Умерший и вновь воскресший (джен)

Ночью на кладбище было как-то… тихо.

Не в том смысле, что в дневное время там был балаган, нет, просто тогда слышался гул мотора проезжающих машин, крики воронов и людей, а ночью была совсем тишина. Кромешная.

Казалось, что если чихнуть ненароком, то этот звук пролетит по всему кладбищу и непременно напугает охранника, который запирался на все засовы с наступлением темноты. Не то чтобы Андрей собирался чихать или пугать охранника, просто ему было крайне неуютно в этой мертвой тишине.

Фонари, которые в дневное время стояли выключенными, в ночное тоже почему-то не работали, а если и горели, то очень странно — через один, поэтому по аллее кладбища местами было то слишком светло, то наоборот, темно, отчего мурашки ползали по коже, а нервозность переходила на новый уровень.

Андрей шел медленно.

Он постоянно озирался, как будто готовый в любой момент дать деру и неважно от кого — от охранника, который за каким-то чертом выйдет из своей каморки или зомби, которых по идее не существовало, но сама мысль уже настораживала.

Поэтому, тихой поступью идя вперед, Андрей время от времени вздрагивал: то от ветра, то от осознания того, что он, ночью, шляется по городскому кладбищу с фонариком, который время от времени барахлит и не хочет работать. Ему и так огромных усилий стоило перебраться через кованый забор, от которого на руках осталась мелкое крошево от черной краски, а потом пробраться мимо светящихся окон местного сторожа, и он не намерен был отступать. Не теперь, когда он зашел так далеко.

Первые несколько участков с могилами Андрей пропустил — там, в большинстве своем, лежали одни старики, а самим захоронениям было уже несколько десятилетий. Следующие несколько он пропустил только из солидарности к первым предыдущим, а дальше еще и еще, пока не очутился в самом конце кладбища, где было практически пусто. Только несколько могил стояли возвышениями, привлекая к себе внимание.

В этом месте даже фонари не стояли, поэтому пришлось воспользоваться наполовину сломанным фонариком, который жалобно замигал, когда Андрей нажал на кнопку.

— Блин, — пробормотал он, несколько раз стукнув фонарик об ладонь, отчего лампочка страдальчески мигнула и засияла без перебоев.

Могилы здесь были разные, но их объединяло одно — памятников и крестов ни на одном не было. На каких-то могилах треугольником возвышались венки, на других стояла только хлипкая рамка с выцветшей фотографией. Глядя на все это Андрею стало не по себе. Он сразу вспомнил слова бабушки: «Убийц и суицидников хоронят вне кладбища: либо с самого начала, либо в конце, потому что они — безбожники, раз сумели нарушить заповедь Господнюю».

Все это отдавало легким флером безумия, но именно здесь Андрей как никогда ощущал силу сказанного и верил в это.

Когда он сумел взять себя в руки, то решил побродить по кладбищу еще, чтобы выискать такую могилку, которая устроила бы его, но, подумав, Андрей понял, что это не имеет смысла. Людей, захороненных за кладбищем, никто не хватится, тогда как с другими могут возникнуть проблемы. Андрей вернулся и стал ходить между рядов. Хоть и могилок было не так много, но выбирать было из чего.

Подсвечивая тусклым светом фонарика рамки с фотографиями, Андрей выбирал для себя наиболее приемлемый вариант. Да и не хотелось ему воскресить ненароком какого-нибудь преступника, хотя он не мог знать наверняка, кто из них преступник, а кто нет. Поэтому Андрей вглядывался в фотографии тщательней, как будто пытаясь прочесть их души по глазам, которые смотрели с замызганных фотографий.

«Ну, по крайней мере, бабкина магия может не сработать», — Андрей пытался утешать себя этим, где-то в глубине отчаянно мечтая о противоположном.

Остановив свой взгляд на относительно свежей могиле, Андрей достал из заднего кармана складной нож. Раскрыв его, он воткнул его в промерзлую землю и стал чертить круг, медленно обходя возвышение из венков по периметру. Лезвие шло туго, поэтому приходилось прилагать больше усилий, чтобы прочертить видимый круг.

Выпрямившись, он встряхнул руку с ножом, после складывая его и убирая обратно. Причуду с кругом Андрей решил взять из ритуала, который нашел в интернете. В нем говорилось, что прочерченный девственным ножом круг на могиле не позволит мертвецу выйти за его пределы. Такая предосторожность была как раз кстати, правда Андрей не был уверен, можно ли смешивать два разных ритуала по воскрешению мертвых. Плюнув на это, он достал из другого кармана мешок с сушеным укропом. Так как в бабкиных наставлениях не было указано, какой свежести должен был быть укроп, Андрей решил, что сушеный в этом деле как раз подойдет. Правда, он не решился брать покупной из пакетика, поэтому ему пришлось несколько дней высушивать свежий.

Встав перед начерченной линией, Андрей, достав из мешочка укроп, начал мять его в руках, ломая и без того хрупкие и иссушенные веточки, приговаривая слова ритуала по памяти.

Было бы проще, если бы Настенька позволила списать ритуал дословно, но она отказалась, — беспокойство за него было на первом месте. Было, конечно, приятно осознавать, что за тебя переживают, но Андрею в тот момент было слегка наплевать.

Возможно напортачив с заклинанием где-то в середине (все же Андрей не страдал фотографической памятью), он раскрыл руки, позволяя пыли от высушенного укропа упасть вниз. Часть ее, конечно, была унесена ветром, который так неожиданно поднялся на просторном поле.

Тяжело вздохнув, Андрей быстро отошел от прочерченного круга и, застыв на месте с легким страхом и благоговением, начал ждать.

… но ничего не происходило. Вообще. На кладбище было все так же тихо, темно и безлюдно. Холодный ветер завывал где-то в кронах черных елей, которые, как разгневанные гиганты, клонились в разные стороны. Охранник, Андрей готов был поклясться, так же продолжал сидеть в своей каморке, попивая горячий сладкий чай, глядя в маленький экранчик переносного телевизора. В мире не поменялось абсолютно ничего.

Постояв еще несколько минут, Андрей достал телефон из кармана и, глянув на часы, расстроенно вздохнул. Стоило признать, что у него ничего не вышло, да и, если говорить откровенно — выйти не могло. Все-таки все эти истории — просто сказки.

Страшные своеобразные сказки.

— Зря я сюда пришел, — пробормотал он, расстроенно осматриваясь.

Выключив фонарик, Андрей засунул его обратно в карман. Оставаться здесь не было никакого смысла, да и холодало. Все-таки на улице не май месяц.

Кинув взгляд на могилу, Андрей еще раз горестно вздохнул, мысленно проклиная себя. Если бы не его дурацкая прихоть, он мог бы в это время валяться на кровати в квартире Настеньки, рассказывая ей новые истории, которые удалось вычитать в интернете. А та, как обычно, комментировала бы рассказываемые истории или гадала, не забыв при этом поджечь ароматические свечи.

Почесав затылок и накинув капюшон, Андрей развернулся и медленно побрел прочь.

Поднявшийся холодный ветер неприятно продувал куртку, подгоняя вперед. Спрятав обветренные руки в карманы, он медленно шел по аллее: спешить все равно было некуда, да и Настенька с вероятностью в сто процентов уже успела найти себе достойную компанию на вечер. Зазвонивший телефон заставил вздрогнуть: мелодия звонка прорезала черную тишину, зловеще нагнетая. Выудив из кармана джинсов телефон, Андрей не успел ответить на звонок. Мертвая тишина опять опустилась на плечи, больше обычного давя на сознание. Оставаться на кладбище с каждой минутой было страшнее, поэтому, прибавив ходу, Андрей выбежал на освещенный островок. Незнакомое волнение росло с каждой секундой, как будто в ожидании чего-то.

Обернувшись и пристально вглядевшись в темноту, Андрей решал для себя вопрос: а стоит ли вернуться и проверить? Где-то глубоко внутри билось незнакомое чувство ожидания, которое сдавливало все органы и тянуло их вниз. Хотелось вернуться обратно и проверить, окончательно убедиться в том, что вся затея оказалось провалом. В тоже время нестерпимо хотелось домой: ночное кладбище казалось неприветливым и отталкивающим, совсем не таким, как в первые мгновения. Даже чувства спокойствия и умиротворения улетучились, будто их и вовсе не бывало. Андрей мучился от противоречий, которые раздирали его на части.

Решив посмотреть на могилу в последний раз, Андрей быстрым шагом скользнул в темноту. Фонарик привычно лег в руку, а узкая полоска света прочерчивала черноту, позволяя разглядеть дорогу перед собой.

Найти ту кучку могил оказалось нетрудно, сложнее было отыскать конкретно ту, возле которой он проводил ритуал. Послонявшись так несколько секунд, Андрей, в конечном итоге, нашел ее. Круг был на месте, как и холмик из венков — все осталось прежним.

— Я идиот, — сказал Андрей, направляя фонарь на могилу.

Усмехнувшись, он быстро стер круг ногой, мысленно проклиная себя за дурацкие идеи и желания. Вороны, поднявшиеся в столь поздний час, с оглушающим и пугающим карканьем пролетели над головой. Андрей, встрепенувшись, попытался уловить их взглядом, но они были слишком черны, поэтому сливались с небом.

Фонарик опять истошно замигал, как будто предупреждая о чем-то. Ударив его несколько раз о ладонь, Андрей вновь навел свет на могилу, пытаясь, таким образом, проститься.

Из холодной и колкой земли торчала уродливая и местами лишенная кожи рука.