Изумрудные глаза (джен)

— Шах и мат.

Гарри плюхнулся на скамью в Большом зале, по-дружески усмехнувшись Рону. Они играли в шахматы уже больше часа, проведя две партии, в которых Рон вышел абсолютным победителем. Но Гарри все равно улыбался. Был вечер субботы, отработки со Снейпом закончились, и, впервые за неделю, Гарри смог со спокойной душой наслаждаться пирогом с патокой за ужином.

Больше не надо сортировать и драить флаконы. Вечерами больше не нужно никуда идти. От облегчения слегка закружилась голова.

К тому же Гарри понимал, что не силен в шахматах и потому не огорчался из-за проигрыша. Иногда ему казалось, что Рон ощущает себя человеком второго сорта. Но не тогда, когда дело доходило до шахмат. И этого было достаточно, чтобы сердце Гарри наполнилось теплом от радости за лучшего друга.

— Молодец, — прокомментировал Гарри, склонившись над доской и рассеянно проводя пальцем по неповрежденной пешке. Обычно в таких случаях, он отпустил бы несколько остроумных замечаний, например о том, как мытье больничных уток помогает Рону сосредоточиться, но сегодня промолчал.

Рон благодарно улыбнулся.

— Хочешь, вернемся в гостиную, посмотрим, чем все занимаются?

— Ага… — поднимаясь, ответил Рон. — Думаешь, Гермиона все еще в библиотеке?

— Нет, — ответил Гарри, наблюдая, как разбитые шахматные фигуры медленно самовосстанавливаются и скользят по доске, устраиваясь в потрепанном кожаном футляре, в котором Рон хранил свой шахматный набор. — Слишком поздно. Она должна скоро вернуться.

Рон кивнул.

— Тебе удалось понять, зачем столько заниматься в выходные? — он захлопнул крышку футляра и, передвинув шахматную доску по блестящей деревянной столешнице на свою сторону стола, сунул ее подмышку.

— Не-а, — Гарри встал. — Но, когда дело касается учебы, она становится немного ненормальной.

— Точнее, совсем чокнутой…

Гарри, который в это время натягивал свитер через голову, сдавленно хихикнул, но тут же подскочил от неожиданности, услышав знакомый голос с противоположной стороны стола. Он резко дернул свитер вниз, колючая шерсть оцарапала щеки.

Несмотря на то, что Гарри ничего не видел, он точно знал, кто стоит позади Рона.

— Может, если бы вы двое проводили больше времени в библиотеке, а не за этой бесполезной игрой, то были бы в состоянии отвечать на вопросы в классе, а не скучать на уроках, уперев в пространство остекленевший взгляд, — надменно заявила Гермиона, наслаждаясь возможностью застать обоих друзей врасплох.

— Гермиона! Откуда ты взялась? — с удивлением спросил Рон, быстро оборачиваясь. — Мы тут просто…

— Обсуждаете меня, знаю, — закончила Гермиона, прижимая к груди две толстые книги и сдувая с глаз прядь волос, упавшую на лицо. — Все путем, Рональд, — усмехнувшись, мягко добавила она, припомнив любимую фразочку Рона.

Рон беспомощно посмотрел на Гарри. Но тот только пожал плечами и, сунув руки в задние карманы брюк, закусил губу, пытаясь сдержать грозившую появиться улыбку.

— Послушай, Рон, — начала Гермиона, передвигая книги на сгиб руки, — мне нужно кое-что сказать Гарри.

Рон хотел было возмутиться, но Гермиона быстро продолжила:

— А тебе следует пойти и поговорить с сестрой. Она выглядит немного расстроенной.

— С Джинни? — Рон повернулся и изучающе посмотрел на свою младшую сестру. Она сидела, с безучастным видом уставившись на столешницу, ее обычно блестящие рыжие волосы выглядели тусклыми и слипшимися, сосульками свисая на лицо.

— Хм… — заметил Рон. — Она все время тут сидела?

Гарри снова пожал плечами, с беспокойством посмотрев на Джинни. Она никогда еще не выглядела настолько подавленной.

— Просто пойди к ней, Рон, — тихо приказала Гермиона. — Это ведь ее первый год… может, ей трудно приспособиться.

— Прошло уже три месяца…

— Иди! — снова сказала Гермиона, указывая в сторону младшей Уизли.

— Ладно, — проворчал Рон, — я пойду…

Гарри и Гермиона слышали, как он что-то бормочет себе под нос, пробираясь между рядами.

— Как ты думаешь, что с ней случилось? — очень тихо спросил Гарри, все еще глядя в самый конец длинного гриффиндорского стола.

— О, я уверена, что с ней все в порядке, — ответила Гермиона, перекидывая ногу через скамейку и усаживаясь на место, ранее занимаемое Роном. Она кивнула, указывая на противоположную сторону стола, Гарри понял намек и тоже плюхнулся на сиденье.

Гермиона сложила руки на столе и, глубоко вздохнув, сказала:

— Гарри, если я спрошу тебя кое о чем, ты обещаешь не сердиться?

— Почему я должен сердиться?

— Ну, ты должен признать, — перебила Гермиона, — что в последнее время ты часто бываешь не в духе, — она немного придвинулась, приподняв брови, словно пытаясь подчеркнуть свою мысль. — Просто пообещай, Гарри.

— Ладно, — медленно ответил тот, нахмурившись и почесав нос тыльной стороной ладони, — не буду.

Гермиона как-то странно поморщилась, и по неизвестной причине Гарри внезапно понял ее намерение. Он почувствовал, что его лицо краснеет, и, чтобы скрыть неловкость, снова потер нос.

«Она собирается спросить меня о вчерашнем вечере, — Гарри отлично знал, что рано или поздно ему придется столкнуться с допросом с пристрастием. Гермиона умела мастерски их проводить. — Ну почему один из моих лучших друзей — девчонка... Они же такие болтливые…»

— Насчет вчерашнего вечера, Гарри…

«Вот дерьмо», — Гарри сжал под столом кулаки. Ему следовало знать, что разговор неизбежен.

— А что?.. — спросил он, стараясь скрыть раздражение в голосе.

Гермиона откинула волосы назад и тихо вздохнула.

— Ты плакал, — через некоторое время сказала она. — А ты никогда не плачешь. А потом вы с Роном спорили… — Гермиона замолчала, глядя на свои сжатые в замок руки. — Я волнуюсь за тебя, Гарри.

Гарри задумчиво посмотрел на нее. Гермиона казалась такой же печальной и потерянной, как и Джинни. Он знал, что не сможет ей солгать. И не только потому, что она сразу же его раскусит. Солгать сейчас означало бы нарушить что-то важное в их дружбе, и для Гарри, в данный момент, это имело гораздо большее значение, чем его гордость.

— Да, я плакал, — севшим голосом признался он. Ну почему он снова краснеет? — Я споткнулся, пока искал Рона… и профессор Снейп застукал меня. — Гарри был не в силах поднять взгляд, но отчетливо услышал короткий резкий вздох Гермионы.

— И что он сделал? — выдохнула та.

Гарри знал, что вот он — момент, когда он может выплеснуть накипевшую обиду за все те несправедливости, которые ему пришлось вытерпеть от Снейпа за прошлую неделю. Сейчас он мог пожаловаться на колкие замечания и вместе с Гермионой придумать какой-нибудь план мести, а потом потребовать, чтобы Дамблдор отозвал свое разрешение на наказания.

Но Гарри мог думать только о том, что ему больше никогда не придется закалывать старые джинсы булавкой. И как он ни старался, он не мог не почувствовать волнения, предвкушая возможность по-настоящему изучать защиту от Темных искусств.

— Он отвел меня в свой кабинет и наказал, — как можно быстрее ответил Гарри. Его шея стала настолько горячей, что, как показалось мальчику, окатывала окружающих волнами жара. И Гарри поспешил переключиться на другую тему, прежде чем Гермиона успела спросить его о чем-то еще: — Я был расстроен из-за многих ве...

— Подожди, — перебила она.

Гарри стиснул зубы.

— Как он наказал тебя? — Гермиона сосредоточенно, испытующе посмотрела на Гарри, склонив голову набок.

Гарри хотелось бы оправдать свои слезы. Если бы он мог рассказать о жестоком избиении или даже заклятии, насланном Снейпом, его реакция была бы простительной.

Покраснев, он не отрывал взгляда от маленькой щербинки на гладком деревянном столе.

— Я отделался несколькими шлепками… — как же жалко это прозвучало. Гарри почувствовал себя настоящим нытиком.

— Что?! — Гермиона едва не перешла на визг, отчего Гарри слегка подпрыгнул на скамейке. — Он не может! Это же… это…

— Я тоже так думал, — пробормотал Гарри, не уверенный в том, что его смутило больше — тема разговора или эмоциональная вспышка Гермионы. — Но я говорил с Дамблдором, и, очевидно... Снейп может. Дамблдор дал ему разрешение, — ожидая реакции подруги, Гарри начал нервно грызть ноготь.

Но Гермиона только качала головой, беззвучно шевеля губами, не в силах подобрать слова, что случалось с ней крайне редко. На какое-то мгновение Гарри захотелось сказать: «он уменьшил мои брюки», просто чтобы нарушить ужасную, неловкую тишину, которая повисла в воздухе, несмотря на веселый гул, создаваемый другими студентами. Но, к счастью, он осознал, как глупо это бы прозвучало, и просто плотно сжал губы, уронив руку на колени.

— Я не понимаю, — немного погодя задумчиво сказала Гермиона. — Почему Дамблдор позволил Снейпу причинять тебе боль?

— Он не причинял мне вреда, — тут же возразил Гарри, не осознавая веса своих слов, — я имею в виду… он вел себя довольно порядочно во время отработок. И книга по защите...

Когда Гарри рассказывал о ней Гермионе, у него не возникло ощущения, что это ложь. Слегка запинаясь, он продолжил свои объяснения:

— Я тоже не совсем понимаю. Думаю, это... э-э... может быть, потому что в волшебном мире все знают, кто я... и Дамблдор не хочет, чтобы я выглядел плохо... или влипал в неприятности… или что-то в этом роде...

Немного помолчав, обдумывая услышанное, Гермиона медленно кивнула:

— Особенно после случая с летающей машиной.

— Да... может быть, — пробормотал Гарри, слегка успокоенный тем, что подруга восприняла новость лучше, чем он ожидал, но и несколько подавленный мыслью, что, возможно, Гермиона так же, как и Дамблдор с МакГонагалл, сочла это хорошей идеей.

Гермиона накрутила прядь волос на кончик пальца и посмотрела через стол на Рона, пытавшегося, довольно безуспешно, подбодрить Джинни. Не сводя глаз с обоих Уизли, она спросила:

— Когда ты собираешься рассказать Рону?

Гарри побледнел. Он знал, что не сможет долго скрывать это от своего лучшего друга. Но Рон — не Гермиона, и Гарри нисколько не сомневался, что Рону потребуется гораздо больше времени, чтобы принять ситуацию и перестать ругать Снейпа последними словами, грозясь подлить тому что-нибудь ядовитое в утренний кофе. Наверняка он усложнит Гарри жизнь.

— Скоро, — пообещал Гарри, скользнув взглядом по другу. — Но давай я сам ему скажу? — он повернулся к Гермионе и посмотрел на нее почти умоляюще. — Понимаешь, я и так чувствую себя довольно неловко…

Гермиона кивнула и попыталась улыбнуться Гарри, но все еще выглядела немного расстроенной.

— Думаю, Рон очень беспокоится за тебя... особенно, после того, как узнал, что твои тетя с дядей поставили решетки на твоем окне, — осторожно объяснила Гермиона. — Я не думаю, что он на самом деле такой агрессивный, каким иногда кажется. Уверена, он поймет насчет Снейпа… во всяком случае, со временем.

— Наверное, — ответил Гарри, в глубине души понимая, что Гермиона, вероятно, права. Вот только у него пока не было желания рисковать — Рон мог выставить его на посмешище.

— Поклянись, что Снейп не издевается над тобой…

— Нет, на самом деле нет, — растерянно сказал Гарри, словно и сам в это не верил. Он изобразил на лице полуулыбку. — Думаю, это даже более странно, чем тот факт, что он имеет право бить меня.

— Точно подмечено, — фыркнула Гермиона. Взглянув на большие часы, висевшие над учительским столом, она сказала: — Скоро отбой. Давай позовем Рона и пойдем в гостиную. Если он до сих пор не смог развеселить Джинни, то, скорее всего, сейчас он только действует ей на нервы.

Гарри засмеялся, поднимаясь.

— Это он может.

* * *

Поздним воскресным утром после завтрака Гарри сидел на кровати, скрестив ноги, и листал учебник по защите от Темных искусств, который дал ему Снейп. Крепко сжав палочку и возбужденно постукивая ею по колену, Гарри рассматривал прекрасные рисунки, в деталях иллюстрирующие подробные описания щитовых чар и отражающих заклинаний.

Гарри просто умирал от желания попробовать хоть что-нибудь из представленного в книге. Первые три прочитанные им главы оказались намного интереснее, чем он думал, да и заклинания выглядели достаточно простыми.

Однако Гарри сдерживался. Он не был настолько глуп, чтобы, получив четкое предупреждение, намеренно нарываться на неприятности.

Тяжело вздохнув, Гарри захлопнул книгу и отбросил ее в изножье кровати. Подняв палочку, он снова и снова практиковался в заклинании Люмос, пока мягкое голубое свечение не стало настолько сильным, что почти ослепляло.

* * *

Во вторник во время послеобеденного занятия второкурсников Северус сидел за своим столом, ритмично постукивая пальцами по столешнице. Время от времени он поглядывал на студентов, контролируя их работу. Студенты помешивали и разливали по флаконам свои зелья, которые, при правильном приготовлении, должны были исцелять маленькие порезы на коже. Северус нахмурился — с самого начала урока что-то назревало между Малфоем и Поттером.

Он видел, как Драко постарался незаметно подкинуть Поттеру записку, и по возмущению, которое все сильнее проявлялось на лице мальчишки по мере ее прочтения, Северус мог сказать, что ее содержимое было на редкость оскорбительным. Но, вместо того, чтобы нацарапать ответ, Поттер просто смял бумажку в кулаке, прежде чем Уизли успел прочитать ее, и уставился на затылок Малфоя, буравя его ледяным взглядом. Лицо Поттера побагровело.

Инстинктивно Северус хотел отобрать записку и отвесить Малфою легкий подзатыльник за посторонние занятия на уроке. Но он почти никогда не наказывал слизеринцев на публике. Хотя потом они сурово платили за свои проступки. Северус решил оставить происшествие без внимания и позволить ситуации, какой бы она ни была, развиваться самостоятельно.

Но когда прозвенел звонок и урок окончился, Поттер все еще кипел, с яростью швыряя вещи в сумку, а на лице Малфоя была та самая самодовольная ухмылка, которая так выводила из себя Северуса.

Сопровождаемый Крэббом и Гойлом, Драко Малфой с важным видом покинул класс. Поттер же выскочил за дверь, не дожидаясь Грейнджер и Уизли, и, очевидно, забыв о том, что ему еще надо обсудить занятия по защите со своим профессором.

Взгляд мальчишки был незнакомым — твердым и полным решимости.

Северус точно знал, куда направляется Поттер.

* * *

Гарри настойчиво проталкивался сквозь толпу бесцельно снующих студентов, не упуская из вида белобрысой головы. Как же он злился — внутри все просто кипело от омерзения. Кровь пульсировала в щеках, готовая выплеснуться наружу.

Догнав Малфоя, он схватил того за капюшон мантии и резко дернул назад, оттаскивая от дружков. Малфой от неожиданности споткнулся и посмотрел на Гарри с испугом, тут же переросшим в ярость.

— В чем дело, Поттер? — с ненавистью выплюнул он, криво разведя руки в стороны, чтобы остановить своих громил-дружков, уже сжавших мясистые кулаки.

— Гарри, подожди, — донесся голос Гермионы.

Но Гарри не отступил ни на дюйм. Все еще тяжело дыша, он прошипел:

— Лучше бы ты беспокоился о своей собственной семье, Малфой, вместо того, чтобы комментировать людей, которым ты и твой гребаный слизняк-папаша и в подметки не годитесь! — трясущийся от ярости Гарри почти выкрикнул последние слова.

Малфой переменился в лице. Гарри никогда не видел своего школьного врага настолько злым — бледная кожа его лица мгновенно покраснела. Но это продлилось лишь мгновение. Уже в следующую секунду Гарри увидел, что глаза Драко в страхе расширились, и понял, что тот смотрит на человека, стоящего у него за плечом.

Возможности обернуться и посмотреть не было — кто-то схватил Гарри за воротник мантии и грубо развернул. Перед ним появилось жесткое разъяренное лицо Снейпа. Профессор злобно оглядел небольшую толпу учеников, собравшихся поглазеть на намечавшийся конфликт.

— Все вон! — рявкнул Снейп. Толпа быстро рассосалась. Крэбб и Гойл бросились прочь почти так же поспешно, как и остальные, но Рон и Гермиона не торопились уходить, особенно Гермиона — она смотрела на Гарри, сморщившись от беспокойства.

— Малфой, вы остаетесь, — добавил Снейп, хотя слизеринец и так буквально прирос к месту.

Снейп холодно смотрел на двух гриффиндорцев, пока те не завернули за угол.

Когда все разошлись, профессор протащил Гарри на несколько футов дальше по коридору и отпустил, повернув лицом к стене — нос мальчика коснулся холодного камня. Слегка наклонившись, Снейп прошептал Гарри прямо в ухо:

— Если отойдете отсюда хоть на дюйм, Поттер, то горько пожалеете об этом.

У Гарри мороз прошел по коже.

Сердце сильно колотилось, было трудно дышать. Гарри закрыл глаза и прислонился лбом к шершавому камню.

«О, нет… — с тоской подумал он. — Мне конец».

Он все еще был невероятно зол на Малфоя за его ничем не спровоцированный выпад против семьи Уизли, но теперь к гневу, пульсирующему в его груди, примешивалось чувство паники, вызванное словами Снейпа.

Стоя неподвижно у стены, Гарри слышал тихое бормотание — профессор что-то говорил Малфою строгим голосом.

— Но, сэр... — тихо проныл Малфой. — Это займет у меня весь вечер!

— Сейчас же! — прогремел Снейп. Гарри подскочил и ударился лбом о стену. Съежившись, он слушал, как затихают шаги Малфоя, а шаги Снейпа становятся все громче. Гарри ощутил, что на его шею опустилась рука. Ее кожа была загрубевшей и теплой.

— Возвращайтесь в класс, мистер Поттер, — велел Снейп. Гарри тотчас же подчинился давлению на шею и двинулся вперед, страшась того, что его ждет.

* * *

Когда они вошли в класс, Гарри начал дрожать. Он явно получит за то, что чуть не напал на слизеринца — Малфоя! Гарри просто знал это. Но он должен был хотя бы попытаться объяснить.

— Профессор, я не хотел... — слабо начал он, в то время как Снейп вел его к столу рядом с раковиной.

— Тихо, — коротко приказал Снейп. Повернув Гарри лицом к себе, он убрал руку с его шеи, а затем, ухватив за подмышки, резко поднял мальчика и усадил прямо на стол. Гарри непроизвольно зацепил ботинками за дверцу шкафа, но Снейп не обратил внимания. Присев, он начал открывать дверцы шкафчиков и выдвигать ящики явно в поисках чего-то.

У Гарри сильно вспотели ладони, он с тревогой смотрел на профессора. Поиски не заняли много времени. Снейп выпрямился, поигрывая в руке небольшим тонким бруском мыла нежно-кремового цвета. Гарри застыл и крепко сжал руками столешницу. Снейп отломил от мыла небольшой кусок. Гарри чуть не всхлипнул от ужаса, когда понял, что будет наказан не за нападение на Малфоя, а за непотребные выражения посреди коридора… и не тем способом, как раньше. Мыло. Мыло, чтобы очистить грязный язык. Он правда кричал те слова настолько громко?

— Я никогда больше не буду ругаться, — произнес Гарри слегка дрожащим голосом, не заботясь о том, что его слова покажутся глупыми. Гарри не мог отвести взгляда от маленького горького кусочка в руке Снейпа, и ему совершенно не хотелось, чтобы эта мерзость оказалась у него во рту.

— Не сомневаюсь, Поттер, — насмешливо сказал Снейп, закатывая глаза. — Открывайте.

Сморщив нос и жалобно глядя на пахучий брусок, Гарри открыл рот, насколько хватило смелости. Снейп наклонился и положил мыло ему на язык.

— Две минуты, — сообщил профессор, закрывая рот Гарри указательным пальцем. — Сожмите зубы, — из складок своей мантии он достал карманные часы. Взглянув на позолоченный циферблат, Снейп жестом указал на часы, как бы показывая Гарри, что проследит, чтобы прошло ни больше, но и ни меньше, чем сто двадцать секунд, вероятно, самых долгих секунд в жизни мальчика.

Сначала мыло показалось даже почти приятным на вкус, но уже через несколько секунд Гарри ощутил, будто в язык впиваются едкие иголки.

Тяжело дыша через нос, Гарри постарался сосредоточить все внимание на точке на противоположной стене. Он сидел, сгорбившись, сжимая и разжимая кулаки, и пытался мысленно отсчитывать секунды.

«Вот так, ты сможешь, Гарри», — уговаривал он себя, пытаясь вспомнить первоначальный вкус мыла.

— Одна минута, — услышал он голос Снейпа. Гарри не смотрел, но казалось, что профессор перебирал бумаги.

«Нет, не могу больше, — мрачно подумал Гарри, стараясь не шевелить языком. От едкого вкуса глаза начали слезиться, а рот наполнился слюной. — Меня сейчас вырвет...»

Гарри нетерпеливо покачивал ногой, ожидая, когда Снейп объявит, что последняя минута истекла. Наконец, когда Гарри почувствовал, что вот-вот расплачется по-настоящему, боковым зрением он увидел, что Снейп поднялся из-за стола и взглянул на часы.

— Достаточно, — сказал он.

Неожиданно для самого себя, Гарри издал странный горловой звук — что-то среднее между всхлипом и криком облегчения — и открыл рот предельно широко. Высунув язык, он позволил мылу вывалиться на протянутую ладонь профессора. Впервые в жизни ему настолько сильно хотелось плеваться.

Хмуро взглянув на блестящий брусок в своей ладони, Снейп приподнял бровь и перевел взгляд на Гарри, после чего кинул мыло в раковину. Оно упало с глухим стуком. Вытерев руки ближайшим полотенцем, Снейп снял Гарри со стола и поставил перед раковиной.

Не дожидаясь указаний, Гарри избавился от мыльной жидкости, затем повернул кран на полную мощность и подставил отрытый рот под сильную струю, позволяя холодной воде омыть язык.

Но, к разочарованию Гарри, Снейп слишком скоро выключил воду и протянул полотенце. Пока Гарри вытирал лицо и челку, которую случайно тоже намочил, он поклялся всем самым дорогим для себя, что никогда-никогда больше не будет сквернословить.

Ожидая Гарри, Снейп прислонился к ближайшему столу. Профессор выглядел очень суровым, и Гарри знал, что в тот момент, когда он отложит полотенце, его ждет нагоняй. Но ведь его и так уже наказали. Гарри выдвинул стул из-за стола и сел, не отрывая взгляда от своих темных брюк, покрытых мелкими каплями воды.

— Поднимите глаза, Поттер, — тихо приказал Снейп. — Важно, чтобы вы полностью поняли то, что я собираюсь вам сказать.

Гарри медленно посмотрел вверх, на языке еще оставался привкус мыла, но горечь уже прошла.

— Хотя ваш лексикон и оставляет желать лучшего, — начал Снейп, ни в его интонации, ни в лице не было ни следа теплоты, — цель полученного вами наказания заключалась не только в том, чтобы вы следили за своей речью.

Как, оказывается, трудно — смотреть в глаза Снейпу во время выволочки, но Гарри все равно смотрел, ненавидя себя за слабость. В такие моменты Гарри чувствовал себя слишком маленьким для своих двенадцати.

— Скорее, мистер Поттер, речь шла об обучении самоконтролю, — продолжил Снейп, не отрывая внимательного взгляда от глаз мальчика. — Это попытка научить вас сдерживаться в ситуациях, не подвластных вашей воле. Пока вы не научитесь следить за своим языком, когда это необходимо, вы не сможете приобрести навыки, необходимые для изучения защиты от Темных искусств. Без этого умения вы не сможете добиться успеха в жизни.

Лицо Гарри покраснело от стыда, но он не отвел взгляда.

— Однажды настанет день, когда вам придется самостоятельно принимать решения касательно всего происходящего в вашей жизни — хорошего и плохого, и без самодисциплины, Поттер… смотрите на меня… без самоконтроля, вы можете потерпеть неудачу.

Гарри закусил губу. Он знал, что в лекции Снейпа было что-то важное. Но Гарри не мог отделаться от ощущения, что, хотя ему и не следовало так грязно ругаться на Малфоя и оскорблять его отца, он имел все основания вступиться за Уизли. Малфой не имел права называть их грязными подонками и предателями крови — что бы это ни значило… Видимо, Малфою никто не рассказывал, как это важно — сдерживать себя.

— Вы понимаете, о чем я говорю? — серьезно спросил Снейп. Он наклонил голову, словно пытаясь прочесть выражение лица мальчика.

Гарри хотелось кивнуть и искренне сказать "Да, сэр", но он только щурился, пытаясь подобрать нужные слова.

— Послушайте меня внимательно, мистер Поттер, — вздохнул Снейп, пробуя объяснить по-другому. — Вы молоды. И те наказания, которые вы сейчас получаете за плохое поведение и необдуманные решения, призваны удержать вас от подобного в ближайшем будущем.

Гарри, наконец, кивнул, очень стараясь понять.

— Однако, — продолжил Снейп мягче и медленнее, чем раньше, — послевкусие от мыла во рту исчезнет, и боль от шлепков не продлится долго. Но последствия неправильного решения, особенно, если рядом нет никого, кто помешал бы вам сделать неверный выбор, способны оставить шрамы на всю жизнь.

Гарри уставился на профессора.

"Ну, раз вы так говорите…"

— А из этого следует, Поттер, что уже сейчас вы должны начать работать над развитием самодисциплины, — Снейп выпрямился и внимательно посмотрел на взъерошенного ребенка, неловко сидящего на слишком высоком для него стуле. — В двенадцать лет вы уже способны себя контролировать.

— Да, сэр, — прошептал Гарри, голос его не слушался, язык был сухим и шершавым, скорее всего от мыла. — Но, профессор, почему вы позволяете Малфою говорить все, что тому вздумается? Слышали бы вы, как он назвал Уизли...

Снейп прикрыл глаза, борясь с разочарованием. Он хотел, чтобы его короткий монолог произвел совсем другой эффект — долгосрочное воздействие на поведение мальчишки — но, увы, Поттер был всего лишь ребенком. Конечно, он решил, что Малфой, в отличие от него, избежал наказания, и эта величайшая несправедливость затмила для него вещи куда более важные.

— Поттер, — сказал Снейп, слегка повысив голос, привычная ухмылка появилась на его лице. — В настоящий момент мистер Малфой сидит в своей спальне и занимается написанием семисот строчек, которые я ему задал. Хотите присоединиться к нему?

Выпрямившись, Гарри быстро покачал головой:

— Нет, нет, сэр! Не хочу.

— М-м-м, — рассеянно протянул Снейп, чуть улыбнувшись уголками губ. — Очень хорошо, Поттер. Надеюсь, сейчас вы поняли урок в полной мере. Вы захватили с собой книгу, которую я вам дал?

— Да, сэр.

Взмахнув мантией, Снейп стремительно зашагал к выходу из класса, распахнул дверь и многозначительно посмотрел на Гарри, который так и не сдвинулся с места.

— Мне наложить Империус, чтобы заставить вас двигаться, глупый мальчишка?

— Импе... — что?

— Вставайте, Поттер, — скомандовал Снейп.

— Куда мы идем?

Соскользнув со стула, Гарри поднял свою сумку и медленно подошел к профессору.

— Вы слышали голос из стен после того, как рассказали мне о нем? — спросил Снейп, не отводя взгляда от мальчика.

— Нет, — Гарри покачал головой. — Ни разу.

— Ну что ж, мистер Поттер, — Снейп резко наклонил голову и слегка подтолкнул Гарри в спину, указывая на выход, — сегодня, мы, возможно, увидим развитие событий.

— А?

Позволив двери захлопнуться за ними, Снейп слегка прищурился, услышав столь нечленораздельную реплику, но вслух ничего не сказал.

— Мистер Поттер, добро пожаловать на ваш первый урок защиты от Темных искусств.