Декабрьская фантасмагория (джен)

Дед Мороз заглянул в свой блокнот. Поскольку гигант никак не отреагировал на слова Дейдары, гость счел это безмолвным разрешением огласить посвящение. Ухмыляющийся блондин и все остальные с любопытством приготовились слушать. Кисаме не показал виду, что волнуется, но спина его превратилась в сплошное ухо.

— Как пишет наш даритель, этот подарок — символ безоговорочного признания ваших великолепных физических данных. А также намек на тот славный род, которому вы обязаны этими высокими достоинствами.

Сасори с некоторой растерянностью уставился на Деда Мороза. Судя по этим словам, Кисаме был преподнесен самый адекватный, более того — самый искренний подарок. Если, конечно, посвящение не было издевкой. Однако непохоже было, чтобы даритель иронизировал. Что-что, а физические параметры у Кисаме и вправду ого-го! Он реально крут, даже без Самехады. А уж с ним — так и вообще… И, опять-таки, всем известно, что у них в роду все мужчины были такими. Красотой не отличались, это верно (все-таки жабры трудно признать пикантной деталью внешности, это ж не родинка какая-нибудь), но вот силушкой обижены не были.

Убедительной версии о том, кто же таков этот таинственный даритель, у Сасори и без того никак не складывалось. И вот новый удар: очередная информация тоже ничем не помогла. Ведь признать вслух очевидное всем физическое превосходство Кисаме мог бы, не кривя душой, практически любой человек — было бы желание. Как, например, это любезно сделал анонимный даритель. Вот если бы кто-нибудь, наоборот, категорически отказался бы признать превосходство Кисаме (хотел бы он, Сасори, посмотреть на такого смельчака!) — это да, это была бы зацепочка… А так — опять мимо.

Кукольника начали терзать смутные, непонятные предчувствия. Он не привык доверять пресловутому шестому чувству, всегда полагаясь на свой ясный и холодный разум. Так что теперь голос интуиции пугал Сасори вдвойне — и тем тревожным сигналом, что он нашептывал, и тем, что он вообще вдруг, ни с того ни с сего, проявил себя…

Прочие акацуки были разочарованы адресованным Кисаме любезным сообщением не меньше, чем Сасори. Но по иной причине. Они рассчитывали поприкалываться над простодушным мечником, продолжив забаву, начатую Дейдарой, а в результате были почти пристыжены. Чувства большинства из них в этот миг можно было бы определить простейшим словом «зависть».

И только в душе у Конан не осталось места для зависти, ибо там всё уже было выжжено ревностью. Пылкая красавица тщательно анализировала каждую новую крупицу информации — так же, как это делал хладнокровный Сасори. Но в отличие от кукольника, девушка не посчитала комплимент в адрес Кисаме бессмыслицей, не способной прояснить личность дарителя. Ведь она была уверена, что на самом деле этот комплимент опосредованно предназначался Пейну.

«Ну, точно — женщина!» — теперь у Конан отпали все сомнения насчет пола дарителя. Действительно, какой смысл делать комплименты этому акуленышу Кисаме? Ну, сильный он — это и вправду так. И что с того? Чего этим восторгаться? Кому он вообще нужен, этот уродливый громила? Никакая женщина не стала бы делать такому чудовищу комплименты. Любую нормальную бабу просто вывернет наизнанку при одном взгляде на этого жаброщекого! Да и от мужчин ему комплиментов ждать не приходится — кому охота публично признать себя слабее этого урода? Любой нормальный мужик предпочтет промолчать, нежели признать себя слабаком…

«Не-е-ет, эти восторженные слова предназначались Пейну. И, кажется, он это отлично знает — ишь, как насупился! Злится, что его зазноба так откровенна. А раз злится, значит, боится… Еще бы! Знает ведь, какая у меня интуиция, вот и трясется от страха, что я просеку его шашни с этой блондинкой Скрытого Песка. И тогда ей не жить! Хотя… Он как-то уж слишком рассержен. Прямо-таки чересчур. Неужели она ему и вправду так дорога?» — кипела от ревности Конан. Рот ее кривился, она из последних сил сдерживала горькие слезы.

Дюжий мечник, получив подарок, столь сильно всколыхнувший умы сразу нескольких его соратников, ощутимо растерялся. По его мнению, комплимент физической силе никак не вязался с бумагой в сердечках и алой розой. Да и скромный размер презента не вписывался в представления Кисаме о дарах силачам.

Что можно преподнести крепкому воину вроде него, чтобы сделать комплимент его физической силе? Ну, тренажер какой-нибудь, размышлял Кисаме. Или оружие. Он взвесил на руке подарок. Коробка не то что бы совсем легонькая — скорее наоборот. Однако она, кажется, наполнена чем-то мягким. Так что оружие, скорее всего, отпадает.

А жаль! Было бы приятно получить в подарок что-нибудь полезное, пусть даже небольшое по размеру. Типа куная, например. Можно даже золотой кунай или серебряный — для красоты. Хотя нет, таких дорогих, пожалуй, не надо, а то Какузу вопьется, как клещ, с неотвязной просьбой пожертвовать эту вещицу в казну организации. А не согласишься — просто украдет эту вещь и продаст, и не докажешь потом, что это сделал именно он. А хоть и докажешь — сразу завопит: «Для вас же стараюсь, сволочи! Для общего блага!»

«С другой стороны, — подумал Кисаме, — оружия у меня и так полно — намного больше, чем нужно. Я ведь уже давно почти не использую ничего другого, кроме Самехады. И то сказать, зачем мне вся эта мелочь, типа кунаев и сюрикэнов, при такой силе и таком мече?»

А в подарок, если уж говорить начистоту, Кисаме хотелось бы получить (не при товарищах будь сказано, а то засмеют!) самый обычный колобок онигири, но сделанный так, как готовила его матушка, по их семейному рецепту. Он так давно не был дома, не ел родную пищу! Правда, тут, в их комфортабельном убежище, Конан ловко управлялась на кухне, но Кисаме предпочел бы есть из любимых маминых рук — морщинистых, с бледно-голубоватой кожей. А Конан только раздражала его. Презирая во всех смыслах ненасытную подружку Пейна и как воина, и как женщину, мечник старался не замечать ее. И очень неохотно, лишь за неимением выбора, ел ее стряпню. Готовила Конан, надо признать, отменно. Но Кисаме из ее ненавистных рук всё было немило…

Вот и сейчас он был уверен, что капризная и наглая девка непременно выпросит, фактически, отнимет врученный ему подарок. Поэтому и не спешил открывать его при всех, несмотря на то, что ему ужасно не терпелось разорвать дурацкую упаковку и заглянуть в коробку. Но он знал, что лучше будет сделать это в уединении. А какое уж там уединение в пещере-коммуналке…

Ну, ничего. Тут неподалеку, в скалах, есть одно укромное местечко, где Конан его не найдет. Об этом тайном месте никто, кроме него, не знает. Завтра утром он проберется туда и спокойно, без свидетелей, выяснит, что за сюрприз таится под розовой бумагой…

С такими мыслями Кисаме опустил коробку за пазуху. Внезапно чья-то рука цепко ухватила его за плечо.

— Ну, что там? Показывай! — раздался у него над ухом громкий взволнованный голос. Тот, который он меньше всего ожидал услышать в этой ситуации.