глаза. — А я-то ждал от тебя речей о высшем благе. И действительно. Почему бы не подставиться просто потому что это «прикольно»? Серьезно, это самый идиотский аргумент в истории человечества. Ну хорошо, — он поднял голову, устало взглянув на друга. — Допустим, ты дашь это скандальное интервью, выставишь Министерство в самом худшем свете, даже если повезет, избавишься от Амбридж. Что дальше?

— Всё, — Гарри смотрел на Тома, словно не совсем понимал, зачем он вообще задает эти вопросы.

— Всё? — пораженно переспросил тот. — То есть, ты даже не думал, чем это всё может для тебя обернуться?

— Я так далеко не планирую…

— Гарри, — вздохнул Арчер, — напомнить тебе, куда вымощена дорожка из благих намерений? Мы не в сказке живем, и ты об этом прекрасно знаешь.

Неожиданно тот рассмеялся.

— Оглядись вокруг, Том! — воскликнул он. — Мы летаем на метлах, колдуем, учимся в волшебном замке, где обитают призраки, по лесу, который его окружает, бродят единороги и кентавры, а в прошлом году мы видели настоящих драконов! Если это не сказка, то что?

— Это… — Арчер помолчал, — очень горькая конфета в очень красивой обертке. Вот и всё. Куча людей погибли, сражаясь за эту обёртку, но никому из них не пришло в голову, что быть может пора просто сорвать её и увидеть наконец, что на самом деле они защищают.

После этих слов Гарри долго молчал, уныло ковыряя пальцем своё одеяло.

— Но ведь это всё ещё будет конфета, — сказал он. — Разве нет?

* * *

Тёмный Лорд был доволен. Чтобы достичь цели ему потребовалось несколько дней, десятки книг и полноценный ритуал с использованием рун и усиливающих магию артефактов, но результат того стоил. Он обошел по кругу своё творение, изучая его с придирчивым вниманием.

— Что ж, — заключил он, — не идеально, но весьма впечатляюще.

Ритуал трансформации животного или магического существа в человека был сложной задачей и при малейшей ошибке мог привести к шоку, безумию или даже смерти. Некоторые моралисты утверждали, что подобную магию следует запретить из-за излишней жестокости, в конце концов, физические изменения живого существа зачастую заканчивались печально, даже если оно осознавало, что с ним происходит. Но Волдеморт был слишком уверен в собственном успехе, чтобы задумываться о таких мелочах, как чей-то дискомфорт или ущемление прав другого живого существа. К тому же Нагини не была обыкновенной змеей и для себе подобных обладала просто удивительным интеллектом. Это делало процесс трансформации проще и для неё, и для Тёмного Лорда. Увы, паршивый характер ритуал поменять не мог.

Любимица Волдеморта лежала на ковре, и её заострённое лицо в ореоле белоснежных волос, рассыпавшихся по полу, было похоже на высеченную из камня невыразительную маску. Подняв одну ногу, покрытую бледно-зеленой чешуей, она, не сгибая колена, подтянула её к собственному лицу и придирчиво изучила, потом подтянула и вторую ногу, без малейшего дискомфорта сложившись пополам.

— Отвратительно, — Нагини опустила ноги обратно на ковер и села, упираясь руками в пол. — Хочу обратно свою форму.

— Я превращу тебя, как только ты выполнишь задание, — пообещал Волдеморт, наблюдая за тем, как она плавно поднимается с пола, без труда вставая в полный рост, словно всю свою жизнь ходила на двух ногах.

Обнаженное тело, большую часть которого покрывала бледно-зеленая чешуя, казалось несколько непропорциональным: с чересчур вытянутым торсом, длинной шеей и узкой грудной клеткой, но все эти несовершенства можно было легко скрыть мантией. Нагини должна была походить на человека, выглядеть точь-в-точь было совершенно необязательно. Змея… или нечто ранее бывшее змей, обратила на него миндалевидные янтарные глаза, в которых по-прежнему царила холодная пустота, свойственная взгляду рептилии.

— Как самочувствие? — поинтересовался Том.

По её тонким, бледным губам скользнул раздвоенный язык, одновременно с этим, она медленно втянула носом воздух и чуть скривилась.

— Слишком много ощущений, слишком громко и ярко, — она уставилась на собственные руки с острыми, черными ногтями, — слишком уродливо.

— Тебе нужно потерпеть всего две недели, — без капли сострадания заметил Тёмный Лорд. — Когда у тебя будет то, что нужно, ты активируешь порт-ключ и вернёшься обратно в поместье.

— Что мне делать до тех пор? — её лицо оставалось практически бесстрастным, за исключением тонкой морщинки между белыми бровями, когда она нахмурилась.

— Ждать, — сказал он. — Ни с кем не разговаривай, я не уверен, что ты способна на человеческую речь. Не подходи близко к деревне, не привлекай к себе внимания.

— Что я буду есть?

Он усмехнулся.

— Что захочешь, если сделаешь, как я скажу.

Губы Нагини искривились в жутковатом подобии улыбки.

— Кролик, — коротко известила она, обращая на него невыразительные, янтарные глаза. — Хочу кролика.

Волдеморт негромко рассмеялся.

— Как скажешь, дорогая.

* * *

Мелинда Краш задумчиво барабанила выкрашенными в чёрный цвет ногтями по грязной столешнице, скользя взглядом по исписанному пергаменту в своей руке, и на её лице при этом не отражалось ни единой эмоции. Трое студентов, наблюдающих за ней, обменивались вопросительными взглядами, но никто не произносил ни звука. Организовать с ней встречу оказалось непросто. И дело было даже не в месте, которым единогласно был избран паб «Кабанья голова». Сложно было туда попасть. Идти большой толпой казалось неразумным, поэтому на интервью отправились только Гермиона и Том, к обоюдному неудовольствию изображающие гуляющую парочку, и Гарри, который выбрался из школы, скрываясь под мантией невидимкой. Все трое относительно спокойно добрались до «Кабаньей головы», где их ожидала репортерша. Вопреки ожиданиям Поттера, на Скитер эта дама походила лишь пристрастием к экстравагантному маникюру, в остальном же это была полная противоположность болтливой, разодетой в яркие наряды Риты. Она была худой и высокой, с коротко стриженными русыми волосами, телосложением больше напоминая мужчину, чему так же способствовал маггловский брючный костюм, поверх которого была наброшена тёмно-серая мантия.

Спустя почти двадцать минут гробового молчания, Краш наконец положила пергамент на стол, вытащила из кармана мантии пачку маггловских сигарет и закурила, обратив на троицу невыразительный взгляд светло-серых глаз.

— Мусор, — резюмировала она.

— Прошу прощения? — голос Гермионы едва заметно дрогнул от возмущения.

— Я говорю, милая, вот это, — она постучала чёрным ногтем по пергаменту, — такой же бесполезный мусор, как та чушь, которую я публикую в «Пророке».

— Но людям нужно знать, что творится в Хогвартсе…

— Людям нужен скандал, — нетерпеливо перебила Краш, — нужна бешеная, разносящая мозги в хлам бомба. Они хотят вопить от восторга, ужаса и негодования, а не сдохнуть со скуки от ваших детских жалоб.

— Представитель Министерства умышленно и намерено запрещает нам изучать защиту от Тёмных искусств, — напряженно напомнила Грейнджер. — Это, по-вашему, детская жалоба?

— Милая моя девочка, — раздраженно цокнув языком, сказала Мелинда, — доживи хотя бы до тридцати и повтори то, что ты сейчас сказала ещё раз. Возможно, тогда до тебя дойдет насколько жалко это прозвучало.

Грейнджер бросила на Гарри взбешенный взгляд и снова повернулась к журналистке.

— То есть, намеренные попытки Министерства оставить нас беспомощными в грядущей войне…

— Вот! — Краш подняла вверх указательный и средний пальцы, между которыми дымилась сигарета. — Вот ещё одна чушь, которую никто не захочет знать.

— Даже если об этом расскажет Гарри Поттер? — ощетинилась Гермиона.

— Даже если об этом расскажет сам чёртов Мерлин, — делая затяжку, фыркнула та.

— Но ведь…

— Давай-ка разберемся, кто такой Гарри Поттер, — весело перебила Мелинда, бросив ироничный взгляд на молчаливого подростка, который сидел по правую руку от Гермионы. — Гарри Поттер, милые мои, на сегодняшний день — это неуравновешенный, взбалмошный подросток с нездоровой тягой к славе… без обид, солнышко, — она снова взглянула на Поттера, тот ответил ей сдержанной улыбкой и пожал плечами. — Так и что, по-вашему, скажут люди, читая интервью с ним?

— Но произвол Министерства…

— Был всегда, дорогуша, этим вы никого не удивите, — невозмутимо продолжала говорить журналистка. — Безусловно, везде найдутся эти «кухонные политики» громко рассуждающие о несовершенстве власти в своих уютных, маленьких домиках, но дальше порога этих самых «уютных домиков» их возмущение, как правило, не распространяется. Увы и ах. Хотите совет, котятки? — криво усмехнулась Мелинда, выдохнув облачко дыма. — Поджимайте свои хвостики и ползите на полусогнутых обратно в свою школу, учите свои уроки и сплетничайте друг с другом по углам. Громкие крики о том, что вас что-то не устраивает, приберегите для своих родителей, — она глянула на Гарри. — Или кто там подтирает вам носы. Дети испокон веков жалуются на своих учителей. И это, безусловно, очень мило, но не стоит того, чтобы об этом писать. Всех благ…

Она затушила сигарету о столешницу и начала подниматься из-за стола, собираясь уйти, когда Гарри наконец заговорил:

— А что насчет пыток?

— Хм? — Краш бросила на него немного заинтересованный взгляд. — Пыток?

— Да, — Поттер вопросительно поднял брови. — Если я скажу, что на отработках Амбридж с позволения министра использует на учениках кровавое перо, это тоже спишут на «детскую жалобу»?

Он старался не обращать внимания на пристальный взгляд Гермионы и на то, как от сидящего рядом Тома вдруг повеяло арктическим холодом. Мелинда, помедлив, села обратно за стол.

— Для подобных обвинений нужны доказательства, — сказала она. — Нужны пострадавшие. Как минимум следы порезов…

— Как угодно, — угрюмо сказал Гарри, снимая с руки маскировочные чары и демонстрируя шрамы на тыльной стороне ладони.

Краш подалась вперед и, взяв за запястье, подтянула его руку ближе к своим глазам. Несколько мгновений она пристально изучала вырезанные на коже слова, потом наконец выпустила его руку и подперев кулаком подбородок плотоядно улыбнулась трём подросткам напротив неё.

— Вот с этим, господа, — с удовольствием сытой кошки протянула она, — уже можно работать.

* * *

Том никак не прокомментировал новости о кровавом пере. Нужно сказать, он вообще не произнёс ни слова с тех пор, как они вернулись в Хогвартс. Сначала Гарри даже радовался, изо всех сил избегая любых разговоров с другом и предпочитая остаток дня находиться как можно дальше от него, надеясь, что Арчер перебесится сам по себе. Но когда его ледяное молчание начало откровенно действовать на нервы, Поттер не выдержал.

— Ты злишься, да? — негромко уточнил он, подсев за стол, где Том расположился со стопкой учебников, делая вид, что работает над эссе по чарам.

Арчер бросил на него равнодушный взгляд исподлобья.

— А я должен? — сухо уточнил он.

Гарри болезненно скривился.

— Так и знал, что злишься, — вздохнул он. — Слушай, Том, это…

— Гарри, — перебил друг, смерив его долгим взглядом, — давай мы сейчас обойдемся без рассказов о том, какой ты стойкий оловянный солдатик, потому что это к Мордреду уже даже не смешно, — жестко чеканя каждое слово, произнёс Арчер. — Ответь мне только на один вопрос. Не надоело изображать мученика? — он изогнул брови в мрачной иронии. — Все эти жертвы «во имя», эти безмолвные страдания. Кому и что ты хочешь доказать?

— Эм…

— Думаешь, кто-то оценит, если ты подставишь себя под удар в угоду чужому мнению? — продолжал говорить Том. — Кто-то вспомнит? Думаешь, кому-то будет дело, до того что отстаивая чье-то мнение, доказывая кому-то свою тошнотворную правильность, ты раз за разом платил за это собственной кровью? — его губы скривились в кислой усмешке. — За свой идеализм расплачиваешься только ты. Взять хотя бы ту же Амбридж. Ты воюешь с ней за всю школу, скрывая от всех шрамы на руке, а взамен получаешь только предательство от человека, которому пытался помочь. Так чего стоит твоё самопожертвование?

Гарри показалось, что по телу прокатилась волна холода и следом за ней жара.

— Это не самопожертвование, — нахмурился он, чувствуя, что начинает злиться. — И я никому ничего не пытаюсь доказать.

— Вот как, — ядовито хмыкнул Арчер. — Тогда к чему всё это? Раньше я не замечал за тобой тяги к мазохизму.

— А у меня что, был какой-то выбор? — раздраженно уточнил Поттер. — Тебе не приходило в голову, что я просто не мог изменить ситуацию?

— А рассказать кому-нибудь ты не пробовал? — с наигранной жалостью поинтересовался Том. — Или для тебя так критически важно сохранить трагичный образ страдающего в одиночестве мученика? Как по мне, эта пьеса зашла слишком далеко, разве нет?

— А что я мог сделать?! — рявкнул Гарри и тут же замолчал, оглянувшись по сторонам, в надежде, что никто в слизеринской гостиной не обратил внимания на его громкие восклицания. — Снейп сказал, что я должен принять любое её наказание, — в полголоса сказал он, убедившись, что никто не смотрит в их сторону. — Я так и делал.

— Как любопытно, — шелковым голосом пропел Арчер, — и он знал, о каком наказании речь?

Поттер помедлил.

— Не совсем…

— То есть, позволь прояснить, — Том отложил перо и, сцепив пальцы замком, поставил на них подбородок: — Ты услышал то, что хотел, допридумал трагедии и с радостью окунулся в пучины страданий?

— Ну, звучит это как-то по-идиотски, — пробубнил Поттер.

— Это и выглядит так же, — с легкой улыбкой заверил друг.

— И всё равно, — Гарри упрямо свел брови у переносицы. — Если бы я кому-то рассказал, это бы только вызвало кучу проблем. К тому же она теперь директор. Кто ей что сделает?

— Ты мог рассказать мне, — спокойно напомнил Том.

— А смысл? — он закатил глаза и фыркнул. — Не то что бы ты смог как-то повлиять на происходящее…

— Ты будешь удивлен… — многообещающе улыбнулся Арчер.

— Ага, блеск, — Гарри поморщился, — давай ещё и тебя в это втянем.

— Почему бы и нет?

— Ты знаешь её, Том. Если она решит, что ты её чем-то не устраиваешь, то тебя просто исключат.

— О, правда?

— Ты не всесилен, — угрюмо напомнил Поттер. — У тебя не получится повлиять на неё или переубедить. Просто смирись с тем, что не всё происходит так, как тебе хочется, — он помолчал. — К тому же какой смысл обсуждать это теперь? Скоро об отработках у Амбридж узнает куча людей. Так что, если нам повезет, она получит по заслугам.

Арчер ничего не ответил, лишь неоднозначно пожал плечами и вернулся к своему домашнему заданию. И в этом спокойном безмолвии крылось нечто куда более пугающее, чем в любой гневной речи.

* * *

В день нападения на Хогсмид Тёмный Лорд не стал предпринимать никаких действий. Он не собирал Пожирателей, не объявлял боевую готовность, по факту практически не покидал своего кабинета.

Он провел встречу с Малфоем, Яксли и Краучем, обсудил с Бэллой вопросы безопасности поместья, написал пару писем своим осведомителям в Министерстве магии, многократно укрепил защитные барьеры вокруг особняка, выпил чашку кофе… словом, занялся повседневной рутиной, дабы ни один самый конченый параноик не смог заподозрить, что он чего-то ждёт. И всё же он ждал. Ждал с нетерпением и предвкушением, едва ли не заставляя себя постоянно отвлекаться на другие дела и строить планы никак не связанные с тем, что должно было произойти в Хогсмиде.

Когда окружающие поместье чары известили его о том, что кто-то переместился в подземные темницы дома, стрелки часов неспешно подобрались к пяти часам вечера, то есть, спустя два часа с момента атаки. Стремительно поднявшись на ноги, Тёмный Лорд аппарировал в подвалы особняка, где, неподвижно замерев возле запертой двери в камеру, его ждала Нагини.

— Я ожидал тебя раньше, — сузив глаза, заметил он. — Были проблемы?

— Меня отвлек запах крови заклинателя, — обратив на него невыразительный взгляд из под капюшона черного балахона, в который она была по-прежнему закутана с ног до головы, сказала Нагини. — Ты и умирающий мальчик оставили много следов.

— Не припомню, чтобы я велел тебе охранять нас, — Волдеморт нахмурился. — Ты сделала то, о чем я просил?

Поджав губы, Нагини с едва заметным раздражением указала рукой на дверь камеры у себя за спиной.

— Поймала парочку, — известила она, протягивая ему три волшебные палочки, — и нашла одного сломанного.

Волдеморт бросил короткий взгляд за её плечо.

— Прекрасно, — заключил он, забирая у неё палочки пленников и убирая их во внутренний карман мантии. — Жди у входа в подземелья и никого не впускай.

Нагини не двинулась с места.

— Когда ты вернёшь мне моё настоящее тело?

— Когда я закончу.

Она помедлила, задумчиво вглядываясь в его глаза.

— Могу я потом их съесть? — уточнила змея. — Или хотя бы того сломанного…

— Это зависит от того, что они мне расскажут, — нетерпеливо ответил он. — Иди, Нагини.

Не сказав больше ни слова, она практически бесшумно скрылась в тенях коридора, в это же время Тёмный Лорд, открыв дверь, перешагнул порог камеры, и остановился, рассматривая троих узников. Двое, одетые в мантии Пожирателей, сидели бок о бок у дальней стены, сжимая свои маски в побелевших пальцах и не обращая никакого внимания на истекающего кровью сотоварища, лицо которого по-прежнему скрывала маска Пожирателя смерти. Несколько долгих секунд они испуганно таращились на Волдеморта, пока тот боролся с отчаянным желанием грязно выругаться. Ему потребовалась всего пара мгновений, чтобы узнать в испачканных, покрытых ссадинами и кровью узниках Мелису Хант, отчисленную из Хогвартса на третьем курсе, и Маркуса Флинта.

«Весь Хогсмид разнесла к чертям кучка сопливых детей, — подумал он, — какой позор».

Спустя практически минуту абсолютной тишины покрасневшие от слез глаза Хант вдруг расширились в узнавании, и на её лице появилось выражение невероятного облегчения, даже радости. Это было немного…странно. Из всего населения магической Британии при появлении Волдеморта такая искренняя радость могла появиться лишь на лицах двух волшебников… и у обоих были серьезные проблемы с головой…

— М-мой лорд, — едва не прорыдала девчонка, упираясь ладонями в грязный пол, — в-вы пришли за нами… Мы думали, что нас посадят в Азкабан! Мы думали, что нас казнят! Но вы пришли за нами! Это такая честь, наконец, встретить вас, милорд!

После этих слов, аналогичное счастье отразилось на лице Флинта, и теперь оба смотрели на него так, будто, встретили Санта Клауса, будь он неладен.

Прелестно…

— Что ж, — неторопливо произнёс он, смерив парочку пленников долгим взглядом, — коль скоро представляться мне не нужно, я бы хотел заметить, что у нас тут возникло некоторое… недопонимание, — от тона его голоса улыбки на лицах самозваных Пожирателей угасли. — А теперь, прежде чем я решу, что с вами делать, вы ответите на несколько вопросов. И я настоятельно рекомендую отвечать предельно честно, если вы всё ещё дорожите своими жизнями…

* * *

Сложив на груди руки, Том полусидел на своём рабочем столе, отрешенно глядя в окно и полностью игнорируя расположившуюся в кресле человекоподобную версию Нагини, взирающую на него с немым укором.

— Ты обещал превратить меня обратно, когда выполню поручение, — нетерпеливо напомнила она. — Я его выполнила. Хочу назад свою чешую… и кролика.

— Терпение — благодетель, Наги, — безразлично отозвался он, даже не взглянув на неё.

Та собиралась сказать что-то ещё, когда раздался тихий стук в дверь и Тёмный Лорд поднял руку, призывая свою любимицу к тишине. Нагини закрыла рот, забралась на сидение с ногами и, положив голову на спинку кресла, обратила немигающий взгляд на дверь. Щелкнул, открываясь, замок, ручка повернулась, и дверь, тихо скрипнув, открылась, впуская в тёплый кабинет прохладу стылого коридора. Барти Крауч шагнул в комнату и низко поклонился.

— Вы звали меня, милорд? — прошептал он, бросив один осторожный взгляд на незнакомку в кресле.

— Проходи, Барти, — Волдеморт чуть повел рукой в сторону, приглашая Пожирателя подойти ближе, тот мгновенно подчинился, сделав пару шагов навстречу своему господину, который наблюдал за ним со скучающей отстранённостью. — Итак, — начал он, — у меня к тебе есть исключительно важное дело, Барти, — он выпрямился и шагнул навстречу Краучу. — Несколько часов назад на Хогсмид было совершено нападение некой группы волшебников, одетых, как Пожиратели смерти.

Барти удивленно вскинул брови.

— На Хогсмид готовилось нападение? — в замешательстве спросил он.

— Не мной, — сухо улыбнулся Волдеморт. — Ни один из нападавших не носит чёрную метку.

— Милорд? — Крауч недоуменно нахмурился.

— Да-да, ты правильно меня понял, — одобрительно кивнул Тёмный Лорд. — У нас появилась группа самозваных Пожирателей смерти.

— Вы… вы желаете узнать, кто они? — осторожно предположил Крауч, явно не до конца понимая цель своего визита.

— О, нет-нет, Барти, это уже не нужно. Видишь ли, — Волдеморт едва заметно усмехнулся, — я пригласил парочку участников к нам в гости, и они поведали мне удивительную по своей абсурдности историю, — он резко вскинул руку, и Крауча отшвырнуло к противоположной стене мощным магическим импульсом, где он остался висеть в метре над полом, в смятении глядя на своего господина. — Представь себе, Барти, — голос Тёмного Лорда из расслабленного и скучающего стал холодным и жестким, — неожиданно для себя я узнал, что один из самых верных моих последователей собрал группу малолеток и, прикрываясь моим именем, организовывал нападения на магглов и финальным аккордом — на Хогсмид. Удивительно, не так ли? — губы Волдеморта скривились в жестокой усмешке.

— Милорд… — задыхаясь, просипел Крауч, чувствуя, как магия Тёмного Лорда сдавливает его горло.

— И самое поразительное в этой истории, — не дав ему договорить, продолжал тот, чеканя каждое своё слово, — то, что этот беспрецедентный недоумок решил, будто я его не вычислю.

— Милорд, пожалуйста, — шептал Барти, — я делал это только ради вас…

— Как трогательно. И что же именно в твоих поступках было продиктовано этим нерушимым аргументом?

— Вы… вам… я хотел собрать для вас армию… я тренировал их…

— И зачем же мне армия детей? — с мрачным весельем уточнил Волдеморт. — Или, по-твоему, я настолько слаб, что мне нужна чья-то помощь?

— Я лишь хотел…

— Молчать, — с ледяным равнодушием оборвал его Тёмный Лорд. — Я не желаю слышать эту чушь. Твоя самодеятельность и так превзошла все мои ожидания. Признаться, сначала я был удивлен тем, что из всех людей именно Барти решился проявить столь дерзкое неповиновение, при всей своей психической нестабильности он был до сентиментальности предан мне. Вполне очевидно, что его я бы стал подозревать в последнюю очередь. Именно поэтому бедняга и стал твоей целью, не так ли? — он выдержал непродолжительную паузу, смерив пригвожденного к стене мага холодным взглядом. — Теперь я хочу знать лишь одно. Как давно он мертв?

Пожиратель перестал сопротивляться магическим путам и безвольно повис в воздухе, устремив на Волдеморта немигающий взгляд, в котором не осталось ни страха, ни удивления. Лишь дикий восторг и беспредельное безумие.

— О-о-о, — выдохнул он, искривив губы в широкой усмешке. — Молва обо мне дошла и до вас?

— Отвечай, — спокойно приказал Тёмный Лорд, в то время как его магия сильнее сдавила горло существа напротив него.

— Это, — Шакал сипло хватал ртом воздух, и, вопреки собственному положению, продолжал ухмыляться, — это с са-самого начала был я… с то-того… с того дня, как ты освободил Крауча про-прошлым… прошлым летом…

— Что ж, — Волдеморт помедлил, ничем не выдавая собственной ярости, — признаюсь, ты хорошо играл свою роль.

— Благодарю, — прорычал сквозь зубы варна, отчаянно борясь за каждый вдох.

— И всё же мне сложно понять тебя, — заметил Тёмный Лорд, рассматривая магическое существо с отстраненным любопытством. — Какой смысл так старательно возвращать меня к жизни, чтобы потом, под видом моего Пожирателя смерти мешать мне?

— Мешать? — прохрипел, задыхаясь, тот. — Нет-нет-нет, я по-помогал…

— О? — Волдеморт изогнул брови в насмешливом удивлении. — Каким же образом?

— Ты был слишком… — он с трудом сделал вдох, Тёмный Лорд чуть ослабил давление на горло варны, и тот замолчал, несколько мгновений жадно хватая ртом воздух. — Ты был слишком осторожен, — отдышавшись, сказал он, продолжая пристально смотреть на Волдеморта покрасневшими, слезящимися глазами. — Слишком медлителен…. Я думал, — худое, бледное лицо Барти искривилось в злобной гримасе, — думал, ты начнешь войну, будешь уничтожать магглов, порабощать магов… ты должен был продолжить то, на чем остановился четырнадцать лет назад… а ты всё медлил, так что мне пришлось, — его губы вновь искривились в усмешке, — пришлось слегка помочь.

— Зачем? — теряя терпение, спросил Тёмный Лорд.

— Зачем? — Шакал чуть склонил голову в задумчивости и вдруг тихо рассмеялся. — И правда, зачем? Зачем же, а? — его смех становился всё громче. — Зачемзачемзачемзачемзачемзачем? — слова перемешивались с истерическим хохотом.

Нагини подняла голову и напряглась, Волдеморт бросил на неё короткий взгляд и вновь сосредоточил своё внимание на безумном существе, сощурив алые глаза с раздраженным нетерпением. По кабинету прокатилась волна жара, сметая со стола перья и свитки пергаментов, свечи в канделябрах потухли, и на комнату опустилась душная, серая мгла. Варну отбросило на фут от стены, а мгновением позже он врезался обратно с такой силой, что деревянные панели за его спиной треснули. Смех резко сменился болезненным стоном и хрипом, когда незримая почти обжигающе горячая энергия кольцом свернулась вокруг горла Шакала, перекрывая доступ к кислороду.

— Пожалуй, наша беседа мне наскучила, — лениво растягивая слова, заметил Тёмный Лорд, направляя на него волшебную палочку, — Авада…

— Стой! — вдруг почти испуганно просипел тот, впиваясь диким взглядом в кончик волшебной палочки, направленной ему в голову. — Стой! Позволь… позволь рассказать кое-что? — Волдеморт промолчал, лишь выжидательно поднял брови, призывая продолжать. — Я живу уже триста лет, — торопливо, насколько ему это позволяло сдавленное горло, начал говорить он. — За эти годы я менял облик так часто, что порой даже забывал, кем был. К несчастью, это отразилось и на моих навыках и способностях, ведь чем больше я изменялся, тем больше терял или забывал.

— Хозяин, что-то меняется… — зашипела Нагини.

Волдеморт не удостоил её взглядом, напряженно наблюдая за каждым вдохом Шакала, чувствуя, как воздух в кабинете будто густеет, становится, удушливым и плотным, неподвижным…

— Магически я тебе не ровня … — продолжил говорить варна, — но, несмотря на это, я получил от частых трансформаций уникальную способность… — по его губам расползлась восторженная ухмылка, — я безупречно адаптируюсь к любой магии…

В тот же момент, как он произнес эти слова, с кончика палочки Волдеморта ударил изумрудный луч смертельного проклятья, врезавшись в пустую стену. Несколько секунд Риддл неподвижно стоял посреди кабинета, с неверием глядя туда, где буквально мгновение назад находился Шакал. Он сбежал. Аппарировал из магических силков. Аппарировал из кабинета, окруженного десятком защитных барьеров, сквозь которые не смог бы пробраться даже домовик.

«Я безупречно адаптируюсь к любой магии»…

— Мордред бы тебя побрал, — прорычал сквозь зубы Тёмный Лорд, чувствуя как давящая, удушающая энергия, исходящая от варны покидает кабинет, растворяясь в прозрачном воздухе словно туман.

Ярость волнами прокатывалась по телу. Проклятый трикстер сбежал прямо у него из-под носа. По стенам с треском расползались трещины, деревянные панели и книжные полки начали тлеть, кабинет будто заполняло незримое пламя, медленно пожирающее всё на своём пути.

— Хозяин, — Нагини с тревогой поднялась на ноги.

Том медленно втянул носом воздух и, закрыв глаза, выдохнул, рассеивая магию. Жар отступил, и в комнате повисла вязкая, напряженная тишина. Нагини осторожно опустилась обратно в кресло, не сводя с Тёмного Лорда пристального взгляда. Взяв под контроль собственный гнев, Волдеморт окинул задумчивым взглядом свой изрядно разгромленный кабинет, степенно оправил складки мантии и, пригладив волосы, снял запирающие чары с двери, которая мгновением позже распахнулась.

— Милорд… — Лестрейндж остановилась на пороге и замолчала, в недоумении разглядывая порушенный кабинет и сидящую в кресле Нагини.

— Не припомню, чтобы я позволял тебе входить без стука, Бэлла, — смерив ведьму ледяным взглядом, заметил Тёмный Лорд.

— Я прошу прощения, милорд, — прошептала она, тут же переключая внимание на него и чуть отступая в коридор, — но к вам прибыли несколько Пожирателей. Было совершено нападение на Хогсмид, кажется погиб кто-то из детей…

Том подавил желание тяжело вздохнуть. Этот день с каждой минутой становился всё «лучше», а ему всё ещё предстояло решить, что делать с троицей самозваных Пожирателей в подземельях.

* * *

«Придира» не был популярным журналом. Из всей школы, помимо Луны, его выписывала лишь Помона Стебль за весьма оригинальную колонку рецептов. Но накануне выхода обличительной статьи все члены КАБРиСа распространили по школе слух о сенсации, и неожиданно популярность журнала взлетела до небес. «Придиру» выписали практически все ученики с третьего по седьмой курс. Никто из ребят даже не взглянул в сторону «Ежедневного пророка», когда утром в среду вышла долгожданная статья Мелинды Краш. Начиналась она весьма поэтично:

«Что лучше для души — терпеть пращи и стрелы

яростного рока или, на море бедствий

ополчившись, покончить с ними?»

Гарри, который читал статью, перегнувшись через плечо лучшего друга, впечатлённо моргнул:

— А красиво она пишет про стрелы…

Арчер невыразительно покосился на него.

— Это Шекспир, гений…

— Я знал, — торопливо пробормотал Поттер, вновь сосредотачиваясь на статье.

Стоит признать, что в отличие от несколько скандальной манеры Скитер, Краш придерживалась холодного стиля, преисполненного весьма ощутимым упреком. По большей части ничего нового написано не было, Краш не упомянула Волдеморта или грядущую войну. И, тем не менее, пересказ событий в Хогвартсе с момента прихода Амбридж, вкупе с предположениями о том, что в магическом мире грядут трудные времена, подкрепленные упоминаниями о крике банши на Рождество и последующих нападениях на Косой переулок и Министерство, выглядели весьма… мрачно. Но, конечно, особое внимание Мелинда уделила тому главному скандалу, ради которого вообще это написала:

«Министерство магии жестоко наказывает нас за нарушение их законов, уважаемые читатели, — говорила она, — но само не брезгует эти законы нарушать. Недавнее нападение на Хогсмид открыло мне глаза на весьма прискорбный факт: детей не просто оставили беззащитными, им так же запретили изучать защиту, а за попытки учиться самостоятельно, как выяснилось, сурово наказывают.

Министерство говорит о защите наших детей, но практикует в качестве их наказания кровавое перо, которое, позвольте напомнить, считается запрещенным артефактом с девятнадцатого века. Я своими глазами видела ужасные шрамы на руке одного из учеников Хогвартса (фото стр. 5) и осознание, что в школе, которая испокон веков считалась самом безопасным местом магической Британии, детей подвергают страшным наказаниям за любую провинность, повергла меня в ужас.

Кто допустил это? И что же происходит в Хогвартсе на самом деле?

Это попытка улучшить дисциплину или произвол власти? У Альбуса Дамблдора много недостатков, но любой из нас скажет, что этот человек никогда не подверг бы опасности учеников Хогвартса. Чего же нам ожидать теперь, когда школой руководит уважаемая Долорес Амбридж, которая и привезла в школу кровавый артефакт, чтобы использовать его на несовершеннолетних волшебниках?

Это дисциплина? Или безосновательная, беспрецедентная жестокость? Что за волшебники окончат школу, если они не знают ни одного защитного заклинания? Что за люди это будут, если сейчас их учат лишь бездумно подчиняться, а всех несогласных или инакомыслящих подвергают пыткам?

И главный вопрос, дорогие читатели: как долго вы готовы терпеть это «море бедствий»?»

Профессора не сразу поняли, в чем дело, и лишь когда в Большом зале стихли все голоса, а следом за оглушительной тишиной пополз ошеломленный шепот, стало ясно, что происходит нечто странное. Минерва недоуменно взглянула на Снейпа, в то время как тот, мрачно наблюдал за слизеринцами, половина которых уткнула носы в журнал, тихо переговариваясь. Неожиданно со стороны Помоны послышалось возмущенное восклицание. С грохотом отодвинув стул, она вскочила на ноги, тут же привлекая к себе множество любопытных взглядов, и едва ли не бегом подлетела к МакГонагалл, протягивая ей номер «Придиры». Минерва отметила, что руки у нее подрагивали, когда Помона передавала журнал. Бросив последний удивленный взгляд на коллегу, Минерва опустила взгляд на страницу, торопливо скользя взглядом по статье, пока не застыла, стиснув в побелевших пальцах журнал. Снейп пытался что-то у неё спросить, но та лишь коротко глянула на него и положила журнал на стол перед ним, после чего её ледяной взгляд остановился на Долорес Амбридж. Следом за МакГонагалл в тихую ярость впал и Снейп, но в отличие от коллеги он смотрел не на Амбридж, а на Поттера, который в эту самую секунду с постным выражением на лице демонстрировал Блэйзу Забини и Драко Малфою тыльную сторону своей ладони. Всё больше и больше взглядов устремлялось к Амбридж и через неё к Поттеру. В статье нигде не упоминалось его имя, но вся школа и так прекрасно знала, кто был частым гостем на отработках милейшей Долорес.

Единственный номер «Придиры» за профессорским столом постепенно передавался из в рук в руки, пока наконец красный от гнева Флитвик не передал его директрисе. К этому моменту Амбридж уже прекрасно понимала, что происходит нечто подозрительное и это имеет к ней прямое отношение, но лишь когда к ней в руки попал журнал, она осознала масштабы происходящего. Медленно положив «Придиру» на стол, Амбридж обвела безмолвствующий Большой зал пристальным, расчётливым взглядом, после чего с невозмутимым видом допила свой кофе. Её эмоции выдавали лишь чуть подрагивающие руки, когда она, так и не сказав ни слова, поставила чашку на блюдце и, поднявшись из-за стола, скрылась за неприметной дверью в учительскую.

Стоило ей выйти, как Большой зал взорвался гулом голосов. Понимая, что очень скоро начнется форменное сумасшествие, Снейп дождался, когда ученики начнут подниматься из-за столов, разбредаясь на уроки, и направился прямиком к слизеринскому столу.

— Мистер Поттер, — едва слышно произнёс он, нависая над мальчишкой и полностью игнорируя пристальное внимание своих студентов, которые, что странно, смотрели на него с плохо скрываемым упреком.

Гарри поднял на него вопросительный взгляд.

— Сэр?

— Следуйте за мной.

— Но я…

— Сейчас, — процедил декан.

Поттер со вздохом подобрал с пола свою сумку, махнул рукой однокурсникам и поспешил за Снейпом.

* * *

— Итак, — начал Северус расположившись за своим рабочим столом напротив мальчишки, занявшего гостевое кресло. — Поздравляю, вы в который раз произвели фурор в этой несчастной, многострадальной школе.

— Спасибо, сэр…

— Помолчите, — Снейп смерил подростка колючим взглядом. — Я даже не хочу знать, зачем вы всё это организовали, Поттер. Сейчас у меня к вам только два вопроса. Первый: вы хотя бы приблизительно осознаете, что за этим последует?

Гарри немного помедлил.

— Нет?

Северус на миг прикрыл глаза, борясь с желанием заорать.

— Поттер, — очень тихо произнес он, подавшись вперед, — вы нажили себе врага в лице Фаджа.

Мальчишка бесцветно взглянул на него.

— Одним больше, одним меньше… — он пожал плечами, — вряд ли Фадж будет страшнее Волдеморта, нет?

Северус откинулся на спинку кресла, изучая его спокойное лицо.

— Что ж, — медленно произнёс он, никак больше не прокомментировав эти слова. — Второй вопрос: почему о том, что моего ученика на отработках пытает сумасшедшая стерва, я узнаю из газеты?

На этот раз в глазах Гарри скользнуло нечто враждебное.

— Кажется, вы сами сказали в начале года, сэр, что я должен принять любое наказание, которое она сочтет нужным, — напряженно напомнил он.

— Да. Но не пытки. Поттер, это же противозаконно.

— Её прикрывает Фадж. Это бы всё равно замяли, — тот чуть поморщился. — Так зачем лишний раз выставлять себя жадным до внимания идиотом?

— Ах, изумительно, — ядовито процедил Снейп. — То есть прийти к своему декану за помощью — это выставить себя идиотом, а опубликовать статью…. Статью, во имя Мерлина! На всю магическую Британию, ради всего святого! Это что? Разумно? Вы хоть понимаете, что облили грязью не только Амбридж и Министерство, но и весь преподавательский состав школы!

— М-м-м… извините? — виноватым Поттер при этом не выглядел, скорее раздраженным.

— До каких пор вы будете заниматься этой самодеятельностью? — сердито осведомился Северус.

При этих словах в мальчишке, казалось, оборвалась некая тонкая нить, и на смену глумливому безразличию вдруг пришла ярость.

— Даже и не знаю, — сквозь зубы процедил он. — Может быть, когда вы прекратите мне врать?

Снейп опешил.

— О чем вы говорите, Поттер? — непонимающе нахмурился он.

— Я. Всё. Знаю, — едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, прорычал Гарри.

Северус мгновение молчал, разглядывая собеседника. С одной стороны, стоило напомнить наглому паршивцу, с кем он разговаривает, но с другой…

— Смею заметить, — вкрадчиво прокомментировал он, — что для конструктивной беседы требуется чуть больше конкретики.

— О, конечно, — по губам Поттера скользнула нервная, злая усмешка. — Я знаю, что это вы передали текст пророчества Волдеморту. Так будет достаточно конкретно, сэр?

И без того бледное лицо декана при этих словах едва ли не посерело.

— Что? — прошелестел тот.

— Это были вы, — голос звучал ровно, но по телу волнами прокатывалась дрожь.

Гарри думал, что принял и свыкся с осознанием предательства. Что, даже зная, какую роль Снейп сыграл в его судьбе, сможет спокойно смотреть в глаза декана. Но обида, разочарование и возмущение из-за его поступка, из-за его молчания вспыхнули в душе с новой силой, стоило только заговорить об этом.

— Из-за вас они мертвы, — с презрением бросил он. — Если бы не вы, он никогда бы не узнал о пророчестве и не убил их.

— Мистер Поттер…

— Вам вообще хоть раз пришла в голову мысль о том, чтобы рассказать мне? — сердито перебил Гарри, сжав в кулаки дрожащие руки. — Вы отчитываете меня за скрытность и при этом сами всегда, всегда скрываете от меня то, что, черт возьми, имеет огромное значение! — с каждым словом его голос становился всё выше. — Вы смотрели мне в глаза… столько лет смотрели мне в глаза, зная… — задохнувшись от переполняющих эмоций и поняв, что практически перешел на крик, Поттер, сделал глубокий вдох: — И у вас ещё хватало наглости раз за разом просить меня доверять вам? — едва слышно произнёс он и с горькой усмешкой покачал головой: — А я, как последний дурак …

Оборвав себя на полуслове, Гарри отвернулся, мечтая оказаться как можно дальше от этого тёмного, душного кабинета и от его владельца. Ревущий в душе ураган негодования и гнева стих и остался только гадкий стыд за собственную глупость и слабость. Не стоило терять над собой контроль. Не стоило вообще заговаривать об этом.

Кабинет объяла гнетущая тишина. Снейп безмолвствовал, не зная, что сказать. Гарри Поттер стал живым воплощением той ненависти и чувства вины, которые Северус испытывал по отношению к себе задолго до их встречи, но сейчас эти эмоции обрушились на плечи такой невыносимой тяжестью, что, казалось, можно задохнуться под их гнётом. Что он мог ответить? Как оправдать то, чему оправдания не было?

— Мне жаль, мистер Поттер, — наконец, очень тихо произнёс он.

— Жаль? — всё ещё глядя в сторону, эхом отозвался Гарри. — Вас не обрадовала смерть моего отца? — с мрачной иронией уточнил он.

Северус понимал, что правдивый ответ будет слишком жестоким, но и солгать он не мог.

— Меня не обрадовала смерть вашей матери, — уклончиво сказал он.

Поттер повернул голову, изучая лицо Снейпа с неясной тенью осознания в зеленых глазах.

— Вы любили её, — с безнадёжной усталостью понял он.

Северус мгновение колебался, прежде чем ответить:

— Да.

— Вы знали, о ком то пророчество, когда передавали его Волдеморту? — после секундных размышлений, спросил Поттер.

— Нет.

— А если бы знали? — Гарри взглянул на него почти с болезненным любопытством.

— Я бы никогда не предал её, — так медленно, будто каждое слово давалось ему с огромным трудом, произнёс Снейп. — Не подверг ее опасности, — он сжал руку в кулак. — Каждый день с тех пор я сожалею о своём поступке. Когда я узнал, что он ищет вас и ваших родителей, я просил его сохранить ей жизнь. Он обещал сохранить ей жизнь.

— Только ей? — уточнил Гарри, хотя ответ для обоих был очевиден.

— В тот момент я не думал ни о вас, ни о вашем отце.

После этих слов Поттер надолго замолчал, хмуро разглядывая свои сцепленные замком пальцы.

— Но её вы хотели спасти, — негромко заключил он, почти нехотя поднимая взгляд на профессора.

— Я пытался.

— Хорошо, — Гарри помолчал, и мысленно радуясь, что его наконец перестала колотить нервная дрожь, куда спокойнее спросил: — Я могу идти, сэр?

Снейп кивнул, неуверенный, что справится сейчас с собственным голосом. Поттер больше ничего не сказал. Несколько мгновений он продолжал пристально изучать лицо декана, потом с тихим вздохом поднялся на ноги и развернулся, чтобы уйти. Душу Северуса вдруг сжал ледяной, безотчетный ужас. Он не мог позволить ему уйти. Уйти так же, как когда-то ушла она.

— Гарри, — тот остановился на полпути к двери, но так и не обернулся, лишь удивленно вздрогнул, впервые услышав своё имя из уст Снейпа. — Я… — он сделал глубокий вдох, заставляя себя говорить: — За смерть твоих родителей… прости меня. Если бы я только мог всё изменить…

Помедлив, Поттер повернулся, глядя на него с отстранённой задумчивостью.

— А вы, сэр, — негромко проговорил он, — сможете ли вы когда-нибудь простить себя?

Северус скривил губы в горькой усмешке.

— Не думаю.

— Почему? — Гарри вопросительно поднял брови.

— По-вашему, у меня есть на это право?

На этот раз Поттер медлил с ответом куда дольше, вглядываясь в его глаза.

— Это не мне решать, сэр, — осторожно заметил он. — Какая разница, прощу я вас или нет, если вы сами себя простить не можете?

— Я виновен в смерти ваших родителей, — жестко, почти сердито, бросил Северус. — Думаю, ваше мнение имеет значение.

В кабинете наступила тишина. Поттер нервно сжимал и разжимал пальцы, глядя на профессора с необъяснимой обидой и вызовом.

— Вам станет легче, если я скажу, что прощаю вас? — нахмурился он.

— Не уверен, — со вздохом признался Снейп. — Но, по крайней мере, я буду знать, что из нас двоих хотя бы один меня не ненавидит.

— Я не ненавижу вас, сэр, — Гарри покачал головой. — Просто злюсь…

— Я понимаю…

— …что вы не рассказали раньше, — он перехватил удивленный взгляд профессора. — Что же до всей этой истории с пророчеством, — Поттер сделал глубокий вдох, — то я вас прощаю.

Северус, не веря тому, что услышал, в растерянности рассматривал собеседника.

— Почему? — не удержавшись, спросил он.

— Честно? — Гарри помедлил. — Не знаю, — он беспомощно развел руками. — Вы четырнадцать лет казнили себя за эту ошибку. Не уверен, что готов присоединиться к этой экзекуции, — он неуверенно улыбнулся. — Надеюсь, вы не против?

— Я… — Северус с трудом прочистил горло, — спасибо.

Поттер пожал плечами и, засунув руки в карманы, принял независимый вид. Он всё ещё был расстроен, напряжен и вымотан разговором, но вместе с тем, высказав наконец, всё, что накопилось в душе, чувствовал облегчение. Прощать, оказывается, было проще, чем копить обиду. И всё же…

— Но я всё ещё зол, что вы мне сразу не рассказали, — с деланым возмущением напомнил он.

— Это я уже понял, — насмешливо фыркнул Снейп.

— Ничего вы не поняли, — насупился Гарри. — Это очень серьезная, важная злость…

— Идите уже, Поттер.

— Вы, кстати, можете звать меня по имени…

— Поттер!

— Хорошего дня, сэр, — Гарри с тихим смешком, закрыл за собой дверь.

Северус устало откинулся на спинку кресла, сжав пальцами переносицу и не зная, чего ему хочется больше: расхохотаться или разрыдаться. Каждый раз этот невозможный ребенок с удивительной легкостью выбивал почву у него из-под ног, но сейчас… сейчас он вдруг осознал, что каким-то невероятным образом Гарри удалось заставить его поверить, что, возможно, только возможно, он всё-таки имеет право на прощение.

* * *

К тому моменту, как пришло время обеда, о кровавом пере знал весь Хогвартс, включая тех ребят, кто не присутствовал на завтраке и не покупал «Придиру». Часом позже, за закрытыми дверями кабинета Амбридж состоялся страшный скандал с участием МакГонагалл, Флитвика, Помфри и Снейпа. Через два часа, приказом Генерального Инспектора Хогвартса был издан указ о том, что «Любой учащийся, уличённый в хранении журнала «Придира», будет немедленно исключён». Ещё через три часа в Хогвартс на имя новой директрисы и деканов факультетов начали приходить первые письма от возмущенных читателей «Придиры», коих оказалось на удивление много. Четыре часа спустя министр Фадж объявил, что разрешения на использование кровавого пера не давал, никакого пера нет, а все обвинения в статье являются клеветой.

Десять часов спустя Долорес Амбридж бесследно исчезла.

От автора// Всем привет!

Хотела приурочить выход главы к 27 июля. Вроде как в небе обещают кровавую луну. Но, во-первых, не всё так мрачно, а во-вторых, астрологический прогноз велел ничего важного на этот день не планировать, так что вот она я, на день раньше)))

Простите за долгое отсутствие, эти два месяца оказались такими безумными и насыщенными, что на творчество не осталось ни сил, ни вдохновения. Глава шла тяжело, прямо вот о-о-очень тяжело, некоторые эпизоды пришлось переписывать по сто раз, меняя и смысл и содержание. Вот теперь я наконец более или менее довольна тем, что получилось и надеюсь оно таки вышло нормально J

Отдельное спасибо, просто ОГРОМНОЕ спасибо моим главным критикам: бэте Хэлен, за дельные замечания и то, что всегда готова найти время и силы, чтобы привести в порядок километры той белиберды, которую я ей регулярно отправляю и любимой Мор за помощь, поддержку, советы, положительные эмоции и массу внушительных пинков во время черновой вычитки главы, когда автор уходил в кромешный неадекват. Без них это был бы кошмар))

И, безусловно, спасибо всем вам, кто терпел, ждал, комментировал и вообще всячески вдохновлял меня и мою хромающую на обе ноги Музу)))

Общими усилиями, мы однажды закончим эту серию))

P.S. Ах да! И все, кто высказывал предположения насчет Барти, человекоподобной Наги и Маховика, поздравляю! Вы угадали ))))

С любовью,

Ваша Рэйя.