Гарри Поттер и Невозможность Путешествия во Времени (гет)

Когда Гарри переступил порог Большого зала, то ощутил короткую, почти незаметную волну головокружения, и если бы он не знал, что рядом с ним были Рон и Гермиона, то задался бы вопросом, кто они такие. Они не изменились. Нет, они выглядели так же, как и раньше, только казалось, его мозг не мог установить связь между ними и их именами. Он даже забыл, во что были одеты его друзья, прежде чем войти в зал.

У Рона и Гермионы — по крайней мере, он был уверен, что это они — были такие же растерянные лица, поэтому Гарри быстро оттащил их в угол, где их никто не мог подслушать — в чем веселье, если все узнают, кто они такие — и сказал:

— Я Гарри Поттер.

— Я Гермиона Грейнджер, — Гермиона последовала его примеру, и следующим представил себя Рон.

Наконец, его разум смог осознать связь между именами и людьми, и Гарри усмехнулся. Это действительно было великолепное волшебство. Когда Дамблдор сказал, что Большой зал будет заколдован, чтобы никто не мог никого узнать, он вообразил, что тот сделает что-нибудь, чтобы изменить их внешность, но так было даже лучше.

Теперь, когда они снова узнали друг друга, Гарри с удивлением оглядывал зал. Украшения были намного лучше, чем на всех праздниках Хэллоуина, которые он посещал в Хогвартсе. Потолок показывал темное облачное небо, на котором вспыхивали молнии, сопровождаемые низким грохотом. Сотни свечей парили высоко над их головами, освещая зал мягким светом, и в этом свете Гарри увидел множество летучих мышей и тыкв, летающих вокруг, преследуя друг друга. Время от времени одна из тыкв вскрикивала или издавала злобный смешок. Пугала стояли у стен, и множество других не менее страшных вещей довершали жуткую атмосферу зала.

Вместо четырех факультетских столов и стола преподавателей в Большом зале были расставлены круглые столы, совсем как на Рождественском балу. Каждый из них был рассчитан примерно на восемь персон, хотя приборы могли появляться или исчезать, когда гости садились за стол.

Рон дернул его за рукав и кивнул в сторону стола, где все еще виднелись три свободных места.

— Может, сядем вон там?

Гарри посмотрел на Гермиону, которая улыбнулась, а затем кивнула, и ответил:

— Хорошо.

Они подошли к столу, и Гарри спросил, можно ли им присесть. Люди за столом, кем бы они ни были, ответили положительно, и трое профессоров заняли свободные места. Гарри просиял, оглядываясь по сторонам и наблюдая, как гости рассаживаются за столиками, не спрашивая, кто они такие. Это было действительно здорово. Не имело значения, сидели ли профессора за одним столом со студентами или гриффиндорцы со слизеринцами.

Когда все расселись, Гарри подумал, что Дамблдор мог бы что-нибудь сказать, но вместо этого на тарелках появились меню, а на заднем плане заиграла тихая, но немного жутковатая музыка. Уже зная, как это работает, Гарри взял меню и посмотрел на него, слегка поморщившись, когда прочитал первую строчку.

— Кровавые Мозги? — спросил он с легким отвращением, беспомощно глядя на друзей.

Гермиона только ухмыльнулась и сказала громко и отчетливо:

— Хрустящие Жуки.

Гарри уставился в ее тарелку, не зная, чего ожидать. Он был почти готов отпрыгнуть или уничтожить тарелку, если на той действительно появятся жуки. Однако ему следовало и самому догадаться, так как тарелка оказалась наполненной жареными колбасками, а также овощами и жареной картошкой.

Воодушевленный примером, Гарри решил попробовать то, что раньше звучало так отвратительно.

— Кровавые Мозги.

Большая порция спагетти Болоньезе оказалась на его тарелке, и, бросив быстрый взгляд налево, он увидел, что Рон уже с жадностью поглощает цыпленка. Взглянув на меню, он понял, что, скорее всего, Рон заказал «Тщеславных Стервятников».

Вскоре Большой зал был заполнен только звоном посуды и возбужденной болтовней, в основном об украшениях и еде.

«Жаль, нельзя попробовать все блюда в меню», — разочарованно подумал Гарри, но его желудок уже начал протестовать, а ведь ещё был десерт. Мороженое и пудинг были слишком вкусными, чтобы устоять перед ними.

Когда последний ученик — а может, это был учитель? — закончил есть, тарелки исчезли, а столы были волшебным образом отодвинуты в сторону, не потревожив, конечно, сидящих за ними людей. Посреди зала теперь был танцпол с круглой сценой в середине, окруженной занавесками.

Наконец, спустя несколько минут, занавески раздвинулись, и на сцене обнаружились семь неподвижных и одинаково уродливых горгулий. Гарри приподнял бровь, но некоторые девушки тут же завизжали и вскочили. Он рефлекторно выхватил палочку, но остановился, увидев, как девушки тащат своих кавалеров на танцпол.

— Это «Скачущие горгульи!» — закричала одна из учениц. Гарри задумался, что такого интересного в каких-то каменных фигурах, когда те внезапно зашевелились и взяли несколько инструментов, которые выглядели удивительно по-маггловски (как барабаны и электронные гитары) и появились словно из ниоткуда. В тот же миг Большой зал наполнился звуками музыки, которая оказалась началом рок-песни.

Не прошло и десяти секунд, как танцпол заполнился гостями.

— Давайте танцевать! — внезапно сказала Гермиона и вскочила, схватив их за руки. Гарри неохотно позволил увести себя на танцпол, смешавшись там с прыгающими студентами. На самом деле, музыка была не так уж плоха, вынужден был признать Гарри. Он мог к ней привыкнуть. Но пока они танцевали, Гарри заметил, как Гермиона то и дело оглядывается через плечо и смотрит вокруг, словно кого-то ищет.

Гарри извинился после второй песни, и направился сквозь толпу к бару. Он наполнил стакан фруктовым пуншем и постучал по нему палочкой, чтобы убедиться, что это не алкоголь (если бы это был он, красная жидкость стала бы зеленой). Даже если там было что-то алкогольное, он не мог рисковать. Не тогда, когда он все еще должен был держать ухо востро в случае, если что-то произойдет.

— А, Гарри, — вдруг услышал он голос за спиной.

Обернувшись, он в замешательстве посмотрел на человека, одетого в длинное и белое развевающееся одеяние, держащего в руках длинный белый посох. Что-то щелкнуло у него в голове, когда он попытался вспомнить что-то, о чем говорила ему Гермиона.

— Гендальф? — спросил он смущенно, вспомнив имя вымышленного волшебника, о котором Гермиона рассказала ему всего за несколько дней до того, как они отправились в это невольное путешествие в прошлое. «Мы действительно должны посмотреть первый фильм, когда он выйдет этой зимой, — сказала она. — Вся серия «Властелин колец» действительно увлекательна».

Гендальф усмехнулся.

— Не совсем, Гарри, хотя многие, кто читал книги, сравнивают его со мной. Я Альбус Дамблдор.

Как это уже случилось ранее, смятение в его голове рассеялось, и он увидел Дамблдора, стоящего перед ним. Гарри усмехнулся.

— Хороший костюм.

— Да, я знаю, — улыбнулся в ответ Дамблдор. — Сначала я хотел быть Дедом Морозом, но Хагрид меня опередил.

Внезапно Гарри осенила одна мысль.

— Вы узнали меня, но я не называл себя.

Дамблдор снова усмехнулся, его глаза блеснули.

— Ну, кто-то же должен за всем присматривать. Было бы слишком опасно, если бы никто не знал личности других в этом зале. Для большей безопасности я даже попросил некоторых членов Ордена быть здесь сегодня вечером.

— Неужели? Кого?

— Несколько... а вот и один из них. Джеймс? — он окликнул человека в красной мантии. Мужчина оглянулся и, узнав директора (поскольку они, очевидно, уже раскрыли друг другу свои личности), подошел к ним. — Джеймс, ты не хочешь составить компанию этому молодому человеку? Я собирался принести Минерве немного этого восхитительного фруктового пунша.

Гарри и Джеймс посмотрели на Дамблдора, который исчез, снова смешавшись с толпой на танцполе, очевидно, в поисках МакГонагалл. Пожав плечами, Гарри повернулся к человеку, которого Дамблдор назвал Джеймсом, и протянул руку.

— Гарри Поттер.

Джеймс ухмыльнулся и взял его за руку.

— Джеймс Поттер. Немного раздражает, тебе не кажется?

— Да, но приятно видеть, как студенты взаимодействуют друг с другом, как будто факультетов не существует, — улыбнулся Гарри. По крайней мере, теперь он знал, о чем говорил отец после матча по квиддичу. — Я знаю здесь еще кого-нибудь?

Наполнив бокал пуншем, Джеймс ответил:

— Кроме твоих студентов и коллег, я думаю, ты знаешь только Сириуса, Ремуса и Питера. И ты уже знаком с Фрэнком Лонгботтомом, верно? Его сын родился за день до тебя.

— Да, я знаю Невилла... и Фрэнка. Итак, остальные Мародеры тоже присутствуют... где Лили?

— Она присматривает за маленьким Гарри, но просила передать тебе привет. Она спрашивала, не хотите ли вы с друзьями как-нибудь прийти на ужин.

Гарри пожал плечами.

— Давай спросим у них, они вон там, — он указал на столик возле танцпола. — По крайней мере, Рон и Гермиона. Драко болен.

— Кстати, почему ты называешь его Драко? — спросил Джеймс, когда они уже подходили к столу. — Это ведь не его имя, а просто прозвище? Я думал, его зовут Эйриан.

— Да, — солгал Гарри, — но ему не нравится это имя, поэтому мы зовем его Драко.

Они уселись за стол и Гарри повторил предложение Джеймса. Рон и Гермиона были рады принять приглашение, и когда они обсуждали предстоящую встречу в Годриковой впадине, мужчина, одетый в шелковую серебристую сверкающую мантию, встал рядом с Гермионой и, прочистив горло, спросил:

— Могу я пригласить вас на танец?

Гарри заметил, что Гермиона слегка покраснела, кивнула и взяла незнакомца за руку. Рон свирепо смотрел им в спины, когда они ступили на танцпол, где «Скачущие горгульи» начали играть медленную рок-балладу под названием «Спокойной ночи, милая девочка».

— Думаешь, это он? — спросил он.

— Полагаю, что да…

— Он мне не нравится, — сказал Рон, скрестив руки на груди, когда молодой человек положил руки на бедра Гермионы.

— Твой друг? — спросил Джеймс, но Гарри только пожал плечами, настороженно наблюдая, как подруга танцует с незнакомцем.

— Миона получила эти странные подарки от тайного поклонника, и он сказал, что встретится с ней сегодня вечером, — вместо этого ответил Рон.

Джеймс поднял бровь.

— Какие подарки?

— Букет роз на день рождения, — сообщил Гарри. — И золотое ожерелье, которое сейчас на ней.

Они молчали до конца песни, глаза Рона и Гарри, казалось, были прикованы к танцующей паре. Черт бы побрал это заклинание, мысленно выругался Гарри. Он хотел знать, кто этот парень. Он еще не встречался с Кристофом Хейденом, так что, возможно, это действительно он. С другой стороны, это может быть студент.

После медленной песни оркестр снова заиграл более быстрый номер, и Гермиона вернулась к столу, но только для того, чтобы снять плащ и снова исчезнуть в толпе. Рон кипел от злости, и Гарри тоже почувствовал, как в нем просыпаются какие-то сверхзащитные чувства. Чтобы не пялиться на танцпол, где таинственный парень и Гермиона прятались за спинами других пар, он снова завел разговор с Джеймсом, хотя и без особого энтузиазма.

Гарри вновь окинул взглядом толпу, но не увидел ничего подозрительного. Еще через пару песен к их столику пробились еще три человека, и хотя Гарри не мог их узнать, он был совершенно уверен в том, кто они такие.

— Джеймс, вот ты где! — один из них вскрикнул и рухнул на стул. — Мы искали тебя. Сириус Блэк, а вы?

Гарри вздохнул и обменялся быстрым взглядом с Роном, так как оба они уже знали, что Сириус больше не будет таким дружелюбным, когда они представятся.

— Гарри Поттер.

— Рон Уизли.

Сириус нахмурился, и один из двух все еще стоящих людей отпрыгнул назад, прячась за первым, который приятно улыбнулся и протянул руку.

— Ремус Люпин. Приятно снова встретиться, Гарри, Рон, как поживаете и где ваши друзья?

Улыбнувшись, Гарри пожал руку и ответил:

— Спасибо, мы в порядке. И, как я уже сказал Джеймсу, Драко, к сожалению, болен, а Гермиона где-то на танцполе.

— Дай угадаю, это та прелестная молодая женщина, разодетая в гриффиндорские цвета? — спросил оборотень.

— Это она. Почему бы вам не присесть? Я принесу что-нибудь выпить. Хочешь помочь мне, Рон?

Пока они шли к бару, Гарри все еще слышал шипение Сириуса с Питером, который так и не раскрыл свою личность, и услышал ответ Ремуса:

— Джеймс доверяет им, как и я. Гарри хороший парень, как и Рон.

Гарри и Рон вернулись через несколько минут с тремя бокалами в руках. Сириус и Питер тем временем исчезли, но Джеймс и Ремус все еще были там и с благодарностью взяли кубки.

* * *

Несколько часов спустя, в полночь, когда бал подходил к концу, Гарри стоял у дальней стены, наблюдая за всем, что происходило в Большом зале. В животе у него поселилось тупое чувство, как будто вот-вот должно было случиться что-то плохое. Если его видение было истинным, и он правильно истолковал его, у Волдеморта осталось не так много времени. Но до сих пор ничего не произошло, и бал оказался намного лучше, чем в прошлый раз.

Единственное, что его беспокоило — это отсутствие Гермионы. В последний раз он видел ее на улице, по пути в уборную, и когда спросил у нее, кто тот таинственный парень, она, сияя, ответила, что пока не знает, но надеется скоро узнать, и вернулась в холл. Гарри вынужден был признать, что давно не видел ее такой счастливой. Он лишь надеялся, что она не разочаруется, когда он раскроет свою личность.

Гарри был удивлен, когда Ремус подошел к нему и спросил:

— Не возражаешь, если я присоединюсь? Я не люблю толпу.

— Не возражаю, — улыбнулся Гарри, прекрасно его понимая. Ремус из будущего тоже не чувствовал себя комфортно в большой толпе.

Они стояли в дружеском молчании, пока Ремус внезапно не заговорил:

— Я имел в виду то, что сказал. Я доверяю тебе и твоим друзьям.

Он несколько мгновений смотрел на Гари, прежде чем сказал, ухмыляясь:

— Ты действительно точная копия своего отца, но у тебя ее глаза.

— Моей матери, да, — по привычке ответил Гарри, пока не осознал, с кем разговаривает.

— Как же так? — пробормотал он.

Ремус пожал плечами, все еще улыбаясь.

— На самом деле это не так уж сложно. Я догадался вскоре после вашего приезда, но у меня еще не было возможности поговорить с тобой…

— А мой... то есть Джеймс знает, что ты знаешь?

— Нет, пока нет. Не хотел доставлять ему неприятностей... я хотел сначала поговорить с тобой, чтобы доказать свою теорию. Итак, путешествие во времени, да?

Гарри улыбнулся в ответ, и искорка в глазах Ремуса напомнила ему Гермиону, когда та узнавала что-то новое и интересное. Гарри только собирался ответить, когда к ним подошел хмурый Рон.

— Не могу поверить! — прорычал Рон, остановившись рядом с ними, взял кубок из рук Гарри и выпил оставшийся фруктовый пунш.

Гарри усмехнулся, подумав, что Рон, возможно, предпочел бы что-нибудь покрепче, но в то же время был немного обеспокоен. Что могло так взбесить его друга?

— Что случилось?

— Гермиона! — он сплюнул. — Я только что видел, как она целовалась с этим парнем! Это…

Однако все, что Рон хотел сказать, было прервано, так как внезапно все головы повернулись к сцене, где прямо сейчас стоял Дамблдор, приставив к горлу палочку.

— На случай, если кто-то из вас еще не заметил, — сказал он достаточно громко, чтобы прекратить болтовню, — я Альбус Дамблдор, хотя некоторые из моих гостей уже обращались ко мне как к Гендальфу, кого я и хотел показать этим костюмом.

В толпе раздался смешок, и огромный Дед Мороз взревел:

— Ваше здоровье! — и опрокинул кубок, который определенно был наполнен не фруктовым пуншем.

— Спасибо, Хагрид, — улыбнулся Дамблдор. — Надеюсь, вы хорошо провели время и пообщались со многими людьми, с которыми обычно не разговаривали. Пожалуйста, имейте в виду, что эти люди все те же, даже когда заклинание будет снято через пять минут, вы все еще можете говорить с ними, независимо от того, из какого факультета или семьи. Теперь я хочу, чтобы вы насладились этими последними минутами в полной мере, прежде чем вам придется вернуться…

Дамблдор остановился, когда грохот раздался со стороны дверей. Студенты, стоявшие перед ними, тут же бросились врассыпную, когда еще один «бум» заставил большие деревянные двери вибрировать.

— Что бы это ни было, сохраняйте спокойствие! Старосты, будьте готовы вернуть студентов в гостиные! — закричал Дамблдор и быстро спрыгнул со сцены. Гарри сунул палочку в руку и заметил, что Рон и Ремус тоже вытащили свои. Значит, его зрение не подвело. Краем глаза он увидел слегка раскрасневшуюся Гермиону, спешащую к ним с палочкой в руке, но без своего таинственного парня. Джеймс и Сириус стояли в другой стороне зала, перед несколькими младшими учениками, в то время как старшие держали палочки в руках, направляя их на дверь.

Третий и четвертый удары заставили двери задрожать еще сильнее, а после пятого они распахнулись. Студенты закричали и бросились врассыпную, когда что-то большое и темное проскользнуло в Большой зал.

— Василиск! — закричала девушка, спрятав лицо в руках.

Члены ордена и учителя действовали одновременно, посылая заклинания и проклятия огромной змее, стараясь не смотреть на нее, но безрезультатно. От змеи отскакивали все удары, так как ее кожа была слишком толстой, чтобы ее могли пробить парализирующие заклятья. Но этих действий было достаточно, чтобы отвлечь внимание от студентов, которые пытались выбежать через дверь. Вдруг один из студентов упал в дверях, задев хвост змеи, что привлекло ее внимание. Мальчик зажмурился и попытался отползти назад, заметив, что она снова шевелится.

— Нет! — взревел Гарри, когда увидел, как змея накинулась на мальчика. Он пытался придумать заклинание, которое могло бы помочь ему, так как другие ученики и взрослые потерпели неудачу со своими.

— Сектумсемпра! — наконец закричал он, взмахнув палочкой в воздухе, вспомнив одно особенно неприятное заклинание, которое однажды видел в воспоминаниях Снейпа. Это заклинание оказалось успешным, хотя бы частично. Змея отползла назад, когда ее кожа была разрезана, что дало мальчику шанс убежать.

Его голова дернулась, и Гарри слишком поздно подумал о том, чтобы закрыть глаза, когда змея посмотрела на него. Он был почти готов умереть, глядя в желтые глаза змеи, но, к его удивлению, ничего не произошло. Он был еще жив, а змея все еще смотрела на него. Одна мысль промелькнула у него в голове. Это был не василиск! Это была обычная змея, только немного увеличенная.

Спустя пару бесконечных секунд пристального взгляда и оглушительной тишины, несколько вещей произошли одновременно. Дамблдор поднял палочку, змея бросилась на Гарри, и он закричал:

— Стой!

Змея приостановилась, и тишина стала оглушительной, так как почти все взгляды были сосредоточены на нем. Именно тогда Гарри понял, что именно он сделал, и, мысленно проклиная свою глупость, решил, что пути назад нет.

— Чего ты хочешь?

Если бы это было возможно, Гарри мог бы поклясться, что змея слегка наклонила голову, прежде чем ответить:

— Хозяин обещал мне еду. Он сказал, что я найду ее здесь.

— Твой хозяин ошибся, — сказал Гарри, указывая палочкой на змею. — Скажи это Волдеморту. Я никому не позволю причинить вред ученикам.

Он взмахнул палочкой, и змея начала уменьшаться, пока не стала едва ли в фут длиной. Она зашипела на него, но Гарри только нахмурился и угрожающе направил палочку на нее.

— Уходи сейчас же. Пока я не передумал.

Ученики и учителя отскочили в стороны, когда змея выскользнула из Большого зала и через маленькую щель выползла в сад. Гарри опустил палочку и поморщился, заметив, что все, кроме Рона и Гермионы, уставились на него — кто со страхом, кто с недоверием, а кто со злостью. Блеск в глазах Дамблдора исчез, когда директор задумчиво посмотрел на него. Гарри вздохнул. Не так он представлял себе конец этой ночи. Только почему-то он сомневался, что эта ночь уже закончилась. Что бы он сейчас отдал за сигарету?

Но никто не успел ничего сказать, так как через несколько секунд в зал вбежал студент (Гарри узнал его — было уже за полночь, и заклинание рассеялось) и закричал: — Темная метка! Над Хогсмидом!