Smiles In The Mist (джен)

Примечания:

Приближаю конец 2022 всеми силами;)

С днём рождения меня!

Генри летел сквозь тьму зимнего вечера, чувствуя, как ярость и ликование переполняют лёгкие. В эти мгновения он чувствовал себя истинно свободным. Был только он и метла, чутко внимающая мысленным приказам. Хотелось закричать громко-громко, чтобы весь Лондон услышал.

Внутри бушевало пламя, захлёстывая, сливаясь с его существом. Может быть тот, другой, в зеркале говорил об этом? Что если это не просто гнев? Что если однажды он станет опасным? Огонь ослепляет, захватывает дух, но как же хорошо, когда он вырывается наружу.

Ледяной воздух до боли обжигал щёки. Из-за ветра дышать становилось всё тяжелее. Пальцы, стискивающие древко метлы, закоченели. Шарф сорвало ветром, но на такой скорости было совершенно невозможно его поймать. Уши страшно задубели, а волосы мокрыми колючими прядями лезли то в глаза, то в рот.

Та злость, на которой Генри держался до этого, начала сменяться тревогой. Как назло в голове завертелись самые неподходящие воспоминания.

Он совсем один. Холодно, Совсем промок. Страшно. Очень страшно.

Генри зажмурился и замотал головой, приходя в себя. Сейчас он уже взрослый. Сейчас он знает дорогу. За мокрыми стеклами очков виднелась светлая точка, которую ни в коем случае нельзя упускать из виду. Генри перехватил метлу поудобнее и с упрямством ловца повернул вслед за гермиониной совой.

Если бы не она, то, скорее всего, пришлось бы ещё долго плутать над городом, в поисках нужно адреса. В маггловском Лондоне Генри всё ещё ориентировался так же, как в день, когда незапланированно сбежал из приюта. Но удача сегодня была на его стороне. Стоило выбраться из подвала с товарами, которые хранились в темноте, на кухоньку, как за окном Генри увидел очень знакомую сову, которая, видимо, прилетела туда совсем недавно и ещё прикидывала, каким образом теперь проникнуть в дом. Едва дыша, Генри медленно отворил тяжёлую створку, вжимая голову в плечи от каждого скрежета. Делая страшные глаза и отчаянно махая руками, он смог убедить птицу не шуметь.

На конверте, привязанном к совиной лапке, виднелась аккуратная подпись соседки по парте. Теперь оставалось только добраться до её обладательницы.

Вдруг сова резко нырнула вниз, опускаясь всё ниже. Сквозь пелену белых хлопьев проглядывалась улочка с похожими четырёхэтажными домами. Во многих окнах ещё горел свет, и Генри притормозил, раздумывая, как бы попасть к Гермионе незамеченным для остальных жителей дома. К тому же сова могла ломануться в окно её родителей, к примеру. Трудно было утверждать наверняка, как именно они отреагируют на незваного гостя.

— Стой! — крикнул Генри, выравнивая метлу на месте.

Птица уселась на карнизе, с любопытством склоняя голову.

— Покажешь комнату хозяйки, хорошо?

Щёлкнув клювом, сова отряхнулась от снега, успевшего её припорошить, и упорхнула за угол. Генри поспешно повернул за ней. Наконец-то он нашёл нужное окно. Там, в свете тусклой прикроватной лампы, Гермиона читала какой-то толстенный талмуд, который утащила с собой на каникулы. Рядом на кровати лежал комплект одежды и раскрытый рюкзак.

Услышав настойчивый стук клюва в стекло, она захлопнула книгу и подбежала к окну.

— Генри?

Настолько дружелюбно, насколько это было возможно в таком положении и степени обморожения, Генри улыбнулся и помахал подружке рукой, но Гермиона, почему-то не откликнулась на его приветствие. Она стояла, продолжая сжимать ручку окна, словно тут же к ней и примёрзла.

— Как ты... — протянула она. — Ох, осторожнее!

Попытавшись подтянуть себя заледеневшими пальцами к подоконнику, Генри едва не соскользнул с метлы. Гермиона распахнула окно шире и, обхватив мальчишеский корпус, втянула внутрь. Сова недовольно пролетела над ними к своему насесту. Неуклюже перевалившись в комнату, Генри чуть не сломал метлу о деревянную раму.

— Да ты совсем замёрз! Что случилось?

— Ну-у, — он снял запотевшие очки и принялся протирать их промокшим рукавом мантии. — Горбина не очень обрадовало, что я пригласил тебя в гости, не спросив разрешения. Настолько, что он попытался запереть в комнате до конца каникул. Но, как видишь, я смог всё-таки получить твоё письмо и выбраться.

— Это очень загадочная история, — Гермиона отряхнула пижамные штаны от снега. — Но вполне в твоём духе.

Нацепив очки, Генри понял, что только измазал линзы. Он попробовал оттереть их снова, отчего в воздухе повисла неловкая пауза. Хозяйка комнаты озадаченно жевала нижнюю губу. Бросив гиблую затею, Генри тревожно покосился на Гермиону.

— Я... Прикрою окно, ладно, а то там холодно, ты сейчас задубеешь, — он потянулся к окну, но споткнулся о метлу.

Гермиона успела поймать её до того, как та рухнула на пол.

— Слушай, с окном я уж как-нибудь разберусь, а ты лучше припаркуйся нормально.

Генри рассеянно улыбнулся, щурясь, и поставил метлу в угол, где она уже никому не должна была помешать.

— Почему ты просто не отправил ответ совой? — Гермиона навалилась на створки и затворила задвижку.

— Ну-у, — протянул Генри, сунув руки в карманы. С оттаивающих волос капала вода. Растрёпанный, вымокший, без очков он был похож на брошеного воронёнка. — В голове всё выглядело куда логичнее.

В дверь настойчиво постучали.

— Доченька, что у тебя за звуки? — осторожно поинтересовался мужской голос.

— Пап, заходи, я тебя кое с кем познакомлю, — Гермиона ехидно улыбнулась.

Генри вздрогнул, в ужасе вытаращившись на подругу. Но было уже поздно: дверь открылась и её родители удивлённо замерли на пороге, обнаружив в комнате дочери незнакомого мальчишку.

Мистер Грейнджер явно пребывал в недоумении, но рассматривал гостя со снисходительным спокойствием. Даже в пижаме и домашнем халате он выглядел настоящим джентльменом.

Мама Гермионы, насмешливо прищурившись, скрестила руки на груди. У миссис Грейнджер были такие же буйные волосы, как у дочери, только гораздо короче. Но, в целом, в их чертах было очень много общего: невысокий рост, курносый нос, обсыпанный веснушками, и задорный взгляд.

— Это мой одноклассник, Генри Горбин, — Гермиона представила его таким тоном, словно он заглянул на званый ужин. — Тот самый, который пригласил меня к себе в гости.

— Да, только вот произошли некоторые непредвиденные обстоятельства, — Генри потупился, теребя мантию в пальцах. — И я прилетел сюда, чтобы рассказать, что у Гор... отца резко изменились планы. Но вышло несколько... внезапно.

— Приятно познакомиться с настолько заботливым молодым человеком, — весело заметил мистер Грейнджер. — И что же вы теперь планируете делать?

— Всё, что хотел, я рассказал, так что теперь полечу обратно домой, — Генри снова нацепил очки и сурово шмыгнул носом. — Простите за то, что побеспокоил.

По старому грязному следу он уверенно вскарабкался на подоконник.

— Обратно? В такую метель? Ты же совсем заледенел! — воскликнула миссис Грейнджер.

Генри густо покраснел, буравя взглядом чудом выживший горшок с цветущим декабристом. Он уже полностью утвердился в решении замёрзнуть насмерть. Куда лучше, чем долго и мучительно сгорать от стыда.

— Да, всё нормально. Сюда же я как-то добрался, — не глядя на лица родителей Гермионы, он подтянул к себе метлу.

Мистер Грейнджер со вздохом взглянул на грязную лужу на полу комнаты.

— Мы, конечно, ничего не понимаем в волшебстве, но весь твой вид говорит о том, что обратную дорогу ты точно не осилишь.

Пробурчать что-нибудь в ответ ему не дали.

— Быстро слезай оттуда, упрямый ребёнок! — не выдержала миссис Грейнджер. — В такую темень тебя никто отсюда не выпустит!

Генри неуверенно прижал к себе метлу.

— Оставайся, — Гермиона осторожно потянула его за штанину. — Я тебе пижаму тёплую принесу.

Он посмотрел вниз. Ореховые глаза девочки смотрели встревоженно и дружелюбно. Она улыбнулась, протягивая ему руку.

— Раз уж ты так переживал за меня, то сейчас моя очередь о тебе позаботиться.

— И вовсе я не... — Генри собирался продолжить объяснение, насколько рядовым и обыденным было его путешествие, но внезапно и громко чихнул.

Вздохнув, он признал своё поражение и нехотя отдал метлу Гермионе, которую та тут же сунула в шкаф.

— Ну вот и умничка. Сейчас дочка подыщет тебе во что переодеться, а ты пока иди в ванную. Потом все вместе выпьем вкусного чаю.

Увидев, сколько он наследил, Генри ахнул и торопливо разулся. Пройдя за миссис Грейнджер, он добрался до просторной ванной комнаты. Генри попытался попросить швабру или тряпку, чтобы за собой убрать, но перед его носом захлопнули дверь, настоятельно посоветовав не беспокоиться. Перед тем как включить воду, он услышал, как мистер Грейнджер говорил своей жене:

— Да уж, Дженни, я, конечно, догадывался, что к нашей Гермионе ещё будут лазать в окна кавалеры, но никогда бы не подумал, что это случится так скоро.

— Хорошим девочкам всегда нравятся проблемные мальчики.

«Не такой уж я и проблемный», — обиженно подумал Генри. Но отражение в зеркале явно говорило об обратном. Удивительно, что его вообще согласились приютить.

Приняв горячий душ, он старательно вытерся полотенцем, затем натянул гермионину клетчатую пижаму, которую она предусмотрительно оставила перед дверью. Пижама была очень мягкая и пахла гермиониным домом. В ней было уютно и тепло, словно кто-то наложил согревающее заклинание. Хотя в этом районе Лондона точно не так уж и много волшебства.

Теперь предстояло снова выйти наружу. Генри старательно прилизал мокрые волосы назад, пытаясь воссоздать аристократическую причёску Драко. После этого он стал выглядеть уже куда более представительно и точно смог бы перебить первое впечатление о том чумазом дикаре, вломившемся в окно без предупреждения.

Боязливо прошлёпав босыми ногами в светлую кухню-столовую, Генри увидел, что мистер Грейнджер сидит за столом один, а напротив него стоят две чашки, из которых поднимается ароматный пар.

— Садитесь, молодой человек, — он кивнул головой в сторону кресла перед собой. — Можно называть тебя просто Генри?

Генри кивнул, осторожно усаживаясь напротив отца Гермионы.

— Я хотел поблагодарить тебя за то, как ты трепетно отнёсся к моей дочери. Но в следующий свой визит я настоятельно рекомендую воспользоваться дверью, — добавил мистер Грейнджер.

Тревожно пригладив высыхающие волосы, Генри снова кивнул.

— Гермиона много писала о тебе, и похоже, вы неплохо ладите.

— Да, мы довольно быстро обратили внимание друг на друга, когда она уделала меня на Трансфигурации, а я решил доказать, кто тут самый способный. Хоть я не с самого рождения живу с волшебниками, но думал, что три года форы будет вполне достаточно. Но Гермиона справляется круче всех на нашем курсе.

— Она очень волновалась перед отъездом в школу. Всё-таки там для неё столько всего в новинку. И раз уж так получилось, что ты знаком с этим миром чуточку больше, — мистер Грейнджер покосился на мокрую мантию, свисавшую с двери в ванную. — Не оставляй мою девочку одну.

— Она мой лучший друг! — воскликнул Генри. — Хоть мы и на разных факультетах, но с Гермионой мы проводим времени куда больше, чем со своими однокурсниками!

Мистер Грейнджер улыбнулся.

— Тогда допивай чай и иди скорее в гостиную. Похоже, под ёлкой завалялся подарок и для тебя.

Генри отодвинул кружку, поблагодарив отца Гермионы, и с любопытством поспешил скрыться из кухни.

В гостиной царила праздничная полутьма. Рождественские украшения таинственно поблёскивали на ёлке. Слегка трещали дрова в камине. На ковре посреди комнаты сидела Гермиона, держа в руках небольшой прямоугольный свёрток.

— Ну что, мистер Назло-Горбину-Отморожу-Уши, я думала подарить его уже в школе, но раз уж ты свалился нам на головы, то придётся вручать сейчас, — улыбнулась она. — Давай, открывай скорее!

— Слушай, а мой подарок остался пока у Горбина, — Генри виновато опустился рядом. — Если хочешь, я открою этот потом.

— Ну уж нет! Рождество почти как неделю прошло! Так что, давай, разворачивай!

Генри порвал подарочную бумагу, за которой обнаружилась рамка с чёрно-белой колдографией светловолосой девушки в квиддичной форме с нашивкой змеиного факультета. Девушка игриво помахивала битой, с ухмылкой глядя в объектив, словно предупреждая фотографа о том, какая печальная судьба его постигнет, если она выйдет неудачно.

— Надеюсь, получилось хорошо, — улыбнулась Гермиона. — На оригинале был групповой снимок всей команды. Пришлось немного потрудиться над тем, чтобы выделить её одну и увеличить хотя бы до такого размера. Но профессор Флитвик очень сильно посодействовал.

Генри неловко покрутил колдографию в руках. Этим подарком Гермиона хотела показать, какому заклинанию научилась за последний месяц, пока он был занят с Квиррелом? Или девушка с фото сейчас большая звезда квиддича? Вроде бы ни Генри, ни Гермиона никогда особенно им не увлекались.

— Ты очень здорово поработала, — аккуратно заметил Генри, задумчиво почёсывая нос. — Наверное, пришлось покорпеть над увеличением. Но почему именно загонщица Слизерина лохматого года?

Гермиона покосилась на него, а затем как-то странно хмыкнула и вытащила из упаковки оригинальную колдографию. Она перевернула карточку на обратную сторону. Палец с обгрызанным ногтем неумолимо ткнул в выцветшую чернильную надпись.

— Это Церера Горбин! Твоя мама!

Генри распахнул рот, бездумно переводя взгляд от снимка на подругу. За воротник нырнула льдинка. Чувство было такое же, как в тот злополучный вечер, когда он обнаружил чудовище в запретном коридоре на третьем этаже. Только Гермионе оказалось достаточно обладать всего одной головой на плечах, чтобы с лёгкостью его раскусить.

— А теперь ты расскажешь мне, кто ты такой на самом деле, — она выдернула у него из пальцев доработанную колдографию. — Я давно уже подозревала, что с тобой что-то не так. Во-первых, ты не называешь Горбина отцом, хотя официально ты его сын. Впрочем, это ещё объяснимо, он усыновил тебя не так давно. Но со следующим фактом уже не поспоришь: твой день рождения якобы тридцать первого октября, несмотря на то, что все, родившиеся в конце года, получают письмо только на следующее лето! А тебе едва исполнилось одиннадцать! Так не бывает!

Гермиона горячо шептала, загибая пальцы, а Генри всё ярче заливался краской. По лбу покатились капельки пота. И дело было отнюдь не жарком камине.

— Ты столько времени читаешь про магические таланты и их наследование, как будто пытаешься отыскать родню, которая должна быть и так тебе известна! А совсем недавно, Рон Уизли, мальчик с моего факультета, упомянул, что еле выпинал тебя к Шляпе на распределении, потому что ты шёл едва не самый последний в списке! Потом я и сама вспомнила, что нас не распределяли вместе. А это тоже невозможно, если твоя настоящая фамилия — Горбин!

Генри нервно сглотнул. Да уж, провал по всем фронтам. Как он вообще умудрился не спалиться перед остальными, если всё так легко складывалось?

Гермиона выдохнула и заговорила уже со спокойной серьёзностью.

— Я долго отгоняла от себя эти мысли, но они возвращались каждый раз, как я садилась за работу над этим фото. И если сейчас ты мне скажешь, что до сегодняшнего дня тебе было совершенно неинтересно, как выглядит твоя мама, то я ни за что не поверю! — она покачала головой, прикусывая нижнюю губу. — Так кто ты такой?

Генри облизал губы, буравя глазами снимок конспиративной матери.

— Я... я не знаю, — только и смог выдавить он.

— В каком смысле? — нахмурилась Гермиона.

Он вздохнул. От волнения мысли с трудом собирались в предложения.

— Я, правда, не могу тебе ответить, — наконец, выговорил Генри. — Я просто не знаю этого. Не знаю, кто мои родители. Всё, что у меня есть, это он.

Генри вытащил из-под воротника своё главное сокровище.

Гермиона с придыханием склонилась над потрескавшимся волчком.

— Первого ноября восемьдесят первого года меня нашли в Кенсингтонском парке с этим вредноскопом на шее, — он покатал его на ладони. Волчок спокойно скользил между пальцев, не проявляя ни малейшей тревоги.

Волна ужаса, сковавшая Генри, схлынула, и он уже смелее продолжил свой рассказ. Слова лились из него единым потоком, выливая на подругу всё, что он скрывал столько времени.

— Я не знаю, кто приносил мне подарки на Хэллоуин. Он или она почему-то не захотели раскрывать себя. А может, просто потеряли след, когда я покинул приют.

— А может, этот человек тебе знаком, и просто боится, что это чем-то его скомпрометирует, — задумчиво протянула Гермиона.

— Удивительно, что это сказала ты, а не я, — рассмеялся Генри.

— От тебя нахваталась подозрительности, — фыркнула Гермиона, но тоже улыбнулась в ответ.

Генри откинулся на ковёр, сладко потягивась. На люстре легонько покачивался игрушечный ангел с флейтой, мерцая в уютной полутьме.

— Знаешь, у меня сейчас просто гора с плеч свалилась, — проговорил он лампочкам, украшенным гирляндой. — Только сейчас понял, как непросто было молчать обо всём этом.

Он погладил зачарованное стекло волчка, и тот ласково качнулся, прижимаясь ближе.

Гермиона опустилась набок рядом с Генри, подпирая щеку ладонью.

— Тебе давно уже стоило всё рассказать, — она задержала взгляд на вредноскопе, словно уловила его движение. — Я обязательно сохраню твою тайну. А когда вернёмся в школу, можно будет поискать что-нибудь вместе. Вдвоём мы точно сможем разобраться.

Генри повернул голову на девочку. Пушистый ворс ковра приятно щекотал щёки.

— Да уж, если и с твоей помощью ничего не выйдет, то это точно невозможно выяснить. Более дотошного компаньона во всём замке не найти, — Генри сладко потянулся и поелозил руками и ногами, делая коврового ангела.

Гермиона легонько ткнула его кулаком в живот.

— Неужели кроме меня в Хогвартсе больше никто не знает правду о тебе? Даже Малфой и Нотт?

Генри снова уставился в потолок. В этой комнатке почему-то не хотелось думать про огромный холодный замок, спрятанный от чужих взглядов где-то далеко в Шотландии.

— Нет, я им не говорил. Надеюсь, ты тоже никому не скажешь.

— Я же пообещала тебе, — Гермиона поднялась с пола, усаживаясь по-турецки. — Почему ты ещё сомневаешься?

— Потому что Горбину было очень важно сохранить всё в секрете, — пожал плечами Генри. — Мне иногда кажется, что он знает больше, чем доверяет мне. Но из него клещами ничего не вытянешь.

Гермиона нахмурилась, отворачиваясь, чтобы расшевелить кочергой гаснущие угли в камине.

— А как ты думаешь, тот странный волшебник, который пытался тебя убить в начале года... он знает, кто ты? — она с характерной ей одной педантичностью перебирала в голове все воспоминания, связанные с Генри, пропуская их через призму нового знания, проходя сквозь те запутанные мысли и предположения, в переплетениях которых он существовал один всё это время.

И несмотря на мрачность всего положения Генри почувствовал удивительную лёгкость оттого, что искренне мог разделить свои тревоги, ничего не тая.

— Сама понимаешь, что наверняка знает, — он тоже сел, подтягивая колени к груди. — Как бы я хотел с ним встретиться. Сколько вопросов можно было бы задать!

Гермиона была явно не согласна с его мечтами, и поэтому предпочла перевести тему. Тем более, что оставалось ещё одно важное событие, которое требовало обсуждения.

— А что если твоя история как-то связана с тем, что спрятано за люком на третьем этаже? Ведь всё началось только после того, как мы его обнаружили.

Генри язвительно усмехнулся.

— Теперь вспомни, кого это больше всего встревожило.

Гермиона покачала головой.

— Ты не можешь подозревать Дамблдора, да и любого другого человека только потому, что он тебе не нравится.

— Очень даже могу, — возразил Генри, — раз он мне не нравится, значит, его точно есть за что подозревать!

— Безупречная логика! — Гермиона прыснула от смеха.

Генри развёл руками. Такой уж он разумный уродился, что поделаешь.

Дверь гостиной приоткрылась, и в неё заглянула миссис Грейнджер.

— Эй, болтуны, уже почти Новый год!

Генри обернулся на мерно тикавшие деревянные часы, видя, что обе стрелки, и длинная и короткая, уже почти полностью сомкнулись на двенадцати.

— Пора считать, — Гермиона подпихнула его локтем.

— Десять!

— Девять!

К звонкому хору присоединился гермионин папа, приобняв свою жену.

— Восемь!

— Семь!

Последняя, тоненькая стрелка всё ближе подбиралась к самой верхней цифре.

В приюте официально им не разрешали не спать так поздно, но на самом деле никто не обращал внимания, когда мальчишки собирались все вместе и шёпотом считали последние секунды до полуночи.

— Шесть!

— Пять!

У Горбина Генри почти не соблюдал маггловские традиции. Да и новый год постоянно сопровождался неожиданными приключениями. Как, впрочем, и в этот раз.

— Четыре!

— Три!

— Два!

Но как же сейчас было весело! Как уютно! Вокруг было совсем другое волшебство, не такое, как на уроках Чар, но будто даже ещё более настоящее, не заключённое в слова и жесты заклинаний.

— Один!

— Счастливого нового года!

Генри зажмурился. В душе яркой вспышкой сияло одно единственное желание: чтобы в следующий новый год рядом обязательно был кто-то, с кем он снова мог бы посчитать эти уходящие мгновения. Как в настоящей семье. В своей семье.

— Нужно поскорее открыть дверь и выпустить старый год! — воскликнул папа Гермионы.

Гермиона на секунду смутилась, но увидев, с каким восторгом блестят глаза Генри, радостно улыбнулась, и, схватив друга за руку, потянула вслед за родителями.

— А между прочим, — заметила миссис Грейнджер, — если первый гость будет молодой человек с тёмными волосами, то следующий год обязательно будет счастливым. Так что мне кажется, в этот раз мы получили очень добрый знак!

— Ну, я прилетел до полуночи, а не после, — тихонько ответил пурпурный Генри. — Не знаю, считается ли это.

— Я думаю, что очень даже считается, — Гермиона скрестила руки на груди. — Главное, что гость был неожиданный!

Генри почувствовал, что у него алеют уже даже кончики ушей.

— Мне, правда, всё ещё очень стыдно. Обычно я совсем не такой... Как это сказать... Не такой гриффиндорец, в общем.

— Сначала делать, а потом думать характерная особенность студентов моего факультета, — объяснила Гермиона. — У Генри на Слизерине обычно стараются планировать будущее дальше, чем на ближайшие десять минут.

— Выходит, то, что твой друг сейчас с нами, это действительно редкая удача, — усмехнулся мистер Грейнджер.

Болтая о Хогвартсе, новогодних традициях и всякой другой всячине, они вернулись обратно в комнату с украшенной елью. Генри снова устроился на ковре и почти не участвовал в разговоре, просто наслаждаясь этой особенной ночью. Родители Гермионы сильно отличались от родителей Драко, и оба зимних праздника прошли совершенно по-разному. Но в глубине души Генри так и не мог решить, где ему понравилось больше, потому что в каждой из этих семей был какой-то самый главный ингредиент для волшебства. И мальчик точно его чувствовал, хоть и не мог назвать словами.

Волчок потеплел на груди, слегка ворочаясь и щекоча кожу. Генри вытащил его из-под рубашки, мягко перекатывая на ладони. На стекле волчка отражались огни ели и мерный огонь камина, отчего казалось, что он тоже светится, хотя вредноскоп точно не должен был уметь так делать. Но, конечно, это был не обычный вредноскоп.

Генри не заметил печальный взгляд Гермионы, но почувствовал, что на него смотрят. Он зажмурил один глаз, попытавшись разглядеть подругу через стекло волчка. Выгнутая голова Гермионы весело подмигнула. Генри подмигнул ей в ответ. Теперь у них была самая настоящая общая тайна.

— Доченька, мы все уже наверняка утомили нашего гостя. Думаю, не стоит мучить его ещё сильнее. Лучше помоги мне расстелить бельё здесь на диване.

Устраиваясь на чистых простынях, пропитанных запахом свежести и маггловского стирального порошка, Генри сложил руки за затылком и широко улыбнулся. Какая бы выволочка его ни ждала впереди, оно того стоило. За сегодняшний вечер он ни разу не почувствовал себя одиноким или лишним.

Генри закрыл глаза, представляя лица своих друзей и всех, кто был добр к нему в течение праздничных дней. Засыпать было радостно и спокойно и даже грядущий нагоняй от Горбина не мог испортить настроение. Нагоняев в жизни Генри было много, а вот такие прекрасные вечера — настоящее сокровище.

* * *

— Ты ему помог?

— Ты што! Я ни шлова! Это всё метёлка!

Горбин скептически покачал головой. Метла Тома имеет разум? Подыгрывает мальчишке? Звучит как абсолютный бред. Наверняка тут замешан исключительно Беркэс. Больше некому.

— Если он задубеет насмерть, это будет на твоей совести.

— Шмитти шуждено погибнуть по-иному.

— Не говори так, будто знаешь наперёд.

— Ешть вещи, ш которыми оштаётша лишь шмиритьша. Или Дамблдор шкажал, што вшё можно ижменить, и ты поверил?

— Нет, Берки. И с каждым днём всё больше сомневаюсь в его здравомыслии. Впрочем, пока Генри не уехал в Хогвартс, я наивно надеялся, что смогу повлиять на судьбу этого ребёнка.

Беркэс тоскливо вздохнул.

— Пошле Тома и того что ш ним произошло... Ты прошто хотел убедитьша, что шпошобен на што-то влиять.

— А может, я просто хотел воспитать мага, который одолел Смерть?

— Штой!

Старые часы соскользнули со своего места. Раздался глухой удар об пол и комнату залило ярким светом. Своды дома затрещали и мощной волной потолок вынесло вместе с крышей. Огромное древнее существо, окружённое алым ореолом выпрямилось в порыве снежного ветра, ворвавшимся сквозь дыру.

— Ты не должен подслушивать, Том! — громогласный рык прокатился по всему Лютному.

Из-за мерного сияния духа проступила черная фигура незваного гостя.

— Что ж, Меркурий, пришло время найти верный ответ, — прошелестел тихий голос.

— Ты? — глаза Горбина широко распахнулись. Тело пригвоздило к креслу.

Глаза незнакомого волшебника сощурились. Уголки губ слегка дёрнулись.

— Всего лишь его тень.

— Значит, всё-таки сумел выкарабкаться из Преисподней, — тихо произнёс Горбин.

— Неплохая фамильная зверушка, — улыбнулся Лорд. — Наконец-то увидел тебя настоящего, Беркэс.

Горбин почувствовал, как движения вновь возвращаются к нему мягкой магией Беркэса.

— Что тебе надо, Том? Мы уже давно всё выяснили, — он поднялся на ноги, разглядывая тело, которое захватил Том. Несмотря на то, что этот мужчина был гораздо ниже и субтильнее того человека, которого когда-то знал Горбин, то взгляд, полный презрения и ледяного гнева и властную, жёсткую позу... их ни с чем нельзя было перепутать.

— Оказывается, нет.

— Том, уходи! Если ты нападёшь, то только потеряешь свой временный сосуд.

Дух гигантскими светящимися кольцами обернулся вокруг Тома. Полупрозрачные чешуйки на теле древнего змея пульсировали золотыми вспышками, колыхаясь от усилий сильных мышц, сдавливающих человека внутри кокона.

— Я к тебе не обращался, Беркэс.

Не сводя взгляда с Горбина, мужчина шагнул вперёд, словно его ничто не сдерживало, и в то же мгновение раздался дикий вой.