Однажды в другой вселенной (гет)

И жили они долго и счастливо.

Так заканчиваются хорошие сказки. Принцесса целует принца и на белоснежном коне уезжает вместе с ним в замок.

Вот только Тина не в сказке. Тина в промозглом Нью-Йорке, где осенние ветра грубо забираются под воротник недостаточно тёплого пальто, где из подворотен несёт чем-то затхлым и опасным, где принцы уже давным-давно погребены под слоем франтовства и алчности.

Сказки в Нью-Йорке только в книжных магазинах, думает Тина, надкусывая очередной хот-дог и слизывая с губ горчицу.

А потом она встречает Персиваля Грейвса.

Ну, то есть как встречает. Она выливает на него свой кофе, наступает на ногу, пачкает горчицей невозможно белую рубашку. Всё это — одновременно. Само собой. Тина — настоящий спец в таких ситуациях. Грейвс смотрит на неё, как на идиотку, а она вдруг думает, что он похож на сказочного принца.

— Так понимаю, вы — одна из авроров, — цедит Грейвс, разглядев на потёртом лацкане её пальто заветный значок.

Тина заворожено кивает. У Грейвса очень ровные зубы.

— Тогда потрудитесь объяснить, по какой причине вы задержались на двадцать семь минут. — Уже к концу фразы у Тины в голове что-то щёлкает, и она понимает: так это же новый директор!

Кроме проклятий в свой адрес у неё в голове ничего нет. И зачем она решила взять хот-дог именно на Пайн-стрит? Ведь она прекрасно знает, что очередь там всегда чересчур длинная.

Зато какие сосиски...

Кажется, принц, то есть Грейвс, мистер Грейвс, директор — ещё и легилимент. Иначе как объяснить мелькнувшую улыбку, едва тронувшую, но тронувшую уголки тонких губ.

Сердце Тины окончательно тает, когда в конце рабочего дня она снова сталкивается с Грейвсом, и он тихо говорит — только для неё:

— Зайдите в закусочную на Генри-стрит. Лучшие хот-доги во всём Нью-Йорке. — И уходит, не оборачиваясь, оставив Тину за спиной.

Однажды она видит его в одном из официальных баров-ресторанов, но подойти не решается: он пьёт что-то прозрачное из округлого бокала, а рядом с ним сидит светловолосый мужчина, лица которого Тина так и не смогла запомнить, будто кто-то постоянно стирал его из памяти. Тина думает, что и у Артура был Ланселот.

Куинни ласково желает ей доброго утра и смешливо добавляет: «моя принцесса». Тина с укором и смущением, но больше со смущением, чем с укором смотрит на сестру.

— Заканчивай, — просит она, зная, что просьба уйдёт в никуда: Куинни считывает мысли, как другие читают вывески: машинально и без злого умысла.

МАКУСА даёт традиционный новогодний бал, и Тина первый раз в жизни позволяет Куинни выбрать наряд, платье и причёску. Она говорит, что хочет разнообразия. Куинни кивает, не пытаясь сдержать радость: даже её локоны выглядят счастливыми.

Дело в том, — и Тина старается не думать об этом в таком контексте, — что вслед Куинни оборачиваются мужчины. На Тину же смотрят только тогда, когда она выльет кофе, наступит на ногу и испачкает горчицей рубашку.

Грейвс приглашает Тину на танец, и она засчитывает очко в свою пользу, помечая на будущее поблагодарить сестру: платье в пол из светло-серого шёлка просто необычайно идёт Тине. Собственно, об этом ей сообщает Грейвс, и Тина краснеет, не в силах отвести взгляд от гипнотических тёмных глаз.

Ночь она проводит в доме Грейвса. Правда, немного не так, как обычно проводят ночи те, кто до этого целовался на узком балконе прямо над Бродвеем. Тина засыпает на огромной кровати и потом почти не винит себя: сам Морфей создал такие подушки. Грейвс утром всё такой же иронично-строгий, и в тёмном халате он всё ещё похож на принца. Он аппарирует вместе с Тиной до её дома и на прощание целомудренно целует в щёку, и Тина думает, что только что проспала свой единственный шанс.

Куинни только поднимает бровь, когда Тина машет рукой и бредёт в свою комнату, по пути сбрасывая неудобные шпильки.

На следующий день Грейвс приглашает её на свидание. В этот раз ночь проходит как положено.

Они встречаются почти год, когда наступает ноябрь.

В ноябре Америку посещает Гриндевальд.

Тина смотрит на фотографию светловолосого британца в утренней газете и мучительно пытается вспомнить, где же она могла его видеть. Грейвс доливает ей кофе и одновременно наблюдает за морщинкой между её бровей: это значит, что идёт мыслительный процесс.

Это значит, что она может доставить неприятности.

— Поживёшь пока у себя? — невзначай интересуется он. — Хочу обновить охранные заклинания и кое-что добавить.

Тина медленно кивает, всё ещё думая о Гриндевальде.

Последующие события смешиваются для Тины в кошмарный ком неудач и проступков. Нападение на женщину не-мага, смещение с должности, рыжее недоразумение с огромным чемоданом и умными глазами, ещё один не-маг и...

Смертный приговор.

И вот тогда Тина вспоминает. Сопоставляет. Анализирует.

Понимает.

Это никогда не было сказкой. Сказки стоят на пыльных полках книжных магазинов. Сказки читают детям перед сном, чтобы ночью их ничто не тревожило. Сказки нужны для того, чтобы на душе стало чуть-чуть теплее.

Тина с горечью думает, что принцев не бывает.

Чуть позже она обязательно выследит Грейвса в маленьком городке на севере штата. Зачитает ему обвинения, глядя в бывшие любимыми тёмные глаза. Проследит, как его под руки выведут на улицу.

И поймёт, что горечь останется в её сердце навсегда.