Наше фирменное заклинание (гет)

Гермиона шарахнулась в сторону — прямо из-за угла на нее вывалился перебинтованный с ног до головы, словно египетская мумия, человек.

— Прошу прощения, — вырвалось из отверстия, располагавшегося на его лице в том месте, где должны быть губы.

— Ничего страшного, — вежливо ответила девушка, хотя он уже повернулся к ней спиной и двинулся дальше.

Ежедневно навещая Рона, она уже давно перестала удивляться тому, каких пациентов можно было встретить в госпитале. Как-то раз, проходя мимо четвертого этажа, она наткнулась на девушку с совершенно синей, мерцающей в темноте кожей. А однажды видела девочку с третьим ухом, выросшим прямо посреди лба. Но Гермиона уже пять дней практически жила здесь и начинала воспринимать подобные встречи как обыденные.

Поднявшись на пятый этаж, она вошла в палату. Рон лежал на животе, повернув голову к двери и, казалось, смотрел прямо на нее. Но она знала, что он все еще в бреду и не понимает, что происходит вокруг. Он только дважды приходил в себя за все время и едва ли произнес пару связных фраз. Жар не спадал. На спине Рона лежал компресс с заживляющим зельем, который целителям приходилось менять по нескольку раз в день.

Солнце уже взошло, и его робкие лучи проникли через небольшое окошко палаты и доползли до стула, на котором, рядом с койкой, сидел Джордж. Точнее, он спал прямо на стуле, положив голову на сложенные у изголовья кровати Рона руки, не обращая внимания на то, что утро вступило в свои права. Гермиона не ожидала увидеть здесь Джорджа. Сегодня была очередь Молли оставаться в палате ночью, но ее нигде не было видно.

Гермиона, приблизившись, осторожно тронула плечо Джорджа, и он тут же выпрямился, подняв голову:

— Ты снова не пошла на работу? — спросил он, глядя на девушку сонными глазами.

— Сегодня суббота, — напомнила она, печально отмечая его усталый вид и темные круги под глазами. Пододвинув стул к кровати Рона с другой стороны, она присела. Гермиона в последнее время от всех переживаний и сама была не в себе. Вот уже два дня она не появлялась на службе — начальство, понимая, что ей сейчас совершенно не до работы, предоставило ей несколько дней отпуска. Однако она намеревалась вернуться уже в понедельник. К тому же, все эти дни она не видела Теодора и ужасно скучала, а встречаться с ним в свободное от работы время она пока себе позволить не могла. Но, как бы ни была тяжела ее тоска по Тео, все было не важным по сравнению с тем, что случилось с Роном. И она запрещала себе думать об этом.

— Уже суббота… — отрешенно повторил Джордж, взъерошивая спутанные волосы на затылке. — Я совсем запутался в днях недели.

— Иди домой и отдохни. Я пробуду здесь до вечера, — сочувственно предложила она. — И Гарри с Джинни обещали прийти после обеда.

— Знаешь, когда я… — он ненадолго замолчал, подбирая слова или, может, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, — когда я лишился уха... Хотя, тоже мне ранение. Невелика потеря, — он невесело усмехнулся.

Гермиона не перебивала, понимая, что он нуждается в том, чтобы его выслушали.

— Так вот, — продолжал Джордж, — я лежал тогда на диване с перебинтованной головой и не мог глаза открыть от боли. Глупость какая…

— Вовсе не глупость, — не выдержала Гермиона, но брат Рона остановил ее, подняв ладонь в протестующем жесте.

— Еще какая глупость! — с досадой воскликнул он. — Потому что Фред все это время сидел у моей постели. И я даже не думал о том, что он чувствует, глядя на меня в таком состоянии. Я думал только о том, как мне плохо, понимаешь?

— Конечно… — тихо ответила она, не представляя, чем она может его утешить.

— А теперь мы с ним как будто поменялись местами, — печально продолжал Джордж, — только вместо Фреда Рон. А я сижу здесь и боюсь его потерять…

— Мы не потеряем его. Даже не смей так думать! — твердо отрезала она. В сердце что-то кольнуло, и от одной только мысли об этом у Гермионы перехватило дыхание. Взяв руку Рона, она крепко сжала ее. — Он поправится, я в этом уверена.

— Ты права, — Джордж поднялся и направился к двери. — Я пойду домой, — проходя мимо Гермионы, он сжал ее плечо. — Когда я вижу тебя рядом с ним, мне становится спокойнее, — признался он. — Он выкарабкается. Он боец, мой младший братишка.

— Все так и будет, — Гермиона дружески похлопала Джорджа по руке, все еще лежавшей на ее плече. — Он сильный, он справится.

Джордж рассеянно кивнул и, махнув рукой на прощание, вышел. Гермиона осталась наедине с Роном. Его состояние было стабильным, он спал. И ей ничего не оставалось делать, кроме как просто сидеть рядом с ним, снова и снова вспоминая день нападения. Этот момент так сильно врезался в ее память, что она была уверена, что не забудет его до конца своих дней. Ну почему в тот день она не взяла с собой свой арсенал, которым запасалась во время слежки за преступниками? Почему ей даже не пришло в голову, что Бист и его банда так не оставят его арест и захотят отомстить? Почему она так расслабилась? Из-за ее ошибки теперь страдал Рон. От усталости голова просто раскалывалась, и она закрыла глаза, массируя виски пальцами.

— Герм… — слабый стон Рона заставил ее мгновенно распахнуть глаза, забыв о головной боли. Он все еще лежал с закрытыми глазами, но губы шептали ее имя. — Гермиона…

— Я здесь, — она наклонилась к нему, убирая непослушные рыжие пряди с его лица и нежно гладя по щеке. «Пожалуйста, очнись, посмотри на меня», — взмолилась она про себя. Слушая, как Рон зовет ее, Гермиона испытала острое чувство дежа вю, вспомнив, как однажды на шестом курсе уже сидела у его кровати, слыша свое имя.

— Прости… — прошептал он, слабо шевеля губами, — прости меня.

— Что? — Гермиона наклонилась ближе, чтобы не пропустить ни слова из того, что он сказал, и крепче сжала его руку. — Ты не сделал ничего плохого. Все будет хорошо, ты только держись…

— «Дырявый котел», — слабо пробормотал Рон, — ты не хотела… там… Я не должен был…

— Нет, что ты... — успокаивающе произнесла она, гладя его по голове. — Место совсем не имеет значения.

— Ты все равно оставишь меня… — продолжал он. Гермиона не знала, вспомнит ли он потом этот разговор, и понимает ли он сейчас, о чем говорит. Но в эту минуту ей казалось безумно важным сказать все что угодно, лишь бы он не сдавался, а продолжал бороться.

— Я никогда не оставлю тебя, — она с силой зажмурила глаза, не давая слезам вырваться наружу. Она не позволит себе плакать. Рон поправится. Он скоро снова встанет на ноги и с ним все будет хорошо. — Я люблю тебя, — произнести эти слова было совсем не сложно, даже наоборот — так естественно. Ведь они были правдой. Она искренне и всем сердцем любила его. Пусть теперь и как друга.

— Я тоже люблю, — с трудом выговаривая слова, запинаясь, произнес Рон.

Дверь за спиной Гермионы скрипнула, и девушка обернулась. «Наверное, обход начался», — подумала она. Рон больше ничего не говорил. Он снова провалился в сон. Девушка поднялась, чтобы выглянуть в коридор и узнать, почему целитель передумал входить. Но за дверью оказалась Молли.

— Здравствуй, дорогая, — пройдя в палату сына, женщина стиснула Гермиону в крепких объятиях, похлопывая ее по плечу. — Как ты? Как Рон? А я ходила в лавку за успокоительным настоем для Джорджа. А где он, кстати?

— Джордж только ушел домой, а Рон все время спит. Наверное, это хороший знак, — предположила девушка, как только миссис Уизли отстранилась и принялась трогать лоб Рона и поправлять одеяло на его постели.

— Ах, ясно. Конечно-конечно, — пробормотала Молли. — Столько людей переживают за него. Если уж его приходят навестить даже те, кто раньше почти не общался. Знаешь, он действительно хороший человек, мой сын, — с гордостью сказала миссис Уизли, а затем спохватилась: — Ну что же это я тебе рассказываю! Ты ведь и сама все знаешь, — она всплеснула руками.

Но Гермиона последние ее слова пропустила мимо ушей, обратив внимание на фразу о знакомых, навещающих Рона.

— О ком вы говорите? Кто приходил к Рону? — заинтересованно спросила она.

— Так только что же… ах да, он сказал, что авроры его не пропустили. Сказал, что коллега с работы, пожелал выздоровления, — ответила Молли.

— Ну что ж, это правильно, — согласилась Гермиона. Ведь им было приказано пропускать только членов семьи.

Они обе повернули головы в сторону двери — в палату вошел целитель.

— Пора поменять компресс, — сообщил он и тут же приступил к работе. А в следующее мгновение дверь вновь отворилась, и на пороге появились Поттеры. В руках у Джинни был огромный пестрый букет цветов, который она тут же поставила в вазу. И от этой небольшой яркой детали, казалось, вся комната ожила, и настроение у присутствующих сразу поднялось. Особенно после того, как целитель сказал, что раны Рональда заживают, и он идет на поправку.