Конфиденты (джен)

О допросе Ариэль смогла рассказать лишь поздно вечером, когда восторги от рождения Скорпиуса Гипериона немного улеглись, и Люциус с Нарциссой смогли воспринимать информацию. И сразу же встал вопрос:

— Почему этим занимается сам Бруствер?

— У меня есть предположение, — ответ Рея в тишине прозвучал немного зловеще. — Если предположить, что Бруствер не верит в уничтожение похищенных документов, и вспомнить, что он был аврором…

— В твоём деле был компромат на него, — воскликнула Ариэль.

— Ты его уничтожила? — с разочарованием уточнил Малфой. — Зачем? Нам бы это пригодилось.

— Возможно и пригодилось бы, но доказательства запачканности министра не стоят свободы Реймонда.

Люциус осуждающе покачал головой.

— Что там хоть было? — поспешно спросила Нарцисса, не дав мужу возможности возразить: она отлично понимала, чем руководствовалась Ариэль, и, сама будучи женой Пожирателя смерти, не могла её осуждать.

— Непростительные, в том числе. А ещё нестыковки с арестованными. Поймали четырёх Пожирателей, а до Аврората добрались трое. Причём имя четвёртого то залито чернилами, а то и вовсе — дыра в пергаменте.

— Как интересно, — протянул Реймонд. — Ну-ка, кто там фигурировал?

— Да я уже не помню… — начала было Ариэль, но под хмурыми взглядами замолчала и принялась вспоминать. — Были показания нескольких посетителей «Дырявого котла». Датированные, кажется, ещё восьмидесятым годом. Какая-та стычка в баре… Из участников помню Трэверса и Эйвери. Потом показания самого Бруствера, по поводу стычки с Пожирателями смерти возле бара с цветочным названием… Да, точно, он назвал три имени: Беллатрисы и Долохова, которые были без масок, и кого-то ещё. Присутствие Реймонда он предположил, потому это и попало в его дело…

— Цветочное название — это «Бегония»? — медленно произнося слова, спросил Мальсибер.

— Да, точно! «Бегония»!

— А вот это уже интересно…

— Не тяни! Ты понял, чьё имя старательно скрывал Бруствер?

— Я вспомнил, кто был с нами в те оба раза, о которых говорила Ариэль. Но… Это не может быть правдой.

— Почему?

— Потому что Снейп мёртв.

В гостиной повисла тишина.

— Северус? — неверующе протянул Люциус. — Но…

— Но он же был шпионом Дамблдора, почему нет-то?

— Не в восьмидесятом, — качнул головой Реймонд. — К Лорду мы вместе шли, причём инициатором был как раз Снейп. Мы с Данканом сомневались; назло отцам хотели поступить, это да, но в тот момент решение не было принято окончательно, и если бы Северус не уговаривал пойти с ним, кто знает, как всё бы сложилось.

Женщины переглянулись с одинаково расстроенным видом: мужья обеих совершили главную в жизни ошибку по досадному стечению обстоятельств.

— Ты не можешь утверждать, что Северус уже тогда не докладывал Дамблдору, — потирая подбородок, покачал головой Люциус. — Мы не знаем, когда он переметнулся.

— Да понятно когда, после смерти матери Поттера, — буркнул Кристофер, который несмотря ни на что относился к Снейпу с теплотой и уважением.

— Это нелогично. Он же просил Дамблдора её спасти, а значит, на момент смены стороны та была жива, — уточнил Теодор. — В любом случае, когда бы профессор ни сменил сторону, сведения о его причастности к деятельности Пожирателей смерти могли уничтожать из обычной заботы о репутации соратника. Насколько помню, и профессор, и нынешний министр входили в состав Ордена Феникса.

— Ты прав, Тео, однако какой в этом смысл? — Люциус окинул собравшихся задумчивым взглядом и принялся размышлять вслух. — Смотрите, что у нас получается. Бруствер, будучи аврором, прикрывал Снейпа и подчищал за ним хвосты. Они состояли в этом ордене вместе, так что вполне закономерно, что Дамблдор не хотел, чтобы его люди после победы оказаться в Азкабане. Своевременное удаление упоминаний Снейпа из документов Аврората дало бы возможность всем им остаться с чистыми руками, что было бы нереально, стань информация о совершённых Снейпом убийствах достоянием общественности. Однако возникает другой вопрос: почему Бруствер начал суетиться сейчас? Северусу даже орден Мерлина дали посмертно, оправдав все прошлые поступки за… хм… за деятельность Реймонда в последний год жизни Лорда, — Малфой замолчал и через секунду рассмеялся. — Я только сейчас это понял! Рей, ты у нас герой!

Мальсибер приглушённо витиевато выругался и тут же извинительно улыбнулся дамам, но делать ему замечание ни Нарциссе, ни Ариэль и в голову не пришло.

— А ведь действительно, орден положен Реймонду.

Воспоминания о последнем годе жизни Тёмного Лорда одновременно посетили каждого из присутствующих. Младшее поколение на тот момент знало удручающе мало, зато старшее полностью вкусило «удовольствие» от подчинения утратившему разум лидеру, и всячески стремилось сократить причиняемый тем вред. Выражалось это не только и не столько в саботаже, сколько в свободной интерпретации приказов. Так Мальсибер, по приказу Лорда изображающий мёртвого на тот момент Снейпа, старательно защищал учеников от жестокости Кэрроу — даже ненавистных гриффиндорцев, а Нотт с Малфоем вместо убийства грязнокровок подбрасывали тем порт-ключи или, если рядом были другие Пожиратели, укрывали нечистокровных маскировочными чарами.

За какие-то пару секунд настроение у всех упало — прошлое не было приятным.

— Вряд ли будет хорошей идеей сообщать об этом кому бы то ни было, так что давайте ненадолго забудем о заслугах Рея и вернёмся к Брустверу, — предложил Нотт и, когда все согласно покивали, резюмировал: — Нужно выяснить, что им движет.

Сказать было проще, чем осуществить. Как ни ломали они головы, бездоказательные догадки были единственным, чем можно было похвастать.

С утра Ариэль заметила за собой слежку, и тут же поспешила активировать в лавке сигнальные чары, предупреждающие знающих людей об опасности — снова оказаться в Азкабане за связь с Пожирателями смерти ей совсем не хотелось (кто знает, насколько хорошо авроры приняли отмену закона об укрывательстве). Оставалось проследить за тем, чтобы по забывчивости не привести авроров домой, и можно было расслабиться и не обращать на них внимания.

Около недели Ариэль старательно создавала видимость обычной жизни, а потом прилетела сова с письмом от Поттера. Диагностическим чарам она его научила заблаговременно, так что изготовить артефакт было несложно, дилемма состояла в том, сообщать ли о письме аврорам. Закончив работу, Ариэль поднялась в лавку и некоторое время задумчиво вертела в руках получившийся браслет, словно пыталась увидеть в его полированных гранях ответ. В конце концов, вздохнув, она привязала его к лапе терпеливо ожидающей совы и принялась за письмо министру. И волки сыты, и овцы целы, а недовольство пастуха — не её проблемы.

* * *

После отправки письма Ариэль всё время была на нервах. С одной стороны она прекрасно понимала, что министру ежедневно приходят целые кучи корреспонденции, и рассчитывать, что её письмо окажется прочитанным сразу — глупо. С другой же, Ариэль не нравилось то, как она поступила, и хотелось, чтобы всё поскорее прояснилось и закончилось.

Кристофер так и продолжал посещать судебные заседания, но ничего интересного не происходило. Вернее, происходило много чего, к примеру, на свободе оказались практически все, кто в девяносто восьмом был студентом или недавним выпускником, сроки молодых Пожирателей смерти уменьшили до адекватных, надолго оставив в Азкабане только самых жестоких, тех, кого на свободе не хотели бы видеть и представители Ближнего круга, доведись кому-нибудь поинтересоваться их мнением. Таким образом, сокурсники Ариэль, успевшие получить метки, вскоре должны были освободиться, отсидев свои сроки. Но вот судьбы друзей и родных «клуба заговорщиков» пока так и оставались не определены.

О ходе расследования по делу Поттера никто ничего не знал. «Пророк» на что-то невнятно намекал, но даже зная больше обывателей, понять ничего не удавалось.

Ариэль заканчивала раскладывать новые амулеты в витрине, когда звякнул колокольчик на входной двери. Натянув приветливую улыбку, как и полагается хозяйке лавки, она подняла взгляд и застыла.

— Добрый день, мисс Лэнгтон, — солидным басом приветствовал её Кингсли Бруствер.

— М-министр, — запнувшись, кивнула она. — Что я могу вам предложить?

— Я здесь не как частное лицо, — качнул головой Бруствер. — Я получил ваше послание.

— О.

— И я весьма удручён, что информация дошла с такой задержкой.

— Я написала сразу же, — поспешно возразила Ариэль, не представляя, чего ждать от личного визита министра.

— Это я понял. Скажите, что именно хотел от вас Поттер?

— Новую версию блокирующего вредную магию амулета, — без колебаний правдиво ответила она. — Поскольку влияние проклятия прекращено, мощная первоначальная версия препятствует нормальным токам магии в теле ребёнка, и необходимо мониторить его состояние — как физическое, так и магическое, — чтобы скорректировать…

Бруствер поднял руку, останавливая, и Ариэль умолкла, не договорив.

— Верно ли я понял, что мистер Поттер ещё не раз обратиться к вам за… новой версией?

— Вполне возможно, — неуверенно, но по-прежнему искренне ответила она. — Видите ли, мистер Поттер с самого начала мне не доверял, так что как только он найдёт нового артефактора и нужда во мне пропадёт, он в ту же минуту забудет обо мне. Я не знаю, как проходят его поиски, так что ничего не могу сказать относительно того, ждать ли повторного обращения.

— Что ж, другого я и не ожидал, — ничуть не расстроился Бруствер. — Мисс Лэнгтон, во избежание проволочек, я хочу, чтобы вы изготовили для меня связующий амулет и как только получите — если получите — послание от Поттера, тотчас сообщили мне об этом.

Не глядя протянув руку за спину, Ариэль открыла верхний ящик и достала несколько довольно красивых вещиц.

— Выбирайте, — заставив себя улыбнуться, предложила она.

Министр несколько секунд удивлённо рассматривал разнообразные кольца, броши и браслеты, и, в конце концов, остановил выбор на зажиме для галстука.

— Прекрасный выбор, — профессионально прокомментировала Ариэль, — с вас двенадцать галлеонов, четырнадцать сиклей.

Брови Бруствера взлетели, однако он ни слова не сказал о грабительских ценах и полез в карман за кошельком.

— Жду вашего сигнала, — холодно кивнул он, отсчитав нужное количество монет. И, взяв зажим, не прощаясь, вышел.

— Ждите, ждите, — усмехнулась Ариэль, сметая деньги в ящик.

Поттер платил за помощь услугами, а министру придётся раскошеливаться, раз уж он рассчитывает на её содействие.

Колокольчик над дверью давно смолк, застыв в ожидании нового посетителя, а она так и продолжала стоять, смотря вслед Брустверу. Гарри Поттер никогда не вызывал у неё светлых чувств; будучи сначала абстрактным персонажем, он обрёл материальность на седьмом курсе, оказавшись наглым и не блещущим умом ребёнком, а позже, когда она уже познакомилась с мужем, Поттер для неё трансформировался в объект постоянного раздражения. До личного знакомства с ним Ариэль ориентировалась на рассказы Кристофера, доверяя его мнению о людях, и, оказавшись впервые лицом к лицу, убедилась в правоте ученика. Резюмируя, Поттер ей не нравился. И всё-таки предавать его ни на чём не основанное доверие казалось неправильным.

Но собственное благополучие, без сомнений, было важнее.

Вздохнув, Ариэль вернулась к насущным делам, выбросив мысли о Поттере из головы.