Декабрьская фантасмагория (джен)

— Кисаме-сама, а что такого особенного было в этой люстре? — неугомонный Тоби просто изнывал от любопытства.

Кисаме опустил взгляд и нехотя пробормотал:

— Ну, она, как бы, не совсем наша была…

— Как это — не наша? Мы что, и сами украли ее у кого-то?! — поразился Тоби.

— Нет. Мы взяли ее в качестве конституции… — хмуро ответил Кисаме.

— Это как? — не понял Тоби.

— Да не конституции, а контрибуции! Сто раз тебе говорил, Кисаме, — не выдержал Хидан. — В общем, Тоби, всё очень просто. Был тут у нас один мудак, Орочимару его звали. Это было… ну, короче, очень давно было. Поэтому ты его и не помнишь… э-э, то есть, не знаешь.

— Я знаю, мне про него Дейдара говорил! — пискнул Тоби.

Но Хидан, не слушая его, со смаком продолжал рассказывать:

— Так вот, этому Орочимару приглянулся Итачи, и стал он, значит, к нему подкатывать. Итачи-то у нас, сам знаешь, на вид настоящий пи…

В этот момент Сасори, стоявший рядом с Хиданом, толкнул его в бок и показал глазами на окончательно пришедшего в себя Итачи. Хидан среагировал мгновенно.

— Кхм, да… Так вот, говорю, Итачи-то у нас на вид самый настоящий… пират! И дернул же черт этого Орочимару пристать к такому крутому парню! В общем, Итачи разозлился и оторвал ему руку.

— Руку?! Ну ни фига себе… — ужаснулся Тоби.

— Вот и я говорю: почему руку? Надо было кое-что другое оторвать, чтоб этому уроду неповадно было на Итачи заглядываться! — вмешался в разговор Дейдара.

— О, Дейдара-сэмпай, как это жестоко… — протянул Тоби.

— А заглядываться на других парней — не жестоко?! — огрызнулся блондин. — Как он мог?! Ну, то есть, я хочу сказать, как он посмел пристать к нашему Итачи?

Учиха, все еще сидевший на полу, нахмурился и вздохнул, мрачно глядя на Дейдару исподлобья.

— Ну ладно, а люстра-то тут при чем? — не понял Тоби.

— Так ведь после этого случая мы выперли Орочимару из наших рядов, — пояснил Хидан. — А люстра эта как раз ему и принадлежала. С нею он к нам и пришел когда-то…

— Мы, конечно, сначала были недовольны, что он сюда с таким «приданым» заявился, — подхватил тему казначей. — Тут, в пещере, и без того повернуться негде, а Орочимару еще эту бандуру приволок. Ну, и попросили его продать ее кому-нибудь, чтоб место освободить. А он уперся — нет, мол, ни за какие деньги. Она, говорит, дорога мне как память. «Ни за какие деньги», а? Вот скажут же люди иной раз такую глупость…

Тоби слушал с огромным интересом. Он и не подозревал, что у обычного предмета мебели, пусть даже дорогого и красивого, может быть такая захватывающая история.

— А откуда у Орочимару была эта люстра? — спросил он.

На этот его вопрос ответил Хидан:

— Мы спрашивали у него об этом, но он так и не раскололся. Упорно молчал, змей подколодный… Ну а потом наш проныра Зецу разнюхал, что эту люстру Орочимару еще в юности подарили на день рождения Цунаде и Джирайя — поприкалываться над ним решили. Эту историю знают почти все ниндзя Конохи.

— Но что смешного может быть в люстре? — удивился Тоби.

— Формально это был дорогой подарок на совершеннолетие. А по сути — издевка над тем, кому ее подарили… — ответил парнишке ни кто иной как сам Пейн.

Лидер-сама умолк так же внезапно, как и заговорил. Тоби очень хотел услышать, что было дальше, но не посмел спросить Пейна об этом. Остальные акацуки тоже молчали. И тут Конан, заметив нетерпение Тоби, продолжила рассказ о том, что знали все присутствующие, кроме него:

— Джирайя заказал эту вещь знаменитому мастеру из деревни Скрытого Песка, — продолжила рассказ Пейна Конан. — У них там, в Песке, лучшие стеклодувы — это всем известно. Цунаде лично нарисовала эскиз — клубок переплетенных между собой змей. Ну, как бы, образ души Орочимару. Проблема вышла только с цветом люстры. Джирайя настаивал на том, чтобы змеи были голубого цвета, а Цунаде хотела, чтобы они были черные. Скандал двух саннинов по этому поводу слышала вся Коноха. Цунаде заявила: «У него черная душа и черные мысли! Так что и люстра должна быть черной!» А Джирайя ей в ответ: «Нет, голубой цвет тут больше к месту будет!» Цунаде взбесилась и проорала с издевкой: «А почему голубой-то — цвет неба? Почему не красный — цвет Страны Огня? Или зеленый — цвет деревни Скрытого Листа? А?! Не слишком ли много чести для нашего Орочимару? Разве мы с тобой не знаем, какой он?» А Джирайя ей, еще громче, на всю Коноху: «Ты-то как раз и не знаешь его до конца! Тебе с ним легко на миссии ходить, не то что мне!» Она ему: «Это почему же?!» А Джирайя: «Потому что ты — не мужик! А вот я от него натерпелся, и точно знаю, что подарок для такого, как он, должен быть голубого цвета!»

— Да-а, видать, в те времена Орочимару ужасно хотелось, чтобы Джирайя узнал его до конца, — осклабился Хидан. — А Джирайя не оценил его нежных чувств, да еще и растрепал об этом на всю деревню. Неудивительно, что эти двое до сих пор враждуют…

— Но почему же тогда змеи на люстре оказались не голубые и не черные, а фиолетовые? — Тоби все больше захватывала эта странная история.

На сей раз Тоби ответил Дейдара:

— Да вот не получилось у саннинов так, как планировалось, хмм… Хотя поначалу всё шло хорошо. Джирайя все-таки смог убедить Цунаде — она согласилась, что люстра должна быть голубая. А убедить такую истеричку дорогого стоит! Представь же, что почувствовал Джирайя, когда увидел, что в итоге змеи получились фиолетовые! Он спросил у мастера, почему заказ выполнен неточно. Тот сказал, что примесь в стекле капризная попалась, потому и не удалось соблюсти оттенок. Зато этот цвет, мол, даже лучше — богаче смотрится, хмм... Джирайя, говорят, в ответ наорал на него так, что слышно было даже на верхнем этаже резиденции казекагэ. А уходя, так сильно пнул дверь жилища стеклодува, что она слетела с петель и исчезла в неизвестном направлении. На другой день ее нашли на тренировочном полигоне далеко за деревней…

— А смешнее всего то, что Джирайя, несмотря на это, выплатил мастеру всё обещанное — до последнего рё. Ну, не дебил? — ухмыльнулся Какузу.