Куда вас, сударь... (джен)

Открыть получилось только один глаз — правый, заплывший после полученной от Арайниса оплеухи левый глаз открываться отказывался напрочь. С правым тоже было что-то неладно — Элемар почти сразу зажмурился от непереносимого жжения под веками. Вторая попытка оказалась столь же неудачной. И третья…

Кое-как осмотреться удалось только с десятой попытки. Или с одиннадцатой. Ну, как осмотреться… очень осторожно, не шевелясь и постоянно смаргивая набегающие из-за рези слезы. Этого, к счастью, хватило, чтобы разглядеть сходящиеся кверху неровные стены из светлого гранита и блики солнца на них. Кое-как осмыслив увиденное — из-за не отступающей головной боли процесс шёл с трудом — он понял, что лежит в нескольких шагах от входа в Мамею, Причём не снаружи, а внутри, и сейчас середина утра следующего дня. Или… следующего за следующим? Кто знает, сколько он провалялся без сознания?

Лежать было некомфортно. Кто-то, кто выволок Элемара из глубин пещеры, заботливо подложил ему под голову его же заплечную сумку, но устилавшие пол осколки гранита невозбранно впивались в спину. Особенно один, острым краем воткнувшийся в поясницу чуть левее позвоночника, недвусмысленно намекая на то, что кирасу с него сняли… Однако попытка встать привела лишь к тому, что Элемар хрипло взвыл и повалился обратно, тут же взвыв повторно — проклятая каменюка воткнулась в спину опять. Впрочем, на фоне боли, охватившей все тело до, казалось, последнего волоска, это ощущение не слишком выделялось.

— О-ох… Паршиво-то как… — пробормотал он, немного придя в себя и почувствовав, что способен не только выдыхать краткие бранные слова. — Прямо, как после того знакомства с Куарра в Эшленде. Хотя… нет, тогда, пожалуй, было всё-таки полегче…

«Как говорится, если что-то болит, значит, оно есть», — сочувственно хмыкнул Второй.

Точнее, Неревар. Теперь-то уже это точно известно. Хотя… он ведь тоже… Элемар с некоторым усилием отогнал эту мысль. Он подумает над этим всем позже.

— В таком случае, у меня есть ВСЁ, — выдохнул он. — Особенно у меня есть поясница, левое полумордие и брюхо… — продолжил он, пытаясь непослушной рукой ощупать живот. — Куда вот только кираса поде… Фубля, что это за… Бля! — панически заорал он, судорожно отбрасывая липкий ком чего-то мягкого и слизистого, попавший под руку.

Влажный шлепок, раздавшийся почти сразу же, дал понять, что далеко дрянь не улетела…

«Ты что там, корпрусятинку жамкаешь?» — поинтересовался Вто… Неревар.

— Иди ты на хуй со своими шуточками, а? — простонал Элемар, борясь с немедленно подступившей тошнотой и старательно вытирая обо все подряд испачканную в липкой слизи ладонь.

В следующее мгновение он оказался «внутри», а занявший его место В… Неревар сдавленно охнул и придушенно выругался:

— Ух, ёб твою… Да, если оно будет так все время, долго мы не продержимся…

С полминуты лежал, тяжело дыша, потом коротко прошипел сквозь зубы… и сотворил заклинание сопротивления корпрусу.

«Ну и как?» — не выдержав, полюбопытствовал Элемар — заботливый «сосед» наглухо отгородил его от всех ощущений, оставив только зрение и слух.

«Да полегче вроде бы… — мысленно отозвался… Неревар. — Но ненамного».

Вздохнул — и со стоном сел. Тут же едва снова не завалился обратно — тело слушалось плохо, а руки тряслись и норовили подломиться — но все же сумел удержаться и с ещё одним стоном обмяк, сгорбившись и уронив руки на колени.

Кираса нашлась рядом. А на животе, чуть ниже следа от ладони Тельзы Драл, обнаружились два косых разреза крест-накрест, каждый в палец длиной. Кровь уже не сочилась, но края были воспалены. Разрезы были заполнены мерзкой даже на вид красно-чёрной слизью, в происхождении которой сомневаться не приходилось. Вто… Неревар сглотнул и зажмурился, сжав зубы — зрелище, вкупе с тем, что оно подразумевало, его явно проняло. А Элемар искренне порадовался, что находится «внутри», где ощущения и эмоции притуплены, и блевануть от воспоминания, что вляпался в эту мерзость рукой, он не может. Справившись с тошнотой, Неревар неловко пошарил в сумке и плеснул на разрезы приберегавшимся ещё с похода к Уршилаку зельем против моровых болезней… и вздохнул, оценив результат. Точнее, почти полное его отсутствие. Цедя сквозь зубы ругательства пополам с болезненным шипением, он вытер живот полой рубашки — с ней культисты не церемонились, варварски разрезав недешевую ткань — и кое-как прочистил рану. После чего неуклюже залил её заживляющим зельем и некоторое время сидел, глядя, как стремительно срастаются края разрезов, выталкивая все лишнее и образуя грубые рубцы. После чего снова вытерся — уже как следует.

— Красота-а, — ядовито заключил он, отбросив изгвазданную тряпку и оценив получившийся результат.

Элемар «внутри» удручённо вздохнул.

Загадочный липкий ком нашёлся висящим на стене неподалёку и действительно оказался ломтем корпусного мяса. Глядя на него, Элемар снова порадовался, что сидит «внутри» — зная, что эта дрянь неизвестно сколько времени лежала у него на животе, заражая корпрусом, он бы точно сблевал. Неревар же с каким-то мрачным удовлетворением хмыкнул, переведя взгляд с куска корпрусятины на шрам, угукнул каким-то своим мыслям и, к искреннему облегчению Элемара, потерял к склизкой мерзости интерес. Делиться своими соображениями он, как обычно, не торопился, но Элемар на этот раз был совершенно не уверен, хочет ли он вообще знать, о чем тот думал и к каким выводам пришёл…

Обновив заклинание — оно, к огорчению обоих, действовало всего десяток минут — забрав кирасу и накинув вместо испорченной рубашки мантию, Неревар перенесся Вмешательством… в Гнисис.

— Твою мать! — оглядевшись, вполголоса прокомментировал он. — Что такое «не везёт» и как с этим бороться…

«Я рассчитывал на Альд'Рун, — с каким-то смущением добавил он мысленно. — Но ладно… Попробуем выжать максимум пользы из пребывания тут».

Обменявшись кивками с расположившимся во дворе храма знакомым оружейником, Неревар зашёл внутрь. Под ехидные комментарии пришедшего в себя Элемара получил благословение у триолита святого Ллотиса за тридцать пять медяков и у маски Вивека — за зелье исцеления болезней. Эффекта, впрочем, ни от того, ни от другого особого не было. Разве что левый глаз наконец открылся. Совсем немного, но и это радовало. Напоследок Неревар купил у местного портного рубашку взамен оставшейся в Мамее…

Больше в Гнисисе им делать было нечего поэтому Неревар направился к порту силт страйдеров, на ходу в очередной раз обновив заклинание сопротивления корпрусу. Погонщик долго хмурился, рассматривая его физиономию, но согласился отвезти его до Альд'Руна. И даже денег запросил не больше обычного. Элемар облегчённо выдохнул «внутри» — «божественная болезнь», похоже, пока себя не проявила. Внешне, по крайней мере. А битой мордой никого не удивишь…

* * *

В альдрунский храм входил уже Элемар — терпение Неревара иссякло буквально за несколько минут до прибытия. Стоило ему снять шлем, Ллорос Сарано, занимавшийся какими-то документами, выронил перо и почти беззвучно охнул:

— Серджо… У вас…

— Я знаю, мутсэра Сарано, — мягко перебил его Элемар. — Знаю, — он криво усмехнулся. — Я всё знаю…

Он осторожно присел на стул, отставив его так, чтобы не коснуться Сарано даже случайно. Тот, проследив за действиями гостя, заметно расслабился.

— Я так понимаю, вы пришли не просто так, — проговорил он.

— Да, мутсэра, — осторожно кивнул Элемар. — У меня к вам несколько просьб, выполнение которых, смею надеяться, вас не слишком затруднит.

— Слушаю вас, — слегка насторожился Сарано.

— Во-первых, я хочу попросить вас уведомить о случившемся советника Атина Сарети. Способ — на ваше усмотрение, мне важно лишь, чтобы эта информация до него дошла.

— Не беспокойтесь, — скупо улыбнулся Сарано, — я сообщил бы об этом советнику Сарети и без вашей просьбы.

— Отлично, — выдохнул Элемар. — И вторая просьба… Расскажите, пожалуйста, святилища каких святых даруют сопротивление корпрусу. И где их искать?

— Они не дадут вам исцеления, серджо, — Сарано снова улыбнулся, но на этот раз улыбка была грустной. — Только краткую отсрочку. Корпрус — это приговор…

— Я знаю, мутсэра, — болезненно улыбнулся в ответ Элемар. — Но мне и нужна отсрочка. Чтобы успе… — он зашипел от боли и зажмурился, пережидая приступ боли в спине.

— Как это случилось? — спросил Сарано, терпеливо дождавшись, когда его отпустит. — Когда?

— Вчера. Я решил помочь… одному знакомому… найти его сына. Оказалось, что его подчинили с помощью пепельной статуи, как Варвура Сарети, и увели в подземный комплекс Мамея. Не знаю, на кого была рассчитана эта ловушка — а это была именно ловушка — но попался в неё я…

На самом деле, как теперь понимал Элемар, ловушка была приготовлена именно для него. И его там ждали. О том, как Ханнат оказался в Мамее, догадаться было несложно: случай с Варвуром ещё не изгладился в памяти, вспомнившись, едва шахтёр из Ашиману упомянул загадочный свёрток в руках Ханната. Ну а его собственное признание, что он не помнит, как оказался в пещере, окончательно убедило в правильности догадки. Неясно только, почему Арайнис был уверен, что выручать пленника явится именно он? Хотя, если Дагот Ур «читает в сердцах» своих последователей и потомков, собрать нужные сведения об Элемаре ему не составило бы большого труда. И устроить ловушку, опираясь на эти сведения. Но Сарано этого говорить не следовало — слишком на многие вопросы тогда пришлось бы отвечать. И вряд ли жрецу Трибунала эти ответы понравились бы…

— Там меня ждал Дагот Арайнис…

— Один из Семи? — ахнул Сарано. — Серджо, вы…

— Уверен ли я? — горько усмехнулся Элемар. — О, да… Вот это, — он осторожно коснулся пальцами опухшей левой скулы, — след от его руки. Руки Арайниса… В наказание за дерзость, как он соизволил пояснить. От удара я… потерял сознание. А очнулся уже… заражённым. Как именно это происходило, я не знаю, но, очнувшись, нашёл у себя пару неопасных ран. И крови было значительно больше, чем должно было натечь.

О том, что залитую заражённой кровью рану сверху залепили куском корпусного мяса он решил умолчать — хватит и тех догадок, которыми с ним все же поделился Неревар.

Ллорос Сарано нервно прочистил горло. Но промолчал.

— Радует то, что парня я все же спас. Увёл у них буквально из-под носа.

— Ханнат Зайнсубани, сын торговца Хассура Зайнсубани, — Сарано не спрашивал. — Он вчера появился перед храмом, практически голый и почти невменяемый от ужаса.

— Да, — кивнул Элемар, — он.

— Значит, Мамея, — потёр бритый подбородок Сарано.

— Не советую, — покачал головой Элемар. — Во-первых, слуги Шестого Дома и сам Арайнис не могли не понимать, что я, оставшись в живых после встречи с ними, молчать не стану. Тем не менее, я жив и пока ещё в относительно здравом рассудке. А значит, скорее всего, когда туда прибудут воины Редоран или Вечной Стражи, там уже никого не будет… кроме тех несчастных, кем они, возможно, решат пожертвовать. А во-вторых… легионеры из форта Пёстрой Бабочки уже штурмовали святилище в Илуниби. Чем это для них кончилось, вы знаете. А ведь там был всего лишь, — он криво усмехнулся этому «всего лишь», — пепельный упырь Дагот Гарес.

Сарано мрачно покивал... но остался при своём мнении. Что и подтвердил следующей фразой:

— Тем не менее нужно, по меньшей мере, убедиться в том, что слуги Шестого Дома покинули это место.

Элемар вздохнул, но настаивать не стал. Хочет Сарано положить отправленный отряд редоранцев — пусть. Хотя ему заранее жаль обречённых воинов Дома. Особенно тех, кто не погибнет сразу, как тот легионер из Илуниби…

— Так что насчёт второй моей просьбы? — вместо этого спросил он.

Ллорос Сарано некоторое время озадаченно моргал и хмурился, явно забыв за расспросами, в чем эта самая просьба заключалась. Потом просветлел лицом:

— Ах, да… Вам нужны алтари Мерис Примирительницы и святого Делина Мудрого. Находятся они в храме Призрачных Врат и в Соборе, в Вивеке. К слову — ещё одно святилище Мерис есть здесь, в храме Альд'Руна. Но, как я уже говорил, они не способны даровать исцеление от «божественной болезни».

— Если они способны замедлить её развитие — этого более чем достаточно, — усмехнулся Элемар.

Усмешка вышла совсем болезненной — терпеть постоянную боль в мышцах и суставах становилось все тяжелее. Вот только меняться местами с успевшим слегка передохнуть Нереваром, следуя совету некоего доброжелателя — имя которого, пусть и давно переставшее быть для обоих тайной, они предпочитали не упоминать даже мысленно — при свидетелях не стоило. Так что он попрощался с Сарано, напоследок напомнив ему просьбу передать о болезни Атину Сарети, надел шлем и направился к алтарю Мерис.

«Не слишком ли многое я рассказал?» — обеспокоился он.

«Нет, как ни удивительно, — задумчиво отозвался Неревар. — Ровно то, что нужно. Но в дальнейшем следует все же следить, что и кому говоришь. Ведь собеседником может оказаться не благожелательный Сарано».

Неяркое сияние, исходящее от триолита святой Мерис, обволокло тело и Элемар облегчённо выдохнул, распрямляя неведомо когда успевшую сгорбиться спину. Болезнь, разумеется, никуда не делась — да они этого и не ждали, даже без предупреждений Ллороса Сарано — продолжая напоминать о себе непрерывной ноющей болью. Но сама эта боль стала значительно слабее. И, как с удивлением отметил Элемар, в голове тоже заметно прояснилось. Настолько, что до него вдруг дошло, что Арайнис Дагот, когда отвешивал ему… им оплеуху, говорил о «тяжести» своей руки, имея в виду вовсе не силу удара. След от которого тоже не мешало бы убрать: смотреть вокруг фактически одним глазом было и неудобно, и неприятно. Как и разговаривать половиной рта. Так что следующим, кого он навестил, был храмовый аптекарь, у которого он, под чутким руководством встрепенувшегося Неревара, скупил едва ли не весь запас зелий и мазей — заживляющих, снимающих головную боль, боль и воспаление в мышцах и суставах... всех, которые, предположительно, могли облегчить его состояние и... пусть не убрать, но хотя бы сгладить виденные им внешние симптомы болезни. Часть из них он принял, не отходя от прилавка, почти сразу ощутив себя... не здоровым, конечно, но гораздо бодрее. Вмешательство доброжелателя дало им, по его словам, «небольшую» отсрочку, однако рассчитывать только на неё было бы глупостью. К тому же, кто знает, что он вкладывал в это понятие...

Выйдя из храма, Элемар свернул на площадь к югу, где торговали различной снедью. Следовало запастись едой — долго не портящейся и не слишком увесистой. И мягкой тканью для перевязок. Как можно больше и как можно быстрее: сегодня признаки «божественной болезни» заметил пока только опытный Сарано, и, возможно, аптекарь, но то, что он явно не слишком здоров, заметно любому. Завтра признаки корпруса могут стать очевидны каждому взглянувшему. И тогда с ним просто откажутся иметь дело. А потому стоит поторопиться.

Следующей целью его визита стала «ракушка» Гилдан. Босмерка, к его облегчению, оказалась дома и уже собиралась поприветствовать его в привычной манере, но Элемар успел выставить перед собой руку и рявкнуть:

— Стоять!

Получилось грубо: хорошенькое личико замершей от неожиданно резкого окрика Гилдан тут же сморщилось от обиды, и Элемар торопливо пояснил:

— Я болен. И заразен. Корпрус.

Обида мгновенно сменилась ужасом. А ужас — злостью.

— Тогда зачем пришёл?

— Сообщи об этом Каю Косадесу. И передай, что в поместье я буду… — он ненадолго замолчал, прислушиваясь к словам встрепенувшегося Неревара, — примерно через неделю, если буду ему нужен.

— Сделаю, — резко кивнула Гилдан. — Это все?

Элемар кивнул.

— Тогда убирайся! — почти истерично выкрикнула она. — И... и вообще держись от меня подальше!

Он усмехнулся и подчинился. И хотя чего-то подобного он и ожидал, на душе было тоскливо. По-настоящему близки они с Гилдан не были, если не считать «дружбы телами», как это ехидно называл Неревар, строго следивший, чтобы он ей не выболтал чего-нибудь лишнего, но Элемар все же успел к ней привязаться. И…

«Меняемся», — решил он.

«Чтобы ты мог беспрепятственно киснуть по своей зазнобе?» — едко осведомился Неревар.

«Нет. Чтобы я мог по ней не киснуть».

«Уважаю, — совсем другим тоном проговорил дух. — Отойди-ка за вот эту хижину. Мало ли что».

Просьба оказалась не лишней — затаившаяся после приёма зелий болезнь словно ждала этого, напомнив о себе мгновенно вспыхнувшей во всем теле болью. Резко ощутивший все «прелести» их нынешнего состояния Неревар сдавленно охнул и покачнулся, привалившись к стене той самой хижины, за которую просил отойти. Не окажись её — наверняка растянулся бы на земле. Так что Элемар порадовался предусмотрительности духа, раньше него сообразившего, что незаметного «обмена» может и не получиться. И, похоже, теперь им вообще придётся забыть о незаметности этого, ставшего уже вполне привычным действия. Если раньше их могла выдать разница в поведении, то теперь…

«А ведь это только начало, — мысленно проговорил Неревар, прислушиваясь к себе. — Дальше будет только хуже».

«Но ведь это не навсегда?» — рискнул спросить Элемар.

«Не навсегда», — согласился Неревар.

Осторожно повёл плечами, потянулся... и облегчённо выдохнул.

«Рано или поздно это закончится. А вот как… зависит уже не только от нас. Впрочем, как говорили в том мире, где я жил — поверить не могу, что он мне не родной, а я на самом деле… а, ладно… Так вот, в том мире обычно говорили "с нами бог". Смекаешь?»

Элемар смекал. Потому что некий бог действительно был с ними, «сердечно», как с намёком выразился однажды все тот же Неревар, заинтересованный в их успехе. И альтмер всерьёз подозревал, что благодаря вмешательству этого самого бога они сейчас всего лишь попеременно страдают от ломоты и болей, а не отращивают дополнительные части тела, попутно наслаждаясь красочными видениями. Хотя и до видений наверняка дойдёт… Но тот же бог упоминал некое «лекарство»... а значит, кто бы что ни говорил, для них корпрус вовсе не приговор. Уж Неревар-то наверняка знает, где его можно найти. Не может не знать...

Напоследок Неревар заглянул в «Крысу в Котелке» — подкрепиться. Без аппетита поел — пища казалась совершенно лишённой вкуса, и только понимание, что голодовка не выход и без еды они лишь ослабеют быстрее, заставляло впихивать в себя кусок за куском и ложку за ложкой. И покинул Альд'Рун через южные ворота.

«Домой нам вообще-то ближе через западные», — недоуменно прокомментировал Элемар.

«А мы пока не домой, — задумчиво ответил Неревар. — Или ты забыл, что сказал Гилдан?»

«Признаться… забыл, — повинился Элемар. — И куда мы тогда направимся?»

«Сперва — в храм Призрачных Врат, к алтарям святых Мерис и Делина. А потом — в гости».

«В гос… На Красную Гору, так?»

«На самом деле — под Красную Гору. Но, в целом, ты все понял правильно».

Элемар задумался.

«Признайся, — проговорил наконец он. — Ты ведь с самого начала собирался туда пойти, верно? После истории с черепом Ллевула Андрано и убийства некромантки Шарн, когда пришёл к мысли, что Дагот Ур и Дагот Ворин — не одно и то же».

«Даже раньше, — не стал отрицать Неревар. — Когда, осознав, куда вместе с тобой вляпался, начал анализировать получаемую информацию и раз за разом натыкаться на нестыковки. И чем больше я узнавал, тем больше запутывался. Пока не пришёл к логичному, в общем-то, выводу, что можно спросить у очевидца и непосредственного участника. И сравнить его версию с уже известными».

«Зачем?»

«Привычка, наверное, сказалась. Я ведь говорил, что в том мире был законником? Вот меня, видимо, и переклинило — есть преступление, надо его расследовать».

Элемар хмыкнул.

«Ну, расследуешь ты его… И что дальше?»

«Не знаю, — вздохнул Неревар. — Там видно будет… наверное».

«Понятно. Тебя просто бесит незнание, а о последствиях ты не думал».

«Почему же? Или ты намекаешь на то, что я не смогу решиться убить его, если буду доподлинно знать, что он невиновен? Смогу. Просто… мне, скажем так, нужны основания. Мои собственные. Не потому, понимаешь, что Трибунал сказал: "Ату его, он Дьявол и Враг" и все вокруг дружно согласились: "Да, да, да!" не вникая, а приняв слова Альмсиви на веру. А потому что он, к примеру, абсолютно безумен. Безумец такой силы — бесспорная угроза. Или озлобился. Или… если его действия продиктованы чужой злой волей, а освободить его от этой воли может только смерть…»

Элемар не стал спрашивать, какую «злую волю» тот имеет в виду. Все и так было понятно.

Мысленный разговор был неожиданно прерван резким окриком:

— Эй!

Неревар тут же развернулся на голос, тихо зашипев сквозь зубы — привычное движение немедленно отозвалось болью во всем теле. К счастью, зелья ещё действовали, заставив её быстро утихнуть...

— Эй, вы! — к ним решительным шагом направлялась высокая бретонка. — Да, вы!

Довольно молодая, дорого одетая… она могла бы показаться привлекательной, если бы не непередаваемое выражение лица, присущее «сушёным рыбам» — старым девам, собственными руками намертво заковавшим себя в жестчайший корсет благопристойности и неукоснительного соблюдения внешних приличий. И люто ненавидящим всех тех, кто внешнему благочинию предпочёл внутреннюю свободу. Или просто оказался хоть чуточку счастливее их. Элемар на таких насмотрелся ещё в Вэйресте: Школа Юлианоса была все же не столько школой, сколько храмом. И там стояли алтари всех девяти богов, давая прихожанам возможность обратиться именно к тому, чьё покровительство было необходимо в данный момент: купцы и путешественники искали благословения Стендарра, ремесленники — Зенитара, фермеры и охотники почитали Кинарет, а будущие матери молились Маре. Дамочки же вроде этой мимо алтаря Мары проходили с видом несправедливо обиженным, а мимо алтаря Дибеллы — с презрительно-негодующим. Впрочем, «хозяин» Школы тоже их внимания не удостаивался — мимо алтаря Юлианоса они проходили, словно мимо пустого места. Главной их целью всегда было святилище Стендарра, бога милосердия… но, что интересно, его благословение они получали редко, в то время как другие боги были к молящимся им неизменно щедры. Тот же Юлианос мог даровать своё благословение даже самому ленивому и бестолковому ученику, если тот молился достаточно искренне. Искренность... не в этом ли дело?

— Моё имя Виатрикс Петилия, вдова, — приблизившись, надменно представилась незнакомка. — Я совершаю паломничество к Алтарю Гордости, что за Призрачным Пределом, и мне нужна охрана, чтобы добраться туда за два дня. Вы мне подходите. Проводите меня туда. Если сумеете уложиться в два дня, получите чаевые.

Неревар оторопел — Элемар ощутил это как никогда ясно — и долгие несколько мгновений мог только изумлённо смотреть на стоящую напротив дамочку. А потом взбесился.

— Я. Вам. Подхожу, — медленно, подчёркивая каждое слово, проговорил он.

Звучало это мягко и даже вкрадчиво, но Элемар все так же отчётливо чуял — его «сосед» в бешенстве. Обратись эта «сушёная рыба» к нему по-другому, он наверняка отреагировал бы иначе — в конце концов сами они направлялись, по большому счёту, туда же — несмотря на то, что чья-либо компания для них сейчас была весьма обременительна. В этом они были схожи… Но напряжение последних недель, закончившееся поистине грандиозными неприятностями — если заражение корпрусом вообще можно охарактеризовать таким тривиальным словом, как «неприятность» — изрядно подточили самообладание у обоих, а дреморова дамочка смотрела так, словно альтмер был провинившимся слугой, которому милостиво дают шанс искупить допущенную оплошность…

— Именно, — высокомерно кивнула Виатрикс Петилия. — Манер вам, конечно, недостаёт… Но вы прилично одеты и неплохо вооружены. То есть вполне достойны некоторое время сопровождать приличную даму.

— Вот как? — Неревар не усмехнулся — оскалился. — Достоин, значит… Вынужден вас огорчить, сударыня — у меня нет ни малейшего желания сопровождать вас куда бы то ни было. И я достаточно богат, чтобы не нуждаться в ваших подачках.

— Зато, сударь, вы ужасно воспитаны, — оскорблённо вскинула подбородок Петилия, по-старушечьи поджав губы. — Отказать даме, попавшей в затруднительное положение…

— Даме, попавшей в истинно затруднительное положение, я бы не отказал. Но… — Неревар злобно ухмыльнулся, — ни одной дамы я здесь не вижу. А ваши «затруднения», госпожа Петилия, порождены вашим же дурным нравом. И я бесконечно рад, что моё ужасное воспитание позволяет мне оставлять подобных вам заносчивых выскочек наедине с их проблемами, не испытывая терзаний совести.

Обогнул задохнувшуюся от возмущения и хватающую ртом воздух Петилию и направился в сторону форта Пёстрой Бабочки. Элемар притих — судя по долетающим до него отголоскам эмоций, Неревар злился. Правда, как довольно скоро стало понятно, не столько на Петилию, сколько на себя.

На развилке Неревар свернул на север, дошёл до фояды, поднимающейся — или спускающейся — по склону Красной Горы и… с трудом отбившись от скального наездника, понял, что действие зелий кончилось. Благо, поблизости оказалась крошечная расселина, забившись в которую, можно было сравнительно безопасно передохнуть.

Однако планы пришлось почти сразу же поменять. Потому что из приглянувшейся расселины показался одетый в рваные штаны данмер, а возле развилки одновременно с ним возникла женская фигура. От неё до места, где Неревар решил укрыться для отдыха, было порядка двух сотен локтей, так что Элемар без труда узнал Виатрикс Петилию.

«Какая решительная дамочка», — иронично восхитился он.

«Угу», — буркнул Неревар, настороженно следя за данмером, сверлящим их крайне недружелюбным взглядом.

То, что конкретно этого данмера он видел впервые, узнаванию совершенно не помешало. Редкая сыпь багровых нарывов, пусть с трудом, но все же различимых на серой коже, тому очень способствовала. Потому что видел он такую уже не в первый раз.

Видящий.

Элемару незнакомец тоже не понравился. Потому что и он прекрасно понял, кто это. Петилия, конечно, своей заносчивостью вызвала к себе неприязнь. Но...

«Как думаешь, этот тип нападёт на неё?» — поинтересовался он.

«Вряд ли, — задумчиво отозвался Неревар, все ещё не сводя взгляда с Видящего. — Он одержимый, а не идиот. И понимает, что мы не сможем не вмешаться. Хотя… всегда есть шанс, что может произойти нечто неожиданное».

«А мы вмешаемся?» — уточнил Элемар.

«Разумеется. Одно дело — осадить заносчивую дамочку, решившую, что вправе чего-то требовать от случайного незнакомца. И совсем другое — не прийти на помощь тому, кто попал в беду. Даже если это та же самая заносчивая дамочка», — озвучил его собственные мысли Неревар.

Обсуждаемая дамочка тем временем подошла совсем близко — от их укрытия её отделяла какая-то пара десятков локтей — и явно тревожилась, заметив ещё одно действующее лицо. Элемар с любопытством наблюдал «изнутри», как она напряжённо всматривается в незнакомца и постепенно замедляет шаг. Ему было интересно, как близко она рискнёт подойти.

Петилия оказалась благоразумной. Так что Видящего обошла по широкой дуге. Благо, русло фояды такие манёвры позволяло.

— Кто это? — остановившись так, что Неревар оказался между ней и Видящим, и окинув последнего прямо-таки ординаторским взглядом, спросила она. — Паломник? Разбойник?

— Нет, — усмехнулся Неревар. — Он болен.

— У меня есть эликсир…

— Он не поможет.

— От моровых болезней. Я…

— Он не поможет, — чуть громче и жёстче повторил Неревар. — У него корпрус. Держитесь от него подальше.

— Мое безумие — божественное чувство, — подал вдруг голос Видящий. — Вперед! Хватайте цепи и докажите, что вы в своем уме!

Он ещё не договорил, а Виатрикс Петилия уже отпрянула, в какое-то мгновение увеличив разделяющее их расстояние сразу на десяток шагов. И замерла олицетворением укора, сложив губы скорбной скобкой. Потом фыркнула и едва не строевым шагом двинулась вверх по фояде — туда, где на фоне вечереющего неба мерцала завеса Призрачного Предела. Видящий склонил набок голову, с безразличным любопытством наблюдая за удаляющейся женской фигурой. Потом перевёл взгляд тусклых глаз на... них.

— Мы пристально наблюдаем за вами. Мы видим, как вы спите... и как вы просыпаетесь... — бесстрастно проговорил он с внезапно прорезавшимся уже знакомым лязгающим акцентом. — Повелитель не придёт к вам, лорд Неревар. Это вы должны прийти к Нему и умолять о снисхождении. Так идите же. Он ждёт...

Он моргнул — раз, другой... Тусклые глаза обессмыслились...

Неревар медленно попятился, внимательно следя замершим в какой-то прострации Видящим. Элемар тоже невольно напрягся. Однако тот мотнул головой, смерил их очередным неприязненным взглядом и отвернулся. Неревар передёрнул плечами, резко развернулся и зашагал прочь. К Призрачным Вратам.

* * *

Когда Неревар в очередной раз споткнулся, Элемар в первое мгновение даже не понял, что произошло. Просто в какой-то момент в ушах и в разуме раздался стон: «Больше не могу!» а в следующий миг он обнаружил, что стоит на коленях, упираясь ладонью в землю, и изо всех сил стискивает зубы, чтоб не завыть от раздирающего все тело нестерпимо болезненного зуда. Под кожей, словно бы копошились тысячи червей, прогрызающих себе ходы во всех направлениях разом. Хотелось сорвать с себя все — броню, одежду — и исступлённо драть, драть, драть ногтями кожу, срывая её вместе с воображаемыми сходящим с ума рассудком червями. Везде — на груди, на плечах, в паху… Перед глазами начало темнеть, в ушах зазвучал низкий гул, перекрывший ставшее за последние часы привычным гудение близкого Призрачного Предела…

«Дыши! - ворвался вдруг в гаснущий разум чей-то яростный рык. — Дыши, сукин ты сын! Слышишь меня? ДЫШИ!»

Сухой, пропитанный пепельной горечью воздух предгорья Красной Горы вдруг с всхлипом ворвался лёгкие, обжигая и царапая нутро. Раз, другой, третий… Элемар согнулся ещё ниже — почти уткнувшись лбом в спрессованный ветром и временем пепел дна фояды — судорожно царапая скрюченными пальцами нагрудник кирасы.

Очередной вдох дался почти безболезненно. А зуд, который в какой-то момент стал почти нестерпим, начал стихать и через какое-то время прекратился совсем. Осталась только уже знакомая ломота в мышцах и прибавившаяся к ней огромная усталость — после встречи с Видящим Неревар решил не терять времени и шёл практически всю ночь. А ведь зелья, вспомнил вдруг Элемар, он так и не принял... только, когда, видимо, стало, совсем паршиво, раз за разом накладывал на себя заклинание сопротивления корпрусу, пока не истощил магию досуха. Пытался экономить? Или просто забыл?

Элемар подозревал, что второе.

Он осторожно выпрямился и открыл глаза. И застыл, зачарованно рассматривая левую руку, которой по-прежнему упирался в землю. На тыльной стороне ладони багровела большая, покрытая царапинами и полосами расчесов и поблескивающая выступившей сукровицей опухоль. И эта опухоль прямо на глазах у изумлённого Элемара бледнела и опадала, пока не исчезла совсем. Остались только следы от расчесов.

— Как это? — не удержавшись, вслух выдохнул он, сжимая и разжимая кулак и прислушиваясь к ощущениям.

«А это, я так понимаю, то, о чем говорил... сам знаешь, кто, когда советовал меняться, чтобы замедлить развитие болезни», — отозвался Неревар.

Голос его, как всегда в моменты сильного истощения, был безэмоционален.

«А корпрус, как ты говорил, меняет не только тело, но и душу, — медленно и осторожно предположил Элемар. — И моё тело менялось вместе с твоей душой, так? А когда мы поменялись, эти изменения... откатились обратно?»

Он встал, отряхнулся от пыли и, оглядевшись, медленно зашагал дальше. До фояды Мамея и Призрачных Врат оставалось, по его прикидкам, не так уж и много, а усталость, на удивление, была не такой уж сильной. Этим стоило воспользоваться. Особенно, с учётом того, что только что произошло.

«Думаю, так и есть», — не менее осторожно согласился Неревар.

Элемару показалось, что он собирался сказать что-то ещё... но тот продолжал молчать.

К Призрачным Вратам он пришёл через два часа. Кивком попрощался с держащейся на безопасном расстоянии Петилией и вошёл в Башню Заката.

А ещё полчаса спустя, получив благословение от триолитов святой Мерис и святого Делина, он заселился в снятой комнате и с облегчением запер дверь на ключ. Тихо хмыкнул, оценив размеры кровати — в его спальне в Бал Исре была, пожалуй, скромнее — и количество подушек. И, сняв шлем, подошёл к висящему на стене зеркалу. Виатрикс Петилия, после встречи с Видящим старавшаяся держаться к нему поближе, увидев его лицо — тогда ещё не он, а Неревар остановился, чтобы напиться — устроила истерику, удержавшись от рукоприкладства только из боязни заразиться. И ему было интересно, что же такое она увидела...

«Кошмар, — прокомментировал увиденное в отражении Неревар. — Ты похож на сифилитика».

«На кого?» — переспросил Элемар, разглядывая уже знакомую багровую сыпь, покрывающую его лицо и шею.

«Болячка такая, — иронично хмыкнул Неревар. — В том мире. Сначала от неё покрываешься вот такой вот радостью. А потом отваливаются нос и член».

Элемар икнул. Расставаться ни с тем, ни с другим он был не готов. Хотя уточнение «в том мире» немного успокаивало.

«Хотя... — усмехнулся Неревар, — у пепельных зомби носы тоже проваливаются».

Элемар запустил шлемом в стену, еле сдержавшись, чтобы не расколотить ещё и зеркало.

«Издеваешься, да?»

«Зато члены вырастают. Правда, не там где положено, а на роже, но вырастают же».

Несколько мгновений Элемар боролся с желанием пнуть, разбить или запустить в стену что-нибудь ещё... а потом тихонько и бессильно рассмеялся. Подобрал шлем, задумчиво повертел... и положил на столик.

«Ложись, — уже другим тоном посоветовал Неревар. - Стоит как следует отдохнуть. Времени, конечно, у нас мало... но и возможности тела отнюдь не бесконечны. Так что стоит воспользоваться случаем и восстановить силы в безопасном месте — кто знает, где и когда нам придётся это делать в следующий раз».

«Ты о чем?»

Неревар помолчал.

«Завтра... или когда ты проснёшься... мы не пойдём через Призрачные Врата. Потому что в этом случае весь Вварденфелл будет знать, что ты попёрся на Красную Гору. А нам этого совсем не надо».

«Тогда как мы попадём за Призрачный Предел?»

«Есть одно место. Придётся поискать, так как я знаю его расположение очень приблизительно. Зато там гарантированно есть проход за Призрачный Предел».

«И что же это за место?» — насторожился Элемар.

Неревар некоторое время молчал, явно раздумывая, стоит ли отвечать.

«Затерянный Когорун, — проговорил наконец он. — Бывшая столица Дома Дагот».