Smiles In The Mist (джен)

Она лежала так близко к нему, что от волнения даже сводило кончики пальцев. В детстве они тоже любили так валяться и, придвинувшись близко-близко, восторженно нашёптывать друг другу свои самые сокровенные тайны. Но сейчас было в тысячу раз страшнее. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вырвется из ребёр и ударится о её грудь.

Если приблизить лицо ещё чуть-чуть, то её глаза начнут раздваиваться. Почему в такой момент в голову приходили именно такие глупые мысли? Наверное, потому что не верилось, что сейчас, вот-вот случится самое важное событие в его жизни. И уж точно самое счастливое.

А вдруг она отвернётся? Засмеётся над чем-то своим и поднимет глаза вверх, к летнему небу. Или ещё хуже: оттолкнёт, когда он, наконец, поцелует. Что-то же заставило её проделать так с Поттером? Да так, что он и его дружки едва ли не лопались от злости, как флоббер-черви, переевшие салата.

При этом воспоминании накатила злость, принёсшая твёрдую решимость. Насчёт три, он точно сможет это сделать. И будь что будет!

Раз! Он набрал воздуха в лёгкие. Два! Прикрыл веки, еле сдерживаясь от того, чтобы и вовсе крепко зажмуриться. Но за секунду до того, как он мысленно скомандовал «Три!» он ощутил уверенное прикосновение её губ. Удивлённо распахнув глаза, он увидел как весело блестят хитринки в её изумрудных радужках. Неужели она это всерьёз?

Он ответил на мгновение позже, чем следовало, и даже успел испугаться, что она обидется и отсядет в сторону, хмурясь и прикусывая нижнюю губу, такую мягкую и гладкую, словно долька мандарина. Уж на злую Лили он насмотрелся вдоволь.

Но в следующую секунду он храбро гладил её локоть, забывая почти о всех своих волнениях за пару мгновений до того, как окунуться в новые. А счастья в тот момент было столько, что всё тёмные мысли, разбегались как тараканы, укрываясь в самых укромных уголках сознания. Теперь и в ад не страшно.

* * *

— Крашшавец! — ехидно прошамкала рожа, подмигнув Генри через своё отражение в зеркале.

— Надоел уже мысли читать, Бэркес! — возмущённо обернулся Смит. — Найди себе уже другое развлечение!

— А ты пробовал их жакрывать? — часы высунули язык подальше. — Бедному штарому Беркэшшу не так много радоштей в жижни ошталошь.

Генри скорчил ему рожу, передразнивая.

— Никакого уважжения вообщще! — обиделся Бэркес. — Я ж, шщитай, твой второй папка, теперь! Пошле Горбина, конешшно.

— Не пори чушь, Бэркес, — Горбин вошёл в комнату, недовольно потирая лысину. — Как твои глаза, Генри? Всё ещё расплывается?

— Кажется, немного меньше, чем вчера, но всё равно недостаточно чётко, — Смиту пришлось сощуриться, чтобы разглядеть выражение лица своего наставника. — Но они цвет поменяли! Были зелёные, а сейчас какие-то грязно-серые.

— Скажи спасибо, что ты вообще можешь их видеть, — Горбин пихнул в зубы Смита какой-то пузырёк. — Рот открой скорее и выпей. Это доза зелья — последняя. Дальше лучше уже не станет.

Генри испуганно проглотил содержимое пузырька.

— И что же мне теперь делать?

Горбин водил палочкой над головой мальчика, сосредоточенно бормоча что-то под нос. Закончив, он забрал склянку из рук мальчика и двинулся к выходу. На пороге он вздохнул и замер, поворачиваясь к Генри.

— Будешь носить очки и внимательнее смотреть под ноги. А сейчас собирайся. Мы идём тебе за нормальной одеждой.

Генри восторженно уставился на Горбина.

— У меня будет настоящий волшебный плащ?

— Это называется «мантия», Генри. И кроме неё тебе нужны ещё целые брюки, рубашки и ботинки.

— А шляпа? — выпалил Смит, а затем смущённо потупился. — Если это не вас затруднит, сэр.

— Будет тебе шляпа, — уже совершенно беззлобно отметил Горбин. — Если соберёшься быстро, не отвлекаясь на созерцание себя любимого.

— Я просто хотел посмотреть, что у меня с глазами, — возмутился Генри.

— Не только! — тут же встрял Бэркес.

— А ну замолчи...э-э дракклов болтун!

— Я бы пошоветовал «помело крильмаршшкое», но я обижушь, — рожа включила режим «второй папка». — Такой большшой вымахал и ошшкорблять правильно не умеет!

— Генри! У тебя три минуты, а потом я передумаю! — Горбин перебил Смита уже открывшего рот для колкого ответа Бэркесу, а затем, убедившись, что его слова достигли ушей подопечного, вышел из комнаты.

Рожа скрипуче захихикала, и Генри показал ей весьма красноречивый кулак.

* * *

Владелица магазина «Мантии на все случаи жизни» оказалась приветливой юркой старушкой, вокруг которой, как множество ручных насекомых и змеек, вились швейные принадлежности. Генри с трудом заставлял себя неподвижно стоять, испытывая почти непреодолимое желание поймать или подёргать за хвост волшебную рулетку.

— Не хочешь ещё костюм на маскарад заказать? — весело спросила мадам Малкин, ловко сортируя парящие ткани.

— Маскарад? — рассеянно переспросил Генри, послушно поднимая руку, под настойчивыми толчками волшебных инструментов.

— Тридцать первого октября будет новое празднование, — объяснила Мадам Малкин. — Восемь лет падения Сам-знаешь-кого.

Генри смущённо потоптался на стуле, за что получил по бедру от зачарованной рулетки.

— К сожалению, я не очень понимаю, о ком вы говорите. Я рос среди магглов, пока Горбин... не забрал меня к себе.

Рулетка ещё раз облетела его, словно вспоминая, не забыла ли она что-то измерить.

Мадам Малкин вздохнула, не замечая, как Горбин помрачнел так, словно прибавил себе несколько лет.

— Это было страшное время. Если один из твоих родителей не был волшебником, то неудивительно, что они пытались спрятаться от этого человека. Его люди, они называли себя Пожиратели Смерти, презирали магглов и безжалостно истребляли всех, кто считал иначе.

— А что такого магглы им сделали? — спросил Генри, отвешивая что-то вроде щелбана расшалившейся рулетке.

Мадам Малкин какое время задумчиво направляла палочкой волшебные ножницы, которые равномерно скользили по ткани, с акульей прытью разделяя её на части.

— Сам-знаешь-кто считал, что волшебники гораздо сильнее, и поэтому не должны скрываться от них. А ещё ему казалось, что маги, рождённые в маггловских семьях позорят сам факт волшебства. Что якобы они недостойны изучать те же знания, что и волшебники, в чьих семьях таинства магии передавались из поколения в поколение.

Генри скривился, почесав горбинку на носу.

— То есть, раз меня магглы воспитали, я теперь удавиться должен, да? Ничего такая идейка, — он нахмурил брови. — А не пойти ли им лесом?

Горбин фыркнул, криво усмехаясь.

— Тех, кто думал как ты тоже нашлось немало, — мадам Малкин подняла выкройку, прикладывая её к мальчику. — И завязалась целая война.

— Выходит, волшебники убивали друг друга из-за того, что не смогли договориться о магглах? Это очень умно, — Генри наклонил голову набок. — И чем же это закончилось? Всё в шоколаде, наши победили?

— Так-то оно так, — портниха внезапно помрачнела, понизив тон до шёпота. — Только пал Сам-знаешь-кто при кошмарных обстоятельствах. Те, кто видел, как это произошло, никогда уж прежними не будут. Жуткая история, совершенно жуткая.

Генри навострил уши. Ужасы он любил.

— Говорят, было пророчество, что одолеет Сам-знаешь-кого ребёнок, рождённый в определённое время определёнными людьми. И это чудовище прознало о нём и решило отыскать своего будущего врага ещё младенцем, чтобы уничтожить, пока тот не набрался сил.

«Чудовище-то, он может, и чудовище, но не тупой. Зачем ждать, пока человек, который, вроде как, однажды тебя порубает в фарш, вырастет и купит мясорубку?» — подумал Генри, но вслух не сказал. Это была одна из мыслей, над которыми скрипуче хихикал старый сторож и от которых у Кочерги должен был случиться удар. Из жалости к больной женщине Генри научился быть «хорошим мальчиком». Колобок говорил, что в нём тухнет гениальный актёр. Смит первое время не был согласен со словом «тухнет» и норовил надрать юному философу уши за такие высказывания. Но затем, Колобок раскрыл свою мысль. Что мол, в актёры только красавцев берут. А доходяга Генри в таком случае останется с носом. Во всех смыслах этого выражения. Смит, конечно, дал Колобку по лбу, но с печальной правдой мысленно согласился. Вообще, Генри легко удавалось держать свои мысли при себе, как убедительно стращала Кочерга, когда Смит всё-таки выдавал очередную промашку. Правда, талантливым Генри считал себя до знакомства с гадом Беркэсом, который норовил влезть в голову своего соседа по комнате. Но, как сказала всё та же рожа, эта проблема вполне решшшаема.

Только в этот момент Генри понял, что мадам Малкин на какое-то время тоже замолчала. Смит вопросительно взглянул на неё.

— Семью, которая подходила под это пророчество, он выбрал скоро. Да и вариантов было не так уж и много. И сколько бы не пытались они от него укрыться, Сам-знаешь-кто всё равно сумел бы их отыскать.

— Плохо прятались, значит. Когда тебя такой суровый дядька ищет, надо из страны тикать, — прокомментировал Генри.

Мадам Малкин пожала плечами. Она не была в курсе всех событий.

— Так вот, когда он их нашёл, учинил такое зло, что даже сама Смерть не стерпела.

— Это как? — Генри не был силён в трактовании метафор.

Горбин вздохнул и, даже не взглянув на мадам Малкин, которая почему-то прикусила нижнюю губу, выпалил:

— Он предпочёл сжечь Адским пламенем и дитя, и мать, а отца, скованного сильнейшими чарами, заставил смотреть за их гибелью. Чем-то он знатно насолил Лорду, видимо. И когда пламя испепелило младенца, оно обратилось вспять и поглотило самого колдующего.

— Мистер Горбин! — возмущённо воскликнула мадам Малкин. — Говорить такие вещи ребёнку!

Но владелец лавки лишь отмахнулся от неё.

— Генри уже и так хорошо знает, что жизнь умеет приносить не только приятные сюрпризы. Теперь пришло время узнать, что и волшебный мир далеко не сказочная страна, — Горбин строго взглянул на подопечного. — Так вот. Никого больше не тронуло, а Тёмного Лорда, по некоторым данным, унесло прямо под землю. Фактически, он развоплотился. А на месте дома осталась большая чёрная яма и до сих пор кружит пепел. Кто-нибудь другой добавил бы, что это происходит в назидание остальным желающим баловаться с тёмными искусствами, а я скажу, что это просто показатель невиданной мощи магической отдачи.

Генри не особенно вслушивался в последние рассуждения Горбина, недоумевая с самого случившегося.

— Этот ваш Лорд совсем с дуба рухнул! Заживо жечь человека! Как его вообще кто-то слушал? У нас в приюте Джеркинс зимой в подвале запер сестрёнку Скотта за то, что она его обрызгала. Так ему тёмную устроили. Долго потом с расквашенным носом ходил. Думали, он совсем чокнутый, но Лорд похлеще будет.

— Мою бедную сестрицу и её муженька-маггла убили Пожиратели, — встрял Горбин, видя замешательство на простодушном лице швеи. — Восемь лет разыскивал несчастного сироту, пока судьба сама не привела его ко мне. Он рос в приюте под фамилией Смит, поэтому я никак не мог его найти.

«Несчастный сирота» стёр невидимую слезинку и торопливо спрыгнул с табуретки, чтобы обнять «любимого дядюшку».

— У меня самого детей нет, — Горбин провёл костлявой рукой по голове Генри. — А тут родная кровь.

— Но сжигать это всё-таки полный нюхлерец, — Генри обернулся к мадам Малкин. — Я сам, конечно, не помню ничего, но меня в детстве тоже знатно подпалило. Вот, видите, на руках и на коленках шрамы. И сколько лет не проходят уже!

— Генри, волшебники не знают слова нюхлерец, — поморщился Горбин. — Но то маггловское слово, которое ты им заменил, тебе вообще стоит забыть.

Мадам Малкин с улыбкой смотала рулетку.

— Как я же рада, что Генри, наконец, нашёл родных. Ты должен каждый день благодарить Мерлина за такое везение, — она увидела, как двое «родственников» задумчиво застыли на некотором расстоянии друг и друга, и добавила уже в более деловом тоне:

— Мантии будут готовы через четверть часа, а пока можете прогуляться.

— Благодарю вас, мадам, — Горбин слегка кивнул головой. — Генри, попрощайся, ты сегодня сюда не вернёшься.

Смит поспешно пробормотал под нос формальности, вбитые в голову ещё Кочергой.

— И да, с вашей стороны не следовало спрашивать о приобретении маскарадного костюма у несовершеннолетнего, — Горбин улыбнулся, опасно обнажая кривые жёлтые зубы. — В конце концов, именно я его опекун, и оплачиваю все его приобретения. Поэтому мы возьмём ещё шляпу.

Мадам Малкин кивнула, скрываясь в парящих тканях.

Когда они оказались на улице, Горбин стиснул пальцами запястье Генри, наклоняясь к самому его лицу.

— Ты должен понимать, что сегодняшняя история вынужденный обман. И никакой ты мне не племянник, — Горбин строго сощурил белёсые глазки. — Скорее всего, оба твоих родителя — магглы, которые до смерти перепугались твоих первых магических выплесков и вышвырнули на улицу, как бракованного.

Рука заныла, но Генри попытался вывернуться совсем не поэтому. Горбин шептал ему в самое ухо, почти уткнувшись крючковатым носом в висок.

— Но ко мне в магазин приходят разные люди. Очень уважаемые в волшебном мире, — наставник ухмыльнулся так, что по лбу Генри заскользила капелька холодного пота. — И некоторым из них было бы весьма... оскорбительно видеть одним из подмастерий грязнокровку.

Ветка дерева над головой Горбина опасно закачалась, хотя ветра не было.

— Учись контролировать свою магию, парень, — Горбин взмахнул палочкой, и ветка с хрустом отломилась и ринулась прямо в затылок Генри. Мальчик дёрнулся, закрываясь, но в последнюю секунду она изменила своё направление и аккуратно приземлилась на землю неподалёку. Люди, проходившие мимо, казалось, не заметили даже этого происшествия.

Генри заскрипел зубами.

— А зачем вам вообще такая морока? Погнали бы меня ещё с порога, и ничего не пришлось бы выдумывать.

Горбин хмыкнул.

— А ты не думал, Генри, что мне просто стало скучно?

— Так завели бы себе собачку! — воскликнул Смит. — Я тут причём?!

— Если решил смертельно обидеться и уйти, то вперёд. Только обновки свои оставишь в лавке. В мире магглов они тебе ни к чему.

Генри стоял, тяжело сопя, и не сводил глаз со своего наставника.

— Я полагаю, раз теперь официально я полукровка, то моё присутствие никак не заденет чувства ваших клиентов, мистер Горбин, — процедил Смит сквозь зубы.

— То-то же, — кивнул Горбин. — Тогда или за мной к колдооптику. Тебе нужно подобрать очки.

— Да, сэр, — кивнул Генри и недобро усмехнулся. — А у вас действительно была сестра? Иначе как бы ваш расчудесный план не провалился с грохотом подбитого взрывопотама.

Горбин фыркнул, выпрямляясь.

— Я смотрю, Бэркес оказывает сильное влияние на твою речь. А уж оскорблять и метко предсказывать провал он мастер, — хозяин лавки сунул палочку в рукав и хрустнул костлявыми пальцами. — Можешь не переживать, Генри. Мою сестру звали Энни. И несколько лет назад её приговорили к Поцелую за нелегальное распространение испорченных порт-ключей.

Генри не очень понял смысл последней фразы, но нутром почувствовал в ней нечто унизительное.

* * *

Вечером, лёжа в кровати, Генри, стискивал одеяло, горячо нашёптывая в стену:

— Я не Смит. Не Смит. Не Смит! — не смотря на подтачившую коготки обиду на Горбина, самым противным, мерзким и лишним в своей жизни для Генри в эту секунду стала именно эта самая простая, известная маггловская фамилия. Она как будто оборачивалась своей первой змеиной буквой вокруг его шеи и душила половину радостей, так легко доступных тем, кто родился в семье волшебников.

— Што ты там пыхтишшшь, Шмитти? — полюбопытствовал Бэркес.

Генри накрыл голову подушкой, как будто это могло помочь от чужого вмешательства.

— А ты что, так и не прочитал ещё? — язвительно пробурчал он из укрытия.

— Я не жнаю, как ты это шделал, но шейчаш вообшще ничщего не видно, — аккуратно заметила рожа. — Вшшё в порядке?

Генри раскрыл рот.

— Я-я не знаю. Я даже не собирался закрываться.

— О, правду говоришшь, — заскакал на крючке Бэркес. — Я уж ишпугалша, что ражучилша чщитать.

— Вот теперь точно прекрати, — Генри метнул подушку, но она ударила в стену чуть левее от рожи.

— Мажииила! — радостно провыли часы.

Генри с улыбкой откинулся на вторую подушку. Может, он и грязнокровка, но уж точно способный. А Горбин, при всей своей мерзости, нехило потратился ему на одежду и необходимые вещи, а на столе в футляре лежали новенькие круглые очки. Ещё он принёс книги, в которых подробно описывалось про устройство магического мира, и подробно отвечал на все вопросы, которые возникали у Смита по ходу чтения. А завтра Горбин и вовсе обещал помочь подопечному сварить самое простое зелье. Для этого не нужна была волшебная палочка, которую пока у Генри не получится использовать, а значит, он сможет заниматься ими столько, сколько захочется. Кроме того, у Горбина был невероятный склад ингредиентов, который Генри за последние пару зрячих дней досконально изучил, пока раскладывал новые поставки по видам. Он уже выучил, что рога взрывопотама надо держать в тёмном, сухом месте и как можно дальше от крыльев златоглазок. Это знание чуть было не стоило Генри двух пальцев. Но в целом Смит порадовался, что после такой работы ему будет гораздо легче запоминать способ нарезки порядок добавления ингредиентов в зелья: ведь и пикси понятно, что составляющие, чувствительные к солнечному свету, чаще всего нужно опустить в котёл в первую очередь, а иначе они станут опасными даже на этапе шинковки.

После первого опыта, правда, выяснилось, что одних теоретических знаний было маловато. Качественные зелья требовали ещё и предельной аккуратности при работе с ножом ступкой и мерными весами. А руки-крюки Генри категорически мешали её достичь. Но к счастью для него самого и к сожалению для Горбина, устранявшего последствия постоянных взрывательных работ Смита, Генри обладал удивительным упрямством в достижении своей цели и фантастической усидчивостью для ребёнка его возраста.

А в оставшееся свободным время, Генри учился у Бэркеса самым простым заклинаниям, репетируя правильные движения рукой. Правда, на поверку оказалось, что большинство из них были мелкие пакостные сглазы. Выслушав выговор от Горбина, рожа вежливо пообещала поскорее перейти к более серьёзным проклятиям. После этого Генри было сделано внушение, что если он ещё раз будет застукан за чем-то подобным, то его переселят в подсобку. После этого занятия в срочном порядке перенесли на глубокую ночь и приобрели манящий оттенок опасности. И хоть Горбин и утверждал, что волшебный мир не сказка, у Генри имелось несколько причин с ним поспорить.

Но окончательно про свои обиды не-Смит забыл в то утро, когда Горбин вошёл к нему в комнату со словарями латинского и староанглийского языка.

— А зачем мне это?

— Ты же хотел узнать что-то помимо детского сада, которым мы с Бэркесом тебя пичкаем? — в ухмылке Горбина снова мелькнули уродливые зубы.

Глаза Генри восторженно загорелись.