Конфиденты (джен)

Каждая встреча с Поттером сопровождалась многозначительными взглядами Ариэль, от которых Поттер смущался и прятал глаза. Она больше не задавала вопросов, не видя смысла в повторении, раз уж Поттер не желает нормально отвечать, но думать о его словах не переставала.

Понять причины, приведшие того в Азкабан, не удавалось. Поттер был искренен, говоря о желании понять, и всё же о главном он умолчал; что-то должно было произойти, отчего он не просто задумался над мотивами и мыслями Пожирателей смерти, а предпринял активные действия. И это «что-то» не давало покоя. Месяцы разговоров не прошли даром, Ариэль многое узнала о Мальчике-Который-Выжил, она научилась с немалой степенью вероятности прогнозировать его реакции и поступки, узнала его не хуже близких друзей, и потому со всей отчётливостью понимала, что заставившие его прийти в Азкабан причины должны быть серьёзны. Очень серьёзны…

Последний ритуал Поттер вытерпел с трудом. Крутился, вертелся, то и дело порывался что-то сказать и замолкал ещё до того, как слова были произнесены. Ариэль эту суету игнорировала.

— Мисс Лэнгтон, — наконец решился он, когда основная часть была позади, — а вы сможете присылать нам защитные артефакты?

— Присылать? — рассеянно протянула она, устало складывая в несессер огарки дорогущих свечей из жировоска громамонта.

— Мы… Да, присылать. Мы с Гермионой решили уехать. Я знаю, что найти артефактора непросто, уже успел в этом убедиться, а Джеймсу всё ещё нужна защита… Так что, вы поможете?

Рука Ариэль зависла над полом, и она недоумённо подняла на Поттера глаза:

— Вы решили покинуть Англию?

— Да.

— И, я же правильно понимаю, вы намерены держать в секрете, куда едите?

— Конечно. Меня же ищут авроры.

— Но мне вы готовы доверить ваш секрет?

Поттер несколько секунд смотрел на неё с удивлением, словно даже не задумывался над этим вопросом, а потом немного растерянно пожал плечами и кивнул:

— От вас зависит жизнь моего сына. Вы его уже спасли, зачем вам вредить нам?

Скрыть удивление было непросто: детские рассуждения плохо вязались с титулом национального героя.

— Незачем, — кивнула она, — но всё же мне не хотелось бы продолжать это… хм… сотрудничество дольше необходимого.

— Мисс Лэнгтон! Пожалуйста! — взмолился Поттер, складывая ладони перед собой в умоляющем жесте.

— Я не отказываю, — мягко улыбнулась Ариэль, меньше всего желая затевать долгий спор, — однако очень надеюсь, что вы озаботитесь поисками другого мастера.

— Да, конечно… Спасибо… Скажите, — сменил он тему, — ваши друзья ещё не на свободе?

— Нет, — с подозрением глядя на Поттер, ответила она. — А почему вы спрашиваете?

— Хотелось бы убраться до того, как это случится.

Ариэль недоумённо подняла голову.

— Вам ничего не угрожает, мистер Поттер. Пожиратели смерти даже и не думают о том, чтобы вас преследовать.

— И всё же я предпочту покинуть Британию до того, как они окажутся на свободе.

Ответа это заявление не требовало, так что Ариэль ограничилась неопределённым хмыканьем. Охота Поттеру жить в страхе, мешать ему она не собиралась. По окончанию ритуала Поттер сам напомнил о передаче дома и пообещал открыть ей доступ перед отбытием из страны, после чего они довольно холодно простились, хотя и знали, что видятся, скорее всего, в последний раз, однако расставались без сожалений: необходимость зависеть от недружественно настроенного человека обоих беспокоила.

Патронус Поттера появился на следующей неделе — ранним утром четверга, но обрадовать ученика новостью о возвращении ему родового особняка Ариэль не успела — за завтраком, развернув «Пророк», узнала, что очередь дошла до Пожирателей смерти Ближнего круга, чья судьба её очень волновала. Мысли о Поттере отошли на десятый план.

Обитатели верхних этажей Азкабана стали появляться в зале суда Визенгамота лишь спустя два месяца после начала пересмотра. Попасть в число зрителей хотели многие, но далеко не все сочли это разумным, так что в итоге зал был заполнен недовольно гомонящей толпой возмущённых обывателей да парой десятков косвенно пострадавших, а представителями «тёмной» стороны стали Крис с Дафной Гринграсс — ни в чём не замешанные и не подозреваемые, но имеющие тесные связи с Пожирателями смерти или их семьями. Даже Малфои, чьё имя давно стало нарицательным, предпочли не мозолить глаза: недавно отпущенный на свободу Люциус не спешил показываться в публичных местах, восстанавливаясь после пяти лет заключения, а Драко с Нарциссой по-прежнему были персонами нон-грата.

— На нас косились, словно у нас рога с клыками выросли, — рассказывал Кристофер вечером, когда в гостиной Лестрейндж-холла собрались все заинтересованные лица, которым он доверял в достаточной степени, чтобы позволить переступить порог поместья. — Но сказать, конечно же, никто ничего не посмел. Некоторые даже здоровались сквозь зубы — снизошли, так сказать. Прибыли мы заранее, мало ли, вдруг пришлось бы отстаивать право на присутствие в зале суда? Но с этим проблем не возникло, хотя встретили нас, разумеется, неласково. Если бы не Дафна, не уверен, что не врезал бы кому-то из этих лицемеров. Время было, так что мы решили погулять и немного послушать, о чём судачат в коридорах Министерства, и, должен признать, ничего нового не услышали. Народ настроен воинственно, но многословно прикрывается гуманностью и справедливостью. Все притворяются хорошими людьми, для которых честность не пустой звук, а на деле, как не трудно догадаться, все как один желают, чтобы угроза Пожирателей была решена кардинально — вырезать их всех на корню. Когда мы заняли места… — Крис ехидно усмехнулся. — Вокруг словно чумная зона образовалась. Вроде как мы не враги, ведь мои попытки избежать смертей — те самые массовые усыпления во время сражения в школе — интерпретировались как действия за «правую сторону», а Дафна так и вовсе во всём этом не участвовала. Однако же садиться рядом желающих не нашлось. Но оно, в общем-то и не плохо получилось: с одной стороны, мы могли свободно разговаривать, не опасаясь, что нас подслушают, а потом извратят слова, выставляя нас монстрами. А с другой, — Крис заговорщицки усмехнулся, — благодаря воздушному буферу преступникам не составляло труда обнаружить нас среди неблагожелательно настроенных зрителей. В общем, первым в кресло с цепями усадили мистера Долохова…

— Как он? — быстро спросил Мальсибер.

— Да нормально, — отмахнулся Крис. — Выглядел бодро, даже улыбался, чем раздражал всех вокруг. Его дело недолго рассматривали, видимо, успели почитать перед слушанием. Даже свидетелей не стали вызывать, хотя несколько человек порывались выскочить к трибуне и рассказать всё, что они о Долохове думают. Подтвердили приговор, но чуть смягчили: вместо пожизненного дали пятьдесят лет. Любят наши гуманные товарищи издеваться.

— Будь Антонин помоложе… — вздохнул Малфой.

— Потом вызвали Руквуда, — продолжил Крис, не дав разговору перейти в бессмысленное обсуждение несбывшегося. — И началось нечто невнятное. Судьи словно разрывались между желанием осудить его и отпустить. Часть обвинений сняли, причём, как-то невнятно это объяснили, хотя ропот в зале поднялся нешуточный, и в итоге ограничились десятью годами заключения.

— Августус тоже не молод, но десять — не пятьдесят, — заметил Люциус. — Хотя причины лояльности судей будет не безынтересно выяснить…

Присутствующие единодушно пожали плечами: информация никогда не бывает лишней, но источники, об отсутствии которых Люциус умудрился позабыть, нужно было искать новые, а это серьёзно затрудняло своевременное получение сведений.

— В оставшееся время судили незнакомых людей, но Дафна сказала, что это были егеря.

— Разве их ещё не всех рассмотрели?

Крис пожал плечами:

— Видимо, их было больше, чем мы привыкли думать. И насчёт «десять не пятьдесят» я бы поспорил. Долохов выглядел хорошо: бодро и здорово, если позволите, да и приговор воспринял совершенно спокойно, другого он, кажется и не ожидал. А вот Руквуд постоянно кашлял, сутулился, словно у него что-то болело, а после вердикта совсем расклеился. Боюсь, у Долохова шансов больше.

— Руквуд и в первый раз кашлял, — хмыкнул Мальсибер, — а после побега бодрее многих более молодых был. Я бы не сбрасывал его со счетов.

— А Долохов действительно бодрый, — заметила Ариэль. — Если не знать, сколько ему лет, по голосу за молодого мужчину можно принять. Сил у Антонина побольше других молодых будет. Что же до Руквуда… Рей прав, если он кому-то нужен на свободе, о курсе восстановления для него позаботятся заблаговременно, так что… — Завтра пойдёте? — прервала сама себя Ариэль.

— Обязательно! — воскликнул Кристофер. — Я слышал разговор охранников, по их словам завтра буду рассматривать дело Лестрейнджа. Правда, они не сказали, кого именно, но это и неважно. Я должен быть там!

Возражать никто не стал. И Люциус с Нарциссой, и Реймонд с Ариэль, и даже Эдриан Нотт, не говоря уже о Драко и Теодоре, прекрасно знали, насколько Кристофер привязан к Рудольфусу Лестрейнджу, так что желание присутствовать на суде не вызвало удивления.

И на следующий день они тем же составом вновь собрались в гостиной Лестрейндж-холла, нетерпеливо ожидая появления временного хозяина, чтобы узнать о судьбе настоящего.

— Ну что?! — вскочили на ноги Эдриан с Реймондом, стоило Крису показаться в дверях. — Что решили?

Тот прошёл к любимому креслу у камина и, только сев, ответил:

— Пока — ничего.

— То есть? — нетерпеливо воскликнул Нотт.

— Можно, я по порядку расскажу? — попросил Кристофер и, когда все закивали, выражая согласие, и мужчины вернулись на свои места, потёр лицо руками. — Началось всё с того, что вызванный Трэверс не появился. Началась паника, авроры перекрыли все входы-выходы, зрители вопили и испуганно жались друг к другу… А оказалось, его просто забыли привести из Азкабана.

Мальсибер рассмеялся:

— Джеф всегда был неудачником, но это как-то уж слишком даже для него.

— В общем, когда все немного успокоились, и за Трэверсом были посланы авроры, в кресло с цепями усадили Эйвери.

— Как он? — тут же спросила Ариэль.

— С синяком под глазом, — весело улыбнулся Кристофер, — а в остальном, кажется, в порядке. Ему зачитали обвинения, задали протокольный вопрос, признаёт ли он себя виновным, тот, разумеется, активно затряс головой, мол, нет, не признаю. Судьи нахмурились, председатель открыл папку с делом, почитал пару минут, полистал… — он сделал театральную паузу и широко улыбнулся, — и обратился к присутствующим с вопросом, почему Эйвери вообще в Азкабане.

— Не тяни же! — не выдержал Люциус.

— Прямо в зале суда стали разбираться, — с задорной улыбкой продолжил повествование Крис, — и пришли к выводу, что Данкан Эйвери тот ещё ублюдок, и законный брак его родителей этому не помеха, но недостатки характера не являются уголовно наказуемыми, а потому… — он снова сделал паузу и, не выдержав, расхохотался.

Только слушатели собрались возмущённо потребовать продолжения истории, прерванной на самом интересном месте, как со стороны двери раздался хриплый голос:

— И потому держать меня дальше в Азкабане негуманно.

Ариэль по-девчоночьи взвизгнула и первой бросилась к другу, секундой позже к ней присоединился супруг, да и остальные повскакивали со своих мест, потому что, хоть особой дружбы между ними и Данканом не было, сейчас это уже было не важно. Они все одинаково радовались его свободе.

Успокоиться и рассесться на места удалось далеко не сразу. Ариэль с Нарциссой предложили было дать возможность Данкану прийти в себя, принять ванну, переодеться, в конце концов, но тот наотрез отказался:

— Если мне дадут поесть и кофе — много кофе! — всё остальное ерунда. Я так соскучился по нормальному человеческому общению, что просто не могу сейчас снова остаться один, пусть даже в ванной комнате. Потерпите рядом грязного заключённого?

Разумеется, никто не стал возражать. Кристофер тут же распорядился насчёт кофе и еды для гостей и, не дожидаясь, пока эльфы исполнят приказ, предложил продолжить рассказ.

— Когда мистера Эйвери решено было отпустить, как раз привели Трэверса. Сюрпризов с ним возникнуть не должно было, так что я последовал за аврорами и, когда мистера Эйвери отпустили, пригласил его к нам.

— Прекращай меня мистером называть, — оторвавшись от позднего обеда или раннего ужина, бросил Эйвери. — Какой я тебе мистер? Данканом зови, как все.

— Как же тебе удалось убедить его, что ты не враг? — усмехнулся Люциус, удивлённо глядя на Криса. — Данкан тот ещё параноик…

— Сам ты параноик, — довольно хмыкнул Эйвери. — Парнишка подошёл, представился, но я его и так помнил. Слава Мерлину, склерозом не страдаю ещё, я ж его легилименции по приказу Лорда учил, да и потом Рей с ним сколько возился… Сказал, что у нас есть общие друзья, к которым он будет рад меня проводить. Ариэль у меня только одна знакомая, не перепутаешь… Да и кому ещё я нужен на свободе? — грустно закончил он импровизированное выступление и снова уткнулась в тарелку.

— Так а Лестрейнджи? С ними-то что? — поспешила разрядить обстановку Нарцисса. — Сегодня же должны были судить кого-то из них?

— Должны были, — недовольно заметил Кристофер, — но почему-то передумали. Ни дяди Руди, ни Рабастана не было.

— Они в Азкабане остались, — подтвердил Эйвери. — Вроде, завтра их заберут.

— Ну, значит, я и завтра осчастливлю Визенгамот своим присутствием, — пожал плечами Крис, но было заметно, что он расстроен очередной проволочкой.

Но ни завтра, ни послезавтра Лестрейнджи в зале суда не появились. И вовсе не потому, что наступили выходные…

* * *

Кристофер продолжал ходить в Министерство как на работу, и лишь спустя неделю дождался суда над Лестрейнджами. Аппарировав из Атриума Министерства магии в дом Мальсиберов, он прошагал в столовую и упал на стул, словно его в одночасье оставили все силы.

— Ужинать будешь? — мягко спросила Ариэль, делая знак эльфу добавить ещё один прибор.

— Да, спасибо, — вяло кивнул тот, но взял себя в руки и поздоровался.

С расспросами ни Реймонд, ни Ариэль не стали торопиться, давая ему возможность прийти в себя, и следующие полчаса атмосферу разряжал Вильгельм, в красках расписывающий в сотый, наверное, раз, как они с папой летали наперегонки, и он победил.

После ужина взрослые перебрались в гостиную к камину, но и тогда обсуждение не сразу перешло к событиям дня.

— Всё было зря, — сообщил Кристофер почти час спустя.

— У Рудольфуса не было шансов, — развёл руками Реймонд, — ты же знал это.

— У Рабастана были, — глухо протянул Крис.

— И что пошло не так?

— Да считай всё. Если бы первым судили Рабастана, а не Эйвери, на свободе бы оказался он. У дяди Руди действительно не было шансов, с его делом и вопросов почти не возникло, правда, срок уменьшили, как и Долохову — до пятидесяти лет. А вот против Рабастана сам министр выступил. Мол, злоумышленники проникли в архив и уничтожили документы, подтверждающие виновность, но та и так очевидна, а потому…

— Что значит «и так очевидна»? — возмутилась Ариэль. — Мало ли кому что очевидно! Доказательств-то нет!

— Как оказалось, этого недостаточно.

— Так что решили-то? — вернул разговор к основной теме Реймонд.

— Ничего. Почти три часа спорили, но так и не решили ничего. Рабастана отправили обратно в Азкабан, а слушанье продолжат после того, как разберутся, что именно было похищено из архива, и проведут расследование заново.

— Тэк-с… — задумчиво протянул Рей, глядя на огонь. — Вы оба — под домашним арестом. Министр не совсем идиот, связать семейную драму Поттера с его проникновением в архив не составит большой сложности, а там и тебя, моя дорогая, несложно притянуть к делу. Самому Поттеру способствовать освобождению Лестрейнджа незачем, а вот в счёт жизни сына — вполне логично.

— Не думаю, что министр придёт к такому выводу. Он присутствовал при заключении договора между мной и Поттером, так что обвинить меня в шантаже национального героя у него не выйдет — он же привёл ко мне Поттера. А вот если я внезапно пропаду — это будет почти признанием в причастности.

— И всё же. Я не хочу, чтобы ты рисковала.