Тёмные стороны магии (джен)

По пути на завтрак никто на меня не пялился. Вероятно, Рон и Гермиона, которые сидели в противоположной части стола, еще не успели никому рассказать о нашем разговоре. Мой взгляд встретился с взглядом Гермионы, и та поспешила отвести его. Может, у нас еще есть будущее? Возможно, голодная к новым знаниям Гермиона все осмыслит и мы помиримся? А если Гермиона поддержит меня, тогда поддержит и Рон — в этом не было сомнений.

За столами других факультетов все так же было спокойно: студенты общались, смеялись, ели и не обращали на меня внимания больше, чем обычно. Никаких признаков того, что кто-то подозревает меня в склонности к запрещенным знаниям. Исключение, пожалуй, составляет третьекурсница с Райвенкло, имени которой я не знал и которая часто бросала на меня осторожные взгляды. Что ж, спишем на любопытство или заинтересованность, но стоит быть осмотрительным впредь.

Прошлым вечером у меня было достаточно времени обдумать все произошедшее в поезде. С одной стороны, я не жалел о случившемся: я не хотел стыдиться своих воззрений и скрывать их от кого-либо. Если кто-то не согласен с этим и не хочет продолжать со мной всякие отношения — отлично: я не буду подстраиваться под них. Но существовала и другая, более деликатная сторона — закон. Любое использование темной магии наказуемо по законам Британии. При этом законы в Британии в отношении темной магии были одними из самых строгих в мире: за единичное применение — неважно, на человеке во имя зла или в тренировочном зале из праздного любопытства — грозит несколько лет в Азкабане. И не имеет значения, какие заслуги были у человека и кем он являлся до того, как совершить свое «злодеяние»: всякий применивший темную магию неизбежно попадет в Азкабан, если его вина будет доказана. Конечно, не думаю, что Рон и Гермиона напишут на меня донос в аврорат, но нельзя не признать, что я поступил очень опрометчиво. Нужно будет обсудить эту ситуацию с Сириусом и подумать о линии поведения при форс-мажорных ситуациях.

— Если ты уже позавтракал, предлагаю пораньше пойти на зельеварение, чтобы занять места получше, — сказал Невилл, вырывая меня из мыслей.

Я лишь рассеянно кивнул, одним глотком допил свой кофе и поспешил за Невиллом. По пути я обдумывал возможные сценарии развития событий, размышлял о том, как мне отвечать на неприятные вопросы таким образом, чтобы не скрывать своего интереса в темной магии и в то же время не выдавать его в явном виде, достаточном для долгой экскурсии в Азкабан — не люблю экскурсии. Как оказалось, занимался я этим не зря. В аудитории в столь раннее время оказались лишь мы с Невиллом, но вскоре подошли Рон и Гермиона. Видимо, они сразу же последовали за нами из Большого зала.

— Гарри, нам нужно поговорить, — сходу заявила Гермиона, твердо смотря мне прямо в глаза. Ее едва ли не распирало от сдерживаемой энергии и желания вправить мне мозги — я чувствовал это физически. — Ты наш друг, и поэтому нашей обязанностью является помощь тебе, когда ты ступаешь не на тот путь. Сейчас именно такая ситуация, и мы хотим тебе помочь. Правда, Рон? — обернулась она к молчавшему до сего Рону.

— А? Эм… Д-да? — растерялся Рон. Подозреваю, мыслями он был далеко отсюда, и Гермиона беспощадно вернула его в неприятную реальность, в которой его лучший или, правильнее сказать, бывший лучший друг «свернул не туда». — Да! — уже более уверенно выдавил он под хмурым взглядом Гермионы, не предвещавшим ему ничего хорошего.

— Вот видишь, Гарри, мы хотим тебе помочь, — продолжила Гермиона. Она набрала в грудь побольше воздуха, и я понял, что сейчас будет очень скучная речь. — Ты сбился с пути, Гарри. Ты ввязался в изучение тех вещей, которые не приведут ни к чему хорошему. Именно темная магия и ее приверженцы убили твоих родителей и разрушили твое детство. Разве ты этого не понимаешь? Почему ты хочешь последовать по пути Пожирателей смерти и Темного Лорда, Гарри? Ты ведь совсем другой, я это знаю, — я попытался ответить, но Гермиона быстро перебила меня и продолжила: — да-да, я знаю твои аргументы о том, что цветовое деление условно. И я согласна с этим, Гарри, но ведь это отнюдь не отменяет того факта, что темная магия опасна для жизни! Условность деления еще не означает, что этого деления не существует — вспомни хотя бы о государственных границах!

— Гермиона, я не хочу, чтобы кто-то указывал мне, какие знания я могу использовать, а какие не могу. Полагаю, я сам должен с этим справиться. И уверяю тебя, я не изучаю ничего опасного.

— Ты не до конца понимаешь, во что ввязался, — уверенно покачала головой Гермиона. Ее вид сейчас напоминал мою учительницу по математике из начальной школы: такой же полный уверенности в своей правоте взгляд, легкий румянец, слегка поджатые губы и отчаянное желание объяснить ошибку. — Темная магия опасна! Чем дольше ты будешь ее изучать, там больше будешь подвергаться ее деструктивным воздействиям, и рано или поздно она убьет тебя или, что еще хуже, изменит тебя: превратит в бандита или очередного Пожирателя смерти!

Рон согласно закивал на эти слова, чем заслужил одобрительный и едва уловимый кивок Гермионы.

— Я не занимаюсь никакими проявлениями магии, которые могли бы оказать на меня негативное воздействие, — сухо ответил я, чем вогнал Гермиону в ступор. Привыкшая к точности и определенности, она не могла принять моих размытых и неконкретных ответов. — Гермиона… — попытался я закончить спор, заметив, что в аудиторию вошел Малфой и его прихлебалы, но стоявшая спиной ко входу Гермиона этого не видела.

— Ты должен прекратить изучать темную магию! — категорично заявила она, отчего Малфой подавился пирожком, вероятно прихваченным из Большого зала. Гермиона резко обернулась и прикрыла рот руками, поняв, что только что совершила.

Малфой откашлялся, несколько раз перевел ошарашенный взгляд от меня к Гермионе и обратно, посмотрел на Крэбба, на Гойла, а затем его рот расплылся в зловещей улыбке.

«Только бы он никому не… — только и успел подумать я».

— Поттер — темный маг! — радостно прокричал Малфой подтягивающимся к аудитории студентам и выскользнул в коридор прежде, чем кто-то из нас успел что-то сделать или сказать. Я лишь разочарованно покачал головой. Тем временем на коридоре голос Малфоя взахлеб просвещал однокурсников о новом статусе его злейшего врага.

— Прости, — шепнула Гермиона и поспешила утащить Рона к первой парте. Последний был в таком шоке от происходящего, что даже не стал сопротивляться.

Я поспешил занять одну из последних парт и раскладывать учебники, стараясь не обращать внимание на шепотки и разговоры. Ко мне подсел Невилл. Ситуация определенно не самая лучшая, но Лонгботтом поддержал меня. Он легко мог сесть к кому-то другому, чтобы не привлекать к себе внимание, но он не сделал этого, чем заработал несколько очков в моих глазах.

— Все слишком быстро произошло, — произнес Невилл. — И крайне неудачно. Сохраняй спокойствие, потому что если тебя спровоцируют на эмоции — выдашь себя. На данный момент ни у кого нет никаких явных доказательств, поэтому будь осторожен.

Я кивнул на слова друга. Он был абсолютно прав: сейчас нужно вести себя спокойно и не допустить больше ошибок, пока слухи не улягутся. А почва для слухов плодородная: большая часть студентов в аудитории то и дело бросали на меня взгляды: гриффиндорцы — долгие и любопытные; слизеринцы — едва уловимые и прощупывающие, изучающие. Очевидно, у меня большие проблемы. Но трудности ведь закаляют, правда?

Наконец в аудитории появился Снейп в своих традиционных черных одеяниях. Его взгляд словно отражал мой предстоящий учебный год: тяжелый, мрачный и очень неспокойный.

— Начнем с проверочного теста, чтобы проверить, осталось ли в ваших бесполезных головах хоть что-то, — объявил Снейп.

* * *

Вечер 2 сентября, кабинет директора Хогвартса

Чай марки «Эльф Грехэм» был самым ароматным, лучше всех сочетался с лимонными дольками и имел умеренную цену. Альбус мог поручиться своей бородой за то, что «Эльф Грехэм» был лучшим чаем, который имелся в продаже на Туманном Альбионе, а поскольку бороду свою Альбус ценил, он никак не мог понять отказ Гермионы от этого благородного напитка.

Альбус отхлебнул немного из кружки, макнул туда лимонную дольку, закинул ее себе в рот и блаженно откинулся на спинку кресла. Все-таки Гермиона многое теряет, отказываясь от его чая.

— Как получилось так, что новость о пагубных увлечениях Гарри дошла до юного Малфоя? — спросил наконец Дамблдор и перевел взгляд на Гермиону. Девочка совсем сжалась под взглядом директора и, уткнув виноватый взгляд в пол, нервно постукивала пальцами по коленкам.

— Он зашел в аудиторию во время нашего разговора и услышал, как я выговариваю Гарри за его… за его действия. Я стояла спиной ко входу и ничего не видела! — начала оправдываться Гермиона, подняв глаза и виновато глядя на Альбуса. — Мы даже ничего сообразить не успели, как он побежал всем рассказывать!

Дамблдор понимающе кивнул, мысленно поражаясь неразумности Гермионы. Неужели так сложно было найти более укромное место для разговора? Но не время упрекать девочку: ей нужно сохранять хорошее расположение духа, чтобы и дальше продолжать быть полезной.

— Я не сержусь, девочка моя, — заверил Альбус, тепло улыбнувшись.

— Правда?

— Конечно, милая. Младший Малфой напустит немного шума, но вскоре все уляжется. В конце концов никто ведь не поверит в то, что наш Гарри может заниматься такими мерзкими вещами, как темная магия?

— Никто, — тут же подтвердила Гермиона.

— Никто, — зачем-то еще раз повторил Альбус. — Я сам поговорю с Гарри по поводу его поведения, а вы с Роном пока что будьте начеку и проследите за тем, чтобы Гарри никуда не впутался. И постарайтесь ему не навязываться, полагаю, после случившегося он не будет рад вашей компании. Но он очень скоро все поймет и станет прежним, — поспешил добавить Альбус, видя, как Гермиона напряглась. — Иди, девочка моя, и помни, что мои двери всегда открыты.